Эпитафия самому себе. Против женщин Испании

Стихи Франсиско Гомеса де Кеведо.

 

Это тот самый исторический прототип, с которого списан ТВ-водевильный граф Сезан де Базан граф де Горофа.

 

Летрилья

 

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Золотой мой! Драгоценный!

Матушка, я без ума!

Верьте, в нем достоинств тьма.

Он кумир мой неизменный.

Верховодит он вселенной

С незапамятных времен.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Жил он, вольный и беспечный,

В Индиях, где был рожден,

Здесь, в Кастилье, тает он

От чахотки скоротечной,

В Генуе найдет он вечный

Упокой и угомон. [1]

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Ослепительный мужчина!

Что за стать и что за прыть!

Может он равно пленить

Мавра и христианина.

Всем причудам властелина

Подчиняется закон.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Из блестящего он рода:

Кровь золотоносных жил

Он в наследство получил

От державного Восхода.

Герцога и скотовода

Уравнять способен он.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Странно мне, что не дается

Донье Бланке дружба с ним.

Кто властителем любим -

В жизни многого добьется:

Трус сойдет за полководца,

За пророка - пустозвон.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Он главенствует в совете, -

Все древнейшие гербы

Ждут решения судьбы

От герба, что на монете.

Благороднейших на свете

Золотой чарует звон.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Несусветному уроду

Придает он красоту,

Он наводит слепоту

На судейскую породу.

Умники, ему в угоду,

Ходят к дурням на поклон.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

В шествии своем победном

Он шагает напролом, -

В облаченье ль золотом,

В скромном ли размене медном.

Повелителям наследным

В дружбе с ним - прямой резон.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Дамам он особо дорог,

Тут ему отказа нет,

Этот желтый сердцеед

Знать не хочет отговорок,

На умы наводит морок

И сердца берет в полон.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Жизней тратится без счета,

Чтобы город взять мечом,

Он же золотым ключом

Мигом отопрет ворота.

Бой с ним не сулит почета,

Лезть не стоит на рожон.

Дивной мощью наделен Дон Дублон.

Перевод М. Донского

([1]...в Генуе найдет он вечный упокой и угомон. - Крупнейшими

банкирами в Европе того времени были генуэзцы. Полагали, что

из-за их плутней и хитростей испанское золото, награбленное в

Америке (тогда Америку называли Индией), оседает в Генуе).

 

 

Продажному судье

 

Вникать в закон - занятие пустое,

Им торговать привык ты с давних пор;

В статьях - статьи дохода ищет взор

Мил не Ясон тебе - руно златое.

Божественное право и людское

Толкуешь истине наперекор

И купленный выводишь приговор

Еще горячей от монет рукою.

Тебя не тронут нищета и глад;

За мзду содеешь с кодексами чудо:

Из них не правду извлечешь, а клад.

Коль ты таков, то выбрать бы не худо:

Или умой ты руки, как Пилат,

Иль удавись мошною, как Иуда. [2]

Перевод А. Косе

([2]...удавись мошною, как Иуда. - По испанскому поверью Иуда

повесился на своем длинном кошеле (то есть мошне).

 

 

Картины из жизни кабальеро, предающихся праздности

 

"Была вчера прелестна донья Ана!"

"Я обожаю ледяную воду".

"Форейторы пусть подождут у входа".

"Немедля денег раздобудь, Кинтана!"

"Граф, ваш слуга. Уже рассвет? Как странно!"

"Рысак отменный, и видна порода".

"Эй, кучер, стой!" (Дворцовые ворота.)

"Где камердинер мой? Позвать болвана".

"Король кивнул, и очень благосклонно".

"Клянусь вам честью, что за шут! Умора!"

"Одры кузена добредут не скоро".

"Цыганочке вручите два дублона".

"Ах, все шуты - мошенники и воры".

Столичные сеньоры,

Пустые болтуны и вертопрахи,

Забыв о совести и божьем страхе,

Ведут такого рода разговоры.

Перевод А. Косе

 

 

Против безудержной поэтической лести

 

Чтоб воспеть улыбку милой,

Жемчуг песнопевцу нужен:

Как же он прославит зубки,

Не упомянув жемчужин?

А вот зубы коренные,

Не в пример передним, нищи,

Хоть на них лежит забота

Пережевыванья пищи.

В мадригалах и сонетах

Непременнейшие гости -

Перламутровые ушки,

Носики слоновой кости.

Чем же провинились локти,

Что о них молчат поэты?

Челюсти, виски и скулы

Тоже вовсе не воспеты.

В виршах множество сравнений

Для слезинок вы найдете,

Но не сыщете полслова

О слюне и о мокроте.

Если дева плачет - бисер

И роса идут тут в дело;

Ну, а что мне надо вспомнить,

Если милая вспотела?

Кудри - золото; но если,

Веря стихотворной справке,

Локон я подам меняле,

Выгонят меня из лавки.

Были женщины из мяса

И костей; теперь поэты

Видят розы в них и маки,

Лилии и первоцветы.

Эх, зеленщики-поэты!

Женщинам вы не польстили,

Прелести их воспевая

В этом травянистом стиле.

Нет, с кораллом целоваться

Было б делом невеселым,

Так же, как лобзать гвоздики

Сладостно лишь разве пчелам.

