Элитарная и массовая культура

Понятия элитарная и массовая культура являются понятиями, выражающими два вида культуры современного общества, которые связаны с особенностями способа существования культуры в обществе: способами ее производства, воспроизводства и распространения в обществе, позицию, которую культура занимает в социальной структуре общества, отношение культуры и ее творцов к повседневной жизни людей и социально-политическим проблемам общества. Элитарная культура возникает прежде массовой, но в современном обществе они сосуществуют и пребывают в сложном взаимодействии.

Элитарная культура (от франц. élite – отборное, лучшее) может быть определена как субкультура привилегированных групп общества (при этом иногда их единственной привилегией может быть право на культурное творчество или на сохранение культурного наследия), которая характеризуется ценностно-смысловой обособленностью, закрытостью; элитарная культура утверждает себя как творчество узкого круга «высочайших профессионалов», понимание которого доступно столь же узкому кругу высокообразованных ценителей; элитарная культура претендует на то, что она стоит высоко над «обыденностью» повседневной жизни и занимает позицию «высшего суда» в отношении социально-политических проблем общества.

Элитарная культура, как правило, возникает в эпохи культурного кризиса, слома старых и нарождения новых культурных традиций, способов производства и воспроизводства культурных ценностей, смены культурно-исторических парадигм. Поэтому представители элитарной культуры осознают себя либо «творцами нового», возвышающимися над своим временем, и потому не понимаемыми своими современниками (такими в большинстве своем являются романтики и модернисты – деятели художественного авангарда, совершающие культурную революцию), либо «хранителями основополагающих основ», которые следует защитить от разрушения и значение которых не понимается «массой». В такой ситуации элитарная культура приобретает черты эзотеричности – закрытого, потаенного знания, которое не предназначается для широкого, всеобщего использования. В истории носителями различных форм элитарной культуры выступали жрецы, религиозные секты, монашеские и духовно-рыцарские ордена, масонские ложи, ремесленные цехи, литературно-художественные и интеллектуальные кружки, подпольные организации. Такое сужение потенциальных адресатов культурного творчества рождает у ее носителей осознание своего творчества как исключительного: «истинной религии», «чистой науки», «чистого искусства» или «искусства для искусства».  

Характерными признаками элитарной культуры являются: 1) стремление к культурному освоению предметов (явлений природного и социального мира, духовных реалий), которые резко выделяются из совокупности того, что входит в поле предметного освоения «обычной», «профанной» культуры данного времени; 2) включение своего предмета в неожиданные ценностно-смысловые контексты, создание его новой интерпретации, неповторимого или исключительного смысла; 3) создание нового культурного языка (языка символов, образов), доступного узкому кругу ценителей, расшифровка которого требует от непосвященных специальных усилий и широкого культурного кругозора.

Элитарная культура является двойственной, противоречивой по своей природе. С одной стороны, элитарная культура выступает в качестве инновационного фермента социокультурного процесса. Произведения элитарной культуры способствуют обновлению культуры общества, вносят в нее новую проблематику, язык, методы культурного творчества. Первоначально в границах элитарной культуры рождаются новые жанры и виды искусства, вырабатывается культурный, литературный язык общества, создаются неординарные научные теории, философские концепции и религиозные учения, которые как бы «выламываются» за устоявшиеся границы культуры, но затем могут входить в культурное достояние всего общества. Поэтому, например, говорят, что истина рождается как ересь, а умирает как банальность.

С другой стороны, позиция элитарной культуры, противопоставляющей себя культуре общества, может означать консервативный уход от социальной действительности и ее злободневных проблем в идеализированный мир «искусства для искусства», религиозно-философских и социально-политических утопий. Такая демонстративная форма неприятия существующего мира может быть как формой пассивного протеста против него, так и формой примирения с ним, признания собственного бессилия элитарной культуры, неспособности ее воздействовать на культурную жизнь общества.

Эта двойственность элитарной культуры обуславливает и наличие противоположных – критических и апологетических - теорий элитарной культуры. Демократические мыслители (Белинский, Чернышевский, Писарев, Плеханов, Моррис и др.) критически относились к элитарной культуре, подчеркивая ее отрыв от жизни народа, ее непонятность народу, ее обслуживание потребностей богатых, пресыщенных людей. При этом такая критика порой выходила за пределы разумного, превращаясь, например, из критики элитарного искусства в критику всякого искусства. Писарев, например, заявлял, что «сапоги выше искусства». Л. Толстой, создавший высокие образцы романа Нового времени («Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение»), в поздний период своего творчества, когда он перешел на позиции мужицкого демократизма, считал все эти свои произведения ненужными народу и стал сочинять лубочные рассказы из крестьянской жизни. Другое направление теорий элитарной культуры (Шопенгауэр, Ницше, Бердяев, Ортега-и-Гассет, Хайдеггер и Эллюль) защищало ее, подчеркивая ее содержательность, формальное совершенство, творческий поиск и новизну, стремление противостоять шаблонности и бездуховности повседневной культуры, рассматривало ее как приют творческой свободы личности. 

Еще более противоречивый характер приобрела элитарная культура в ХХ ст., а ее отношения с культурой общества стали особенно неожиданными и парадоксальными в связи с появлением так называемой массовой культуры. Впервые это понятие вводится в оборот культурологической мысли в книге испанского философа и публициста Х. Ортеги-и-Гасета «Восстание масс» (1930 г.). В этом произведении он выстраивает антагонистическую оппозицию двух типов культуры (массовой и элитарной) и ее субъектов - «массы», потребительски относящейся к явлениям культуры, довольствующейся бессознательно усвоенными стандартами и представлениями, и «элиты», состоящей из людей, творящих культуру и находящихся в постоянном творческом диалоге друг с другом и всем миром.

    В современной научной литературе имеются различные определения массовой культуры. В одних определениях массовая культура связывается с развитием в ХХ столетии новых коммуникативных и репродуктивных систем (массовая пресса и книгоиздание, аудио- и видеозапись, радио и телевидение, ксерография, телекс и телефакс, спутниковая связь, компьютерная технология) и глобальным информационным обменом, возникшими благодаря достижениям научно-технической революции. В других определениях массовой культуры подчеркивается ее связь с развитием нового типа социальной структуры индустриального и постиндустриального общества, которая привела к созданию нового способа организации производства и трансляции культуры. Второе понимание массовой культуры является более полным и всесторонним, т.к. оно не только включает в себя изменившуюся технико-технологическую основу культурного творчества, но и рассматривает социально-исторический контекст и тенденции трансформаций культуры современного общества.

