2020-10-11
246
РАССКАЗ ТРЕТИЙ
ТРУДНЫЕ БЕРЕГА
НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ДНЕЙ
На дворе стоит глухая зима, и еще совсем не думаешь, куда ехатьлетом. Но вдруг приходит твой друг, стряхивает с шапки снег, снимаетпальто, берет чистый лист бумаги, и мы уходим на кухню. Здесь втишине, уединясь от всех, мы начинаем составлять список... списокнеобходимых для дороги вещей. Составление списков - один из самых волнующих, если не самыйволнующий момент любого путешествия. В отборе предметов, которые мынамереваемся взять с собой, есть нечто мистическое. Чем иначе, как неволшебством, можно объяснить, что скучнейший пронумерованный переченьтоваров ширпотреба сочиняется (он именно сочиняется!) с подлиннопоэтическим вдохновением. Слова, обозначающие ничем не примечательныепредметы, попав в этот перечень, вдруг приобретают новые иудивительные свойства. Вот, например, в перечне под номером двадцать три значится:"Кружка". Ну что особенного в кружке? Да ровным счетом ничего. Добро бы этобыла какая-нибудь старинная кружка с затейливой ручкой и с крышкой.Нет же, обыкновенная зеленая эмалированная кружка. Даже не новая. Всюзиму простояла она на кухне с топленым маслом, и никто не обращал нанее внимания. Но сейчас, попав в список и продолжая еще находиться на кухне,эта простая эмалированная кружка способна на чудо. Чудо состоит в том,что, когда на бумаге появляется слово "кружка", в голове возникаетчарующее видение. Иссиня-черная ночь. Глухо, грозно шумит высокий лес,качаются еловые лапы. Дым костра не решается уйти в далекое небо, таетв лесу. Пламя у костра веселое, жаркое. Палатка уже установлена,спальные мешки расстелены. Остается только напиться чаю. Ты сидишь укостра и пьешь из зеленой эмалированной кружки обжигающий, терпкий,коричневый чай, пахнущий хвоей и дымом. Нехитрая вещь кружка. А ведь она в одно мгновение переносит насиз старого московского дома в таежную глухомань. Такова силаволшебства. Или вот другой пример. Пункт тридцать седьмой: "Накомарник".Казалось бы, что уж привлекательного в этом слове? Напоминание окомарах способно отвратить сердце от самого заманчивого путешествия.Не было еще человека, который бы с радостью думал о комарах. Но вотнаваждение! Горячую симпатию испытываем мы даже к накомарнику в чассоставления списков. И хотя мы хорошо знаем, что накомарник болеевсего походит на предмет туалета кисейных барышень, нашему мысленномувзору он рисуется как некое стальное забрало доблестного рыцаря тайгии тундры. Волшебство да и только! Увлекательное это дело - составление списков. Вспоминаешь олучших минутах былых путешествий и предвкушаешь радости нового... Все,что ожидает тебя в пути, кажется тогда восхитительным!.. Есть в Москве такая контора - "Аэрогеология-2". Полное ееназвание - Аэрогеологическая экспедиция э 2 Всесоюзногоаэрогеологического научно-производственного объединения "Аэрогеология"Министерства геологии СССР. Существуют и первая, и третья, и не знаюкакие еще экспедиции, но они работают в других местах. Райондеятельности этой конторы - северный угол Хабаровского края и югМагаданской области. Здесь она вела геологическую съемку, охватываяплощадь в тысячу с лишним квадратных километров. В отдел кадров "Аэрогеологии-2" и привел меня ранней весной мойдруг художник Боря Доля, соблазнив краем непуганых птиц и нестреляныхмедведей. Он уже работал с геологами несколько полевых сезонов и ввелменя в курс дела. Вся наша экспедиция делилась на партии, партии - на отряды. Нампредстояло вести разведку на реках Улья, Кекра, Кивангра, Унчи, Итема,Оганди. Все они скатывались в Охотское море. На западе территориипроходил легендарный хребет Джугджур. О нем вдохновенно рассказалГригорий Анисимович Федосеев в своих книгах "Тропою испытаний" и"Смерть меня подождет". Отряд