2020-10-11
227
Я созерцаю северного волка
Екатеринбург
***
Я созерцаю северного волка,
И шепчет мне при красной он луне,
Что долго по мне плакала двустволка
В бессонной полуночной тишине.
Обещано узнать всю радость рая,
Но я, ведь откровенно, не умру…
Какая-то пичуга пролетает,
А я стою на северном ветру…
Уж пройдено мной триста километров
И в солнце, и в печали, и в грозе.
В лицо мне дуют северные ветры,
А я ночую в лесополосе…
Быть может, будет небо голубое,
И буду вспоминать, что там была,
Неслась я, как волчица с диким воем…
Нет, не убили – до конца дошла.
***
В чём одиночества тайны?
В печальной дымчатой мгле.
Небесных миров соглядатаи
Уходят в ночной синеве.
И лёгкого синего крылышка
Летит переход долгой мглы
От первого и к супротивному
Льёт свет дальней млечной золы.
И долгая ночь, бесконечная
Падёт словно на небо сеть,
И тайное, близкое к вечности,
Попросит из мглы улететь…
Летящими белыми крыльями
Свистит одиночество вновь.
|
|
|
И ветхостью, смесью забытого
Оно вспоминает любовь.
И ахает призраком северным,
И долгой пылится мечтой.
Оно за чертою проверено.
В нём есть безраздельный покой.
***
Соскребая когтями землю
Такую родную, нетленную,
Не пойму, почему ещё верная
Путь-дороге всенепременной.
И, рыдая в кустах иван-чая,
Зажигая костры одиночества,
Об одном лишь порой я чаяла –
Повернуть-то назад так хочется!
И убита людской жестокостью
До последнего грехопадения,
Я ищу у лесов тех болотистых,
Как у родственников, прощения.
Но молчат те леса угрюмые.
Как не скажешь, вконец истомившись:
«Пусть, в конце концов, ёлки думают,
Так за прошлое и не простившие»?…
***
В тьме суровой и непроглядной
Зажигалась шальная звезда.
Небо долгими серыми прядями
Всё больше напоминало кота.
Я лежу, ну а кот улыбается
Во все восемьдесят зубов.
Снова ветер, вдали смеркается,
И закрыт оконный засов…
Снова полностью выдана светлая
Бесконечная радость луны.
Сбудься лучше, мечта заветная,
От покоя и тишины.
И беспечно от взлёта к падению
Улетало небо всё вдаль.
Я забыла. Опять воскресение,
Потому и тревожит печаль.
***
Мне странно. Дорога длинна.
А ночь – лунна и старинна.
Ну почему сгорает дотла
Огарок судьбы невинной?
И где-то зажглась снова дикая печь,
А где-то ветер суровый
Лишь сможет на землю родную лечь,
Свои измеряя оковы.
И больно, и горько, и на излом
Дорога вдаль уходила,
Но всё-таки в сердце грусть обо всём
|
|
|
Я долго и нудно хранила.
И долго ночные звенят поезда,
Взвывает ветер угрюмый…
Поди, не расстаться мне никогда
С замёрзшего траура думой.
***
Невозможная жизнь пошла,
Снова дует гуляка-ветер
И сгоревшая быль дотла…
Кто за это теперь ответит?
Снова нож мне кто-то вонзал
В спину, что ничего не чует.
Поезд в «поле чудес» опоздал,
Только ветер на станции дует.
И намёк на слепые края
Убивается в вечном исходе,
И замёрзшая соль бытия
Увязает в жестоком заходе.
***
Распласталась жизнь по кровинкам,
Ускакали лошади вдаль,
И разломанные половинки
В мою душу вносят печаль.
И пентаклев[1] огонь замерзает,
Словно кот на далёком углу.
Из бутылки его выливают,
Поджигая раздоры в миру.
Бесконечная длинная участь
Захолаживает всю кровь.
Что такое, спроси, невезучесть?
Это к нашему миру любовь.
Охладело бранное поле,
И ветра полуночной тиши
Шепчут сквозь небо голубое:
«Не греши, память не вороши…»
И звенят в буфетах стаканы,
И в тарелках рыба шкварчит.
Кто-то в мире людском снова пьяный.
Ты прости ему, не греши…
***
Отлюбилось, отплакалось,
Ожидалось и верилось,
Что судьбой мы сосватаны
Со своими потерями.
Что места нам угаданы,
А места – околдованы.
Долгий путь неразгаданный,
Длинный меч зацелованный –
Всё упорно и радостно
Убегает тропинками.
И скучают проталины
Под замёрзшими льдинками.
***
Всё пошло вперекор событиям,
И отплыл последний фрегат.
Вопреки случайным открытиям
Снова странности говорят.
Вопреки нелепым признаниям
Вновь от сна просыпается ложь.
И неверные ожидания
Пробуждает нервная дрожь.
Бытие, бесконечно побитое,
Завывает собакой глухой.
А мечта, яркой кровью залитая,
На луну глядит сиротой.
***
Бесконечная гордость людская
И нелепая жаркая спесь
На пустой остановке трамвая
Предлагает тепло в мир несть.
На трамвайной той остановке
Тёмный век одиноко замёрз.
Скачут голуби там неловко
И клюют грязный снег вперехлёст.
И любимая всеми экзотика
Покрывает рекламу вовсю.
Город! Сердце твоё бьёт дротиком!
Всё ж тебя бесконечно люблю…
***
Надежда вдали своим острым крылом
Неяркий рассвет полоснула.
И этот последний высокий надлом
Над речкой она протянула.
И вышел бессонный метельный туман,
От холода сам замерзая,
А где-то вдали полуночный канкан
Колёс поезда отбивают…
Уходит нелепая вьюга, поверь,
Уходят друзья и надежды…
Лишь ветер окно разрывает, как зверь,
Лишь солнце мерцает, как прежде.
***
Чем плохо быть свободной птицей?
Чем плохо не терпеть бедлам?
Чем худо промелькнуть зарницей
И улететь за океан?
Тот счастлив истинно и верно
В пучине бренной суеты,
Кого нельзя ничем, наверно,
Лишить душевной красоты.
– Где истина? – ты вопрошаешь,
А истина – она проста:
Не существует, представляешь,
Нуля и чистого листа.
***
Заглянул долгожданный луч света
В ранний лес, и запели птицы.
Я встречаю опять рассветы,
Но не очень хочу веселиться.
Солнце ярко встаёт над Русью,
Светлоокими смотрит глазами,
И стою я в лесу с тихой грустью.
Вновь одна с голубеющей далью.
Сколько воздуха, сколько просторов,
Сколько счастья и слёз на смену
Испытала страна лукоморья,
Приподнявшись из мрака и тлена…
***
Перевёрнутая действительность
На окошечко тенью упала.
Удивлённо и восхитительно
Капли рос с травинок роняла.
Это утро во мгле, туманное
Мне вовек уже не забудется.
Пусть бессовестные и желанные,
Да и светлые мечты – сбудутся!
