Отношения со Смертными

Салюбри всеми силами стараются сделать так, чтобы одновременно не терять связь со смертными и, в то же время, не выдавать свою истинную природу преследующим их охотникам. Независимо от того, являются ли они неустанными ночными стражами, смиренными монахинями или искушенными мудрецами, Салюбри всячески стремятся поддерживать отношения с теми, кто породил их. Тем не менее, не стоит считать, что Салюбри столь бережно относятся к своим отношениям со смертными исключительно из ностальгии по прошлым дням.

Прежде всего, не нужно недооценивать пользу пребывания в смертной отаре. Когда у Сородича есть немало смертных соседей, последователей, покупателей или каких-либо других людей, заинтересованных в его существовании, вероятность предупреждения его о возможной опасности или необычном интересе к его персоне резко возрастает. Я слышал об одном бывшем монахе-Салюбри, соседи которого рассказали ему о том, что какой-то странный человек разгуливает возле его дома. Этот шпион оказался гулем, пришедшим из Часовни, расположенной в неделе пути, и соседи обратили внимание на незнакомца, который незваным пришел на их землю, отогнав его от дома своего односельчанина. После того, как гуль появился во второй раз, соседи подняли громкий крик. Все это привлекло внимание шерифа, который бросил шпиона в тюрьму. Благодаря этому, бывший монах сумел вовремя покинуть свой дом и добраться до безопасного места – что вряд ли оказалось бы возможным при иных обстоятельствах.

Добропорядочные соседи могут оказать немалую помощь и в других случаях. Прежде всего, если лекарь проводит целую ночь, ухаживая за бредящим от жара ребенком, немногие посмеют нарушить часы его дневного сна. Помимо этого, если кто-то не может заплатить за помощь звонкой монетой, его всегда можно попросить поменять солому на крыше или же выполнить какое-то дело днем в обмен на оказанную услугу. Таким образом, Салюбри стараются поддерживать хорошие отношения со своими соседями, обеспечивая собственное выживание и помогая тем, кто их окружает.

О гулях

Ни один из посещавших меня Салюбри, как, впрочем, и других Сородичей, не упоминал о том, создают ли Единороги гулей. Я подозреваю, что ответ на этот вопрос достаточно прост, ибо, по мнению Салюбри, человек может быть или Каинитом, или обычным смертным, и между этими двумя состояниями не может быть компромиссов. Многие Салюбри считают существование вампиров необходимым злом. В свою очередь, те, кто переносят это зло на других, отравляют собственную душу, и подобное бездумное поведение считается анафемой среди детей Саулота.

Об одиночестве

У каждого Салюбри есть гораздо более смертоносный враг, чем любой гуль или смертный, Немезида, которая стократ опаснее любого инферналиста или Узурпатора. Этот враг страшнее любого из тех, которые ходят по земле, ибо он скрытен, коварен и гораздо более жесток, чем все остальные вместе взятые. Он вынуждает своих жертв платить воистину страшную цену за поражение. Этот враг именуется одиночеством.

Я уверен, что мой читатель вряд ли сумеет сдержать на этих словах презрительную улыбку – в конце концов, что значит одиночество в сравнении с вечной жизнью? Если кто-то не может справиться с подобным чувством, он определенно не подходит для Становления, и ему гораздо легче будет справиться со своей болью, открыв лицо рассвету. Скорбят ли Гангрелы о своем одиночестве? Задумывается ли воин, отправляющийся в крестовый поход, о чем-то подобном? Способен ли он мечтать о дружбе или, если подобное слово применительно к нашему роду, любви?