состоял из четырех человек. В его распоряжении были карта иаэрофотоснимки. По карте строился маршрут. Снимок помогал лучшеориентироваться. Парами - обычно геолог и рабочий - исследовалипороды, брали образцы, шли, как правило, по вершинам гор, там, гдеесть выходы коренных пород. Другая пара - шлиховщики - двигалась поручьям и рекам. Они промывали в лотках породу, оставляя шлихи -тяжелые элементы полезных ископаемых. Собранные образцы в лабораторииподвергались анализу, сопоставлялись со шлихами. Перед тем как выезжать, Боря решил выяснить, кто из русских людейбыл первым в тех местах, где мы должны были работать. Он долго копалсяв старых книгах и справочниках, но не нашел ничего интересного. РайонДжугджура представлялся в этом отношении абсолютно "белым пятном".Боре попадались описания других районов, даже более глухих в староевремя, однако ни Джугджура (если не считать книг Г. А. Федосеева), ниУльи, ни других рек, по которым нам предстояло пройти, как будто и несуществовало. И уже отчаявшись что-нибудь найти, Боря вдругнатолкнулся на описание похода казаков Ивана Москвитина. Более трехсотлет назад они видели Улью, проходили через Джугджур! Вот ведь что получается! Многие читали красочные описания походовДежнева и Пояркова, Хабарова и Стадухина... А между тем несправедливозабытое имя Ивана Москвитина заслуживает не меньшей славы. Из острогана Алдане он добрался до устья небольшого притока Май, по нему прошелдо подножия хребта Джугджур и, перевалив, спустился к Улье. Эта рекавынесла казачьи лодки в Охотское море, к Шантарским островам, Амуру,Сахалину и, возможно, Курилам. Через мели и водопады, вековые заломы иприжимы провели свои кочи первые в этих местах русские люди....До аэрогеологической базы в Охотске добраться было деломнетрудным. Мы успели выкурить по нескольку сигарет после того, каквылетели из Москвы на Ил-62, увидели, как заря столкнулась с зарей,нарушив четкость часовых поясов, позавтракали и одновременнопообедали. Так скомкался стремительно пробежавший день. В Хабаровске сделали пересадку и полетели над Охотским морем. Понему еще бродили ледяные поля. Деревянный, скорчившийся от холодногодождя - таким предстал перед нами Охотск. Здесь, на окраине, и былабаза экспедиции - жилые бараки, обложенные поленницами дров, дощатыесклады, гараж. Постепенно прибывал народ. Машина с брезентовым верхом так исновала от аэродрома к базе и обратно. Получив резиновые сапоги,спальные мешки, стали ждать у моря погоды. Холодные туманы рождалисьнад заливом, наползали на сушу и повисали в горах устойчиво и плотно.А как раз туда, в горы, мы должны были лететь. Помаявшись в безделье,начали ловить нехитрой леской-закидушкой дальневосточную камбалу.Жирную, широкую, как лопата, рыбу пекли тут же на костре. А небо былотемное, неласковое, и сыпал скучный, реденький дождик... В середине дня разъяснилось. Мы побросали вещи в кузов грузовикаи ринулись на аэродром. Там ждал нас тяжелый вертолет Ми-8. Он покачался на могучих лапах, будто спринтер перед стартом,когда нащупывает устойчивую опору, поднатужился и легко пошел вверх.Косо поплыли аэродромные пристройки, маленькие огородики, лиственницына окраинах. А впереди поднимались рыжие склоны Джугджурского хребта.В ущельях и седловинах голубели подушки снежников. За короткое летоони не успевали стаять и оставались до будущих вьюг. Их окружалиизумрудные заплаты кедрового стланика с редкими высыхающимилиственницами. А ниже поблескивали на солнце оловянные спиралькиречек. Через час вертолет свалился в долину, надвое распластаннуюширокой рекой. Он приземлился на каменистую косу, выбрав пятачок срединавалов вымытых до белизны коряг и кустарника, вырванного из береговвесенним половодьем. Синеватая река гнала воду через гладкие камнитуго и плотно. Там, где закручивались воронки, вспыхивали огоньки - тоотсвечивали спины прожорливых хариусов. Это и была Улья. В прошлом году на ее берегу останавливалисьбазой геологи, оставили здесь много нужных для бивачной жизни вещей.