***
|
|
|
Когда кажется, что упал,
И уже не подняться тебе,
Устреми в небеса свой взгляд
И не думай, что всё не так…
Как весною прекрасен свет!
Как легко и радостно встать!
Как весною хочется жить!
И не верится умирать…
Пленник
Был пойман маленький кузнечик,
Посажен в банку и закрыт.
И не доступен ему воздух,
И корм ему почти забыт.
Он прыгал, прыгал, в банке прыгал,
Прими в подарок мой рассказ.
Он всё же вверх старался прыгать.
Кузнечик, а умнее нас!
Он прыгал, прыгал, в банке прыгал,
Старался выше, всё успеть.
Тугую крышку вскоре выбил
И повзрослел на жизнь и смерть.
***
Смотрю я в глаза лошадиные
И вижу я чувства глубинные.
И верность, любовь к человеку,
Присущие ей век от веку.
Галопом ли, рысью ли, шагом
Идёт она, всадника слушая,
Но болью лишь и нахрапом
Взяты достижения лучшие.
Когда диалога достигнем мы,
О, лошадь, скажи мне, и как?
Ведь чувства и боль лошадиная
Совсем не такой уж пустяк…
Пусть всадники в направлении
Добра, гуманизма идут.
Жестокость оставят в забвении,
С тобой пониманье найдут!
***
Созерцание пустоты.
Прелюдия бытия.
В бесконечности мерзлоты
Может быть, замёрзла и я.
В мимолётности взглядов птиц
Я читаю былую спесь,
Но когда из бездны вернусь –
Это будет кукушка петь…
***
Я хочу разрыдаться,
Но не хватает мне слёз.
Я хочу разметаться,
Но не хватает мне грёз.
Я хочу просто счастья,
Не ощущаю, увы.
Мне ветра и ненастья
Стали привычней ходьбы.
***
В немыслии бытия
Падал апрельский снег.
Вдаль ушли поезда
С ними и лучший век.
Без двусмысленных слов,
Без расстройств и обид
Есть на свете любовь,
А не лишь её вид.
Маме
Пусть всегда будут светлые дни.
Прочь невзгоды и вести худые!
Пусть несут нам с тобою они
Счастье, радость и новые силы.
Оставайся всегда молодой,
Будь ещё красивей, чем прежде.
Неудачи пройдут стороной…
В сердце место найдётся надежде.
И пускай чёрно-белая жизнь
Нам порой преподносит сюрпризы,
|
|
|
На улыбку, родная, свою положись,
И в судьбе будет меньше капризов.
***
Вездесущие СМИ и реклама…
Здравомыслия песенка спета.
В голове будто пена для ванны,
А во рту под пиар сигарета.
В морозилке стоит чудо-йогурт,
Говорят, что мороженым будет.
На ТВ то врачует Малахов-йода,
То хихикает Ванька Ургант.
И попса уже рвёт перепонки.
Здравомыслия песенка спета.
Алкоголем мозги мы портим,
Ну а лёгкие жжём сигаретой.
***
Пустошь и кривая колея…
Кому только ехать по ней?
Может быть, вспоминал Кудияр
Где-то здесь свою даму червей?
Может быть, замерзали в глуши
Бесполезные крики волков?
Может быть, колея та хранит
Синий проблеск тумана снов?
Может быть, и Морозова здесь
Проезжала за мужем вслед?
Может быть, эта дальняя весь
Всё пыталась найти ответ?
Всё же люба мне колея,
И пока нет дороги иной,
Плачет тихо сырая земля
Над своею дочуркой рекой.
***
Разрушить легче, чем построить.
Покинуть проще, чем любить.
Расстроить легче, чем настроить.
Забыться проще, чем забыть.
***
Не любили и не желали
Мы иллюзии той суеты.
Полюбили и осознали
Вновь безмолвие простоты.
Не законом, не беззаконием,
А свободною человечностью.
Славой русской, славой исконною
Отмечаемся мы над вечностью.
***
Невозможная спесь всё накрыла,
Заливает туманом мозг.
Что же гордость людская творила,
Принеся проблем новый воз?
От конца до начала беспечного
Растревожила душу песнь
Той затравленной бесконечности,
О которой нельзя громко петь.
И воркует вдали перепёлочка
Всё о той безвозвратной тоске,
Что нельзя всех разбить на осколочки
И по гордой судить пестроте.
***
Мы считали моменты инерции.
Мы стояли на лодочной станции.
Голый крик назывался коммерцией,
Ну а хлеб назывался субстанцией.
Мы, запутавшись в этой прострации,
Всё хотели построить куличики.
[Здесь должна была быть иллюстрация,
Ну, конечно, смурного обличия].
***
Дальних странствий вышина
Катится прочь.
Наступает опять весна –
Синью кроет ночь.
Небо плачет в глухой тиши
По ушедшим вдаль проводам,
И сохатый где-то бежит
Скорым по безлюдным местам.
Место чьё здесь? Не знает никто.
Не остался бы здесь ни один.
Впереди рассвета пальто
В отраженьи уставших витрин.
***
Шпалы, долгая леса тревога,
Невозможная травная степь.
Что опять ты, шальная дорога,
Своим путникам будешь петь?
Что расскажет шелест крапивы?
Удивит чем снова полынь?
А вдали вода – дивное диво –
Шепчет: «Жизнь прекрасна – остынь».
Я люблю серебристые пряди
Свежесорванной корки берёз.
И в уставшей озера глади
Вижу вереск я диких слёз.
***
Щебечут тихо соловьи,
Жалеют раненое сердце.
Вдогонку бегают ручьи,
И я теплом хочу согреться.
Живут бессменно небеса…
И взрывом дальнего заката,
Бессменной верой в чудеса,
Глазами старого солдата
Всевышний смотрит на людской
Калейдоскоп грехов повторный,
Но мир не заперт на засов –
Досель стоит, нерукотворный.
***
Пыль дорожная в поле вилась,
Трепетало солнце вечернее.
Ах, зачем я сюда неслась
По безлюдным и диким прериям?
Даль высокая, солнце скал
И вдали ночи чернь одинокая.
Полумесяц не нас искал.
Жизнь вообще-то штука жестокая.
***
В дымном южном тумане города
Возвышается горный завод.
И вокзал наподобие сторожа
В путь-дорогу людей зовёт.
Сизой дымкой предутренней свежести
Накрывается пустота.
И с жестокостью бесконечности
Вопрошает: «О, я ли та?»
***
Траур по ушедшему бессмысленен.
Вдаль года, как птицы, улетают.
Ну а мы, задумавшись об истине,
О несбыточном зачем мечтаем?
Как прекрасна жизнь!
Как верно то, что счастье в небе
тёмно-синем!
Ну, помрём… Но вспыхнем ведь из тлена
Факелами в горную вершину!
Отдадимся пелене тумана,
И душа в ребёнка превратится.
Невозможно дерзостью обмана
Слишком долго бредить небылицей.
Правда вся проста, обыкновенна.
