Касательно третьего глаза

Теории, связанные с появлением третьего глаза у недавно получивших Становление Салюбри, и его последующем использовании, выдвигались с тех самых пор, как Саулот впервые вернулся с Востока, наделенный этой странной особенностью. С тех самых пор, как я начал работу над этой книгой, я задавал этот вопрос каждому Салюбри, который посещал мою пещеру, и в каждом случае я получал новый ответ.

Складывается впечатление, что самая популярная теория сводится к тому, что третий глаз Салюбри непосредственно связан с Дисциплиной Валерен, и, до определенной меры, я согласен с этим. Практически все Воители и Целители, которых мне довелось встретить, владели третьим глазом, чего нельзя сказать о так называемых "Хранителях", с которыми я сталкивался. И Воители, и Целители используют Валерен в той или иной форме, тогда как Хранителям известна эта Дисциплина, но они очень редко прибегают к ее помощи. Практически все Сородичи сходятся на том, что глаз появляется после того, как Салюбри овладевает самыми базовыми способностями Валерена, и начинает постигать сокровенные тайны этой Дисциплины, но не ранее, и это придает определенного веса теории, которая связывает Валерен с третьим глазом. Кроме того, многие способы применения Валерена нередко завершаются открытием третьего глаза или же, так или иначе, связаны с ним, и исходящим из него светом. Я видел Воителя, который использовал особую силу, которая заставила его глаз воссиять беспощадным красным огнем, что вселило ужас в мое сердце. Кроме того, мне довелось узреть, как пожилой Целитель создал невидимую стену, призванную защитить его подопечных, и при этом его третий глаз испускал мягкий золотой свет.

Тем не менее, данные факты все еще не дают окончательного ответа на этот сложный вопрос. Почему третий глаз стал отличительным признаком этой линии крови? Салюбри обладали целительными способностями задолго до того, как Саулот отправился на Восток, и вернулся оттуда, а способности Воителей были открыты Самиэлем и его собратьями собственными силами, без какого-либо вмешательства со стороны основателя клана.

Некоторые верят, что существуют силы (если не здесь, то на Востоке), способные найти более достойное применение третьему глазу. Ходят слухи, что обладатели подобных способностей могут видеть мир духов или же воспринимать истинные сущности смертных и Каинитов. Большая часть тех, с кем мне доводилось беседовать об этих вещах, сходятся на том, что если подобные силы когда-либо существовали, то теперь они находятся за пределами возможностей любого Салюбри, который странствует по Земле, а Старейшины, которые могли знать о чем-то подобном, давно уже превратились в прах. Тем не менее, во взгляде третьего глаза действительно есть что-то беспокойное и пугающее, что-то, напоминающее об иных мирах, и я могу понять, почему некоторые Сородичи страшатся того, что третий глаз Салюбри может оказаться вратами, из-за которых выглядывает нечто чуждое и пугающее. С другой стороны, один из гостей моего дома однажды сумел прогнать один из моих особенно ужасных кошмаров, предложив мне взглянуть ему в третий глаз, и то, что я там увидел, наполнило мою душу спокойствием и безмятежностью.

Пожилой Воитель, путешествующий с двумя молодыми собратьями, поведал мне историю, которую рассказал ему Сир его Сира. Согласно этой легенде третий глаз был отметиной, полученной Саулотом в знак его деяний на Востоке. Воитель рассказал мне, что слышал от скитальцев, и тех, кто посещал земли, лежащие за Священной Землей, что третьим глазом на лбу часто наделялись боги тех далеких стран, и это служило знаком величия. Это, безусловно, интересная история, но она не говорит ничего о том, за что Саулот получил этот дар. Кроме того, каким бы благородным и достойным не был Саулот, я нахожу довольно сомнительным то, что он был наделен божественностью или каким-либо подобием божественных сил.

Впрочем, похоже, я должен извиниться за то, что в очередной раз подвергаю испытаниям терпение своего читателя. Я могу с уверенностью сказать лишь то, что использование Валерена приводит к открытию третьего глаза, и истинное предназначение этого странного органа более не ведомо потомкам Саулота. Складывается впечатление, что те, кто мог открыть мне то, что я хотел бы узнать, более недоступны ни для меня, ни для кого-либо другого в этом мире.