Массовая культура возникает в ХХ столетии, но предпосылки (условия) ее возникновения могут быть прослежены уже у истоков современного индустриального (буржуазного по своей социально-экономической природе) общества. К числу предпосылок массовой культуры можно отнести возникновение в период становления буржуазного общества системы массовых коммуникаций (пресса, массовое книгоиздание, затем радио, телевидение, кино) и развитие транспорта, позволивших сократить пространство и время, необходимые для передачи и распространения в обществе культурных ценностей. Культура выходит из местного, локального существования и начинает функционировать в масштабах национального государства (возникает национальная культура, преодолевающая этнические ограничения), а затем и входит в систему межнационального общения. К числу предпосылок массовой культуры следует отнести также создание в рамках буржуазного общества особой структуры институтов для производства и распространения культурных ценностей: 1) появление общественных институтов образования (общеобразовательные школы, профессиональная школа, высшие учебные заведения); 2) создание институтов, производящих научные знания; 3) появление профессионального искусства (академии изобразительного искусства, театр, опера, балет, консерватория, литературные журналы, издательства и объединения, выставки, публичные музеи, выставочные галереи, библиотеки), которое включало также возникновение института художественной критики как средства популяризации и развития его произведений.

Создание общественной специализированной системы производства и распространения культурных ценностей первоначально диктовалось следующими факторами: (1) необходимостью создания массовой квалифицированной рабочей силы, которая требовалась для организации крупных капиталистических предприятий; (2) потребностью конструирования общенациональной системы ценностей, необходимой для социализации индивидов и обеспечения их лояльности по отношению к существующей социально-экономической и политической системе общества и механизмам ее управления; (3) необходимостью развития науки и опирающейся на нее техники, как интеллектуального базиса повышения производительности общественного труда и развития индустриального производства. При этом сама система производства культурных ценностей сохраняла относительную автономию по отношению к политической и экономической системам общества. Эффективность ее работы оценивалась по ее собственным критериям (творческая новизна и оригинальность, глубина проникновения в суть проблемы, красота, истина, добро).

Превращение общественной системы производства культурных ценностей в массовую культуру происходило в два этапа: 1) в 20-50-е годы ХХ столетия, в связи с возникновением в ряде европейских стран (Испания, Португалия, Италия, Германия и др.) и СССР тоталитарных политических режимов, предпринимаются попытки превращения системы духовного производства в инструмент политической манипуляции и мобилизации общества для политических целей и задач, которые преследовал данный политический режим (будь-то создание «тысячелетнего рейха» или построение коммунизма); 2) в 50-60-е годы ХХ столетия в связи с вступлением капитализма в фазу так называемого «общества потребления» система духовного производства в значительной своей части комерциализируется, превращается в особый вид индустрии досуга и развлечений.

Первый этап формирования массовой культуры продемонстрировал, что культуру можно превратить в инструмент манипуляции общественным сознанием, что она обладает достаточной силой воздействия на общественное сознание, мораль и вкусы. На этом этапе власть имущие убедились в том, что они могут пользоваться силой культуры в своих интересах, если возьмут под свой идеологический и политический контроль учреждения культуры, творческие союзы и сеть распространения культурных ценностей. При этом сопротивление деятелей культуры (ученых, художников, писателей), стремившихся сохранить автономию культуры и не разделявших цели тоталитарных политических режимов, они смогли преодолеть с помощью политики «кнута и пряника». Такое подчинение культуры политике сопровождалось снижением качества культурного творчества и выдвижением на ключевые посты в институтах духовного производства посредственных деятелей культуры и науки, обладавших, однако, даром приспособленчества.

Опыт подчинения и эксплуатации культуры, накопленный тоталитарными режимами в 20-50-е годы, не был забыт в последующий период, когда возникает «общество потребления». Только теперь культура находится не перед искушением властью, а перед искушением «золотым тельцом». Система духовного производства переориентируется в обществе потребления таким образом, что значительная часть ее оказывается построенной по законам капиталистической экономики.

Затраты на создание произведений культуры рассматриваются не как общественно необходимые затраты на производство и воспроизводство духовно развитого человека, а как капиталовложения, ориентированные на получение прибыли от продажи готового продукта. Не случайно, что на Западе (в особенности в США) успех книги, фильма, музыкального диска или спектакля измеряется в первую очередь не их художественными качествами, мнением публики и профессиональных критиков, а кассовыми сборами, выручкой, полученной от продаж. Производство массовой культуры ориентируется не на духовные запросы общества и человека, а на их платежеспособный спрос, который изучается с применением тех же методик, как и спрос на любые другие товары.

Но производство массовой культуры не только ориентируется на существующий спрос, оно еще и интенсивно формирует его, создавая с помощью рекламы, тиражируемой СМИ, соответствующие потребности. Чтобы добиться массового спроса на произведения массовой культуры, ее произведения ориентируются на «среднего» человека, со «средним» образованием и простым, невзыскательным вкусом. Массовая культура – культура искусственных, привитых человеку примитивных потребностей, которые затем эксплуатируются ее производителями.

Капитал в погоне за прибылью легко переступает национальные границы культуры, массовая культура как его продукт характеризуется транснациональностью, стремлением к унификации и стандартизации культурной продукции. Явления культуры, принадлежащие разным народам и культурным традициям, для массовой культуры служат лишь материалом, который используется для придания экзотического колорита транснациональной жвачке.

Еще одной принципиальной особенностью массовой культуры является то, что она является частью индустрии досуга, т.е. предназначается для психологической релаксации человека, перегруженного нервными стрессами современной сверхнапряженной социальной жизни и однообразием нетворческого труда, которым занята основная масса людей, работающих как в сфере производства материальных благ, так и в сфере обслуживания. Поэтому ее продукция отличается смысловой «облегченностью», не несет в себе значительного интеллектуального, нравственного и эстетического содержания, освоение которого требовало бы от человека усилий. Ряд видов массовой культуры (популярная музыка, танцы, кинобоевики, триллеры, фильмы ужасов и т.п.) ориентированы на психофизиологическое воздействие на человека, стремятся изменить его психофизиологическое состояние.

Современная массовая культура напоминает некоторые явления эпохи поздней Римской империи, когда городские низы («плебеи»), требовали для себя от разжиревшей от завоеваний и утопающей в роскоши политической и экономической элиты общества «хлеба и зрелищ». «Плебейский дух» явственно чувствуется в современной массовой культуре, которую можно квалифицировать как культурный «ширпотреб», предназначенный для социальных низов. В этом смысле массовая культура является инструментом манипуляции массами. Но следует заметить, что не следует преувеличивать ее манипулятивный потенциал, расматривать общественное сознание, вкусы и нравы, как абсолютно пластичный материал, из которого массовая культура может лепить любые фигуры.

Массовая культура зависит общества. Она черпает исходный материал для своего производства из двух основных источников. Первый – формы восприятия и отношения к действительности, формы поведения и образ мыслей, характерные для современных социальных (в первую очередь городских) низов. Речь, пластика движения и танца, песни и мелодии, мода городских окраин и гетто стали исходным материалом, который был обработан, стилизован и растиражирован массовой культурой. Вторым источником материала для массовой культуры выступают те направления элитарной модернисткой художественной культуры, которые в особенности подчеркивают свое возвышение над «обыденностью» обычной культуры, свое право на формальные художественные изыски (символизм и импрессионизм, сюрреализм и дадаизм, абстракционизм и т.п.), которые, начав с обличения обывателя, с эпатажа и ёрничества над его низкопробным вкусом, с карикатурного обыгрывания его повседневной жизни в ее типичных житейских ситуациях, общепринятых формах поведения и мышления, закончили апелляцией к массе и массовому сознанию. Это позволило У. Эко охарактеризовать, например, такое явление модернисткой элитарной культуры как поп-арт парадоксальным обозначением «низкобровой высокобровости» или «высокобровой низкобровости».