Я должен напомнить моему читателю, что Каиниты любого клана связаны тесными узами со своими собратьями по крови, если, конечно же, они не отрекаются от них. У каждого Каинита есть возможность найти себе друга или спутника; если он отказывается от этой возможности, он должен винить в этом самого себя. У преследуемых нет такой возможности. Они не знают, что будет ждать их следующей ночью – возможно, это будет ночь, когда их прах разлетится по земле, или же они станут жертвами предательства, или их собственный гнев поглотит их? Может случиться так, что они будут вынуждены в одночасье покинуть свой дом, не имея возможности сказать хотя бы одно доброе слово тем, кто окружал их, бросив своих возлюбленных и друзей, обреченных вновь и вновь испытывать агонию сомнений и неуверенности. Узурпаторы никогда не отличались чрезмерной разборчивостью в плане использования личных связей своей добычи, если это позволяло им добиться цели (и я уверен, что Гангрелы и Тзимицу без труда смогут подтвердить это). Прибавьте их отвратительные намерения к их омерзительным методам и задумайтесь над тем, готовы ли вы подвергнуть тех, кто вас окружает, подобной опасности.

Я знаком с несколькими методами, посредством которых дети Саулота стараются поддерживать контакты друг с другом, узнавать о гибели своих Потомков или Сиров, или же просто делиться новостями об изменениях в жизни каждого из Пастырей. Один из них представляет собой выцарапывание надписей на стенах, дверных косяках и в пещерах, как, впрочем, и других подобных местах. Обычно для этого используются мертвые языки или же те наречия, которые никогда ранее не встречались в этих землях. Я видел некоторые из подобных надписей, которые не были похожи ни на что из виденного мною ранее, за исключением, возможно, свитка, который был привезен из земель, лежащих за Индом, одним из генералов Александра Македонского. Другие послания, впрочем, оказывались еще более древними; примером этого может послужить серия надписей в катакомбах под Римом, появившаяся там во времена преследования христиан. Эти послания были написаны пиктограммами, которые могли прочитать и понять даже те, кто не умел писать. Помимо этого, странствующие музыканты или же мавры или евреи, произносящие абсолютно невинные фразы, могут оказаться посланниками, приоткрывающими завесу тайны для тех, кто знает, на что именно нужно обратить внимание.

Но что случается с Салюбри, которым не удается найти подобные послания, или же которые пропадают из поля зрения своих собратьев? Этого не знает никто, или же они отказываются рассказывать об этом. Многие подозревают, что эти забытые Единороги погрузились в торпор где-то в безопасных местах, тогда как другие страшатся того, что они утратили свои жизни неким ужасающим образом или же сошли с ума. На самом деле, сложно сказать, что ослабляет клан больше – прямые атаки Тремере или же более скрытая и опасная угроза одиночества.

О Питании

Говорят, что Каин, погружаясь в бездну печали, считал Саулота вторым Авелем, и верил, что, благодаря своему Потомку, он сумеет искупить преступление, которое совершил перед алтарем Господа. Саулот, подобно Авелю, был пастырем и хорошо заботился о своих детях. Именно поэтому он учил своих Потомков обращаться с человеческими стадами ласковой и доброй рукой, и потому его так любили в Енохе.

Может показаться странным, что Целители из числа Салюбри все еще должны питаться кровью, и им приходится отнимать жизнь для того, чтобы использовать свои дары, позволяющие спасать жизни. Питание стало вопросом, который многие из моих гостей отказывались со мной обсуждать, ибо знание о том, как они поддерживают свои силы, с легкостью могло стать оружием в руках их врагов. Впрочем, Ската-Колумбкилл поведала мне достаточно.

Создается впечатление, будто бы Саулот запретил своим Потомкам питаться от кого-либо, кто испытывает перед ними страх. Это может быть наследием тех дней, которые он провел вместе с Каином, или же одним из фундаментальных заветов Голконды, но этот запрет считается непоколебимым законом среди Салюбри. Таким образом, у Целителей есть хороший стимул поддерживать дружественные отношения со смертными, которые их окружают. Скот, обитающий подле Единорога, не должен бояться живущего неподалеку Каинита или же Салюбри придется как можно скорее покинуть эти места. Я подозреваю, что Узурпаторы уже узнали об этом, и потому столь упорно стараются распространить как можно больше слухов о том, что потомки Саулота запятнаны миазмами Преисподней. Если обычные люди утратят веру в Целителей, живущих среди них, то как же Салюбри смогут питаться?

