Часть 5. НА БЕЛОЙ СКАЛЕ

 

МАЛЬЧИК И МАМОНТ

Преследуемый разъяренными пчелами, мальчик бежал к соснам на Черной скале.

Бельчонка уже и след простыл. Он боялся пчел куда больше, чем Копчем!

Вот уж Копчем над ним посмеется вечером у костра!» Спущусь вниз и там искупаюсь в озере «, — решил Копчем, почесывая покусанные места. Раздвинув ветки, он от удивления застыл на месте. Прямо перед ним был огромный мамонт с трехметровыми, загнутыми вверх бивнями. Копчем стоял в нескольких шагах от мохнатого толстокожего гиганта, сжимая в руке ветку, будто желая этим оружием остановить грозного великана. Оба, не двигаясь, смотрели друг на друга. Мальчику казалось, что мамонт смотрит на него вовсе не зло. Но возможно ли это? Какие у него ноги! Как дубы, ствол которых не в состоянии обхватить даже взрослый охотник! Они передвигаются по земле, уничтожая все, чего ни коснутся. Копчем мгновенно вспомнил, как охотники у костра рассказывали об ужасной гибели своих соплеменников, раздавленных взбесившимся мамонтом…

Однако этот мамонт совсем не злой, он ничего плохого не сделает Копчему. Глядит добродушно, как барсук.

— Мамонт, не тронь Копчема! — просительно прошептал мальчик, с испугом глядя на стоящего перед ним колосса.

Но мохнатый гигант сдвинулся с места и, склонив голову, медленно пошел на мальчика. Тот обернулся и, бросив палку на землю, кинулся к ближайшему дереву. Только добравшись до самой макушки сосны, Копчем остановился. Сердце громко стучало, лицо горело, многочисленные ссадины кровоточили. Притаившись на дереве, мальчик ждал, что будет дальше. Огромное животное спокойно паслось на поляне под деревом, хоботом обрывая ветки, выдергивая пучки травы, поедая целые маленькие деревья. Понравилась ему и сосна, на которой нашел убежище мальчик, и мамонт принялся обрывать с нее ветки.

Копчем сидел затаив дыхание. Ах, если бы ему снова очутиться в становище, где у полыхающего костра сидят смелые охотники и его друзья мальчишки! Теперь он всегда будет слушаться опытных охотников, никогда больше не будет подкидывать горячие угольки в постели, не будет держать под водой плачущую Жабку, не набросает в костер орехов, чтобы они, трескаясь, разлетались во все стороны и пугали окружающих. Ничего этого он делать больше не будет! Копчем станет самым послушным парнем во всем племени. Ах, только бы снова оказаться в становище!

Наконец, разозлившись, мальчик закричал:

— Прочь, мохнатое чудище! Уйди от Копчема!

От озера послышался призывный трубный звук. Копчем был не из пугливых, но никогда прежде ему не было так страшно, как теперь. Немало приключений пришлось ему испытать за свои двенадцать лет. Вот и имя свое он получил после одного случая, происшедшего на охоте. Копчем хорошо помнит, как две зимы назад, когда они были далеко от этих мест и играли в лесу, он увидел след молодого олененка. Они все вместе побежали по следу и вскоре наткнулись на спящее животное. Копчем вместе с остальными бросился на олененка, и во время схватки тот больно лягнул его копытом. С тех пор в племени все стали называть маленького охотника» ударенный олененком «, что на языке его племени сокращенно звучало» Копчем «. Так это имя за ним и осталось.

Отзываясь на призыв стада, мамонт затрубил, потом, ухватившись за толстую ветку сосны, попытался ее оборвать. Дерево закачалось, и крона наклонилась в сторону. Мамонт рванул еще раз, верхушка резко выпрямилась, и Копчем полетел на землю, даже не успев крикнуть. Стиснув зубы и зажмурив глаза, он ждал, когда мамонт его раздавит. А в это время довольный мамонт с обломленной веткой во рту исчез среди деревьев. Он устремился к воде на зов своего стада.

Копчем лежал на земле, медленно приходя в себя. Тело болело, и при каждом движении он жалобно стонал. Однако ждать помощи было неоткуда, и мальчик, с трудом поднявшись, медленно побрел на Кораб, чтобы скорее добраться до своего племени.

С вершины Кораба он повернул к лесу и там оказался на хорошо знакомой ему тропе, ведущей прямо к становищу.

Копчем брел, еле передвигая ноги.

Как еще далеко до становища! И кругом нет никого, кто помог бы ему добраться до дому. Наверное, все уже сидят у огня и ужинают. Даже если он будет кричать, вряд ли его услышат.

Одно только немного утешало Копчема, что все это случилось во время стоянки. Иначе ему пришлось бы догонять своих, и кто знает… Правда, Копчем был уверен, что вождь никогда бы не оставил его на растерзание волкам… Как хорошо, что тут, на Белой скале, постоянно горит огонь и вождь еще ни разу не заикнулся о том, что они покинут становище! Здесь, на берегах Влтавы, племя обосновалось, видимо, надолго. В Пражском озере, заполнившем всю котловину, полно рыбы, в лесах и на холмах много зверей.