Но модернистская элитарная культура карикатурно односторонне воспринимает общественное сознание, сводя его к формам «обыденности», к поведению и вкусам обывателя. В массовом сознании социальных низов присутствует и здравый смысл, здоровое нравственное и эстетическое чувство, которые выражают ощущение ценности природы, нормальных человеческих отношений, протест против социальной несправедливости, существующей в современном обществе. Эти чувства, настроения и оценки проникают в массовую культуру и распространяются по ее каналам. Благодаря этому среди произведений массовой культуры могут появляться и такие, которые несут важное, ценное в нравственном и художественном отношении содержание.   

Контрольные вопросы:

1. Назовите условия возникновения элитарной культуры.

2. Назовите характерные черты элитарной культуры.

3. Является ли элитарная культура однородной или внутри ее существуют разновидности?

4. Кто ввел в научный оборот термин «массовая культура»?

5. Когда и при каких условиях возникает массовая культура?

Проблемные вопросы:

1. Почему существуют противоположные теории элитарной культуры?

2. Можно ли отождествлять массовую и народную культуру?

3. Существует ли взаимосвязь между массовой и элитарной культурой? Охарактеризуйте ее.

 

Динамика культуры.

Знакомство с историей культуры показывает, что ее явления не являются неизменными. Поэтому возникают вопросы о том, как и почему, под влиянием каких факторов меняется культура. Ответы на эти вопросы стремится дать учение о динамике культуры. Сам термин «динамика» буквально означает «сила», то есть учение о силах и движения, которые ими вызваны. Культурная динамика исследует социокультурные изменения с позиций различения типов культурного влияния и характера культурных изменений.

Когда речь идет о социодинамике, имеются в виду изменения, которые происходят в культуре и человеку под влиянием внешних и внутренних сил. Изменение – это неотъемлемое свойство культуры. Понятие «изменение» включает в себя как внутреннюю трансформацию культурных явлений (нетождественность самим себе во времени), так и внешние перемены (взаимодействие между собой, передвижение в пространстве и тому подобное).

Среди различных научных школ существуют разногласия в подходе к объяснению того, как и почему меняются культура и цивилизация. В рамках как религиозной, так и просветительского сознания было принято утверждать приоритет «законов духа», которые выходили или из божественного источника, или из человеческого Ума. Философию Гегеля можно считать теоретическим завершением такой концепции.

На протяжении большей части XIX в. доминирующим было материалистическое направление в объяснении культурной и цивилизационной динамики. Цивилизационный уровень означал, прежде всего, переход от примитивного к урбанизированной, дифференцированного общества, которое перешло к производящему хозяйству, осуществляет торговый обмен, разделено по социальному признаку и тому подобное. Именно этот подход стал основой как марксистской, так и других школ, отдававших предпочтение материальным факторам. Ученые материалистического направления считают, что изменения в культуре происходят в зависимости от роста производительных сил, внедрения новых технологий, перемен в социальных отношениях, через классовую борьбу, которая отражена в господствующих идеологических и морально-правовых системах. Перемены в состоянии общества и соответствующие им изменения в культуре происходят по линии, которая восходит, что и составляет содержание общественного прогресса. Широкая критика прогрессистских концепций, которая разворачивалась на протяжении XIX в. и получила яркое воплощение уже в произведениях мыслителей ХХ в. (О. Шпенглер, А. Тойнби), способствовала созданию гораздо более сложного и дифференцированного научного представления о динамике культуры. Прежде всего, эта динамика была выделена в самостоятельную сферу, отделена от других сфер общественной деятельности (экономики, политики), были выявлены принципы саморегуляции культуры и ее взаимодействия с другими сферами. Большая заслуга в разработке этой проблематики принадлежит П. Сорокину. В его фундаментальном труде «Социальная и культурная динамика» раскрывались этапы и содержание изменений в культуре, которые приводят к изменению чувственного, духовного и рационального типа культуры.

Хотя концепция П. Сорокина, которая отличалась высокой аналитичностью и системной законченностью, не получила широкого признания у ученых, которые изучали реальные культурные процессы, в исследованиях по истории культуры и сравнительного культуроведения обоснованно была доказана разнообразие вариантов эволюции культуры. Однако проблема заключалась в том, чтобы объяснить эти изменения в рамках общей теории, раскрыть те тайные механизмы, которые лежат за феноменами изменения и сохранения культуры.

В рамках исторического материализма в качестве основного фактора изменений культуры утверждалось изменения в способе производства. В соответствии с этими изменениями выделялись и основные периоды линейного развития мировой культуры, которые порождали соответствующие типы культуры: первобытная, рабовладельческая, феодальная, буржуазная и социалистическая. Как представлялось, изменение характера производства ведет за собой и смену общественного строя, а вместе с тем – и всей политической и духовной надстройки, а значит – и культуры. Культура классов, которые «уходят в прошлое», также должна быть заменена новой, которая больше отвечает потребностям нового типа производства и общественных отношений.

Если в 1920-х – начале 1930-х гг. вульгарно-социологический подход вообще исключал признание ценности культуры «реакционных классов», то впоследствии было сделано немало усилий для хотя бы частичной реабилитации литературы и искусства прошлого как такого, что воплощает или демократические идеи, или общечеловеческие ценности. Но источник такого общечеловеческого значения большого искусства не оказывалось, и приходилось или ограничиваться описанием исторических обстоятельств формирования искусства прошлого, или «раздирать» историю культуры на две противоположные тенденции разного классового содержания.

Очевидная трудность, с которой постоянно сталкивались как формаційна теория, так и прогресистська философия культуры, заключалась в невозможности адекватного объяснения, почему же некоторые ценности и значения, содержащиеся в произведениях далекого прошлого, не теряют своей функциональности и сохраняются в духовной жизни много времени по тому, как условия, которые их породили, ушли в прошлое? Почему некоторые представления и типы мышления (мифы и религия) продолжают удерживаться в общественном сознании, несмотря на все успехи в научном объяснении мира? Почему какие-то социальные и культурные институты (например, семья и церковь), которые подвергаются изменениям, оказываются необходимыми и на поздних ступенях прогресса? И, наконец, почему вместо развития как востока по приступках прогресса движение вперед сопровождается возвратом к, казалось бы, пройденных ступеней?

Попыткой найти выход из теоретического тупика стало обращение к понятию «традиция». Как считалось, кроме собственно общесоциальных и социально-экономических факторов в детерминации культуры действуют еще и традиции, как особое явление, что поддерживает преемственность в обществе вопреки смене формационных факторов. Под традициями стали понимать элементы социального и культурного наследия, передающиеся от поколения к поколению и сохраняющиеся в определенных обществах, классах и социальных группах в течение длительного времени.