Воители клана относятся к заветам своего прародителя несколько более формально. Те из них, с кем мне довелось побеседовать, часто упоминали о том, что ненависть и гнев не являются страхом, и, в силу этого, Воители могут абсолютно спокойно удовлетворять жажду в разгар сражений, благодаря крови своих врагов. Некоторые даже доходили до того, что пили кровь тех, кто охотился на них, утверждая, что если их враги будут знать, что их ждет, в их душах поселится страх перед ожидающим их правосудием и неминуемой гибелью. Целители называют подобные утверждения софистикой, что лишь в очередной раз демонстрирует глубину той пропасти, которая пролегла между представителями двух каст.

О Поцелуе

Мне довелось повстречать немало Потомков Саулота, как, впрочем, и тех, кто был согласен поведать мне о них. В силу этого, мне удалось узнать кое-что относительно их предпочтений в плане Становления. Создается впечатление, что в этом отношении Саулот очень сильно напоминал Каина, наложившего значительные ограничения на то, кого его Потомки могут выбрать из смертной отары, и, наказывая тех, отказывался подчиняться его воле.

Невзирая о том, что я знаю о многих Салюбри, с которыми встречался лично, или же о которых я слышал, мне никогда не доводилось сталкиваться с сообщениями о том, что кто-то из них дал Становление ребенку. Возможно, это было первым условием Саулота, связанным со Становлением, или, во всяком случае, таковым является одно из моих предположений. Воители утверждают, что это связано с тем, что ребенок, вне зависимости от его силы или подготовки, все еще слишком мал для того, чтобы сражаться. В эти времена, дарование Становления Потомку, который не сможет защитить себя на поле брани, воистину является пустой и недальновидной тратой времени. Целители, в свою очередь, утверждают, что Саулот всегда считал подобные Становления чем-то глубоко порочным, и карал смертью тех, кто преступал этот закон. Они также говорят, что хотя получивший Становление ребенок может выглядеть и говорить как обычное дитя, очень скоро его душа и речь полностью уподобятся душам и речам взрослых. Они говорят, что вселение души старца в тело младенца является самым страшным преступлением против ребенка, и по праву считается богохульством в глазах верующих.

Второе правило Становления гласит, что оно никогда не может быть совершено из-за любви или же желания обрести спутника. Даже учитывая то, что, если верить Книге Нод, этот закон был впервые провозглашен Каином, Саулот относился к его соблюдению еще более внимательно, чем его прародитель. Почему? Мне кажется, что ответ на этот вопрос довольно прост. Немертвое существование, в сути своей, является истинным кошмаром. Каждый, кто хотя бы раз убивал в приступе голода, или же оказавшись во власти Зверя, может согласиться с этим, во всяком случае, если речь идет о тех, кто сумел сохранить хотя бы малую толику своей человечности. Таким образом, зачем Каиниту обрекать на этот ужас того, кого он любит? Подобное деяние стало бы кошмарной насмешкой над самим словом "любовь". Стремление предотвратить подобный ужас представляется более чем мудрым. Кроме того, сложно усомниться в том, что Каинит, получивший Поцелуй из-за любви, будет яростно ненавидеть того, кто обрек его на подобное существование, распаляя ненависть и недовольство в середине самого клана. И, в то же время, даже в свете этой беспощадной логики, для тех, кто желает даровать своим возлюбленным отравленную вечность, находится надежда. Упорные слухи, повествующие о взаимоотношениях между Райциэль и Саулотом, ставят под вопрос то, следовал ли собственным принципам сам Саулот.