Пепел наш – садов цветочных роза.
Если есть та самая геенна,
То и в ней порою сохнут слёзы.
***
На дороге бескрайней стоит одиноко
Крест огромного женского монастыря.
Небо смотрит на нас, но оно не жестоко.
Тут и сакраментальная суть бытия.
А в обители самой всё чёрные рясы
И спокойного общества мирный уют.
Добродетелью инокини все прекрасны,
А не той красотою, что чудной зовут.
И когда я дорогою там проезжаю,
Вспоминаю монахинь я строгий наряд
И ещё почему-то порой вспоминаю,
Словно ангелов слёзы, прозрачный их взгляд.
***
Зимняя тайна леса.
Как ты сейчас сложна.
Кем ты, трава, согрета?
Или сохнешь одна?
Искрится колким снегом
Сломанная трава –
Обледеневшим берегом
Вдаль зима не ушла.
Будет ли расстояние
Нам пройти суждено?
Серой покрыто тканью
Белое полотно!
***
Так говорят. Посмертно,
Падая вслед за звездой,
Видят люди медведя,
Светлый он и большой.
Кажется, я устала…
Может, и не беда,
Но… вот с неба упала
Северная звезда.
А белые медведи
Тихо на небе спят.
Все они нам соседи,
От старых до медвежат.
***
Небольшие заросли крапивы
Усмотрела как-то вдалеке.
Вроде бы лесные переливы.
Можно проскочить и налегке.
Но крапива делалась всё гуще.
Так густа, что не преодолеть.
Становилась с каждым шагом жгуче,
И пришлось стремглав по ней лететь.
Помнят ноги злющую крапиву.
Помню бег и помню жуткий страх.
Голубые озера отливы.
Волдыри на раненых ногах.
Нет, я отпускаю той крапиве.
Ведь она ко мне была добрей
И намного менее по силе,
Чем ожог от подлости людей.
***
Человек полюбил не прекрасную даму,
Он для этого был слишком дряхл, одинок,
Человек полюбил не тибетского ламу…
Понимал, что и лама бывает суров.
Человек подобрал одинокую кошку,
Что глазами точь-в-точь, как покойна жена.
Человек полюбил одинокую кошку,
И та кошка ему восемь лет уж верна.
Кошка кушала мясо, хлеб, кашу, водичку
И охранницей верной для дома была.
А однажды в когтях малахольную птичку
Вдруг на радость хозяину в дом принесла.
Тихо воет метель, и прекрасные дамы
В полушубках китайских по центру снуют.
Тихо падает дождь, и умнейшие ламы
Новым ученикам мудрость жизни дают.
Ну а тот человек, поработав немножко,
Радиолу послушав, в окно покурив,
Приласкает свою беззащитную кошку…
Может, лама сказал бы, что это прорыв.
***
Нет, нельзя позабыть пророчества
Старых, раненых, битых ворон.
Снова в бездну зовёт одиночество
И вдали колокольный звон.
И усталость моя в завершение
Этих адовых жутких кругов
Проявляется лишь во влечении
К переливам жутчайших снов.
Нет, вороны, ваш вой не забыт ещё.
Но вдали тихо падает свет.
Нет, вороны, жизнь вашу разбитую
Помнить будут могилы вовек.
***
Степное марево подсолнухов
На перелесок жизни падало.
И бесконечною безмолвностью
Дорога южная угадана.
За тихой чащей кипарисовой
Шерохается море синее.
И небо знойное неистово.
И облака сверкают инеем.
И вновь во сне, почти пророческом,
Я вижу степи затуманенно…
Дубам кричу я: «Одиночество!
Как степью жаркою я ранена!»
***
Море синее, море вечное.
Чайки реют над гордой волной.
И бессонною бесконечностью
Маяки горят под луной.
И с холодною бессердечностью
Завывает вдали буран.
В край туманный,
В ветра беспечности
Корабли он зовёт, чуть пьян.
И степеннейшим обязательством
Все надежды в моря плывут.
И моряцким шутливым ругательством
Штормовые ветра поют.
Люди смотрят на море глубокое,
Но не знают, какую песнь
Восхваляет оно, синеокое,
И о чём чайки любят бухтеть.
Охота на акулу
Синее море во власти акул.
Утлая лодка качается.
Шкипер, похоже, судьбу обманул.
Просто так всё не кончается.
Быстро судёнышко мчит по волнам,
Лихо трепещут волны.
Да и вокруг сплошной тарарам.
Корм акулам готовый.
Можете смело, товарищи, плыть,
Если вечер угрюмый.
Кажется мне, что не шкипером быть,
Ему б самому быть акулой.
Поймана хищная рыба уже,
Но все уставшие очень.
И приготовить на ровном огне
Акульего мяса не просят.
Если бы я акулой была,
Хоть и пустили бы в дело,
Я бы кончины своей не ждала –
Лучше бы шкипера съела.
Край – ветер
Река своею синевою
Рассказывала мне о том,
Кто плыл далече за мечтою,
Кто погребён под гор хребтом.
Чья ревность, удаль молодая
Сгубила юные года
И из какого ветра – края
Уходит талая вода.
И из какой болотной дымки
Выходят лодки вечерком.
На обломившейся тростинке
Чьей там судьбы видать излом?
И я смотрю на даль и волны.
Молчит суровая река.
В береговых своих оковах
В жару всем путникам сладка.
Молчат заросшие тропинки,
Молчат угрюмые леса.
И этой речкой, словно льдинкой,
Природы режется краса.
Дубравы, тихие поляны
Увядшей шепчутся листвой.
Прикрыты осени туманы
Их непокорною главой.
Прекрасна речка и природа.
И до чего же хороша
Среди обычного народа
Простая русская душа!
***
«Украду я тебя из ночи», –
Обещал ты мне вскачь, Лихой!
И по кругу иди, не молчи,
Говори с путеводной звездой…
И люби…
И прекраснее вьюг
Улетай ты по ветру вдали.
Ты мой вечный туманнейший
Друг…
Помесь скорби, цветов и любви.
И по кругу придя на покой,
Мы вздохнём, помолчим…
Ну и пусть…
Этот бренный полуденный зной
В сердце выцвел, как давняя
Грусть…
Степь в оконце
За туманами, и за перелесками,
И за краем закатного солнца
Зазывает мечтами недетскими
Вид унылой степи из оконца.
Верность чувства весеннего вдаль
Уплывает с надеждой иного,
И закончившийся февраль
Накрывает волной меня снова.
И закончившийся апрель
Так томит… Холода вспоминает.
Но когда-то отступит метель
Пред красою вечернего мая.
Но когда-то придёт и весна.
Знаю я, мы вовек не забудем,
Что любовь вообще-то верна
И мы все, в основном-то, люди.
***
Не грусти, не страдай, не болей.
Просто знай, что тебя где-то ждут.
Знай, что любит не только метель
Серых чудищ, что воем ревут.
Знай, что в бренности бытия
Мы не всё рассказали ещё.