Их племя уже с весны обитает в этих краях и пока не собирается сниматься.

Племя нашло себе удобное место для стоянки. Они хозяева Пражского озера, берега которого с трудом можно обойти за день. Копчем не прошел еще и полпути, а сумерки уже спустились на землю.

Огонь пылал в становище племени, он был скрыт от ветра отвесной скалой.

Женщины готовили уставшим охотникам ужин. Жарили мясо над горячими углями. Дети резвились на траве. Вождь сидел на камне у костра. Это было его постоянное место, которое никто не смел занять. Рядом с ним у самого огня разместились старейшие охотники племени. Здесь строго соблюдался закон старшинства, и вряд ли кто–либо отважился бы занять место, которое ему не полагалось.

В углублении, заполненном горячими голышами, заботливая Дярга жарила Сыну Мамонта рыбу, пойманную утром в озере. Охотники сегодня были не слишком разговорчивы. Лишь время от времени перебрасывались словами. Говорили тихо, не перебивая друг друга. Вождь прислушивался к беседе, но сам участия в ней не принимал. Главная новость, которая у всех сегодня на языке: вблизи озера появилось стадо мамонтов.

В это лето охотникам еще ни разу не удалось поймать мамонта. А как хорошо было бы убить хоть одного и обеспечить спокойную жизнь всему племени на многие дни! Бивни можно было бы выменять на кремневые камни, а из них сделать ножи и наконечники, в которых люди снова ощущают недостаток.

Кто–то проаукал в лесу. Сломанный Зуб вскочил и ответил призывным кличем своего племени. В лесу снова раздалось ауканье, на это раз прозвучавшее прерывисто и тихо.

Разговор прекратился, все прислушались. Голос зовущего показался им необычным и чужим. Кто бы это мог быть?

— Это не наш… — заметил кто–то из охотников.

Только встревоженный Бельчонок жалобно закричал:

— Это Копчем! Я слышу голос раненого. С ним что–то случилось! Скорее на помощь!

Несколько охотников спустилось вниз. Бельчонок бежал, опережая всех. Матери проверили, все ли дети на месте, и действительно не хватало одного Копчема. Вождь подошел к краю скалы и заглянул вниз. Сгущались сумерки. Не случилось ли что–нибудь ужасное? Правда, Копчем смелый парень, настоящий охотник. Сейчас в племени дорога каждая пара рук. Наконец в становище появились охотники, они несли на руках потерявшего сознание мальчика. Когда они положили его перед вождем, Копчем открыл глаза и улыбнулся.

— Ушибся, — заявил Сын Мамонта, осмотрев мальчика, — скоро поправится.

Охотники начали гадать, что могло случиться с Копчемом.

— Опустошал вороньи гнезда?

— Упал со скалы?

Космач даже предположил, что Копчем попытался напасть на крупного зверя.

Вождь приказал накормить мальчика рыбой и поручил его заботам Дярги, а сам вместе со всеми стал есть мясо.

Когда Копчем наконец насытился, вождь подошел к нему и сказал осуждающе:

— Копчем, неоперившийся птенец, выпал из гнезда.

Мальчик ответил одним словом:

— Мамонт.

— Гейя–гей! — в восторге закричали охотники и окружили Копчема. Пусть он расскажет, что произошло.

— Ну берегись, противный мамонт, мы тебе покажем! — погрозил Бельчонок в сторону леса.

— Подожди, злой мамонт, скоро солнце осветит твой труп! — злобно ворчала беззубая Верба, самая старая женщина в племени. Собравшись вокруг огня, охотники начали обсуждать предстоящую завтра охоту. Вождь смотрел на огонь, о чем–то размышляя. Старая Верба принесла лисью шкуру и укрыла спящего Копчема.

ОХОТА НА МАМОНТА

Утром после скудного завтрака все племя направилось к озеру искать следы мамонта. Вождь шел впереди и молча, внимательно изучал каждый след.

— Эка! Эка! Эка! — сказал он наконец, обращаясь к охотникам.

Это означало: мамонт, мамонт, мамонт.

Осмотрев следы около поваленного дуба, Сын Мамонта произнес:

— Мамонтов — рука, — и показал пальцы одной руки. Это означало, что здесь побывало пять мамонтов. Охотники стояли, ожидая приказаний.

Вождь повел их через лес вверх, к гребню холма. У песчаных скал они остановились. Указав на большой, размытый водой овраг, через который проходила тропа мамонтов, он сказал:

— Здесь будет западня! — и сел на вывороченное с корнем дерево.