Среди тех, кто не принадлежит к числу Салюбри, присутствует непоколебимая вера в то, что представители этого клана должны подчиняться всем ограничениям, которые накладывают на них ценности клана, учения Саулота, древние обычаи и многое другое. Тем не менее, мои беседы с Салюбри позволили мне выстроить следующую картину, которую Нуриэль и еще один Целитель сочли достаточно разумной.

Мне не довелось услышать ничего, что позволило бы предположить, что Салюбри выбирают своих Потомков исключительно в силу необходимости и согласно всем существующим правилам. Прежде, чем сделать выбор, они проводят немало времени наблюдая и испытывая своих будущих Потомков, и, после окончательного выбора и Становления, относятся к подготовке своих Потомков с исключительным вниманием и заботой. Как только Потомок получает Становление, он начинает обучение, которое продолжается до тех пор, пока его Сир не убеждается в том, что тот способен будет выжить в окружающем мире, независимо от того, сумеет ли он найти там союзников. Приведенные далее факты, связанные с поведением Самиэля и других Воителей, также противоречат распространенному заблуждению, которое гласит, что клан Салюбри бросает своих Потомков на произвол судьбы. Если бы это действительно было так, разве узнали бы мы о Самиэле, Райциэль и других героях этого клана? Я подозреваю, что большинство Старейшин Салюбри сходится на том, что их долгом является воспитание Потомков с последующим наделением их всем, что понадобится им для выживания во враждебном мире. После этого, сам Потомок определяет, как он будет следовать своим ценностям, отражающим духовные качества как его самого, так и его Сира. Как только он заканчивает свое обучение, он сам выбирает свой путь, руководствуясь при этом не только сердцем, но и разумом. Он может поддерживать близкие отношения со своим Сиром и другими старейшинами, но, в сущности, сам вершит свою судьбу.

Я также должен отметить, что описанное выше распространялось, в большинстве своем, на годы, предшествовавшие началу преследований со стороны Тремере. Я подозреваю, что с тех пор Сиры начали требовать от своих Потомков строжайшего подчинения существующим принципам и заветам, что, в большинстве своем, связано с недостатком времени и беспокойством из-за того, что следующей ночью ученик может внезапно лишиться своего учителя. У Салюбри больше нет времени на долгие годы споров, обучения и закрепления навыков. Получивший Становление Потомок должен быть готов к тому, что его в любой момент могут выбросить в холодный и жестокий мир, нередко, задолго до того, как он будет к этому готов.

Ската-Колумбкилл выражала свою обеспокоенность тем, что в эти темные часы многие Потомки могут быть лишены своего наследия, как сознательно, так и бессознательно. Если Потомку приходится избрать иной путь, скрывая свои ценности в лохмотьях оборванца, столь отличных от робы монаха или белого плаща рыцаря, он может решить, что, тем самым, предает свой клан и судьбу, уготованную ему. Что делать с теми, кто запутался и оказался в замешательстве? Какова вероятность того, что он сумеет встретиться со Старейшиной, который откроет ему глаза? Вероятность того, что он столкнется с другими представителями своего поколения, которые будут настаивать на том, что существует всего один или два пути, гораздо выше, но подобная встреча лишь наполнит его сердце еще большей печалью и чувством вины. Ската скорбела об этих несчастных душах, и мне оставалось лишь скорбеть вместе с ней.

О Саулоте

Даже среди тех, кто не принадлежит к числу Салюбри, достаточно лишь назвать имя Саулота, чтобы добиться немедленной реакции, которая, в большинстве случаев, оказывается положительной. Я даже осмелюсь утверждать, что он ближе, чем кто-либо другой из нашего рода, приблизился к состоянию святости, особенно, учитывая его мученическую кончину. Я могу лишь молиться о том, чтобы другие Сородичи питали к его детям большее сострадание, пускай даже не ради них самих, а ради безвременно покинувшего нас Саулота.