Достижением такого определения было то, что значительная часть культурной жизни уже не подлежала изъятию из употребления, хотя и допускал распределение традиций по классовому признаку на прогрессивные и реакционные. Борьба против рутинных и отживших традиций как и до того оставалась важной идейно-политической задачей. Однако при этом традиция теряла содержательные социологические определения и превращалась в некую метафизическую сущность, которая определяет культуру в целом и способна даже доминировать в системе общественной регуляции. Поэтому внедрение более аналитических подходов в культурологии привело к выяснению различных вариантов культурной динамики и признание значения таких важных категорий, как культурное наследие и культурная самобытность.

Такого рода изменения происходили и в западной общественной мысли. Хотя понятие «прогресс» еще в начале ХХ в. подверглось резкой критике и было вытеснено из научного обращения, понятие «развитие» и «модернизация» еще длительное время содержались не только на уровне идеологической публицистики, но и в научной мысли, отражали установки, которые сложились в рамках эволюционизма в период «покорения мира» европейцами, уверенными в просветительских, рационалистических и модернизационных потенциях своей цивилизации. Еще в 50-х - начале 70-х гг. ХХ в. в русле «теорий модернизации» приоритет принадлежал концепции аккультурации, то есть постепенного привлечения населения покоренных стран к достижениям западной культуры через заимствование внешних образцов. Стойкое сопротивление таким тенденциям в большинстве стран Азии, Африки и Латинской Америки и провал курсов на радикальную смену «отсталых» обществ привели к тому, что стабильность стала рассматриваться как важная предпосылка перемен. Начальная стабильность, которая поддерживает жизнедеятельность основной массы населения в принятых для него формах, – условие того, что перемены в более современных секторах жизни могут более успешно не только «взять старт», но и увенчаться успехом. К тому же было отвергнуто представление, что развитие может быть достигнут в основном за счет «трансферта» (то есть переноса и заимствований) достижений более развитых стран в отсталые. Все интенсивнее стала осваиваться идея «эндогенного», то есть самостоятельного развития, который опирается на внутренние ресурсы данного общества и не разрушает его самобытность.

Содержание перегруженного понятия «традиция» оказался распределенным между рядом менее широких, специализированных понятий: самобытность, наследие, специфика, культурное ядро, культурная динамика, эндогенность тому подобное. Это позволило сформировать более содержательную и дифференцированную концепцию культурных изменений.

В результате такого рода процессов самоопределения различных культур больших и малых народов, ограничение монополии линейного всемирно-исторического процесса оказывается структура разнообразия культурных процессов как в историческом плане, так и в синхронном разрезе, в теории культуры и социологии культуры сложились системы классификации изменений разного масштаба и уровня.

1. Критика недостатков поступательно-линейных концепций развития культуры не снимает фазового этапного типа культурной динамики, к которой можно применить историческую периодизацию в соответствии с доминирующим типом социальных отношений. Но при этом важно подчеркнуть недопустимость сведения этих отношений только к классовой структуры, отвечающей формационному делению истории. Тип социальности складывается на основе преимущества отношений между личностями в доиндустриальном обществе, товарно-денежных факторов в индустриальном или же факторов, которые формируют массовое общество, в постиндустриальном обществе. Это деление не совпадает с последовательной сменой всех измерений социальной и культурной жизни, но отражает некоторые общие принципы социокультурной регуляции. И хотя в новейшее время культуры всех стран и народов подверглись массированному воздействию индустриализации со всеми сопровождающими ее требованиями, а потом и постиндустриальным влиянием, это не отменяет и других явлений в духовном производстве, которое постоянно сохраняет свою сложную многоуровневую, полиморфную структуру.

2. Изменения, ведущие к смене духовных стилей, художественных жанров и направлений, ориентаций и мод; территориальные перемены центров активной культурной деятельности; социальные сдвиги в результате изменения количественных параметров и другие перемены, которые в целом входят в сферу истории культуры, а также различных отраслей: истории искусства, литературы, моды и тому подобное. Четкое деление эта смена нашла в истории западноевропейской культуры: романский, готический, ренессансный, барокко, рококо, неоклассицизм, романтизм, реализм, модернизм (импрессионизм, постимпрессионизм, сюрреализм, авангардизм и тому подобное), и постмодернизм.

3. Изменения, которые ведут к обогащению и дифференциации культуры или отношений между разными ее элементами, что означает формирование новых жанров и видов искусства в результате творческого процесса или внешних влияний – всего того, что вполне корректно охарактеризовать как развитие культуры. Такие процессы никогда не охватывают всей системы социокультурной регуляции, а происходят в тех или иных отдельных сферах или ряде сфер при сохранении устойчивых механизмов в стабилизирующих частях общей структуры. Интенсивное развитие культуры в период промышленной или научно-технической революции не привел к устранению традиционных верований и институтов, как церковь, семья, не снял этического и национального разделения народов.

4. Культурный застой как состояние длительной неизменности и повторяемости норм, ценностей, смыслов и знаний, как приверженность общества неизменным традициям и резкое ограничение или запрет нововведений. Устойчивость обычаев, норм и стилей не обязательно означает застой, поскольку предполагает сохранение самобытности данного общества. Однако консервация общей системы ценностей, догматизация религии или идеологии, канонизация художественной жизни, сопровождаемые отвержение нововведений или заимствований, может означать застой и приводить к длительной стагнации общества в целом. В этом состоянии общество может существовать десятилетиями и даже веками, без значимых изменений в своей духовной и социальной жизни. Конечно, в нем происходят постоянные циклические изменения, которые повторяют по кругу много раз пройденные этапы и формы духовной жизни, но эта цикличность не приводит к кумулятивным сдвигам.

Застой – характерная черта устойчивых малых этнических культур, адаптированных к окружающей среде, но зависящих от этой среды, и неспособных выработать механизм изменений. Однако застой становится судьбой и высокоорганизованных цивилизаций, сложившихся в различных регионах Востока, на том этапе, когда обогащение и дифференциация грозят подорвать общие принципы регуляции и ослабить механизмы консолидации общества. Как застой следует охарактеризовать длительный период существования цивилизаций древности (фараонский Египет), цивилизаций доколумбовой Америки или же восточных цивилизаций позднего средневековья, которые столкнулись в ХVII-ХІХ вв. с вызовом европейского Запада.

5. Изменения, которые приводят к ослаблению дифференциации или устранения определенных элементов культуры или иногда – устойчивых норм и идеалов, упрощения культурной жизни, что и определяется как упадок и деградация культуры. Такого рода процессы описываются этнографами на материале некоторых малых народов, попавших к орбите сильных культур (индейцы Северной Америки, немногочисленные народы Севера и т. д.). Слабые локальные культуры обнаруживают способность к выживанию, но ценой изоляции и замыкания в себе.

Упадок имеет место и в различных сферах высокой культуры – в том случае, когда ослабевает духовная значимость тех или иных направлений и жанров, а в обществе получают признание другие варианты художественного осмысления мира. Такой была, например, судьба художественного творчества в Италии, Франции или Англии, когда после взлета «высокого Возрождения» XIV-XV вв. появились упадочные школы «маньеризма» тщетно пытались подражать образам, что так высоко ценились. Откровенным упадком отмечена русская иконопись XVIII-XIX в., которая воспроизводила лишь слабое сходство вдохновенных изображений образов предыдущих веков.