Две дюжины сильных рук тотчас принялись за дело. Охотники выгребали песок, глину и камни, так что пот ручьями тек по их лицам и обнаженным телам. Яма увеличивалась, а вождь все торопил, подгоняя их, и посылал гонцов на Белую скалу за помощью. Сын Мамонта с любовью оглядел своих соплеменников. Подумать только, такие исхудавшие люди — и могут так хорошо работать! Они сильны и выносливы. Их мышцы упруги и жестки, похожи на толстые веревки. Они обнажены, только у некоторых вокруг пояса подвязаны шкуры — скорее для украшения, чем по необходимости. У охотников все тело покрыто редкими черными волосами, белеют только шрамы от страшных ран. Это признак жестоких схваток с дикими зверями. Охотники гордились ими. Женщины тоже не отставали от мужчин, украшая себя искусственными шрамами. На лице и на груди многие модницы даже надрезали кожу, ранки посыпались древесным пеплом, и образовавшийся шрам становился постоянным украшением. Двое охотников выволакивали из ямы большой камень. Из их груди вырывались тяжелые хрипы, от напряжения лица были свирепы. Мощные ноги проваливались в мягкой глине.

Солнце было уже высоко, когда вождь разрешил передохнуть. Яма была почти готова. Овраг, размытый водой, облегчил их работу. Женщины и дети наломали веток и прикрыли ими яму. Сверху набросали траву, глину и листья. Теперь можно было возвращаться в становище, на Белую скалу. Женщины, оставшиеся там, конечно, приготовили еду из остатков мяса для проголодавшихся мужчин. Сегодня они съедят все, ведь впереди — охота на мамонта.

Дети играли. Мужчины отдыхали, наблюдая за стаей диких уток над озером, и только вождь беспокойно вглядывался в нахмурившийся горизонт. Время от времени кто–нибудь высказывал опасение, что солнце не один раз совершит свой путь по небосводу, прежде чем мамонт попадется в их западню. А в это время от песчаных скал по лесу шел молодой мамонт. Он шел по проторенной дороге вниз к воде, срывая по пути сосновые и еловые ветки. И вдруг — яма! От злости мамонт заревел и начал крушить все, пытаясь выбраться из ямы.

На Белой скале поднялась тревога. Они услышали рев попавшего в западню животного. Усталость как рукой сняло, все устремились к яме. Копчем несся изо всех сил, стараясь не отстать от остальных.

У западни охотники пустились в пляс. Теперь можно было не торопиться. Мамонт был в ловушке, нужно только набрать побольше тяжелых камней, чтобы когда он устанет, расправиться с ним.

Когда все было кончено, люди попрыгали в яму. Они припали к ранам убитого мамонта и пили горячую кровь животного. Острыми ножами они рвали мясо на куски, сопровождая все это громкими криками. Впереди — обильный ужин и много–много вкусного мяса!

Однако до ужина дело так и не дошло.

Вождь, которого вот уже несколько дней мучила жестокая лихорадка, стиснув зубы, приковылял к ликующим охотникам и отрывистыми выкриками приказал вытащить из ямы куски мяса и спрятать их в укрытие. Надвигалась буря.

Горизонт затянули коричневые тучи. Вот уже затрещали ветки, и деревья склонились под порывами сильного ветра. Вихрь нес тучи пыли. Песчаный ураган сменился страшным ливнем с молнией и раскатами грома.

Когда буря утихла, охотники вышли из укрытий, протирая от пыли глаза. Ураган принес горы желтой пыли, дождь превратил ее в грязь. Только открытые ветру места оставались голыми и сухими. Яма, где был мамонт, сравнялась с землей.

Собрав припрятанные в укрытиях куски мяса, охотники направились на Белую скалу готовить ужин.

Но в становище не пылал костер, он был залит водой и погас.

Огонь погас! Опять несчастье обрушилось на племя. Все побежали смотреть на мамонта и забыли об огне. Вихрь разметал костер, дождь докончил злое дело. Огня не было. И готовить ужин не пришлось.

По лесу неслись жалобные стоны.

У Копчема по лицу катились слезы. Он хорошо помнил, как трудно им пришлось в прошлый раз, когда ручей залил огонь. Тогда они клялись быть осторожными и беречь огонь. Ведь он был добыт с таким трудом!

И вот снова огонь покинул их становище, и никто не знает, удастся ли им найти новый.

Но Копчем уже взрослый охотник. Он может сам попросить, чтобы его послали за огнем… Да, он сделает это, он принесет огонь своим сородичам. Он сильный, смелый и достаточно хитрый, и он почти здоров… Прибежал Бельчонок, тоже очень огорченный. Копчем подозвал друга к себе. Он, Копчем, решил искать огонь. Бельчонок его лучший друг. Они вместе отправятся на поиски. Копчем ничего не боится, он готов даже пожертвовать жизнью, если это понадобится!

Но кто же сторожил огонь, кто дал ему покинуть становище? Племя должно наказать виновника. И тогда кто–то закричал:

— Сегодня Волчица была хранительницей огня!

К погасшему костру приблизился разъяренный Задира, размахивая тяжелой дубиной.

— Где она? Задира накажет ее по–своему, вождь — размазня.