Его образ, который мне удалось восстановить, невзирая на то, что он до сих пор приводит меня в крайнее замешательство, основывается на отрывочных воспоминаниях, пересказах Сиров и отдельных упоминаниях о Патриархе Салюбри, дошедших до нас благодаря записям, сделанным еще в Енохе. Те, кто знали его лично, уже мертвы или не желают делиться своими воспоминаниями. Обычно его описывают как человека среднего роста даже по тем временам (если не ниже), хорошо сложенного и достаточно изящного. Его волосы обычно называют черными, хотя можно встретить упоминания о том, что они были русыми, а то и золотыми. У него была темная кожа и лишь в немногих записях говорится о том, что она утратила свой цвет после Становления. Самые яростные споры ведутся относительно цвета его глаз: я слышал множество самых различных версий, начиная синим и заканчивая черным и ореховым, и к согласию в этом вопросе не могут прийти даже его кровные родичи. Большинство соглашается с тем, что по меркам тех времен он был красив; в частности, Арикель упоминала о том, что он скрыл свое лицо прежде, чем приблизиться к ней, ибо в противном случае она оказалась бы слишком поражена его красотой. Салюбри, впрочем, утверждают, что его внешность не представляла собой ничего выдающегося, и не была ни прекрасной, ни отвратительной, но, скорее, напоминала...внешность обычного человека. Единственным надежным аргументом в этом ожесточенном споре является дошедший до наших дней портрет, изображающий предположительный облик этого благородного Каинита. Большинство моих источников соглашается с тем, что этот портрет хотя бы отдаленно напоминает Саулота, хотя любые попытки уточнить какие-либо детали напоминают легендарные старания вычерпать море решетом. Мне известно о том, что портрет висит в часовне барона из клана Малкавиан, Этьена Д'Агу, но, последний раз я слышал о его существовании несколько десятилетий назад и, кто знает, не захотел ли какой-то предприимчивый Тремере выслужиться перед своими Старейшинами, уничтожив его.

За прошедшие столетия Саулот оставил след в душах многих Каинитов, наградивших его множеством различных эпитетов, варьирующихся от "полубожественного" до "бесчеловечного". Власть над жизнью и смертью, дарованная ему и остающаяся непостижимой для любого другого Сородича, стала причиной для завистливых обвинений в гордыне и непокорности. Некоторые утверждают, что он вел себя как мелкий божок, играя чужими жизнями тогда, когда ему хотелось этого. Они шепчутся о том, что в своих трансах он беседовал с демонами, и отдельные Каиниты слышали его пророчества, произносившиеся на языке Преисподней.

В свою очередь, дети Саулота приписывают ему ценности и черты, которые практически ничем не отличались от тех, которые присущи обычным смертным. Они рассказывают истории об его страхах, проявляющихся в мгновения глубокой печали, когда он погружался в трансы, и первых спорах с Самиэлем, начавшихся после того, как его Потомок выбрал для себя иной удел. Они повествуют о его любви к Райциэль и удивлении, которое неизменно вызывали у него пророчества, независимо от того, произносились ли они его устами или же устами его учеников. Впрочем, существуют также пересказы о жестоких наказаниях, которые обрушивались на его Потомков, которые нарушали законы Поцелуя или же злоупотребляли своими Дисциплинами, включая даже превращение в прах, из которого они некогда вышли. Он даровал нам благословенное видение Голконды, которое, впрочем, ограничилось всего лишь несколькими бесценными уроками для тех, кто мог бы достичь ее. Какой же из этих образов является более правдивым? Является ли он чудовищем даже по меркам чудовищ, навсегда преобразившимся после странствий по неведомым странам Востока, или же невинной душой, сумевшей превозмочь проклятья Бога и Каина?