Обо всём догадалась уж я.
Только многим досель невдомёк,
Что Фемиду не обмануть.
На последствия есть приговор.
Измени свой жизненный путь.
Не кради у себя, словно вор.
Распорядок и строгий закон
Растворяет смятенье обид,
А вдали колокольный звон
Пробуждать старается стыд.
Будьте люди счастливыми – все.
И старик, и юнец, и младой.
Для того есть жизнь на земле,
Чтобы дать всем грехам отбой.
***
Жестокость и предательство
Растворятся в добре.
Кто стоял на паперти,
Может быть в серебре.
Главное в жизни – стыдиться
Своих греховных оков.
Будь ты хоть чем и хоть кем,
Главное – знать одно.
Ты – Добро! Человек!
Счастье тебе суждено.
«Афродита»
Пускай твои прекрасные ланиты
Милей, чем у богини Афродиты.
Пускай все перси золотом покрыты
И недоступностью пути все перекрыты.
Но если чистоты в твоём нет сердце,
То не с кем будет в жизни отогреться.
И никого любовию и лаской
Ты не согреешь, будешь оголяться…
А если гол король – над ним смеются.
Ему даже вельможи ухмыльнутся.
Ты – будь чиста, верна себе и Богу.
Так станешь Афродитой хоть немного.
***
Достойно и смело живите!
Свободу выбора любите.
Но надо её заслужить,
Потом уже жить – не тужить.
И бренные наши обиды,
Страданья, видавшие виды,
Терзанья, хвалы и сомнения –
Всё это лишь развлечения.
Хотите свободы, не бредьте
Своей одинокою клеткой.
Той, что создаёте вы сами,
Подсчёты ведя месяцами.
И бред, и беспечные други,
И каменные лачуги –
Ничто не сравнится с духом,
Который не слышен уху.
Свобода, особенно выбора,
Внутри одинокою выдрою
Томится в каждом из нас.
Лишь выпустишь – в добрый час!
Ночь в городе
Во мраке тайн ночных
Так многое творится.
Вот вор крадётся. Стих.
Вот «бабочка» садится
В машину «Мерседес»…
Бандиты «отдыхают» –
Под ресторанный грех
Судьбу братвы решают.
Кого тут только нет:
И беспредел, маньяки,
И участковый мент…
Участники клоаки –
Бомжи, барыги, чернь,
Лихие с Украины,
Мажоры, наркоспесь,
Таджики и армяне,
Цыгане, ВДВ, морпехи
И босота…
Дрожат районы все –
От ВИЗа до Истока.
Но утро. По домам
Все тихо утекают.
И лишь одни бомжи
Помойки выгребают.
***
От кризиса до кризиса живём.
Как кильки в масле, мы в трамваях ездим.
Страна трещит слабеющим хребтом,
А мы всё больше на хребет тот весим.
Мы курим, пьём и колемся иглой.
И столько черноты вокруг да смрада,
Что мы себя приводим на убой,
Как отрешённое баранье стадо!
Потом смущаемся, зачем
В полночный час
Нас меч – закон карающий осудит?
Он нам гласит: «Законы-то для Вас…
Вы прежде ведь не граждане, а Люди!
И снова в тихом мареве ночном
Кто-то идёт по лезвию наклонной.
Нет, никогда, промчав наискосок,
Не жди судьбы улыбки благосклонной.
Кабак
Вот опять в полуночной глуши
Замер тихий отвесный мрак.
Шепчет путнику: «Не спеши!»
Кособокий ночной кабак.
Пиво, водка, разгул на разлив,
Шашлыки из шерстистой курятины.
Всё в нас – жизни сплошной перелив
Злой, беспечной, хмельной
отсебятины,
Потонувшей в тумане паров
Винных и выхлопной трубы!
…Закрывают кабак на засов
Во избежание пальбы.
Вот смотрю я на те кабаки,
Что сиротски стоят за чертой.
«Может, – думаю, – вахлаки
Сквозь кабак и пошли на разбой?»
***
Грачи полетели над падью
весенней.
Ах, как у воды хорошо.
И бьётся из жёстких холодных
расщелин
Святая водица ключом.
И ждут своего несомненного часа
Все жители сёл и окрест.
Чтоб воду испить – родниковую чашу,
Услышав лесной
благовест.
И сыплется с гордо сверкающих сосен
Дождливого ветра роса…
Ах, как же прекрасною свежестью
вёсен
Природная дышит краса!
И счастливы люди, и солнце счастливо,
Что есть в том пролеске
родник.
И даже вдали улыбнулся игриво
Большой и смешной грузовик.
***
Прозвенел на столе будильник,
Солнце вовсе ещё не палит.
Кошка смотрит на холодильник
И тихонько уже мурчит.
Кошке тоже охота позавтракать.
Ведь проснулась раным-рано,
Становясь на задние лапы,
Мявкает будильнику… Но
Любит кошечка жить припеваючи –
Миска полная, брюхо сыто.
И порою, будто играючи,
Ей хозяйка приводит котов…
Понасыплет хозяйка сонная
В миску кошки любимый корм
И сама, утром приглушённая,
Ко плите идёт на поклон.
Кошка любит и дочку хозяйкину –
Кто же будет тогда с ней играть?!
Ну а больше, конечно, курятину
Да колбаски порой пожевать.
Всё-таки киски очень ранимы,
Любят ласкаться, урчать.
Хоть её мы и звали скотиною,
Но любили – ни дать и ни взять.
Жизнь идёт, да своею дорожкою.
Только смотрят порой на меня
Все глаза бесхозяйных кошек:
«Обогрей, накорми меня!
И тогда уже верою-правдою
Всем домашним я буду служить».
Что сказать? Дружбой меньших братьев
Нужно людям всегда дорожить.
***
Я очень по тебе тоскую,
Весенний ветер.
«В мечтах своих я даль балую», –
Ты мне ответил…
Что невозможно всё забыть,
И невозможные прощаются мечты,
Что много вёсен впереди
И ещё больше у природы красоты,
Что много странствий и дорог,
И перелесков – берегов,
И счастье долгое без лишних слов
Напоминает очертания нам вьюг.
И бесконечен переливчатый
Наш круг.
Высок небесных хмарей
Безграничный недосказ.
И горы, степи нам поведают рассказ,
А лёгкий пепел догорающих зарниц
Летит по кругу изменяющихся лиц
И навевает одиночество вдали.
А годы тихо, незаметно утекли…
Но пряным запахом озёр и троп степных
Придёт к нам воздух бесконечностей лихих.
И рады мы, и счастливы во всём.
Не надо! Всё вообще переживём.
***
Непроглядный сумрак туманов
Бесконечно росу застилает,
И печалью вешних дурманов
Ветер в даль темноты улетает.
И шерохаются синицы
По негожей узкоколейке.
Маленькие и кривые птицы
Отражаются в луж мгновеньях.
Полюбилась им хмарь лесная,
Полюбились им водные тени.
В бесконечность они улетают,
Расцветая высокой сиренью.