Волчица сжалась от страха. Задира подошел к ней и с силой ударил женщину по голове. Она упала у самого края скалы. К Волчице подбежал ребенок, он с ненавистью смотрел на жестокого охотника. Остальные при этом только ворчали. Было неясно: то ли они соглашались с поступком Задиры, то ли осуждали его.

А Задира продолжал буйствовать. Он схватил прижавшегося к женщине ребенка и поволок к обрыву. И в этот миг Сын Мамонта резко оттолкнул его в сторону. Задира, потеряв равновесие, закачался и, соскользнув с края скалы, полетел вниз. Сын Мамонта, тяжело ступая, вернулся на свое место у костра.

Задира взобрался на скалу, зло усмехаясь. Он уселся в стороне, что–то ворча про себя и потирая ушибленные места. Никто не обращал не него внимания.

Пожилые охотники собрались около вождя на совет. Надо было что–то предпринимать.

Племя не могло жить без огня.

Старый Космач что–то придумал и теперь объяснял собравшимся, указывая на реку. Шкура сползла с его плеч, и солнце осветило старые раны на спине охотника.

Совет мужчин довольным рычанием подтвердил, что Космач прав. Вождь тоже кивал в знак согласия. Однако Сын Мамонта не мог допустить, чтобы Космач вновь пошел за огнем к чужому племени, живущему за большой рекой. В племени есть охотники и помоложе, они не боятся опасностей — пусть покажут, на что способны.

— А почему бы не пойти вождю? — выкрикнул Задира из своего укрытия. — Ведь вождь племени тоже сильный и смелый! Гага–га! Все знали, что Сын Мамонта очень ослаб за время изнурительной болезни и ему не под силу такой поход. Поэтому никто не поддержал обнаглевшего Задиру.

Несколько охотников вызвались идти за огнем. Среди них — Волчий Коготь, Укмас, Сова, Сокол и Сломанный Зуб, но первыми оказались Копчем и Бельчонок.

— И все–таки пойду я, — произнес Сын Мамонта. — Сам достану огонь — или совсем не вернусь!

Он закашлялся и снова заговорил:

— Задира прав: кто, как не вождь, должен заботиться о людях своего племени. Я пойду. Вы останетесь и будете слушаться Космача.

Охотники еще долго совещались, наконец согласились с Сыном Мамонта:

— Да минуют тебя несчастья! Счастливо возвратиться назад!

— Но с огнем! — выкрикнул Задира.

Копчем и Бельчонок потянули Сына Мамонта за медвежью шкуру:

— Возьми нас с собой!

Охотник с улыбкой посмотрел на мальчишек и вдруг сказал:

— Ты, Копчем, кажется, хотел пойти и в прошлый раз. Хорошо, я беру тебя! Бельчонок подождет здесь. Больше людей — больше опасности… Мы справимся вдвоем, не так ли?.. Дярга, подай мне краску! Дярга подала Сыну Мамонта горсть мокрой глины, и он нарисовал Копчему на лице и груди полоски и круги — магические знаки, спасающие от несчастий. Такие же знаки Дярга нарисовала на теле мужа.

— Я не могу тебя отпустить, — прошептала женщина. — Ты еще так слаб… Это неразумно…

— Прогулка мне не повредит, — усмехнулся Сын Мамонта. — У меня великая цель, и я чувствую, как все мое тело наливается силой. Я скорее погибну, чем вернусь без огня!

Вождь с Копчемом спустились вниз к озеру, подтянули спрятанную в тростнике лодку–бревно и влезли в нее. Обитатели поселка на Белой скале долго смотрели им вслед. Сильное течение сначала относило бревно, но гребцам удалось добраться до спокойной воды, и они уже могли управлять им. Охотники сидели верхом с двух концов ствола. Весла у них были сделаны из толстых веток. В углублении посредине лежало оружие. Они гребли прямо к острову, а потом в его тени подплыли к Подбабскому заливу. Солнце, показавшееся из–за туч, словно очищенное и прояснившееся после бури, начало опускаться за горы.

На Белой скале наступила тишина.

Охотники молча смотрели вдаль. Старый Космач встал, подошел к краю скалы, раскинул руки и глядел в лицо раскрасневшемуся солнцу. Медвежья шкура, скрепленная на плече ремнем, развевалась на ветру. Остальные в молчании сидели вокруг. Как только солнце коснулось земли, старый охотник, казалось, стал выше ростом, глаза у него загорелись, и из горла вырвались восторженные звуки, напоминающие пение.

Он прославлял животворящее светило:

Солнце мое,

Ты приносишь тепло,

Согреваешь мое тело.

Приди завтра снова!

Оживи меня!

Свети, чтобы была хорошая охота,

Наше солнце!

Потом все взяли камни и принялись отбивать мясо, а затем стали пережевывать его, высасывая влагу. Наконец расстелили шкуры и улеглись спать. Бельчонок уснул последним.

ЗА ОГНЕМ!