Отношения с другими

Хотя большинство Салюбри поддерживали достаточно неплохие отношения с другими кланами в прошлом, недавние события привели к радикальному пересмотру данной ситуации. Те, кто некогда были им друзьями, нередко оказываются врагами, непредвиденные обстоятельства приводят к заключению странных альянсов, а самые верные товарищи нередко выступают в гораздо более сомнительном свете, чем можно было предположить. Короче говоря, Салюбри больше не знают, кто является их другом, и кто может оказаться их врагом. Те, кто доверяются старым союзникам, слишком часто сталкиваются с предательством, но те, кто разрывают все связи с прошлым своего клана, рискуют вообще остаться без друзей. Бывшие враги нередко становятся союзниками, движимыми еще большей ненавистью к Узурпаторам, чем сами Салюбри, и иногда кажется, что весь мир перевернулся с ног на голову.

Следует также обратить внимание на то, что отношение представителей отдельных фракций Салюбри к другим кланам является достаточно различным. Большинство Воителей предпочитает видеть худшие черты других Каинитов, считая это необходимым условием выживания, тогда как немногие оставшиеся Целители отчаянно пытаются сохранить традиционное и несколько более оптимистичное отношение к другим Сородичам. Что же касается Хранителей, то, как и всегда, они остаются себе на уме.

Ниже описаны взгляды представителей двух основных каст Салюбри на окружающий их мир. Неудивительно, что во многих случаях они достаточно сильно расходятся.

Так внемлите же словам Скаты-Колумбкилл, Воительницы, и Геннадиоса, Целителя, которые почтили меня своим присутствием и мудростью.

Ассамиты

В силу того, что многие Салюбри путешествовали на Ближний Восток, как вместе с крестоносцами, так и для того, чтобы посетить определенные храмы, они просто обязаны были встретиться с Ассамитами. Когда Папа призвал освободить Святую Землю, многие Салюбри выступили на стороне крестоносцев. К несчастью для детей Саулота, их гордыня стоила им возможных союзников.

Ската-Колумбкилл: Мы столкнулись с Ассамитами и их смертными родичами на поле битвы, и с тех пор между нами поселилась ненависть. Что касается меня, то я считаю, что Ассамиты заслуживают уважения – мы с моим врагом уважаем силу и доблесть друг друга, и покидаем поле битвы без излишнего кровопролития. Если бы один из них предложил мне возможность поучиться у его господина, я бы с радостью приняла бы ее, если, конечно же, это не повлекло бы за собой еще большее презрение и отвращение к моему роду, неизбежно связанное со следованием столь противному Господу пути.

Геннадиос: Мы поддержали призыв к крестовым походам. В конце концов, каждый заслуживал возможности беспрепятственно добраться до Святой Земли. Но самым страшным позором стало то, что мне однажды пришлось узнать, что вместо этого я фактически поддержал начало кошмарной резни. Если мои враги когда-нибудь смогут простить нас, я сделаю все для того, чтобы заслужить их прощение. Тем не менее, я боюсь того, что ни один из Ассамитов даже не задумается об этом.

Бруджа

Бруджа и Салюбри поддерживали хорошие отношения еще со времен Еноха, и до сих пор продолжают сохранять прежнюю дружбу. Если верить легендам, Самиэль учился у воинов-Бруджа, тогда как Целители Салюбри впервые вышли на поле боя для того, чтобы помочь раненным Бруджа в сражении против Баали. Воины-поэты особенно ценили Салюбри, которые, по их мнению, выполняли особую миссию среди Сородичей, и потому надменность Тремере, попирающих их тела, вызывает у старших Бруджа холодную ярость. В случае необходимости, Салюбри всегда могут укрыться в сфаэристерах Старейшин Бруджа, смешавшись с другими их учениками. Там к ним относятся, как к почетным гостям, зачастую используя имя "Самиэль", дабы сокрыть их истинную сущность.

К сожалению, нынешние ночи становятся свидетелями упадка не только Салюбри, но и Бруджа. Одно упоминание Салюбри стало чем-то сродни легенде среди многих Служителей и Неонатов, которые никогда не видели ни одного из Пастырей. Рассказы о Самиэле и его Потомках воспринимаются подобно сказаниям о Чайлд Роланде и короле Артуре. Со своей стороны, Салюбри замечают, что большинство новообращенных Бруджа очень отдаленно (если вообще, чем-либо) напоминает своих Сиров в плане темперамента или поведения, что вызывает у них замешательство относительно того, как же им стоит относиться к этим яростным и необразованным грубиянам, которые пытаются присвоить себе мантии Королей-Философов.