В конце концов, будучи ученым, я должен отметить, что оба образа содержат в себе определенную долю истины. Каинит, и, некогда, смертный, именуемый Саулотом, должен находиться где-то между двумя этими крайностями. Он был незаурядным человеком, который стал чем-то еще более незаурядным после своего Становления. Он был хладнокровно убит трусом во сне, и, в то же время, остался среди нас. Он оставил нам свое наследие в форме своих Потомков, которых мы, к нашему стыду, торопливо отдали на расправу его убийцам. Возможно, это наше испытание, устроенное Саулотом из могилы, последняя его попытка найти в нас что-то человеческое. Если мы потерпим неудачу, то ему и его Потомкам действительно будет лучше без нас, и мы получим то, что заслужили.

Силы Ада

Представленный ниже текст принадлежит перу двух знаменитых наследников рода Саулота – Яэль, Воительницы, которая посвятила свое посмертие борьбе с силами Преисподней, и Маттиаса, Целителя из Англии, который при жизни принадлежал к одному из монашеских орденов Святой Церкви. Когда я впервые увидел его, то боялся даже прикоснуться к пергаменту, который явно преодолел долгий путь и был написан далеко не вчера. Посланник, доставивший мне свиток, был отправлен моим старым товарищем, живущим в Салермо, и, если верить его словам, должен был доставить эту бесценную вещь туда, где она будет должным образом сохранена. Хотя это была не самая дурная идея, которая, помимо всего прочего, потешила тщеславие одного старого мужа, я, внезапно, задумался над тем, сколько других бесценных текстов были испорчены водой в результате невнимательного обращения, сожжены вместе со своими владельцами или же разорваны на тысячи кусочков. На каждую рукопись, достигшую моих рук, приходится не меньше дюжины уничтоженных или же захваченных Узурпаторами, стремящимися поскорее обрести легкую власть и знание. Я должен признаться, что эта мысль вынудила меня погрузиться в глубокую меланхолию, продолжавшуюся весь остаток ночи и преследовавшую меня на протяжении нескольких последующих вечеров.

Будучи бесценным историческим свидетельством, этот манускрипт описывает значительную часть крестового похода Салюбри против сил Ада, упоминая также о Войнах Баали. Кроме того, в нем упоминается генеалогическое древо двух наших авторов, что делает его одним из редчайших источников по истории этого клана, существующих в нашем мире. Обратите внимание на то, что Маттиас пропускает в своих записях имя Сира Саулота из Второго Поколения, которое до сих пор остается неизвестным. Я неоднократно пытался составить подобный перечень имен, но немногие Сородичи находили в этом какую-либо пользу. Создается впечатление, будто бы они считают, что подобные занятия привлекают злой рок.

Этот текст был написан рукой Маттиаса из Бата, Потомка Генериса, который был Потомком Симеона, который был Потомком Хрорша, который был Потомком Саулота, который был Потомком Второго Поколения, которое было Потомками Каина. Эти слова принадлежат Яэль, которая была Становлена Алтеей Филлипос, которая была Потомком Габриэля, который был Потомком Хилиэля, который был Потомком Итуриэля, который был потомком Самиэля, который был Потомком Саулота, который был Потомком Второго Поколения, которое было Потомками Каина.

Еще со времен Войн Баали, мы сражались со злыми людьми, которые стремились поставить себе на службу силы Тьмы, чтобы защитить свои собственные слабые души или же добыть то, чем они не могли завладеть своими силами. С той ночи, когда Самиэль и трое его спутников вошли в долину Молоха, мы боролись с деяниями злодеев, их слугами и силами, которым они служили. Мы, Воители и Целители, едины в этой борьбе, и этим мы отдаем дань памяти нашим павшим предшественникам.

Войны Баали

Хотя те ночи страха и пламени давно уже ушли в прошлое, многим из нас до сих пор трудно говорить о них. Общая память влечет за собой общую боль, и в этих воспоминаниях мы до сих пор ощущаем запах внутренностей и пролитой Витэ наших Сиров. Погружаясь в воспоминания, мы слышим крики служителей Преисподней, и считаем слезы, пролитые Саулотом из-за этого кошмара.