Примитивизация и архаизация неоднократно имела место в истории целых обществ или определенных сегментов в прошлом и в современности. Установление жесткого тоталитарного правления неизменно сопровождалось подавлением развитых форм политической и духовной жизни, стандартизацией различных форм бытия, принудительной гомогенизацией отношений, поведения, менталитета и тому подобное. Упрощение происходило и в различных сегментах общества, отключенных от функционирующей цивилизации или сохранивших в ней лишь ограниченные и специфические контакты. Тенденция архаизации, элементы родоплеменной структуры или военной демократии с соответствующими представлениями, ритуалами, нормами проявляются в структурах преступного мира, в образе жизни и организации вооруженных отрядов и банд в период гражданской войны, в местах заключения, в армейских отношениях, которые складываются стихийно («дедовщина», «землячество»).

Архаизация культурной жизни происходит и в ходе распада сложных социокультурных образований, который происходит под влиянием противодействия внутренних враждебных сил или напора внешних противников.

6. Кризис культуры определяется как ситуация или тенденция разрыва между ослаблением и разрушением прежних духовных структур и институтов и формированием новых, более соответствующих требованиям общества, меняются.

В историческом плане социальный и духовный кризис в древних обществах предшествовал возникновению новых духовных систем, которые служили основой для формирования мировых цивилизаций. Одной из самых известных и ярких достопримечательностей, которые засвидетельствовали кризис древних обществ Ближнего Востока, является Ветхий Завет. Поиски выхода из этого кризиса шли через формирование новых религиозных принципов, которые были отражены в сакральном тексте Нового Завета.

В Новое время кризис обычно возникает в ходе ускоренной модернизации общества, которая протекает под влиянием либо внутренних, либо внешних факторов, но не находится в соответствии с адекватным вызреванием новых духовных факторов, вследствие чего структурные изменения в хозяйственной или политической деятельности общества не получают соответствующего обоснования и признания в обществе. В зависимости от степени устойчивости духовной структуры кризис может привести к преобразованию или срыву в общественной регуляции.

7. Циклические изменения отличаются от эволюционных тем, что они могут повторяться (иногда их определяют как волнообразные). Под их воздействием общество движется по сходным циклам бытия, повторяя себя на протяжении многих поколений. Циклы могут иметь и естественное происхождение (смена времен года, смена поколений) и являются необходимыми условиями воспроизводства среды, общества или народонаселения. Устойчивую фиксацию эти циклы получают в мифологии, ритуалах, календаре. В короткой памяти племенной мифологии циклы обычно охватывают несколько поколений. Вместе с тем, циклическое измерение времени должно было предотвратить движение назад, регресс, деградацию по сравнению с не очень отдаленным «началом», поддержать начальный идеал хотя бы в том же состоянии. Поэтому после упадка, которым отмечен «железный век», вновь вернется идеальный «золотой век». Но и повороты династической истории, новое царствование воспринимались в мифологизированной политике как возрождение истории народа, как начало новой эпохи и нового возвышения коллективной жизни. Соответственно, если предыдущий период признавался неудовлетворительным, он подлежал «отмене» через критику и осуждение.

Более короткие циклы сглаживают в человеческом сознании или уничтожают повседневность, отменяя ощущение постоянной бессмысленной суеты.

В развитых духовных системах циклы охватывают огромные, хотя и ограниченные по времени периоды. Такой характер имеет, например, индуистская сансара – колесо жизни и смерти, которое вновь и вновь воспроизводит и несет индивидуальные человеческие жизни. Представление о циклическом развитии доминировало на ранних этапах развития человечества. Еще в Ветхом Завете акт божественного творения не устранил мотива постоянного ухода и возвращения циклов бытия. Это чувство нашло яркое поэтическое выражение в Книге Екклесиаст: «Нет ничего нового под солнцем». Но Новый Завет прорывает эту повторяемость, что изнуряет дух, и устанавливает новое измерение времени – от уникального и неповторимого события – прибытия и смерти Христа, от которого история выпрямляется в линию, получает всемирный размах и линейный замер. Старозаветная история остается как эпоха подготовки прибытия Христа, но следующая история рода человеческого – результат воплощения этого прибытия вплоть до Страшного суда. Все природно-биологические циклы, которые остались, имеют второстепенный и частичный характер и не подрывают сквозного процесса истории. Отныне прошлое постоянно присутствует в новозаветной трагедии, которая осуществилась, но время неотступно идет к будущему, которое несет воздаяние, в свете которого каждая человеческая жизнь и каждый поступок получают тот или иной смысл.

В качестве варианта цикличности следует рассматривать инверсию, которая может охватывать как духовные, так и политические изменения общественного бытия. В инверсии изменения идут не по кругу, а совершают маятниковые колебания от одного полюса культурных значений к другому. Такого рода перепады возникают в том случае, если в культуре не сложилось устойчивое ядро, «золотая середина», или прочная структура. Поэтому ослабление жесткой нормативности и ограничений может приводить к разболтанности нравов, бессловесная покорность по отношению к существующим порядкам и их носителям может сменяться «бессмысленным и беспощадным бунтом», разгул страстей и чувственности может уступить место крайнему аскетизму и рационализму. Чем меньше степень стабильности общества и чем слабее налажены отношения между его различными компонентами, тем больший размах приобретают повороты в его духовной или политической жизни.

Элементы противоречивости присутствуют на разных уровнях развития культуры. Для мифологического сознания эта противоречивость осмысляется как соперничество двух разнонаправленных начал (день-ночь, жизнь-смерть), и их поочередная инверсия означает лишь временную смену состояний. В китайском культурном наследии большое место отводилось соотношению двух противоположных жизненных начал – инь и ян, различные варианты смены этой дуальности определяют, как предполагается, все жизненные ситуации. На более высоком уровне рефлексии возникает концепция «единства и борьбы противоположностей» и «перехода количественных изменений в качественные», который осуществляется через «скачок» как переход явления к новому состоянию и устранения предыдущего качества.

Инверсионная волна может охватывать самые разные периоды – от нескольких лет до нескольких веков. Инверсионный характер имели изменения культуры в разные времена и в разных обществах. На определенном этапе, например, произошел переход от язычества к монотеизму, который сопровождался ликвидацией предыдущих культов, от религии к атеизму, который привел к уничтожению прежних святынь, огульной критики религии и расправ со священниками, от культурной изоляции до интенсивного подражания западным образцам, от государственно-партийного тоталитаризма к плюрализму как прямо противоположным моделям политической и культурной жизни.

Инверсионным движением социокультурной системы не редко бывает революция, которая означает радикальное преобразование как социальных отношений, так и доминирующего в обществе типа ценностей. Мировоззренческим обоснованием этого процесса стало учение о «социальной и культурной революции», в процессе которой предполагается создание нового общественного строя и нового типа духовного производства. В этом строе «уничтожается духовное господство» и «монополия» свергнутого класса и утверждается ведущая роль нового революционного класса. Такой характер приобретала социалистическая революция в России, которая радикально изменила характер культурной жизни общества на несколько десятилетий. Похожие процессы происходили и во многих странах, которые приняли социалистическую ориентацию.