Ската-Колумбкилл: Некоторые из нас ищут пристанище среди банд новообращенных бандитов, что, нередко, становится не самым лучшим сочетанием, в особенности тогда, когда юные представители нашего клана демонстрируют меньшую прозорливость, чем стоило бы. Более мудрые Сородичи предпочитают скрывать свой третий глаз и Дисциплину, смешиваясь с обычными Бруджа. Мне посчастливилось найти приют в учебных залах Старейшины, притворившись одной из его учениц, хотя мне пришлось приложить немалые усилия для того, чтобы определить, кто же из нас, на самом деле, был учеником, а кто – учителем.

Геннадиос: Всякий раз, когда где-то поблизости оказываются раненные, мы не можем отказать им в помощи, в результате чего мы нередко встречаемся с Бруджа. Наш дар делает нас полезными им, но каждый Целитель страшится того дня, когда они решат, что смогут обойтись без нашей помощи.

Каппадокийцы

Салюбри считают Гробокопателей одновременно желанными товарищами и отталкивающими противоположностями самим себе. С одной стороны, знание смерти является необходимым при изучении тела и методов исцеления, но выкапывание трупов и наблюдение за процессом разложения, скорее, можно назвать несколько излишним – не говоря уже о том, что в мире определенно существуют гораздо более важные вещи, на которые с пользой можно потратить вечность.

В результате этого, многие Салюбри достаточно неоднозначно относятся к Каппадокийцам. Эти исследователи смерти торгуют всем и со всеми в поисках необходимой им информации, включая периодические сделки с Узурпаторами. Кто знает, не выдаст ли ученый-Каппадокиец местонахождение своего собрата-ученого в обмен на редкий текст, который отчаянно ему необходимо?

Ската-Колумбкилл: Я нахожу Каппадокийцев отвратительными и стараюсь всячески избегать их. Для того чтобы обратиться к ним в поисках убежища, требуется оказаться в действительно отчаянном положении, хотя некоторые из моих собратьев соглашались на это, дабы лучше изучить Ламий. Во всех остальных случаях, лучше предоставить этих Сородичей самим себе.

Геннадиос: Мы вступаем в контакты с Каппадокийцами очень редко и с исключительной осторожностью. Хотя их знания действительно полезны, присущий им жадный интерес к смерти вызывает у нас беспокойство, особенно тогда, когда мы встречаемся с теми, кому известно, что Валерен может не только исцелять, но и убивать. В любом случае, я считаю, что большинство представителей моего рода предпочтет открытую всем ветрам дорогу холодному гостеприимству Каппадокийцев.

Последователи Сета

Открытое служение Змей существу, которое большая часть Салюбри приравнивает к Адскому Искусителю, никак не способствует улучшению отношений между представителями этих кланов. То, что некоторые Воители считают Сетитов ничуть не лучше Баали, также не способствует им. Иногда Змей обращается к Салюбри, заявляя, что бежал от своих товарищей, и теперь желает искупить свою вину. К сожалению, хотя эта игра известна уже давно, все равно существует определенная вероятность того, что этот Сетит действительно окажется невинным. Тем не менее, в большинстве случаев главной целью "раскаявшегося" Змея является препровождение Салюбри в место, где он будет более сговорчивым - и уязвимым.

Ската-Колумбкилл: Если что-то похоже на змею, шипит, как змея, лежит, как змея и ползает, как змея, то очень сомнительно, что вы захотите погладить это существо по голове. Если вы находите в вашем саду змею, то убиваете ее. Я верю, что то же самое касается и Сетитов.

Геннадиос: Мне пришлось пережить кошмарное путешествие в Алжир, организованное для меня Сетитами, и я чудом избежал продажи в рабство, а затем передачи в руки Тремере после моего прибытия туда. Хвала Господу, что мне удалось пережить эту ошибку, и больше я никогда не предоставлю им подобной возможности до конца своих дней.