Ими следовало догрузить вертолет. Темные, сработанные наспех избыхранили всякое добро: котлы, ведра, железные печки, топоры, бочкииз-под бензина. Без всего этого мы попросту не могли жить на новомместе. По множеству следов бывалые люди определили, что базу частопосещали медведи. Да и новички сразу разобрались в их метках. Зверикогтями и зубами пытались сорвать замки с дверей, разломали рамымаленьких окон, но пролезть не смогли. Они шли на весенние свадьбы,запах оставленной с прошлой осени соленой горбуши тянул их к избушкам. Покончив с погрузкой, мы зашли в ледяную воду Ульи помыться.Сильно, упруго мчалась она к океану. Мелькали там и тут темные спиныхариусов. Рыба упрямо шла против течения к далеким перекатам, гдевысились целые каскады водопадов. Москвитинские казаки называли такиеместа убойными. Около самого большого "убоя" они оставили свои струги,обошли тайгой водопады, построили новые лодьи и на них доплыли доморя. Совсем не просто это было сделать тогда. Опершись на свои пищали,тревожно смотрели они на неведомую реку, гадали, что скрывается заближайшим поворотом, куда она их приведет, можно ли доверятьобманчивой тишине. Позади лежала громадная таежная страна Сибирь, покоторой они шли от родного Урала, а впереди маячило нечто темное,неведомое. И сколько же было в этих людях гордого достоинства исамоуважения, чтобы после всего пережитого они рассказали о своихмытарствах такими скупыми словами: "А волоком шли день ходу (черезДжугджурский хребет!) и вышли на реку на Улью, на вершину. Да тоюУльею-рекою шли вниз стругом, плыли восьмеры сутки. А на той жеУлье-реке, сделав лодью, плыли до моря, до устья той Ульи-реки, гдеона пала в море, шестеро сутки". Святое это дело - быть первооткрывателем. И мы, прилетев сюда, вэтот глухой край, в какой-то мере почувствовали себя сроднипервопроходцам. Потом вертолет снова взлетел и перенес нас на берег Кивангры,речки поменьше Ульи, но такой же быстрой и чистой. К косе плотнойстеной подступал лес. Здесь мы разбили палатки, стали воздвигатьлабаз. Сделать лабаз было делом непростым. Надо выбрать четыре большиеели, которые стоят близко друг к другу, спилить верхушки, положитьбревна-стропила, на них настелить жерди. Получится нечто вроденаблюдательного поста. Срубив такое сооружение, на площадку вверхзабросили ящики с макаронами и тушенкой, яичным порошком и сгущенныммолоком, мешки с мукой, солью и крупами. Это продовольствиепредназначалось для осени, когда все отряды снова соберутся сюда накамеральные работы. Лабаз сооружали от медведей. Геологи не раз оказывалисьсвидетелями изобретательности и хитрости диких хозяев этого края. Не всилах добраться до лабаза, взрослые медведи подсаживали туда малышей,и те сбрасывали ящики; потом медведь лапами сжимал банку так, чтокрышка лопалась, и содержимое выплескивалось прямо в пасть. Особеннолюбили мишки сгущенку и варенье. На своей новой базе у реки Кивангры партия разделилась на отряды.Тут-то и пригодились бочки из-под бензина. Мы вскрывали бочку, какконсервную банку, орудуя топором и деревянной колотушкой, тудазакладывали спальные мешки, палатку, продукты, стеариновые свечи,запасные пачки с патронами. Закрывали той же крышкой, закреплялитолстой проволокой, оставляя конец, которым прикрепляли потом бочку кдереву, чтобы ее опять же не укатили медведи. Вертолет разбросал бочки по маршрутам. Это намного облегчало нашужизнь. Мы могли идти налегке от бочки к бочке и выполнять основнуюработу. Поживем около одной из них, выполним все маршруты в этомрайоне, запакуем все обратно и двинемся к другой, третьей... Потомвертолет облетит тайгу, соберет все бочки и привезет на базу кКивангре. В наш отряд вошли четверо: геолог и начальница Лида Павлова,радиометрист Коля Дементьев и мы с Борисом - шлиховщики. Лида,невысокая, крепкая, черноволосая женщина с большими карими глазами инесколько тяжеловатым лицом, конечно же, не пришла от нас в восторг.