***
Печаль-тоска полуночною дымкой
Перестилает дальнюю дорогу.
И дует ветер мокрый и противный,
И где-то глас вещает про погоду.
От хрусталя до вечности невинной
Немилосердно преданные глушью
Уходят фронтом западным, старинным
В могилу странствий пламенные души.
И пустота своим наивным светом
Ушла в болото призраков туманных.
О, Небеса! Найдите вы ответы,
Чья путь-дорога боле долгожданна?
***
Странствия! О, странствия!
Люблю я вас всей душой.
Когда я лечу, я властвую,
Как ветер вдали сухой.
О, небо! Даль синеокая!
И крики ночных грачей,
Безлесая и высокая
Поляна смешных бахчей.
Ростовская пыль дорожная!
И дождик кубанский лихой!
Идут по полям рука об руку
Казак с дивчиной младой.
И жаркая горечь стелется
В тумане южных лесов.
Порой в это лето не верится,
Что осень замкнёт засов.
Люблю я ту пору чудную,
Люблю и ночную тишь.
Кузнечики изумрудные
Вновь будят степную мышь.
***
Зимний лес, как умён ты.
Белобрысой куницей
Ускользаешь вдаль от дорог.
Ты туманной зарницей
Отойдёшь от тревог.
И иллюзия Нового года
От беспечного небосвода
Улетает огромною птицей.
Снова небо в снегу заискрится,
Снова ветер на звёзды ложится,
И уходит родная страна
В столь приятную тишь.
Только, лес, я знаю, не спишь.
Ты над снежной землёю шуршишь.
То завоешь, а то замолчишь.
Ты поймёшь, ты простишь.
***
Я права, не более того.
Ты же тихо ходишь в глубине
Комнат, и не знаю, отчего
Ищешь ты причины все во мне.
Людям в целом свойственно искать
Полуправды рыженькую мышь.
Людям в целом свойственно принять:
Кто-то виноват, а ты лишь мстишь.
Людям в целом свойственно любить.
Даже очень ясно – отчего.
Может, даже свойственно простить.
Ясно, что кого-то не того.
Мы грешны. И возраст спесь собьёт,
Да прибавят мудрости года –
Снова твой словесный огнемёт
Попадает точно в никуда.
***
Сойти с ума от одиночества,
От зла, от грешности людской.
Порой так хочется, так хочется,
Что хоть всему давай отбой.
Весенней гладкою росинкою
Извилина в мозгу шевелится,
И тонкой каверзною льдинкою
Жестокость вёсен перемелется.
И вдруг окликнет обессиленно
По имени, да и по отчеству
Тебя… Укутавшись осинами
Порой сойти с ума так хочется…
***
Жестокие вьюги весенние
Стучат в лобовое стекло.
Ну где же былое веселье?
Куда нас ветрами несло?
Ну где же опять наша молодость
И вёсен далёких тепло?
От ветра, тумана и холода
Нас вьюгою той обожгло.
От смрадного дикого месива,
От разности траурных вьюг
Пусть вовсе с тобою невесело,
Но будем же рядом, мой друг.
***
Тихо падали звёзды лунные
На поляну в сумрачный час.
Ночь большая, серая, чудная.
Не до них ей и не до нас.
И любовь белокрылою птицею
Улетала в былые мечты.
Новой, странной, тихой страницею
Нашей книги дышат листы.
Счастье дарит нам юность природную.
Как же, ноченька, ты хороша.
Ты на землю взойдёшь плодородную,
И согреется чья-то душа.
***
Ты черкнёшь, спросишь: «Как дела?»
Я отвечу, что ничего…
Может быть, я звонка ждала.
Да, пожалуй, что не того…
Может быть, я пыталась сберечь
Для тебя несколько страниц…
Дождь и слёзы катились с плеч
Угасающим светом зарниц.
Может быть, не смогла успеть
Я к тебе в полуночный час?
Всё пока. Я сейчас усну.
И не думай вообще о нас.
***
Стенек Разиных[2] полно
Разбрелось по белу свету.
Им, конечно, всё равно,
Ту царевну или эту.
Им, конечно, без границ
И без всякого разбора.
Лишь бы больше было лиц
И досужих разговоров.
А потом они вообще
В шоке ходят чрезвычайном.
Аполлона ты зачем
Полюбила? Что? Специально?
Надо знать и понимать,
Что романтики и счастья
Свойственно вообще желать
Даже лающей собаке.
Ну а что уже тогда
Говорить о дамах верных?
Наши чувства – не игра.
Их возможности безмерны.
На украинскую тему
Как вы не прощаете никого –
Стонет уже страна!
Грохот власти. И без того
Душа адской болью полна.
«Нам не больно, – скажем
мы вновь, –
мы дальше пойдём, согревшись.
Мы убили в сердце любовь –
У нас вообще нет сердца!»
Ненависть, стон и мрак.
Застывает кровь в жёстких жилах.
Да, не все страна, говорят,
До конца грехи искупила!
«Вставай! Мы убиты в бою,
Но нас, как прежде, не счесть.
И в дождливом этом строю
Нереальное сквозь пронесть!»
Вой, грохот, туман и боль
И вокруг бесконечный ад.
Украина, мы всё же с тобой.
«Не стреляй», – тебе говорят!
Отверженные
Ненавидимые, безгрешные,
Бесконечные и поспешные,
Неродные и очень несчастные,
И вся жизнь их порою ужасная.
Как же вас ненавидят, судят
Сильные и добрые люди.
Как же вас не приемлют порой.
То увидят вас, то забудут,
То побьют или запрессуют.
Ну а вдруг – поведут на убой.
Да почему? Да зачем? Что же вы?
Если золото есть у вас,
То зачем на скотов быть похожими
И другим харкать прямо в глаз?!
Так живут эти люди, прокляты.
Я заканчиваю свой стих.
Все желания их разворованы.
Да и золота нет у них…
«Ненавидите? Мы не согнёмся!
Проклинайте! Не сломлены мы!
Может быть, мы когда-то вернёмся
Из страны полуночной тьмы…
И тогда нас Господь рассудит».
Да не будет никак в раю,
Кто за злато родных и душу
Положил на чашу Тельцу.
А Ваал[3], ухмыляясь, хохочет.
Он не любит этих людей,
Что за деньги всё время хлопочут,
О душе не заботясь своей.
Бабуля
Печальные глаза бабули
Глядят в предсумеречный мрак.
Частенько ей нужны пилюли,
И в жизни всё совсем не так.
Родня уже не посещает,
Совсем забыв старушку-мать.
По телевизору вещают,
что с бедностью пора кончать.
Вздохнёт бабуля, прикоснётся
Своею дряхлою рукой
К любимой кошке.
Та лишь жмётся,
Глядит на бабку сиротой.
– Ну что же, Муся, отварю я
Тебе щас кашки с молоком.
– Ну а сама? – мурлыкнет Муся.
– Сама я… хлебушка… С лучком.
И вот сидят у телефона
Бабуля с кошкою своей.