Очи зарятся на деньги,

А уста подарков просят,

И, однако, виршеплеты

Без конца их превозносят.

А ведь есть тихони-бедра,

Есть бессребреницы-ляжки,

Коим не присущи зависть

И спесивые замашки.

Вот кому за бескорыстье

Посвящать должны поэты

Оды, стансы, и канцоны,

И романсы, и сонеты.

А рубинам ненасытным

И сапфирам завидущим

Лишь презренье вместо гимнов

Пусть достанется в грядущем.

Алчные уста, о коих

Приторный несете вздор вы,

Называть бы надлежало

Устьями бездонной прорвы.

Глазки, в коих блещет жадность,

Это язва моровая,

Зубки, рвущие добычу, -

Хищная воронья стая.

Разорительны прически,

Так что волосы - бог с ними -

Даже черные как сажа

Могут зваться золотыми.

Знай, слагая гимны зубкам,

Не вкусишь ты жизни мирной:

Тощей стервой поперхнешься

Или будешь съеден жирной.

Перевод М. Донского

 

 

Огородная свадьба

 

Дон Редис и донья Редька -

Не креолы, не цветные,

Вроде там Цветной Капусты,

Но испанцы коренные -

Поженились. И на свадьбу

Их высокоогородья,

Чьим благодаря щедротам

Кормится простонародье,

Всю свою родню созвали,

Пригласили цвет дворянства,

Тех особ, кому подвластны

Все земельные пространства.

Прикатила донья Тыква,

И дородна, и спесива, -

Оттого, что всех дородней,

И спесива особливо.

А за нею - донья Свекла,

Неопрятная уродка,

Все лицо в буграх и ямах,

Бахрома вокруг подбородка.

Вот дон Лук - торчат нахально

В шляпу воткнутые перья;

Скольких дам до слез довел он,

Обманувши их доверье!

Не замедлила Маслина:

Этой смуглой андалуске

Надо быть без опозданья, -

Без нее ведь нет закуски.

Вот дон Апельсин. Министром

Стал он, двор его возвысил.

Глянешь - гладок, верно, сладок,

А когда раскусишь - кисел.

Вот сварливый и колючий

Дон Каштан; в его владенья

Не проникнешь, не имея

Должного вооруженья.

Вот обсыпанная пудрой

Куртизанка донья Слива:

Смугловата, нагловата,

Но округлости на диво.

Вот капризная и злая

Низкорослая Горчица:

Всякий, кто не вышел ростом,

Свыше меры горячится.

Вот изящная Черешня:

Молодая - скулы сводит,

Но зато, когда созреет,

Тьму поклонников находит.

Вот ее сестрица Вишня:

Покислей, темней оттенок,

Смолоду - в цене, а позже

Продается за бесценок.

Вот обманщица Капуста:

С виду - сдобненькая пышка,

Но под массой белых юбок -

Лишь сухая кочерыжка.

Дыня - образец матроны

Добродетельной и честной:

Вид ее сулит блаженство,

Вкус, увы, довольно пресный.

Вот дон Баклажан - сияет

Лысиной своей лиловой:

В годы юности зеленой

Был он малый непутевый.

Вот дон Огурец: сутулый,

Прыщеватый, малокровный;

Сразу виден в нем идальго

С безупречной родословной.

Вот дон Кабачок. Он бледен,

Давней одержим любовью:

Даст в куски себя разрезать,

Спечь, стушить, - но лишь с Морковью.

Прибыл и двуличный Персик.

Зависть его сердце точит,

Жесткость внутреннюю скрыть он

Бархатной улыбкой хочет.

Дон Лимон толк знает в свадьбах,

Не пропустит ни единой;

Побуждаем тонким вкусом,

Судит-рядит с кислой миной.

Вот карета с доном Хреном,

Очень важною особой;

Дряхлый, скрюченный подагрой,

Жив он горечью да злобой.

Вот хвастун, бретёр дон Перец,

Он - причина слезных жалоб:

Стоит Перцу поперечить -

Вмиг глаза полезут на лоб.

Вот ввалилась донья Брюква.

Все ухватки грубиянки

Обличают в ней утеху

Школяров из Саламанки.

Но достаточно. В злословье

Перешел я грань приличья.

Впрочем, свадьбы, мой читатель,

Так скучны без злоязычья!

Перевод М. Донского

 

Эпиграмма на Орфея

 

Когда Орфей за Эвридикой

В Аид спустился, бог Плутон

Был беспредельно возмущен

Такою дерзостью великой.

Запел пленительный Орфей,

Как никогда не пел. Однако,

Хотя Плутону в царстве мрака

Вдруг стало на душе светлей,

Багровый от негодованья,

Вернул Орфею он жену,

Что было даже в старину

Тягчайшей мерой наказанья.

Засим смягчился грозный бог

И смертному в вознагражденье

За удивительное пенье

Вновь потерять ее помог.

Перевод В. Васильева

 

 

Эпитафия самому себе. Против женщин Испании

 

Я под тяжелою лежу плитой.

Будь милосерд, прохожий, и пятой

He наступи на камень сей плиты, -

Ведь лишней тяжестью меня придавишь ты.

И только жены родины моей

Плиту не смогут сделать тяжелей, -

О, наконец, за благо я сочту

Их пустоту.

Перевод В. Андреева