Гангрелы

На протяжении долгого времени я считал, что у этих двух кланов очень мало общего, невзирая на то, что между ними существовала давняя дружба еще со времен обучения Самиэля у самого Патриарха клана Гангрела. Те Салюбри, которые приходили ко мне, также предпочитали умалчивать об этом. Но затем, один из Гангрелов Германии пришел в мой дом, чтобы поведать о Целителе, который умер, защищая Неоната клана Гангрел от рук Узурпаторов, стремившихся обзавестись еще одним "экспериментальным образцом". Мы поговорили немного о Потомках Саулота, и мне казалось, что этим все и закончится. Но, спустя некоторое время, Гангрелы различных возрастов и различных линий крови – из Германии, Ирландии, Тосканы и даже диких стран Севера – начали посещать меня, рассказывая о своих взаимоотношениях с Салюбри. Возможно, мой первый гость испытывал меня, и его товарищи оказались удовлетворены результатами этого испытания? Впрочем, какие бы слова ты не передал своим собратьям, Клаус из Баденбурга, я благодарен тебе за это.

Ската-Колумбкилл: Между нами существует суровое товарищество воинов и закаленных мужчин и женщин. Самиэль учился у Патриарха клана Гангрел, и уже за это я могла бы уважать его Потомков. Я хотела бы, чтобы подобная ночь наступила вновь, но теперь Гангрелы считают нас слишком слабыми, ибо мы позволили Узурпаторам занять наше место. Мне не раз приходилось спорить с ними об этом, но их восприятие этого вопроса остается удручающе ограниченным.

Геннадиос: Как я завидую их независимости! Они могут находиться в одиночестве на протяжении многих недель и не страдают от отсутствия общества смертных или Каинитов. Столь могучие Сородичи, которые столь лет скитались по миру – как бы я хотел, чтобы они научили меня этому!

Ласомбра

Из всех историй, которые я услышал на Мальте, и гостей, которые навестили меня там, практически ничто и никто не был связан с кланом Ласомбра. Я знаю, что некоторые Судьи очень многое выиграли благодаря уничтожению Салюбри, и большая часть детей Саулота, с которыми я говорил, относится к служителям теней весьма негативно.

Ската-Колумбкилл: Они столь же ненадежны, как и тени, которыми управляют. Тот факт, что они перекрывают нам очень многие пути к бегству, делает наше существование гораздо более опасным. Они считают нас инструментами, которые можно использовать, и верят, что наше положение является настолько отчаянным, что мы можем проглотить любую их ложь. Да, мы действительно в отчаянии. Но мы не глупы.

Геннадиос: Я встречался с немногочисленными представителями этого клана, которые с завидным тщанием следили за своими аббатствами, обеспечивая нас пристанищем во имя Господа, которого мы почитаем так же сильно, как и они. Тем не менее, я слишком часто встречался с теми, кто был слишком сильно заинтересован в моем потенциале, чтобы думать о чем-то еще. Если они продолжат использовать и отбрасывать окружающих так, как делают это сейчас, я буду очень удивлен, если в дальнейшем у них вообще останутся союзники.

Малкавиане

С незапамятных времен судьбы двух этих кланов были тесно связаны. Истории о Саулоте, облегчающем самые болезненные приступы безумия Малкава, неразрывно переплелись с историями о Малкаве, толкующем странные видения Саулота. Складывается впечатление, будто бы утрата, которую понесли Салюбри, ввергла клан Малкавиан в бездну ярости и печали. Многие из Потомков Малкава выступают на переднем крае защиты Единорогов, пытаясь отвлечь внимание охотников, тогда как другие, сами того не желая, привлекают ненужное внимание своими внезапными просветлениями. Что же касается Салюбри, то многие из юных Потомков Саулота знают очень немногое о прошлом своего клана, результатом чего становится то, что они стараются как можно дальше держаться от Безумцев. Тем не менее, Целители поддерживают тесные отношения с большим количеством Малкавиан, чем можно было бы предположить, и Безумцы расплачиваются со своими старыми долгами лучшим, что у них есть.

Ската-Колумбкилл: Мы знаем их уже очень давно, как, впрочем, и они нас. Между нами нет вражды, ибо даже безумцы осознают различие между своим состоянием и разумами тех, кто сознательно служит силам Преисподней. Именно поэтому, я буду доверять Безумцам до конца, страшась лишь того, что один из Малкавиан в порыве безумия предаст самого себя, а, вместе с собой, и меня.

Геннадиос: Саулот наставлял нас заботиться о Потомках Малкава, и мы следуем словам своего отца. Подобно тому, как Малкав заботился о нашем отце, мы заботимся о детях Малкава. Там мы расплачиваемся с нашими долгами.