Глубокая инверсия приводит к разрушению накопленного ранее позитивного достояния, что, в свою очередь, приводит рано или поздно к возрождению – или реставрации – прошлого, воспроизведению необходимых компонентов духовной структуры, без которой жизнь общества оказывается неполноценной. Западноевропейский Ренессанс привел к воспроизведению достижений античной языческой культуры, культивации тех жизненных и эстетических ценностей, которые церковь на протяжении многих веков пыталась вычеркнуть из истории культуры. Однако в ответ на Ренессанс стали Реформация и Контрреформация, которые частично воссоздали религиозное достояние. За революцией неизменно следует реставрация, которая частично воспроизводит прежние компоненты социокультурного достояния.

8. Обращение к раннему и более богатому периоду культурной жизни обычно определяется как возрождение.

Эпоха европейского Возрождения постоянно получает высокий статус в большинстве трудов по истории мировой культуры. Можно считать устойчивым и широко распространенным суждение об этой эпохе как о «громаднейшем перевороте» в развитии мировой культуры, с которого и начинается переход к гуманистической культуре, в центре которого стоит человек, который несет в себе способность к самостоятельной, разумной и целенаправленной деятельности по осуществлению идеалов красоты, гармонии и всестороннего развития своих сил.

Основные достижения Возрождения были реализованы, прежде всего, в художественной культуре, а также в философии. В духовном плане Возрождение принесло с собой раскрепощение сознания от богословско-схоластического образа мышления и раскрыло перед человеческим разумом возможность познания реального мира, который до сих пор присутствовал лишь как неизменная действительность, которую нельзя сравнить с божественным началом. В живописи, скульптуре, литературе, архитектуре и музыке получила воплощение культивация гармоничной индивидуальности и чувственности, воплощением которой может служить и человеческое тело, и природа, и творения рук человеческих.

Однако уже в пределах самой ренессансной культуры в полной мере проявилось осознание противоречий, которые возникают из индивидуализма (разгул произвола) и гедонизма (бесцельное расточительство человеческих сил и средств). Одним из проявлений высокого Возрождения считаются трагедии Шекспира. Он показал на изломе этой эпохи, что индивидуализм обнаруживает свою недостаточность и собственную обреченность, что ведет к безысходного трагизма.

Ренессансные тенденции не были преданы забвению и постоянно питали существенную часть высокой художественной культуры Запада и тех стран, где эта культура воспринималась как воплощение эстетических идеалов. Однако, противоречия и ограниченность культуры этого направления привели к следующей острой реакции и обращения к религиозных принципов устройства общества. Во многих странах Запада и Востока возвращение к ранним образцам самобытной культуры приобретало скорее консервативный характер и было связано с принципами религиозного фундаментализма.

9. Преобразование, или трансформация, культуры имеет место в том случае, если новое состояние возникает в результате изменения прежнего достояния под влиянием интенсивных процессов обновления, происходящих в данном обществе. Новые элементы вводятся через осмысление исторического наследия или придание нового смысла привычным традициям, а также через заимствование извне. Однако заимствованные элементы подвергаются качественному изменению, которое создает достаточно целостный органический синтез.

Проявлением трансформации обычно становится реформация религии или формирование национальной культуры. Почти каждое общество в той или иной степени проходит через религиозную перестройку и процесс формирования нации, которые сопровождаются интенсивным утверждением обновленной культуры, сохраняет преемственность с предыдущим достоянием. Хотя идеологическим оправданием такого рода процессов большей частью является обращение к первобытным заветам или историческим корням, новое состояние общества сильно отличается от того, которое ему предшествовало, придает ему целостный и обновленный вид.

Тот или иной вариант культурных изменений, как правило, не охватывает культуры в целом. Наоборот, отличительной чертой любой культуры является ее многослойный характер, в силу чего в ней могут происходить одновременно изменения, направленные в разные стороны и с разной скоростью. Движение к обновлению, конечно, вызывает накопление тенденций к стабилизации, что и приводит рано или поздно к откату и изменения ориентаций.

Кроме того, различные компоненты культуры меняются с разной скоростью. Наиболее устойчивой оказывается мифология, способная в той или иной форме хранить свои образы на протяжении многих веков. Большой объем консервативности включает в себя и религия, которая несет функцию интеграции общества. Более подвижной оказывается художественная культура, которая гибко реагирует на изменения духовного состояния общества или его отдельных слоев. Но наивысшей способностью к изменениям отмечена наука, которая удваивает свои основные параметры за 10-12 лет.

В рамках культурной сферы, которая рассматривается как самостоятельный блок социальной регуляции, принято выделять несколько источников, формирующих и поддерживающих изменения в культуре.

1. Инновация как изобретение или выработка новых идей, образов, моделей, нацеленных на изменение общественного бытия, выдвижение новых форм деятельности или организации общества, нового типа мышления или чувствования. Носителями новаторства могут выступать творческие личности или новаторские группы, выдвигающие новые идеи, нормы, ориентации и способы деятельности, которые отличаются от того, что принято в данном обществе. Часто обращают внимание на то, что источником инноваций обычно служит не «простой среднестатистический человек» и не среднестатистическая социальная группа, а индивид или группа, которые так или иначе отделяются от данного общества, оказываются в нем «авангардом», «диссидентами» или «маргиналами». Они не принимают нормативных принципов регуляции, которые сложились, и ищут свои особые пути самоутверждения. Поэтому, в частности, в культуре любого общества поддерживается высокий статус людей, которые обладают необычными способностями к творчеству, если, конечно, это творчество соответствует ожиданиям группы.

На более массовом уровне носителями новаторства нередко выступают выходцы из других стран или из другой социокультурной среды, которые оказываются гетерогенными для данного общества. Это могут быть и сектантские группы, нарушающие сложившееся «благочиние», придумывающие новые пути спасения и соответствующие им формы практического поведения и хозяйственной деятельности. Такую роль выполняли протестанты на ранне-буржуазном этапе европейской истории европейцы в колониальных странах, выходцы из арабских стран или индийцы в Восточной Африке, китайцы в Юго-Восточной Азии. Представители кавказских народов в восточнославянской полосе нередко оказываются более успешными в развитии торговли, сферы услуг, различных промыслов, чем коренное население. Носителями тенденций обновления и модернизации выступают активные слои, не находящие себе приемлемого места в прежней системе отношений и типах деятельности.

Однако есть существенная проблема соединения нововведений с социокультурной средой. Всякое нововведение обречено на забвение, отторжение или лишь на временную местную реализацию, если оно не встречает понимания со стороны того общества, которое его принимает, если отсутствует социальный спрос, определяемый как состоянием общества, так и тем, какой слой оказывается наиболее заинтересованным в развитии нового типа деятельности.