Когда стемнело, Сын Мамонта и Копчем добрались до Подбабского берега. Лодку втянули в тростник и по тропинке, протоптанной животными, идущими на водопой, выбрались на берег. Сделав несколько шагов, Сын Мамонта вдруг резко засвистел, и оба кинулись на землю, укрывшись за кустом. На берегу стоял могучий зубр с детенышем. Передние ноги его были зарыты в землю, голова наклонена, хвост трубой — животное чего–то ждало, готовое обрушить свою силу на целый мир. Детеныш жалобно мычал. Прошло несколько минут в напряженной тишине. В лесной чаще, начинающейся у самой воды, послышался протяжный рев, и огромное гибкое существо выползло из кустов всего в нескольких шагах от смельчаков.

Лев! Охотники задрожали.

Самый страшный хищник этих времен, огромный пещерный лев готовился к прыжку на молодого зубра.

Шарецкий лев — гроза всех, кто охотится близ Пражского озера. Никто не видел его логова. Любого охотника, выслеживающего дичь, он повергал на землю одним ударом своей мощной лапы и разрывал на куски. Шарецкое племя трепетало перед могучим хищником. В этом году оно потеряло трех охотников, покинуло пещеры Дикой Шарки и перенесло свое становище в зеленую долину, подальше от страшного соседства.

Лев снова заревел.

В скалах над озером разнеслось эхо. Зубр отступал, и оба охотника вынуждены были вскочить, спасаясь от его копыт. Лев тоже вскочил и бил хвостом по земле. Теперь надо было сделать выбор! Не дожидаясь нападения льва, зубры бросились в одну сторону, а охотник с мальчиком — в другую. Без оглядки неслись они сквозь густой тростник. Добравшись до воды, они прыгнули в лодку и отплыли на середину озера.

Шарецкий лев, не переставая рычать, бродил вдоль берега. Иногда останавливался, озирался по сторонам и, заревев, бежал дальше. Уже последние лучи погасли на западе, и тьма окутала вершины гор, когда охотники отважились наконец вылезти на берег. Они взобрались на высокий пригорок и спустились по нему в Шарецкую долину. В руках они держали каменные дубины.

Шарецкое племя было погружено в сон. Сын мамонта и Копчем, притаившись в зарослях, выжидали, когда можно будет подползти поближе. Уставшее шарецкое племя охраняли четыре горящих костра. Вокруг были разбросаны разбитые кости, кремни и скребки для шкур. Потерять огонь — значит лишиться тепла и защиты, поэтому каждое племя так ревниво его охраняет. Сын Мамонта может заплатить за похищение огня жизнью. Достаточно наступить на сухую ветку или задеть камень — люди проснутся, а тогда все решит быстрота ног.

Леопард не так осторожен, как искусный охотник, неслышно подползающий к самому огню. На счастье, никто из племени не поднялся, чтобы подложить хворосту в костер, иначе он сразу заметил бы, как между спящими сородичами крадется чужой. Пришелец осторожно вытягивает из костра хорошо обгоревшую ветку и стремглав несется к лесной чаще.

Сын Мамонта даже не заметил, что Копчем тоже вытащил обгоревшую ветку из соседнего костра и что–то бросил в огонь. С трудом взбирался Сын Мамонта по отвесному склону. Иногда ему казалось, что от слабости он свалится и уже больше не сможет подняться.

Копчем тоже карабкался наверх. Колючки впивались в тело. На вершине они побежали в разные стороны, чтобы хоть один мог уйти, если начнется преследование.

Заметив на небольшой поляне слабый свет, Копчем пошел на него.» Это наверняка вождь!»— подумал он и проворчал клич племени. И тотчас услышал тихий ответ.

Сын Мамонта уже поджидал его. Он тяжело дышал, глаза лихорадочно горели, его бил озноб. Но Сын Мамонта боролся со слабостью, не желая поддаваться болезни. Он выполнит свое обещание или погибнет. Поднявшись, Сын Мамонта приложил свою горящую ветку к обгоревшей ветке Копчема. Ввысь взвился узкий красный язык. Теперь все в порядке. Можно продолжать путь. Племя, спокойно спящее у костров, осталось далеко позади.

Внезапно в долине раздался странный треск.

— Что это? — спросил Сын Мамонта, прислушиваясь.

Копчем весело засмеялся.

Треск повторился.

Копчем засмеялся еще громче.

— Это ты, Копчем? — подозрительно глядя на мальчика, спросил вождь.

— Я бросил горсть орехов в костер, — признался мальчик, лукаво улыбаясь, и тут же отскочил в сторону, увидев, как рассердился Сын Мамонта.

— Ты неразумный мальчишка, а не охотник! — возмущался Сын Мамонта. — Сейчас проснется все племя.

Копчем бежал по склону вниз, к Влтаве. Он был весел, он уже не боялся, что шарецкие охотники заметят их горящие ветки. Однако если бы орехи растрескались чуть раньше, могли бы быть большие неприятности. А что, если бы Сын Мамонта не ушел от погони? Но ведь все так хорошо удалось, и теперь они скрыты гребнем холма, им даже нечего торопиться. Ветка Копчема разгорелась, на нее даже не нужно было дуть, и вождь больше не сердился.