Носферату

История отношений, связывающих Салюбри и Носферату, своим богатством и продолжительностью практически не уступает той, которая повествует о взаимоотношениях между Салюбри и Малкавианами. В силу того, что многие Носферату пытались обрести пристанище в лоне Церкви, они часто встречались с Воителями, рожденными Крестовыми походами, и Целителями, связанными со священными орденами. После начала преследований со стороны Тремере, некоторые Салюбри опасались того, что Носферату попытаются воспользоваться возможностью избавиться от удела парий, переложив ношу отверженных на плечи Единорогов. Вместо этого, сострадание Носферату помогло спасти остатки клана. Многие Салюбри убедились в надежности информации Прокаженных, заблаговременно узнав о готовящихся охотах или даже обретя убежище с их помощью.

Ската-Колумбкилл: Мне вряд ли удастся понять те представления о чести, которыми руководствуются Прокаженные, но я действительно ценю их помощь. Они получают немалое удовольствие, препятствуя реализации планов высокомерных и жестоких людей, к числу которых, безусловно, относятся Узурпаторы. Даже если в силу некоторых былых обид мы не можем полностью доверять Прокаженным, они остаются щитом, защищающим нас от предательских выпадов наших врагов.

Геннадиос: Столь чистая вера в столь отвратительных телах! Когда я думаю об этом, по моим щекам стекают кровавые слезы. Ах, если бы дары Саулота позволили мне излечить проклятье Прокаженных, подобно тому, как Христос излечил прокаженного в Иерусалиме!

Равносы

Салюбри чаще встречают Равносов не на дорогах Европы, а во время путешествий на восток, в Персию или Индию. Складывается впечатление, будто бы ни одной из сторон не удается понять другую, и все попытки установить какие-либо постоянные отношения заканчивались непониманием и взаимными обидами. На данный момент, можно с уверенностью говорить о том, что лучшие отношения между представителями этих кланов завязываются на индивидуальном уровне. Некоторые Равносы считают, что за охотой на Салюбри может последовать начало масштабных преследований Равносов, и потому готовы помочь беглецам. Другие считают Салюбри засланцами своих врагов и сторонятся их.

Ската-Колумбкилл: Они слишком гордятся тем, что являются маленькими, пронырливыми обманщиками и потому не способны думать ни о чем, что выходит за пределы их афер, и ни о ком, помимо себя самих. Я могу вспомнить немало неудачных попыток завязать с ними хотя бы простую беседу. По большей части, они бесполезны.

Геннадиос: В конце концов, я заметил, что, невзирая на все свои фокусы и дурные шутки, они способны помочь тебе в самый неожиданный момент, делая это в отплату за услугу, которую ты оказал одному из их собратьев несколькими месяцами, а то и годами ранее. С другой стороны, большую часть времени общение с ними в лучшем случае оказывается болезненным и опасным. Я предпочитаю избегать их и, в немалой степени, из-за того замешательства, которое они у меня вызывают.

Тореадоры

Если существует клан, способный вывести из себя даже самого благочестивого Целителя, то этим кланом может быть только клан Тореадор. То беззаботное отношение, которое Мастера демонстрируют к духовным проблемам, вызывает у многих Салюбри безумное раздражение. Стоит прибавить к этому их показательное равнодушие к последствиям резни, устроенной Тремере, и станет понятно, почему Салюбри очень редко надеются на помощь Тореадоров. Воители, знакомые с историей о Аукассине, с недовольством реагируют на любые упоминания о том, что Самиэль отказался продемонстрировать должное уважение Воину Розы, указывая на то, что в каждой из историй (включая и ту, которую рассказывают сами Тореадоры) отмечается далеко не безукоризненное поведение Аукассина.

Ската-Колумбкилл: Одна неудачная демонстрация мастерства перед нашим господином и теперь все Тореадоры считают себя оскорбленными. Они – глупцы.

Геннадиос: Мне бы хотелось надеяться, что всякий раз, когда мы вмешиваемся в жизнь их смертных игрушек, они задумываются над тем, что делают. Впрочем, мой опыт подсказывает, что эти надежды напрасны.

Тремере

Одним из немногочисленных проявлений единомыслия Воителейи Целителей является то, что они вместе выступают против Тремере. Убийство Саулота Тремере уже было достаточным преступлением, но, в сочетании с последующими нападениями и погромами, это однозначно поставило их за грань возможного примирения с Салюбри.

Ската-Колумбкилл: Я думаю, что смерть окажется не такой уж плохой штукой, если при этом мне удастся утащить с собой одного из этих ублюдков.