Объяснение происхождения того или иного явления культуры – сложная проблема для общественного сознания. Недаром в мифологии большое место занимает «культурный герой», который дал людям огонь, ремесла, письменность и тому подобное. Но и позже немалое объясняющее значение приобретают полумифические сюжеты, которые должны объяснить великие открытия случайностью: «ванна Архимеда», «яблоко Ньютона», «чайник Уатта» и тому подобное. Подобными «случайностями» или «чудом» объясняется и происхождение книг древних пророков, которые начали новые религии. В реальности же все духовные или научные нововведения вызревают в соответствующей и очень сложной социально-культурной обстановке.

Именно социальная детерминация определяет судьбу открытий и изобретений. Показательный пример дает история книгопечатания в Западной Европе. И. Гутенберг начал печатать книги в середине XV века. Но культурная среда была настолько готова к восприятию этого факта, что уже в 1500 г. в 26 городах Европы было основано почти 1100 типографий, которые выпустили около 40 тысяч изданий книг общим тиражом 10-12 миллионов экземпляров. Хотя в России первая книга была напечатана И. Федоровым с небольшим опозданием (1564 г.) этот факт не повлек за собой прорыва. Самого печатника подвергли гонениям, а широкое книгопечатание было отложено на полтора столетия.

История знает множество примеров того, как открытия и нововведения отторгались и предавались забвению, если они не соответствовали социокультурной среде. И наоборот, «социальный заказ» порождал поток предложений, получавших признание общества. Так, паровая машина была впервые построена российским изобретателем Иваном Ползуновым в 1766 г. на одном из алтайских заводов. Проработав несколько месяцев, машина была остановлена, и через смерть творца починить ее не удалось. Паровая машина Джеймса Уатта была создана в Англии в 1776 г., и через несколько лет их было выпущено уже несколько десятков. В течение всей своей долгой жизни Уатт продолжал совершенствовать машину и способствовал развитию паровой техники как в своей стране, так и в других странах. Он умер в 1819 г. в почете и славе. «Дух капитализма» сделал техническое открытие социальным фактом, технологические нововведения оказывались наиболее привлекательными, поскольку система буржуазного предпринимательства процветала в зависимости от использования новейших технических средств.

2. Обращение к культурному наследию, под которым следует понимать сумму всех культурных достижений данного общества, его исторический опыт, сохраняющийся в арсенале общественной памяти, включая и прошлое, которое подвергли переоценке. Такое наследие обладает вневременной ценностью для общества, поскольку к нему относится различной давности достижения, которые сохраняют способность перехода к новым поколениям в новые эпохи.

Культурное наследие – более широкое понятие, чем традиция. В нем хранится все то, что на том или ином этапе было создано в духовной культуре общества, включая и то, что на время было отвергнуто, но позднее может вновь найти свое место в обществе. В точном понимании этого термина традиция означает механизм воспроизводства культуры или социальных и политических институтов, при котором поддержание последних обосновывается, узаконивается самим фактом их существования в прошлом.

Принципиальное свойство традиции заключается именно в том, чтобы обеспечивать сохранение прошлых образцов через устранение, ограничение новостей как отклонений. Во всякой культуре существует некоторое динамическое соотношение традиционности, благодаря которой поддерживается стабильность, и инноваций или заимствований, через которые общество меняется. И то, и другое сосуществуют как различные стороны культурного организма, который имеет свою самобытность.

Самобытность – существенное и постоянное проявление тех компонентов культурного достояния данного общества, которые оказываются функционально необходимыми на новых этапах его существования. Самобытность – это жизненное ядро культуры, тот динамический принцип,  согласно которому общество, опираясь на свое прошлое, беря силу из своих внутренних возможностях и осваивая внешние достижения, отвечающие его потребностям, осуществляет постоянный процесс постоянного развития. В различных ситуациях, возникающих в силу динамики, присущей самому обществу, или же в силу воздействия извне, проявляются присущие данному обществу принципы социокультурной регуляции.

Диалектика культурного процесса заключается в постоянном переходе от прошлого к настоящему и будущему. Накопленному опыту прошлого противостоит повседневная практика, требующая постоянной расшифровки прежнего опыта, его приспосабливания, отбора, интерпретации и обогащения. В этом поле между прошлым и настоящим могут присутствовать как привязанность к привычным ритуалам, постоянно возрождают прошлое, так и погружения в повседневность с ее практическими заботами или же ориентация на будущие достижения.

В культуре каждого общества и в мировой культуре вообще имеется сфера, где наследие живет вечной жизнью ценностей, не подверженных бурям и натискам, происходящим в социально-политических баталиях. Речь идет о культуре в ее определенной форме: памятки, картины, тексты, изобретения, предания, то есть обо всем том, что может быть собрано в музеях, книгохранилищах, изданиях литературных памятников.

Ценности и смыслы, воплощенные в памятниках прошлого, несомненно, становятся важным фактором новой культуры. При этом они должны не только сохраняться, но и воспроизводиться, вновь и вновь раскрывая свой смысл для новых поколений, что требует соответствующей интерпретации этого смысла. Заботиться приходится не только о сохранении, но и о восстановление тех форм традиционного творчества, которые являются утерянными или полузабытыми. Иногда возникает тенденция представить это наследие как воплощение некоторого живого духа культуры, который был сохранен уже в силу наличия текста, символа, изображения. Возникает представление, что самый всестороннее описание и консервацию памятника можно выдать за бессмертное бытие извечных человеческих ценностей. Задача, казалось бы, заключается в необходимости последовательного, внимательного их описания – том за томом, рукопись за рукописью, перевод за переводом, храм за храмом. Выхваченные из потока времени символы и образы могут создать “музеефицировнную” культуру, которая не соприкасается с действительностью и не получает воплощения в новой деятельности.

Ревайвализм (фундаментализм) как восстановление более ранних образцов религиозной веры, которые не заняты раскладным влиянием его более поздних противников и сторонников – еще одно, крайнее направление в отстаивании культурного наследия. Это направление играет очень важную роль в тех процессах модернизации, которые влекут за собой ослабление и распад привычных традиционных ценностей и форм социальной регуляции. Самыми известными проявлениями такого рода течений стало движение гандизма в Индии и тот процесс активизации ислама в Иране, духовным лидером которого стал аятолла Хомейни.

В ходе идеологической борьбы происходит отбор тех или иных вариантов культурного достояния, которое отвечает интересам тех или иных социальных слоев и движений, и, соответственно, критика и устранение противоположных вариантов. В ходе этой борьбы используются как различные формы теоретической полемики, так и организованные культурные и политические движения. Так, жесткая идеологическая борьба была развернута в Китае в 60-х гг. XX ст. под лозунгом “борьбы с реакционной наследием конфуцианства”. Разрушительная “культурная революция” дополнялась, однако, культом легизма – раннекитайской школы права, которая узаконила полновластие государства и его высшего лидера.

Нередко в ходе революционной ломки прежних социальных структур возникают идейно-теоретические и политические течения, которые утверждают бесполезность предыдущего культурного достояния для нового общества. Ни своя национальная культура, ни религия, ни культура западных стран не считается необходимым компонентом нового социального и духовного устройства. Если западная культура враждебна в силу своей связи с режимом, что удручает, то своя собственная также не заслуживает сохранения, поскольку обрекла народ на отсталость и зависимость. В ходе революционной и вооруженной борьбы будет зарождаться новая культура.