— Сын Мамонта, — начал Копчем, — ведь это смешно: стражи спят возле костров, и вдруг бух! бух! — орехи разлетаются прямо в нос! Ги–ги–ги!

— Проказник! — только и сказал Сын Мамонта и потянул Копчема за ухо.

Это было не больно, но для виду Копчем все–таки заскулил. Внизу, у реки, они отыскали спрятанную лодку, разожгли в укрытии костер, и, когда горелого угля набралось много, Копчем вырвал кусок дерна, положил на него тлеющие угольки и понес их в лодку. В темноте было плохо видно. Копчем хотел влезть в лодку, но оступился, лодка закачалась, и он полетел в воду. Горящие угольки зашипели…

Копчем умел хорошо плавать и ему ничего не стоило выбраться из воды.

Но угольки?..

Мальчик жалобно смотрел на вождя и отфыркивался. Дерн вместе с угольками покоились на дне Влтавы…

— Теперь снова за огнем? — серьезно спросил Сын Мамонта.

Копчем заплакал.

Охотник нагнулся и начал раздувать несколько оставшихся в костре угольков.

Увидев, что делает вождь, Копчем подскочил к нему и тоже стал дуть на угольки.

Вскоре появился язычок пламени. Огонь был спасен.

Лодка бесшумно двигалась по ночному озеру.

На востоке еще не рассвело, когда охотники очутились у Белой скалы. На вершине стоял старый Космач. Он не спал всю ночь и первым увидел на гладкой поверхности озера полузатопленный ствол, а на нем — два маленьких черных силуэта. Это они! Но почему не видно никакого огня… А старый охотник так мечтал о тепле!

Ветви зарослей затрещали, и в становище на Белой скале появились Сын Мамонта и Копчем. Космач первым встретил их. Нет, он не будет будить спящих — ведь они не принесли огня. Но смеющийся Копчем уже раздувал угольки на дерне, до сих пор он прятал их за спиной. Космач от радости громко свистнул, и все мгновенно проснулись.

Огонь запылал, и в утренней прохладе все заспешили к теплу.

Снова у них есть огонь! Слава огню!

Пламя высоко взметнулось ввысь. Если шарецкие охотники рано отправятся на охоту, они могут заметить огонь, полыхающий на Белой скале. Все восхваляли находчивость и мужество смельчаков. Только вождь не радовался вместе с ними. Он лежал и кашлял, то дрожа от холода, то обливаясь потом. Дярга ухаживала за ним, подкладывая в ложе нагретые, завернутые в шкуры камни.

Крепыш позвал Задиру:

— Иди погрейся!

Тот что–то невнятно пробормотал в ответ.

Старый Космач взял кусок припрятанного мяса и положил его в горячий пепел — он мог есть мясо, только хорошо прожаренное: сырое ему уже не по зубам. Кроме того, он утверждал, что мясо, поджаренное в пепле, имеет соленый привкус. Сидя у костра, он вспоминал:

— Давно. Я еще был маленький. Мы остались без огня. Ливень залил костер. Не на чем было поджарить мясо. Негде было обогреться. И вдруг удар! Отломился кусок солнца. Пронесся стрелой среди туч. Зарычал громче, чем стадо пойманных мамонтов. Вцепился в бук и разорвал его. Я упал. А когда пришел в себя, дерево горело. Было много огня! Так молния помогла племени добыть огонь.

Охотники молча смотрели на костер. Им было хорошо, они были довольны, что Сын Мамонта вернулся. И у них снова был вождь, какому может позавидовать любое племя.

Бельчонок подтолкнул Копчема:

— Ну–ка, расскажи, как вам это удалось.

Охотники обступили их.

Крепыш подтолкнул Копчема поближе к огню. И мальчик принялся рассказывать о ночном приключении.

Горизонт на востоке бледнел, запели птицы.

Когда солнце взошло, племя отправилось на охоту. Охотники не всегда обходились одной силой, они прибегали и к хитрости. Они могли выследить любого зверя, знали их повадки, могли незаметно приблизиться к своей жертве и с невероятной быстротой и ловкостью нанести ей смертельный удар. У каждого охотника были свои достоинства. Длинная Нога умел подражать крику любого животного и зазывал жертву на место охоты. Серны и лани особенно легко попадались на эту уловку, когда он, подражая им, свистел на тонком листке березовой коры.

Волчий Коготь с волосами, завязанными на макушке в пучок, умел делать нитки из оленьих жил и плести из них сети для силков на животных и рыб. Он хорошо ловил лис и росомах в капканы, которые сам придумал. Волчий Коготь всегда знал, где надо поставить ловушку на волка, где на медведя и носорога. Это он отыскал тропинку к озеру, по которой мамонты ходили на водопой.

Что же касается вождя, то он умел делать все. Никто лучше его не мог сделать из любого камня тонкие граненые ножи и топоры, изготовить дубину или подобрать подходящую ветку для лука.