– Не позвонит никто, Мурёна,
Судьба такая быть ничьей.
***
Гроза в лесу. И траура елового
Печаль траву весеннюю качает.
И шума монотонного соснового
Отрада бесконечностью пронзает.
Душевное спокойствие угадано.
Разбита пропасть неба тёмно-синего,
И бесконечной добровольной пагодой
Ушли мечты заветные с осинами.
Ах, лес! Ты так высок и траурен.
Ты обожаешь вечность одинокую!
И снова в реках колобродит паводок,
Да мостик закачается над пропастью.
***
Люблю весеннюю дорогу
И проносящуюся даль,
Люблю азарт, люблю тревогу
И каверзной тоски печаль.
И пенье траура ночного
Люблю… Как покрывалом – лес
Всё дышит тихо и бедово
Из-за туманов и завес…
И как вороны серой дымкой
Ныряют в запахе ночном.
О, ночь природы! Ты – картинка
И вечный одинокий слом.
***
Утро покрывает раннею
зарёю
Мглу ночной обиды и тревожный
лес.
Безграничной, юной, летнею
мечтою
Убегает вдаль дорожный
перевес.
И летящий сокол призраком
плачевным
Исчезает вместе с сумраком
вдали.
И большие хмари трепетом
душевным
Говорят нам то, что ночью не могли.
***
Любимый мой, я брачный наш пароль
Навек запомнила, тавро на сердце выжгла.
Лишь важен безграничности контроль,
Чтоб нас же брак нас из дому не выжил.
Любимый мой, я в полуночной мгле
Твоё лишь имя вечностью шептала,
И каркали вороны в синеве,
И безысходность запахом витала.
И летом, и зимой, и в тишине
Хранила образ твой в своём я сердце.
И счастьем согревалось всё во мне,
Когда никак уж было не согреться.
Я без тебя – порок и сирота,
Я без тебя – ничто и знать не надо.
Лишь ты, а не мирская суета,
Моя хвала, честь, слава и отрада.
***
Зима подходит к завершенью!
Из хрусткой белой пелены
Выходят, словно откровенья,
Весенние цветы, ручьи.
Влюбляются друг в друга люди,
И слышен в лад кошачий вой.
Друзья, да пусть весна прибудет!
И будет вечно молодой!
***
Рай потерян, а душа продана.
Обетованные острова отданы.
Без забвения думы думаю,
Беспросветные и угрюмые…
Можно было вернуться назад,
Но теперь уже поздно…
А рассвет это или закат –
Покажут мои звёзды.
Ненавижу своих палачей!
Сердце отняли, душу вынули.
По ночам я в мире теней
Без последствий, без дел, без выдума.
***
Хотела смерти, получила ад.
Застряла я на пятом его круге.
И верно, люди правду говорят,
Про ад, что на земле, но мне он – всюду.
На стенах смерть рисует свежей кровью,
И трупы ко мне тянутся руками.
Когда-то я была самой любовью,
Такой большой, что меряют веками.
***
Вдоль-то берега плывёт уточка.
Задержи ты свой путь на минуточку.
Вдоль-то берега плывёт утица.
Может быть, и твоя мечта сбудется?
***
Лил дождь на юге,
Был град на севере.
В твою помолвку
Почти не верила.
Любила, плакала.
Ждала и думала:
Кому сосватанный?
Обещан ты кому?
Любила, плакала.
Ждала и верила.
И ожидание
Веками мерила.
Маленькая притча
Тихо блестели свечи,
Над домом мгла сгущалась.
И в тот полнолунный вечер
Колдунья одна умирала.
Вспоминала, как жизнь прожила,
И сверкали в глазах её слёзы.
Душу тёмному отдала,
Насадила на сердце занозы.
Не любили её средь людей,
Хотя многим она помогала.
Ей хотелось на небо теперь,
Но грехов тяготит покрывало.
Позвала за отцом за святым.
Тот пришёл и готов был помочь.
Он, узриша край светлой мечты,
Молился с ведуньей всю ночь.
Совы ухали, гукала выпь,
А из дома слышалось: «Каюсь я!»
На рассвете умчала ввысь…
Заслужила ль колдунья рай себе?
***
Тихо курилась её сигарета,
Нервно по крыше стучали дожди.
Это, быть может, дурная примета,
Только вот с выводом ты подожди.
Жизнь её кончится серией жуткой:
Страшная сказка, казнь без суда.
Может, и звали её незабудкой.
Только бы вспомнить, кто и когда.
Тихо курилась её сигарета,
Долго на кончике тлел огонёк.
Кто-то о ней, может, думает где-то.
Только вот кто, даже ей невдомёк.
***
И пусть внутри тебя пустыня,
Вокруг почти уж никого.
И пусть друзьями ты покинут,
Давно утрачен статус-кво.
Нет ни работы, ни учёбы.
Нет денег, положенья нет.
Ты всё равно старайся помнить,
Что ты – живой, ты – человек!
***
Иди сюда, мой милый друг,
С тобой мы кофе вместе выпьем,
И, сигарету закурив,
Мы на балкон высокий выйдем.
Иди сюда, мой милый друг.
Покажешь мне красу природы.
Не будем всяких мы уродов
Сегодня приглашать в свой круг.
Расскажешь мне про всё на свете,
Ты мыслишь лучше, чем Платон.
С тобой зависнем в интернете,
Мой новый беленький айфон!
***
Мне больно, понимаете?
Мне больно,
Что я волчицей жить обречена.
Довольно с меня глупостей.
Довольно,
Коль жизнь красивой дерзости полна.
Мне весело, порою одиноко,
Но не привыкла я сдаваться в плен
Местам и обстоятельствам несложным.
Ведь волк не так уж плох, хоть он и зверь.
Кролики
Кролики прыгают, кролики
В свете облачной суеты.
Жизнь их – крестики-нолики
Клетчатой пустоты.
Не применить к ним вежливый
Мысли высокий слог.
Поскольку «ням-ням» и «буль-буль» –
Обычный их диалог.
И всё же я вас люблю почти!
Прыгайте в центр судьбы моей,
Но не мешайте, прошу, следить
За светом призрачных голых дней.
***
Eros[4] и Thanatos[5] – вот и всё,
Что движет людьми в суете?
Каждый возьмёт своё
И без звезды, в пустоте.
Секс революции – вот ФАКт,
Оголтелый и пошловатый.
А желудочно-кишечный тракт
Питается жирно и простовато.
Thanatos цветёт и метёт,
Мы устали смотреть криминал,
Но, увидев птичий полёт,
Никто из земных орлом не стал.
***
Так хочется добра и света,
Без выживания в промозглости.
Так хочется найти ответы
На все вопросы и условности.
Так хочется любви и счастья.
Свободу выбирать ответственно,
Чтоб в жизни не было ненастья
И безысходной неизвестности.
Так хочется спокойствия и радости,
А не барахтанья и одиночества
В пучине бед своих и слабостей,
В кандалах рабского пророчества.