Слухи об инферналистах в речных долинах стали слишком многочисленными для того, чтобы мы могли не обращать на них внимания, и земледельцы испытывали все больший страх перед этими темными местами с приходом ночи. Хотя некоторые из представителей Третьего Поколения отметали эти рассказы, называя их выдумками испуганного Скота, другие Сородичи испытывали меньшую уверенность. Саулот верил, что эти истории были не обычными байками, рассказываемыми вокруг костра, а источниками очень важной информации, которая заслуживала очень пристального внимания. Когда страх перед инферналистами начал распространяться за пределы долин, Саулот понял, что нельзя больше медлить. Он отправил четырех Воителей, двое из которых были его собственными Потомками, в речные долины. Он приказал им наблюдать за этими существами, и узнать о них как можно больше, чтобы принести ему правдивые известия об их силе, деяниях и намерениях.

Саулот не мог предвидеть предательства, хотя даже спустя много лет он продолжал считать себя виновным в поступке Предателя. Именно он выбрал Воителей и отправил их на смертельное задание, и до конца своих дней Саулот страдал от мысли о том, что один из его собственных Потомков с такой легкостью обманул своего прародителя. Страдания тех, кто отправился в долины, были милосердно недолгими. Единственный выживший, который принес во Второй Город известия о случившемся, испытывал ужасные страдания, вызванные тем, что предстало перед его глазами. С благословения Саулота он предпочел встретить рассвет, вместо того, чтобы переживать увиденные им ужасы в течение еще одной ночи.

Нам рассказывали о том, что по земле текли реки крови, когда Салюбри возглавили объединенные силы Каинитов в беспощадной войне с Баали. Самиэль всегда оставался на переднем крае, вместе с генералами кланов Бруджа и Гангрел, которые сражались бок о бок с ним. Он никогда не отступал с поля боя, если только Целители не уводили его силой, чтобы позаботиться о полученных им ранах. Когда я занимался игрой в мяч с лордом клана Бруджа в его сфаэристере, он поведал мне о Сире своего Сира, который был Неонатом в те далекие дни, и своими глазами видел, как Самиэль повергал всех, кто оказывался у него на пути, так же спокойно и быстро, как если бы он был обычным земледельцем, собирающим урожай у себя на поле.

Никому из воителей Баали не удавалось превозмочь Самиэля, и потому они были вынуждены обратиться к предательству. Из-за того, что они не могли обратить его на свою сторону или подчинить своей злобной воле, им оставалось лишь убить его, и они сделали это. Смертельный удар был нанесен сзади, и этот проклятый нож сжимала рука Предателя. Самиэль пал в тот самый момент, когда битва завершилась.

В ту ночь, мы понесли страшные потери. Мы пожертвовали собой, нашими Воителями и Целителями, для того, чтобы Баали не распространили свою тень по земле. Нам отчасти удалось преуспеть в своих стараниях, но цена, которую мы заплатили, оказалась слишком высока.

Из числа наших Воителей в живых осталось лишь пятеро, и все они были лишь юнцами по сравнению с теми, кто пал в бою, и именно они стали последними, кто принял Кровотечение перед лицом Самиэля. Что же касается Целителей, то больше половины их числа остались лежать на поле боя, ибо чудовища стремились обрушить на них всю свою ярость, чтобы помешать нашим силам получить помощь в сражении. Великой была печаль Саулота, когда он узнал о том, сколькие из его Потомков не вернулись из боя, и те, кто остались стоять на поле брани вместе с падшими могли ответить ему только одно: "Возрадуйся, ибо ни один из них не умер смертью труса".

Что же касается Предателя нашего клана и своего прародителя, то в историях о нем не упоминается практически ничего. Многие гадали о его местонахождении и судьбе. Что же касается меня, то я поняла, что должна верить в то, что Самиэль сразил его, даже, невзирая на полученную им смертельную рану. Я должна помнить об этом в темнейшие ночи, когда я готовлю факел и меч для того, чтобы очистить еще одного гнездо Баали, ибо в противном случае мне придется потратить все свое посмертие на свершение ужасающей резни в поисках Проклятого, по сравнению которой померкнут все те зверства, которые обрушились на несчастных гностиков.