ДИКИЕ ЛОШАДИ

Стебельку медведь повредил ногу, и с тех пор он с трудом передвигался. Теперь его любимым занятием было сидеть у огня, камнем разбивая обглоданные оленьи кости, и высасывая из них мозг. Не было большего лакомства, чем это: даже птичьи яйца, жареное оленье мясо уступали ему. Однажды утром, собирая ягоды и мед диких пчел. Стебелек случайно заглянул вниз, на текущую Рокитицу, и увидел табун диких лошадей. Полюбовавшись ими, он поспешил через лес на Белую скалу предупредить племя.

Но пока охотники собирались, лошади скрылись за песчаными скалами.

Преследовать их не было никакого смысла.

Единственная надежда — что кони вернутся… Но сможет ли он снова участвовать в охоте? Ах, охота на коней! Юноша вспомнил прошлогоднюю охоту. Тогда у него была здоровая нога и он сам мог бегать, как лошадь. Погрузившись в свои мысли. Стебелек поднял кусок оленьего рога и начал кремнем вырезать на нем черточки. Вот чудо! Получилось что–то похожее на коня.

Охваченный радостью, он резал и резал до тех пор, пока не осталось ни кусочка свободного места. Вот все изумятся, когда увидят, что он умеет делать!

Готовый рисунок он показал женщинам. Они любили украшения, и им очень понравился разрисованный рог.

Солнце стояло уже высоко, когда в становище прибежал запыхавшийся Бельчонок: вблизи становища появился табун лошадей. Бельчонок так волновался и кричал, что Сын Мамонта проснулся. Он заявил, что чувствует себя хорошо и пойдет на охоту вместе со всеми. Напрасно Дярга пыталась его отговорить.

— Что я, женщина — сидеть и следить за огнем? Разве я так слаб? — возмущался Сын Мамонта.

Бельчонок подскочил к вождю и подал ему копье. Вождь свистнул, и тотчас со всех сторон к нему сбежались охотники.

— Вы тоже можете идти! — сказал Сын Мамонта подросткам.

Вождь шел, опираясь на копье, слегка покачиваясь, но не убавляя шага.

На лугу его ждали остальные охотники.

Они приветствовали вождя воинственными криками, указывая в сторону, где пасся большой табун диких лошадей.

Сегодня будет великая охота! У всех от нетерпения горели глаза. Каждому хотелось показать себя. Женщины тоже были здесь. За ними прибежали и подростки.

Кони спокойно паслись, медленно приближаясь к спрятавшимся в укрытии людям.

Охотники пошептались, решив разбиться на несколько групп, и разошлись в разные стороны. Одни остались ждать на тропинке, другие поднялись на плоскогорье, где паслись кони.

Когда табун приблизился, охотники выскочили из укрытия и с гиканьем погнали коней на горный хребет над озером.

Дети и женщины схватили горящие ветки и принялись поджигать сухую траву по всему гребню. Восточный ветер гнал дым в сторону табуна. Бегали и кричали дети.

Сын Мамонта подал сигнал, и со всех сторон, размахивая палками и топорами, охотники кинулись на коней. Испуганные лошади шарахнулись в разные стороны. Охотники гнали их к краю скалы, обрывающейся к озеру. Двое коней в испуге ринулись вниз. Путь остальным преградили вооруженные люди. Вожак табуна, заметив просвет в дыму, устремился по каменистой тропе, еще не охваченной огнем, за ним бросились остальные. Вскоре кони исчезли вдали.

На гребне их хотел остановить Задира, но дикие животные опрокинули охотника вместе с его дубиной, топча копытами распростертое на земле тело. Никого из племени не было рядом. Никто не пришел ему на помощь. Дым скрыл от охотников последние минуты жизни Задиры.

Когда все было окончено, несколько лошадей с переломанными ногами барахтались под скалой.

Охотники ликовали, они прыгали от радости и кричали. Охота была удачной, теперь будет пир!

Племя собралось на берегу озера, под скалой. Укмас пришел последним, неся в руках прекрасную волчью шкуру. Он рассказал, что Задира лежит мертвый на плоскогорье — кони растоптали его. Он, Укмас, повернул лицо умершего Задиры к солнцу и воткнул вокруг его тела ветки.

Все затихли. Охотники смотрели друг на друга в недоумении. Не может быть! Задира мертв! Он ни с кем не мог ужиться, этот дерзкий и насмешливый человек, но теперь его нет, и это кажется невероятным.

— Кони растоптали его!

— Теперь его сожрут волки!

— Кончатся ссоры.

— Он был хорошим охотником!

Так было встречено известие о смерти Задиры. О Задире особенно никто не жалел. У него не было настоящих друзей.

Женщины развели костер и принялись жарить и коптить мясо. Мужчины отдыхали, ели сырую печень и вспоминали утреннюю охоту. Сын Мамонта, забыв об усталости, расхваливал смельчаков.

Все были счастливы. Сегодня никто не думал о том, что будет завтра.