Геннадиос: Исключительно самолюбивые, исключительно заносчивые и абсолютно безумные. Не просите меня сочувствовать им, когда их неумолимый рок обрушится на них. Я надеюсь, что Тремере подавился душой Саулота!

Тзимицу

Тзимицу и Салюбри поддерживают странную и очень необычную дружбу еще с начала времен, когда не один, и не два Салюбри постигали тайны человеческого тела под руководством Тзимицу. Воители оттачивали знание Валерена, постигая мастерство пыток Тзимицу, тогда как обоюдный интерес к физике тела позволил Целителям учиться на различных... объектах Тзимицу. Когда Тремере обрушили свой гнев на Единорогов, законы гостеприимства Тзимицу хорошо послужили последним; впрочем, то же самое можно сказать и об их ненависти к Узурпаторам. Оба этих клана объединяет борьба с Тремере, хотя каждый из них обладает диаметрально противоположными представлениями о том, как решить эту проблему. Ходят слухи о том, что между Салюбри и Тзимицу могут существовать гораздо более тесные отношения, но они начали устанавливаться с момента возникновения касты Воителей. Большинство Салюбри попросту отвергает эти сплетни в нынешние ночи.

Ската-Колумбкилл: Я очень многое узнала благодаря тому, кто приютил меня, и его верность клятвам гостеприимства спасла меня, когда Тремере пришли за мной. Я надеюсь, что в последний час мы будем сражаться плечом к плечу, ибо нет большей хвалы, которую я могла бы вознести в его честь.

Геннадиос: Мои отношения с Тзимицу были очень... информативными, пускай даже и не всегда приятными. Мы расходились во мнениях относительно многих вещей, подобных, к примеру, ценности человеческой жизни или применению пыток, но мне кажется, что моей госпоже нравились эти ночные споры. Если бы я не слышал крики, раздающиеся из ее подвалов, я мог бы сказать, что это были одни из лучших ночей моего посмертия.

Вентру

Большая часть Салюбри соглашается с тем, что Вентру хорошо умеют говорить о благородстве и чести, и некоторые из них даже соответствуют своим собственным словам. Многие лорды-Вентру укрывали Салюбри в своих замках, высокомерно отсылая угрожавших и требовавших их выдачи Тремере. Но многие из тех, кого уже нет с нами, могли бы рассказать очень многое о той ночи, когда Вентру, наконец, прислушались к отвратительной лжи, которая обвиняла Салюбри в служении Преисподней...

Ската-Колумбкилл: Как жаль, что столь многие считают благородство и честь лишь необходимыми атрибутами своего положения, а не кровью и плотью Вентру, как это было раньше. Честь нельзя снять на закате дня, как запятнанную рубашку – это власяница, которая пробуждает совесть в ночи, и позволяет определить, какие деяния являются праведными, а какие – достойными вечного проклятья.

Геннадиос: Я никогда не забуду ту ночь, когда человек, с которым я на протяжении многих лет обсуждал путь к Голконде, внезапно начал смотреть на меня со страхом. Я узнал, что он получил письмо от Регента местной Часовни, в котором описывались все опасности укрытия "инферналиста" под крышей его дома. Я решил сохранить его от позора, связанного с неизбежным оглашением приказа о моем изгнании, и покинул его приют в повозке, наполненной сеном...

Баали

Вне зависимости от их занятий или происхождения, все Салюбри сходятся в одном – Баали являются демонами. Многие из них выросли на рассказах о Войнах Баали, которые велись в далеком прошлом. Особенно это касается Воителей, которые с момента Становления испытывают праведный гнев в отношении этих порождений Ада. Те Старейшины, которые пытаются использовать истории о происхождении Баали против Салюбри, и, особенно Воителей, часто сталкиваются с очень неприятными несчастными случаями.

Ската-Колумбкилл: Убивайте их повсюду, где только встретите, без жалости и промедления. Это наш долг и наша миссия, которую возложил на нас Самиэль. Уничтожайте их так, если бы каждый из них был ядовитой жабой.

Геннадиос: Если у вас есть возможность сразиться с ними, то воспользуйтесь ею. Если у вас ее нет, то найдите тех, кто способен это сделать. Главное, не позволяйте им и дальше творить свои черные дела. Когда же битва закончится, сделайте все, что в ваших силах, чтобы спасти те души, которые еще можно спасти.