***
Ничего, может, с вами помиримся,
И когда-нибудь кто-то всерьёз
На моей безымянной могилке
Высадит тридцать восемь роз.
Сфинкс [6]
Сфинкс стоял таинственный, великий
За стеною пыли и жары.
Сфинкс стоял спокойный,
Мудрый, тихий,
А внизу арабы и ослы,
Дальше – зазывалы и верблюды,
Стаи резвой, шумной детворы,
Лавочки с коврами и посудой,
Яркие базарные шатры.
Сфинкс стоял таинственный, великий.
Думал он, наверное, о том,
Что весь мир порочный, многоликий
Так и не разведал тайны в нём.
***
Где же теперь я?
Где же снова ты?
Даже на полях
Разные цветы.
Даже у воды
Множество цветов.
Даже у черты
Не хватает слов…
Где же ты теперь?
Где же снова я?
Даже у звезды
Разные поля.
Даже у земель
Разные моря.
Даже у планет
Нет других орбит.
Даже все мосты
Разные на вид…
***
Выбираясь из водоворота,
Очень уж легко бывает сгинуть.
Оступись – и ты уже в болоте,
И опять забулькает трясина.
Бесконечна радость выбираться,
Бесконечна боль водоворота.
Лишь на берегу Большого Счастья
Тихо по тебе тоскует кто-то…
***
Птица-Феникс[7] снова летает
Над горой своего же пепла.
Вновь в душе цветы расцветают,
Вновь счастливыми стали моменты.
Это всё не от зелья-дурмана
И не от табачной отравы –
Пониманьем души я пьяна
И любовью простой и странной.
***
В неведомом лесу
Отравлена вода.
Бессмыслен каждый день.
Дурманная беда.
Туман – и тот дурман
В том западном лесу,
Когда валит там снег,
То видят все грозу.
Когда идёт там зверь,
Все видят суету.
А если человек,
То видят пустоту…
***
На закате горел узор.
Я не сплю уже третий день.
Перекроет скоро мой взор
Чья-то тихая тёмная тень.
Снова долго горит закат,
Солнце плавится в унисон.
Будто кто-то пустил снаряд
В перегревшийся небосклон…
Тает свет далеко вдалеке,
В панораме блестит луна.
Ну а я стою налегке
У разбитого мною окна…
***
Юность наша подобна птице
Перелётной и пестрокрылой,
Не заметишь – она умчится!
Вот и молодость наступила.
Ну а молодость – куст рябины:
Внешне яркий, немного горький.
Каждый может найти причины,
Чтобы плакать о той поре долго.
Зрелость наша придёт собакой
Справедливой семейно-верной,
А в конце её ждёт расплата
За ошибки и за измены.
Если ж взять расцветания возраст,
Того самого, вроде заката,
Вбит замок почти неотводный
В дверь любви, что была когда-то.
Но подумай, а вдруг найдётся
Образ верного человека,
И сияющий свет прольётся
Из дверей, что закрылись где-то.
***
Тьма извечная, переборы слов.
Ночь давно под откос скатилась.
Что же делаешь ты,
Ты – дурман-любовь?
Вновь тугая рожь в поле снилась…
Кто-то бродит вновь в темноте,
В глуши.
Из ума тянет в бездну одиночество.
И ведёт оно к бесам, зовёт нагрешить.
И горячей головой в омут хочется…
И цветёт-растёт та дурман-трава,
Васильки горят в поле стынущем.
Не молчи в ночи, говори ж слова.
Дай любви рассвет, дай один ещё.
***
Передёрнулось тканью холодной,
Словно саваном, третье столетье.
Замерзало в саду бесплодном
Затянувшееся лихолетье.
И читались смешные страницы,
Исторические анекдоты.
Суждено ли, начертано сбыться
Предсказанью в краю болотном?
И беззвучно, тихо мерцает
За забором из ткани серой
То, что силой себя называет
И себе служит правдой и верой.
Плачут, смотрят уставшие очи
На сию беспросветную глупость
Человека, и дни и ночи
Проигравшего в недоступность.
***
Жестокость мирская людей
В тумане безверия слов
Мне выдала много идей.
Быть может, их больше, чем снов.
И вечер глубокий вдали
Жуёт ожидание вьюг.
Наверное, мы не смогли
За вечным тот замкнутый круг
Пройти. И не суждено
Ворота нам те отворить.
Наверное, нас не нашло
Прекрасное чувство – любить.
***
Тихо падали ветки еловые
На огромный полуденный зной.
Расстелилась кора дубовая,
Улыбались лучи меж собой.
И сырая земля беспокоится,
Как бы не было веток сухих.
А и впрямь, бывает на Троицу
Полувьюжье пожаров лихих.
Спят в тиши уже сосны картонные,
Им уйти пришлось на покой.
Златокудрые, белолобые
Коровёнки ходят гурьбой.
Подарок
Не дарите другу полотенце,
Не дарите плюшевых зверушек,
Не носите вы сервизов медных
И металла сотовых игрушек…
Подарите другу вы беседу,
Посидите вы с ним лишний часик.
Лучше над проблемами победа,
Чем игрушка лишь на одночасье.
***
Не убить в человеке достоинство
Даже вечной адовой мглой.
Не изгадить его непристойностью,
Не прикрыть перемётной сумой.
Юность не покорить истязаниями,
Если вечно душа молода.
Не лишить человека признания,
Даже если вокруг суета.
Деньги, слава – они преходящие
Каждый год и за веком век.
Знает прошлое, верит в блестящее
Тот живой и простой человек.
***
Любовь – первый в жизни обман.
Нет смысла у тихой печали.
И мира печальный дурман
Нам скажет, чтоб не унывали.
Не будет того, что хотим.
Ну что же? Фортуной начертано:
Не любят, так будешь любим,
Но кем и когда – неизведанно.
***
Снова залило область селем.
У весны опять новоселье,
И спасатели по колено
Зашивают речные вены…
Всю спецтехнику затопило,
Этажи нижние залило,
А спасатели смотрят с вышек,
Ждут всё новых и новых вспышек.
Так беспечна порой природа,
Что весною шок у народа,
Но природа совсем не дура,
Ей, как даме, нужна культура.
***
Зароптали вы и заплакали,
Истоптавши в грязи красоту,
Побежали с платками, заплатами
И устроили суету.
Посмеялись над лучшим, что ещё
Сохранилось в нашей стране!
Вы кричите: «Пожар! Пожарище!
Нас уже сжигают извне!»
Но не плачьте и не рыдайте вы
На обломках своих же дел.
За поступки свои отвечайте вы –
Человечий таков удел.
***
Когда возникает вопрос:
«А быть живым или не быть?»,
Подумай – как ты всерьёз
Сможешь себя простить.
А есть ли тебе что сказать
О жизни на Страшном Суде?
А сможешь себя показать
И в радости, и в беде?
А принят ли мир на душе,
И есть ли в сердце покой?