Один лишь Боря раньше работал с ней, мы же с Колей для нее былижелторотыми новичками. Коля худ, желтолиц и патлат. Жиденькаябороденка торчит в разные стороны. Он коренной горожанин. Когда-тоработал шофером, потом слесарем, мотористом, потом кто куда пошлет...по ступеньке вниз. Попал в отряд случайно. На меня Лида тоже посмотрела с большим сомнением, взяла, в первыймаршрут с собой, чтобы проверить, на что я гож. Один из рабочих сначала провез нас на моторке к "Полине". Такназывался домик на берегу Оганди у Охотского моря. Когда-то егопоставили лесорубы из Аяна. Они заготавливали здесь зимой дрова, аПолина, видать, была у них поварихой. В единственной комнате стоялинары, стол, печка из бочки. В кладовой висели на гвоздях корзины длясъестных припасов (чтобы сберечь их от мышей), капканы, старые цепи отбензопил. С трех сторон к избушке подходил лес, рядом бежала речка, аневдалеке тяжело ворочалось море. Здесь мужчины совершили первый ритуал - обрили наголо головы. Арано утром вышли в маршруты. Я пошел с Лидой. Она взяла толькогеологический молоток, меня же нагрузила рюкзаком с продуктами,ружьем, тяжелым прибором для определений радиации - радиометром. Сначала мы двинулись по болотистой трясине, потом начализабираться в гору. Шли по валежнику, бурелому, каменной осыпи. Лидаиспытывала меня на выносливость, гнала, будто на стометровке. У нее-тоноги были крепкие, тренированные. А меня по боку била жесткая коробкарадиометра, в ногах путалась труба уловителя, шею сдавливали наушники,моталось ружье... Словно нарочно, Лида залезла еще в кедровник, и таммы ползли на карачках, задыхаясь от жары, жажды, тяжелого запахабагульника. Мы спускались вниз и лезли вверх по горкам. Лида собиралаграниты и базальты, складывала камни в рюкзак, отчего он все большетяжелел и лямками натирал плечи. Вечером она захотела "сбегать" еще наодну гору с плоской вершиной, но я уже не мог сделать и шага. Ноги вболотных бахилах горели так, будто их поджаривали, изодранные о веткии колючки руки кровоточили, колоколом гудела голова. Позднеевыяснилось: хорошо, что мы не пошли на ту плоскую гору. Как раз в этовремя там шли медвежьи свадьбы, и нам бы не поздоровилось... И с того дня началось. Скользя на крутых осыпях, цепляясь завыступы отвесных скал, изнывая от жары и жажды, продираясь черезсплошные заросли кедрового стланика и ерника (приближающегося пожесткости к колючей проволоке), где дурманили голову запахи каких-тодиких трав, с ружьем и радиометром мы взбирались на вершины испускались с них, чтобы начать новый подъем. Рюкзак разбухал откамней, и к вечеру лямки жгли плечи. И так с утра до ночи. По пятнадцать - двадцать километров в день.Месяц за месяцем. Вот одно рядовое утро. Вернее, еще не утро, чуть теплитсярассвет. Туман плывет по высохшему руслу над гладкими камнями истлаником, связавшим крепкими узлами своих корней береговой откос.Голубеет земля от светлеющего сверху неба. Холодно, сыро, тоскливо,неуютно. Шипит, чихает, не хочет разгораться костер. Бока палатокотвисли от влаги и, кажется, тоже дымят, испуская тепло остывающихпосле ночи спальников. Лида Павлова, закончив сеанс радиосвязи, проводит инструктаж потехнике безопасности. Начальство от нас в доброй тысяче километров, вЧагде, тем не менее почти ежедневные наставления, получаемые по рации,дают нам некоторую косвенную информацию о том, что делается в другихпартиях и отрядах. Если напоминают, что ходить по камням в дождь опасно, - значит,кто-то сломал