Известные примеры такого подхода к культурному достоянию можно найти в раннебольшевистской идеологии в период Гражданской войны в России. Позже идеи такого рода получили распространение в национализме леворадикального направления в ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки.

Итак, обращение к культурному достоянию предстает как постоянная дилемма для общественного сознания в силу глубокой противоречивости самого прошлого, в котором неизменно отражается соперничество различных тенденций, не устраняемых в классической модели развития данной цивилизации. Второй источник этой противоречивости-наличие альтернатив в развитии общества, выбор которых требует согласования со сложившимися устоями.

Важная функция культурного достояния – поддержание стабильности и постоянства общественной регуляции. Те элементы культурного и социального наследия, которые передаются от поколения к поколению и сохраняющиеся в течение длительного времени, выделяются в состав самобытности. Самобытность включает не только такие традиционные механизмы, как обычай и обряд, но и более дифференцированные и подвижные элементы и ценности, нормы, общественные институты. В механизме традиционной регуляции инновации оценивается как вредное отклонение и устраняются. Однако основной формой регуляции традиции могут служить только в относительно простых и изолированных коллективах, где практическая и духовная сферы почти не отделены друг от друга, и ссылки на заповеди предков служит достаточным обоснованием поведения. Более развитые общества не могут ограничиться традицией, и ее функции сводятся к поддержанию фольклорного и классического наследия. Идеологическая борьба отражает разное отношение к традициям. Социальные группы по-разному относятся к прошлых норм и представлений, воспринимая одни как позитивные, “свои”, а другие – как негативные, “чужие”.

Особое значение приобретает обращение к традиции в народных движениях, которые усваивают активизируя ориентации в привычных для них формах сознания. Религиозные или же революционные движения обращались к идеям, возрожденных из далекого прошлого, чтобы внедрить в сознание масс близкие и понятные им идеи.

3. Заимствования (диффузионизм, распространение культуры). Если традиция – это передача культуры через поколения и время, то заимствование – это ее распространения в социальном и географическом пространстве, освоения тех или иных элементов культуры из одного общества как источника в другое как принимающий. В социальной антропологии этот процесс большей частью рассматривается как аккультурация, которой подвергаются индивиды, социальные группы, регионы, нации или страны. Она может носить прямой (через влияние интеллигенции или иммигрантов на социальную среду, которое их приняло), или косвенный (через воздействие средств массовой коммуникации, потребительские товары, университеты, научные центры) характер.

Среди факторов, влияющих на характер заимствований, их степень и эффективность, обычно выделяют следующие:

• степень интенсивности контактов. Постоянная или частичная взаимодействие обществ ведет к быстрому усвоению инородных элементов. Так, люди, живущие на национальных окраинах или в торговых центрах, обычно быстрее усваивают элементы других культур, чем жители глубинки;

• условия контакта: насильственное навязывание культуры неизбежно порождает реакцию отторжения, сопротивление "оккупационным" культуры, усиления стремление противопоставить ей свою самобытность, национальное достояние, язык и историческую память;

• состояние и степень дифференциации общества. На процесс заимствований влияет, с одной стороны, степень готовности общества к усвоению инородных нововведений, что означает и наличие той социокультурной группы, которая может стать их носителем, принять эти нововведения в своем менталитете, образе жизни и деятельности. С другой стороны, общество, сохраняющее определенную меру стабильности, устойчивости в системе социокультурной регуляции, имеет больше возможностей для плодотворного усвоения этих нововведений без реакции отторжения разрушительных последствий чрезмерной "имитации".

4. В качестве отдельного источника динамики следует выделить синтез как взаимодействие и соединение разнородных элементов, при котором возникает культурное явление, течение, стиль или модель социокультурного устройства, отличающееся от обоих составляющих компонентов и имеет собственный качественный определенное содержание или форму.

Синтез становится содержательным сдвигам в общественной жизни и тем принципиально отличается от симбиоза, возникающего в ходе взаимодействия культур, при которой собственные и заимствованные элементы и течения остаются в достаточной степени обособленными, хранящими дистанцию по отношению друг к другу, что зачастую сопровождается взаимным недоверием и конфликтами.

Синтез имеет место в том случае, если социокультурная система осваивает достижения иных обществ в тех сферах, которые оказываются недостаточно развитыми в ней самой, но при этом сохраняет присущую ей исходную основу, позволяющую говорить о ее определенности и самобытности, способности поддержания целостности и устойчивости.

Как частичный синтез иудео-христианской и античной традиций формировалась на протяжении веков европейская культура, хотя в ряде отношений разнородность этих традиций сохраняется вплоть до настоящего времени. В VII-IX вв. состояла исламская цивилизация на основе синтеза собственного религиозного достояния и освоение некоторых духовных достижений античной цивилизации и политической культуры персидской цивилизации. На основе длительного взаимодействия достояния индейских народов и испанско-португальской (иберийской) культуры составлялась симбиозно-синтетическая цивилизация Латинской Америки.

В современных условиях синтез становится важным источником преобразования социокультурной системы многих стран, что развиваются. В качестве наиболее удобного образца осуществления плодотворного сочетания собственных национальных и заимствованных их компонентов обычно приводят Японию и ряд стран Восточной и Юго-Восточной Азии: Южная Корея, Тайвань, Сингапур и другие. Подобные тенденции имеют место и во многих других странах Азии и Латинской Америки, хотя далеко не везде они оказываются преобладающими.

Преодоление представлений о прямолинейность и прогрессивность исторического процесса дало возможность выявить многовариантность и плюрализм культурной динамики, характер и причины замедленного развития, застоя или регресса в культурной жизни различных обществ. Такого рода процессы имели место в разные эпохи и во всех цивилизациях. Хорошо известный длительный застойный период европейского средневековья, который последовал за богатыми античными достижениями античного мира. Лишь в сутки Возрождения и Реформации европейское мероприятие ценой больших усилий вышло из этого состояния.

Культурная динамика в странах Востока носила сложный характер. Существует мнение, что значительную роль в стагнации восточных обществ играли хозяйственные (застойные явления в феодально-крепостной экономике) и внешнеполитические (наличие кочевой периферии и разрушительные вторжения варваров) факторы, деспотический характер политической системы и ее чрезмерная централизация (или же, наоборот, распад государственного единства), а также обострение противоречий между господствующим классом и крестьянством и тому подобное.

Все эти явления отражались на судьбе общества. Тем не менее, существует большой несовпадение между действием этих факторов и духовными процессами. Хорошо известно, что распад халифата и постоянная политическая неустойчивость в исламском регионе в Х-ХІ в. не помешали расцвету культуры, и даже сокрушительные набеги кочевников не привели к упадку художественной культуры, пережившей в XIII-XIV в. заметное возвышение, связанное с именами таких поэтов, как Руми, Джами, Навои и тому подобное. А политический триумф ислама в 1453 г. (падение Константинополя) и более поздняя величие блистательной Порты происходили на фоне глубокого застоя интеллектуальной культуры. Усиление государств