Вот если всё это есть,
То думай о жизни
Иной…
***
Кого ты, Человек, любил,
Тот и тебя полюбит!
Кого ты, Человек, судил,
Тот и тебя осудит!
Но думается мне порой
И очень часто снится:
Кидают камни мне в лицо.
В толпе – родные лица.
Но всё-таки, но всё одно
Любить друг друга надо.
И как-то даже всё равно,
А будет ли награда…
***
Сыплется серебристою пылью
Лёгкая горечь мечты.
Обволакивает ветра былью
И росистостью чистоты.
Бесконечен полёт той птицы,
Что наивно прозвали мечтой.
Не всегда суждено ей сбыться
И вернуться в родной покой.
Я смотрю ввысь, а небо тает…
Да и сколько безвинных невежд
Наблюдали, как исчезает
Славный, скорый орёл надежд.
Но, пожалуй, о том лишь небо
Нам пытается рассказать,
Что в тот край, где ни счастья, ни хлеба
Та мечта спешит улетать…
***
Дерева смольного ветки
Были смешны и красивы.
Как молоко из пипетки,
Вечер был тихий и милый.
Небо зарю распаляло,
Ночь соблазняя закатом.
Молния где-то мерцала,
Грома предвидя раскаты.
Вечер тот поднял вдруг ухо,
Будто желал согреться
Думой нетленного духа,
Думой горящего сердца.
Погубили, отравили лучшие цветы.
На поляне ели, пили в праздник суеты
Излюбили, истоптали Землю и Любовь.
Лишь деревья не сломали, коим сто веков.
Вы остановитесь, люди, хватит жечь костры!
Если так Всё делать будем, то уйдём в миры.
Там уж вечность нас осудит, не Природа-Мать.
Хватит красоту на свете хаять и топтать!
***
Стоит стул,
Который не движется,
Если только не двигать его.
Вот на стульях-то мир и зиждется…
Что сказала? Да так, ничего.
И сиди на нём, одинокая,
Никому вообще не нужна.
И печать уж стоит глубокая,
Что бездонности ты верна.
Ничего, это всё так кажется.
Мне пока не хватает слов.
Но попробуй, присядь, не вяжется?
На одном месте двадцать часов…
Никуда ты уже не отпросишься,
Никуда уже не пойдёшь.
Так счастливой порой быть хочется,
Но от жизни вряд ли уйдёшь…
***
Полетела расплата вдали
За любовь.
И течёт по рекам земли
Пёсья кровь
Не любили мы уж давно,
А спускаясь на самое дно,
Летим.
Ненавидит закат рассвет.
Ничего запретного нет.
И разрушены полюса,
И рыдают уж небеса.
Зачем?
Мне жаль…
Но не о чём…
Февраль…
Но не о чем жалеть.
Июль…
Но надо больше петь.
Смотри…
Нам выстрел больше
Не способен
Сделать сладких снов.
Вернись,
Любовь!
Но рядом только боль и кровь…
***
Я с твоею судьбою смирилась,
О, туманный, любимый мой век!
Со своею личиной простилась,
Но люблю я тебя, человек…
Бытие плачет, безрассудное,
Взрывы гладких высоких небес
Освещают нам недоступное,
И сверкает далёкий лес.
Урок бродяги
Знает братуха-бродяга,
Как мою душу лечить:
«Жизнь – это глупая шняга,
Но может долго учить.
Шоу, дефолт и реклама –
Всё кипишная байда!
Лишь бы родные и мама
Жили как с гуся вода».
Крылья крыльям рознь
Набивался вороне в родню петушок,
Молодой и смекалистый был он.
Испытала ворона ужаснейший шок,
Когда с курицей даму сравнил он.
Говорил он: «Тебе я прямая родня.
Ведь и крылья у нас есть, и перья!»
Отвечала ворона: «Отстань от меня!
Лишь воронам я на слово верю».
Он и этак и так перед нею ходил,
И пушился он, и выгибался…
Но взлетела ворона, и след уж простыл…
А петух со двора не поднялся.
Несовместимость
Заяц не будет с волчицею жить,
Он её очень боится.
Он от зубов её убежит,
Если сгораздит влюбиться.
Жить со свиньёю не станет
Козёл.
Он не валяется в грязи.
Только один лишь вопрос
Вместе свёл: «Как ему выбиться в князи?»
С мышкою норной не станет
Жить кот,
Есть и сыры, и овсянку.
Так как котище мышиный
Народ
Душит и ест спозаранку.
Жить с петухом невозможно сове.
Петя – он ранняя птица…
Друг друга им для семьи и для дел
Будет никак не добиться.
Мечты
Каждой серой мышке
Хочется быть львом,
Ну хотя б павлином,
А может, и бобром.
Каждой старой кошке
Хочется стать сойкой.
Ну хотя бы ланью
Или рыбкой бойкой.
Каждому койоту
Хочется быть тигром.
Ну хотя бы гордым
Моряком-дельфином.
В общем, даже звери
Очень бы хотели
Жить на самом деле,
Как и не умели…
Лев
Не танцуют у пасти льва
Расшумевшиеся обезьяны.
Лишь на львиных уже костях
Начинают искать изъяны.
Они днями по веткам снуют,
Над стареющим львом надсмехаясь.
Славу новым и сильным поют,
Никаких зверей не стесняясь.
Что поделать с такою судьбой,
Что танцует на львиных останках?
Мне не жаль обезьян и глупцов,
Только льва постаревшего жалко.
Стадо
Жило заблудшее стадо
В поле, где рожь колдовала.
Было б найтись оно радо,
Да время своё потеряло.
Кушали овцы травинки,
Дни заедая в недели.
И голубые дождинки
С синего неба летели.
Бродит заблудшее стадо
В вечности чертополоха.
Было б прийти оно радо
К людям, но так одиноко.
Кикимора
Дрянь Кикимора Болотная
Заливалась смехом гадостным,
А лягушкам перечмоканным
Лицезреть то было радостно.
Пляшет вредная Кикимора
До зелёных поросяточек
На болоте безысходности,
Рада, мокрая до пяточек.
А гадюки подколодные
Все – ну так и извиваются.
И над ними Дрянь Болотная,
Как над смертью, потешается.
Наступила ночка тёмная,
Да заухала осинами.
Закручинясь, спит Болотная.
И проснётся лишь с рябинами.
Котёнок
Котёнок сидел на прогалине чёрной
И плакал о доле сиротской своей.
Что нет рядом с ним взрослой кошки учёной.
Она бы открыла ему мир людей.
И тут подошла к нему чёрная кошка
И в ухо лизнула – котёнок дрожал.
– Не бойся, тебя приласкаю немножко,
И вместе пойдём, чтобы ты не пропал.
Была эта кошка в репьях и облезлой,
Но с доброй и чистой кошачьей душой.
Нечасто нам в жизни бывает известно,
Когда к нам и кто подойдёт с теплотой.
Кукушка
На сосне тосковала кукушка,
И подуло откуда-то сном.
Ты моя непростая подружка,