Оборотни

Целители считают оборотней загадкой. Они могут понять любовь Люпинов к лесам и полям, но разве мало им этих земель для спокойной и размеренной жизни? Салюбри часто приходилось путешествовать по лесам и пустошам, и потому они нередко сталкивались с Гару. Вскоре Воители поняли, что должны постоянно возить с собой серебро. Целители, в свою очередь, осознали всю ценность Надзора Пастыря, хотя некоторые из них утверждают, что наиболее безопасный проход через владения оборотней возможен в том случае, если исцелять раненных животных, стараясь по возможности не пить их кровь.

Ската-Колумбкилл: У нас хватает беспокойства из-за наших собственных Сородичей, которые нападают на нас, и теперь мы еще должны опасаться этих существ! Мне говорили, что они могут быть разумны, но, до этого момента, мне не удалось заметить признаков разума ни в одном из тех чудовищ, которых я встречала.

Геннадиос: Мне довелось встретиться с одним из представителей этого народа в Греции. Это была женщина, которая называла себя дитям великой Матери-Земли, которой издавна поклонялись греки. Некоторое время мы были вместе, но это не могло продлиться долго. Картина их мироздания воистину сложна и прекрасна, целительские таланты заслуживают восхищения, и мы немало говорили о смертных. Мне не раз хотелось вернуться в эти ночи.

Маги

Лишь божественные чудеса и деревенские заговоры считаются приемлемыми разновидностями волшебства для Салюбри. Тремере вышли из числа горделивых магов – почему же тогда Единороги должны доверять чародеям в хрустальных башнях?

Ската-Колумбкилл: Они породили Тремере. Не захотят ли другие колдуны обрести некое подобие бессмертия за наш счет? В любом случае, мы не должны предоставить им подобную возможность.

Геннадиос: Те, кого мне удалось повстречать, были искушены в теургии и отличались верой и мудростью. К сожалению, они слишком рьяно пытались испробовать свои силы на каждом, кто оказывался неподалеку от них. Я никогда не поверю ни одному из них, включая и тех, кто утверждает, будто бы они ненавидят Тремере так же, как и мы.

Призраки

Создается впечатление, будто одно упоминание Неупокоенных Мертвецов вызывает страх у Салюбри в эти ночи. Некоторые говорят, что призраки приносят неудачу, или что встреча с ними знаменует скорую смерть. Тот факт, что некоторые Салюбри встречались с душами своих прежних спутников, только усиливает этот страх. В былые дни, Салюбри, которые умели говорить с мертвыми или слышать их, очень высоко ценились, причем как призраками, которым нужна была помощь, так и вампирами, а также смертными, которые сталкивались с ними. Тем не менее, столь одаренных Сородичей всегда боялись так же сильно, как и уважали.

Ската-Колумбкилл: Единственный призрак, которого я хотела бы увидеть, это призрак Тремере, сжимающего свои кулаки в бессильном гневе. Оставшиеся – не более чем фантомы.

Геннадиос: Каждый призрак, который встречается нам на нашем пути, свидетельствует о неудаче одного из Целителей. Вы можете только пожалеть их, как, впрочем, и тех, кого им пришлось покинуть.

Феи

По неизвестным причинам Справедливый Народ избегает Салюбри, возможно, не принимая их глубокой веры и, нередко, церковного прошлого. Подобное отторжение огорчает многих Салюбри, которые считают присутствие фей чудесным средством от скорби и горечи, которые так часто наполняют их сердца.

Ската-Колумбкилл: Я помню время, когда во время путешествия по лесу я встретилась с очень могучим существом. Оно назвало себя троллем и бросило мне вызов за право перейти реку через его брод. Я оценила его благородство и оставила ему жизнь ровно настолько, насколько было необходимо для того, чтобы усвоить этот урок.

Геннадиос: Это была ночь летнего солнцестояния, на небе мерцала полная луна, и я ехал по пустой дороге. Они были в роще, танцуя в честь этого праздника, и мое сердце едва не разорвалось от наполнявшей их красоты и счастья. На мгновение, в моем сердце вновь воссиял свет. Затем, они заметили меня, и, возможно, приняв мое одеяние за рясу священника, попытались сыграть со мной несколько очень неприятных шуток. Когда все это зашло слишком далеко, я был вынужден воззвать к моим собственным силам для того, чтобы защитить себя и отогнать их.