ногу. Говорят, что надо осторожно обращаться с огнем, -следовательно, кто-то поджег сушняк или спалил палатку. Еслизапрашивают, у всех ли есть оружие и все ли умеют с ним обращаться, -не иначе на кого-то напал медведь. Коля Дементьев, которого после первых маршрутов Лида взяла к себев напарники, сегодня дежурный. Он варит полюбившуюся ему здесь, втайге, манную кашу на сухом молоке. До этого он ел ее только в детскомсадике. Лида сердится, что он плохо слушает, то и дело отбегая ккотлу, где клокочет, разбрызгивая пену, иссиня-белое варево. - Дементьев! - не выдерживает она. - Ну чего? - откликается Коля нагловато, как нерадивый ученик, невыучивший урока, реагирует на вызов учительницы. - Что нужно делать при пожаре? - Сушиться. По матово-загорелому лицу Лиды идут красные пятна: - А при наводнении? - Мыться... Лида моложе нас, но она начальница и поэтому относится к нам сострогостью пионервожатой, держится официально. Но она любит и знаетдело. Работает десятый сезон, с увлечением просвещает нас,рассказывая, из чего состоят здешние горные породы. Особый предмет -устройство полевого радиометра (будь он трижды неладен!). Этот приборпоказывает степень радиации пород. Носить его надо всегда. Носил егосначала я - эту коробку весом килограмма на два, повисшую на шее,наушники, сжимающие голову, да еще полуметровую трубу с разнойкварцевой начинкой и лампами. Теперь несчастная доля ходить с нимвыпала Коле. К тому же Коля совсем не умеет стрелять из ружья. А Лидапринципиально ружья не носит и, кажется, тоже никогда не пользоваласьим. Да еще любит просветить Лида относительно того, для чегособираются образцы, и, когда она говорит о них, мысль невольноперескакивает на тяжеленный рюкзак, в который они складываются... После инструктажа мы наскоро завтракаем и расходимся по своиммаршрутам: Лида с Колей - по горкам, я с Борей - по ручьям, посколькутеперь мы уже выступаем в роли шлиховщиков. Эта работа тоже не мед. Вращая и покачивая лоток, мы смываем снего пустой песок, выбрасываем гальку и камни. Быстро, на глазах, шлихстановится все более темным, потому что отходят светлые и глинистыечастицы. Наконец на дне лотка остаются черные железистые фракции. У нас не было выходных дней. Мы не могли пойти поохотиться илипросто пособирать грибы или ягоды. Мы всегда не укладывались в жесткиесроки и потому торопились. Слишком короткое здесь лето и очень многонадо пройти, чтобы уложиться в план работ, рассчитанный на пределчеловеческих возможностей. А поздно ночью при свечке надо было разбирать образцы, наклеиватьна них кусочки лейкопластыря с номером, упаковывать камни в бумажныепакеты и брезентовые мешки, сушить над печкой мокрые шлихи,освобождать порошок от кульков, куда сначала сливали пробы, опятьупаковывать в конверты, заполнять журналы, обозначать на карте места,где брали тот или иной шлих... А еще надо было рубить дрова для костра и печек, готовить еду,выпекать хлеб, добывать воду, которая в жаркие дни вдруг уходила подкамни, - словом, обеспечивать отряду более или менее сносную жизнь. Работа шла с точностью заведенного механизма. Мы перебазировалисьна новые и новые места, вырубали в чаще полянки для палаток, сооружалииз бревен и жердей нары, делали лабаз, уходили с этой базы в маршрутыи, закончив работу, накормив своей кровью полчища комаров и мошки,перебирались на другой участок, к новой бочке, где разбивали лагерь. Нет, мы не открывали месторождений, не находили золотые горы. Мыпросто вели геологическую съемку для карты, где в одном сантиметреукладывались километры тяжелого нашего пути. После камеральнойобработки добытых нами образцов и шлихов в вулканических породахобозначатся признаки полезных ископаемых. В будущем карту прочитаютдругие геологи и по этим данным уже поведут точно нацеленный идетальный поиск.