Резня гностиков

Мы, хронисты, еще не появились на свет, когда этот ужас обрушился на землю. В этом случае мы можем с уверенностью говорить о том, что Саулот стал жертвой обмана шипящих гадюк, которые знали, что он никогда не питал особой любви к гностикам или их философии. Мы не знаем, чем это в действительности было вызвано, ибо лишь слова Райциэль и Малкава могут поведать нам о тех ночах.

Мой Сир рассказал мне об этом очень немногое и вот, что открыли мне его слова. До Саулота дошли слухи о том, что гностики укрыли у себя не только Баали, но и самого трижды проклятого Предателя. Больше, чем когда-либо до этого, Саулоту хотелось, чтобы Предатель получил достойную кару за те преступления, которые он совершил против своего Сира, собратьев по клану, других Каинитов и даже смертных, ибо бессмертные инферналисты, несомненно, стали стократ большим проклятьем для Детей Сифа, чем все Каиниты вместе взятые. И потому Саулот лично начал охотиться на гностиков, выискивая среди них Предателя. Ему не удалось найти того, кого он искал, но обнаруженное им было воистину извращением в лоне Церкви, свидетельствовавшим о том, что порок сумел проникнуть в самое сердце Храма и многие Каиниты, рядившиеся в церковные одежды, делали это лишь для того, чтобы напиться крови верующих. Выжившие Потомки Саулота также охотились на Предателя, и те, кто надругались над заветами Христа, страшились их. Великим был их страх, когда Саулот выходил на охоту, ибо он был яростнее Самиэля и стократ смертоноснее.

Последующие Ночи

Самиэль никогда не писал о необходимости очищать землю от сил Ада, но мы верим, что если бы он дожил до этого момента, то обязательно упомянул бы нечто подобное в своем Кодексе. В силу этого, мы следуем заветам нашего Отца, как, впрочем, и оставшихся в живых Воителей, которые готовы сражаться с порождениями Преисподней до последней капли крови. Их война против Баали стала нашей войной. Их охота на Зло стала нашей охотой. И, со временем, их враги стали нашими врагами.

С момента появления Сетитов в жарких землях Египта, совпавшего с постоянной угрозой со стороны Баали и стараниями смертных, желающих удовлетворить аппетиты наших врагов, у нас хватало трудностей, к числу которых добавились проклятые Узурпаторы. Мы не можем позволить этим тварям беспрепятственно сеять Зло на земле. Закрыв на это глаза, мы навсегда перечеркнули бы жертвы, принесенные Самиэлем и всеми теми, кто стоял вместе с ним на поле боя с Баали.

Дорога Страданий

Мы ничего не знаем об этой Дороге и тот факт, что ее создание приписывается нам, является таким же смехотворным, как дичайшие обвинения Узурпаторов. Она основана на ценностях, которые не слишком отличаются от более распространенных Дорог, подобных Дороге Небес или Человечности; почему же, в таком случае, мы должны были придумывать другую Дорогу, столь подобную тем, которые нам уже известны? Любые попытки изучить эту так называемую "Дорогу Скорби" указывают на полную необоснованность подобных утверждений. Что же касается заявлений о том, что следующие по ней решили, что достичь Голконды слишком тяжело и потому начали создавать Потомков с целью дьяблери, то они определенно попахивают ложью Узурпаторов. Кто способен поверить им или же их прислужникам, утверждающим, что мы поглощаем души друг друга? Это смешная и глупая попытка приписать нам еще большие преступления, чтобы оправдать убийства моих собратьев. Как я хотел бы вырезать заветы этой так называемой Дороги на все еще кровоточащем теле того ублюдка, который впервые придумал эту ложь!