ОБМЕН

На следующий день после небольшого совета вождь объявил, что племя должно пополнить запасы кремневых камней. Мяса у них достаточно, пришло время позаботиться об оружии, ибо зима не за горами.

Сын Мамонта приказал собрать все, что составляло богатство племени:

шкуры, оленьи рога, клыки мамонтов, и послал четырех охотников обменять их. Посланцы переправились через озеро и пошли на Летненское плато. Мешки они несли на голове и шли через Петршин на юг, туда, где над долиной Далейской реки поднимался голубой дым костров дружественного племени. Однажды они очень выгодно обменяли часть вещей, захваченных для обмена. Так они добрались до Прокопской пещеры, в которой зимой находило приют местное племя.

Перед пещерой на выступе горел огонь. Посланцы племени, приблизившись, издали свой клич, опасаясь, как бы хозяева не выпустили им навстречу острую стрелу. Прокопские охотники вышли из пещеры, приветственными криками встречая друзей из соседнего племени. Пригласили пришельцев к костру, усадили на шкуры. Выражая дружеские чувства, подошли, поклонились, потерлись носами. Охотники разложили свои товары и просили обменять их на кремни.

После того как все церемонии были выполнены, вождь прокопского племени подошел, посмотрел на разложенные предметы, а потом, захватив двух охотников, скрылся с ними в пещере. Пещера была не слишком просторная, но очень длинная. Один охотник шел впереди, освещая путь горящей веткой, зажатой в руке.

Так шли они друг за другом по длинному темному коридору, пока не оказались в хранилище. Каждый охотник взял по нескольку кремневых камней, и все вернулись к костру. Положив перед пришельцами камни, охотники присели к костру. Гости не шевелясь смотрели на огонь. Через некоторое время вождь снова поднялся и, как и в первый раз, исчез с двумя охотниками в пещере. Вернулся он, неся в руках еще несколько камней. И опять положил их перед послами. На этот раз они закивали в знак согласия и, собрав камни, сложили их в мешок. Обмен был закончен. Прокопское племя само выменивало кремневые камни у других кочующих племен. Их приносили с севера, с меловых скал Северного моря или с Балтийского; кремни путешествовали на юг к Дунаю и на Мораву. Чтобы закрепить сделку, послов хорошо угостили, а затем в знак дружбы прокопский вождь подозвал двух девушек, предлагая обменять их на девушек, живущих на Белой скале.

Послы остались довольны и, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, увели с собой прокопских девушек. С ними пошли и двое охотников, решивших выбрать себе жен из племени Сына Мамонта.

К вечеру послы были уже на Белой скале. Поселок радовался их благополучному возвращению и удачному обмену; теперь у них будет много острых ножей и скребков для кожи, наконечников и шил. Кремневое оружие бережно хранилось. Ножи смолой закреплялись в костных рукоятках. Иногда рукоятки делали деревянные и пробивали в них отверстия, чтобы нож можно было подвесить к поясу. Пользовались не только кремневыми камнями. С севера приносили хрусталь, халцедон, яшму, сердолик, порфир. Из них тоже можно было изготовить орудия. Однако ни один из этих камней не мог сравниться с кремнем. Из кремня получалось самое лучшее оружие, из него при помощи огненного камня всегда можно было добыть огонь. Несколько дней под скалой у озера пировало племя. Мяса было вдоволь, можно устроить передышку и не охотиться.

Но Сын Мамонта давно мечтал разделаться с семейством пещерных медведей, поселившихся в песчаных скалах над Либни. Они приносили немало огорчений. Однажды медведи растерзали женщину из их племени, а мальчика, который бросился ей на помощь, сильно ранили. Охотники приготовили к охоте несколько новых луков, копий и топоров. Дети с удовольствием учились обращаться с оружием, похваляясь друг перед другом своим бесстрашием. Женщины судачили о том, кому достанется новая медвежья шкура. Сын Мамонта сидел, погрузившись в думы; впереди было опасное дело — схватка с пещерными медведями.

СЛЕДОПЫТЫ

Все последующие дни после удачной охоты на степных коней прошли весело и беззаботно. Вокруг костра валялись груды обглоданных и разбитых костей. Всем нравилось состояние сытости и хотелось, чтобы эти дни тянулись бесконечно. Проснувшись утром, люди готовили еду, а насытившись, засыпали прямо на траве.

Когда запасы свежего мяса истощились, племя вернулось в становище на Белой скале. Охотники собрались у огня и лениво смотрели на чадящий голубой дым. Слишком обильная еда всех утомила. Только дети не знали отдыха, они играли с лосенком и щенком.

Сначала щенок ворчал и царапался, но скоро привык к детям и через несколько дней уже бегал за ними по пятам и стал непременным участником всех их игр.

Дети умоляли Сына Мамонта оставить им собаку. До сих пор всех пойманных собак рано или поздно убивали. Иногда к приблудному животному привыкали, но, если в племени начинался голод, вождь, долго не размышляя, приказывал убить животное. Теперь в племени царило благополучие, и веселому щенку не грозила смерть. Сын Мамонта отдал собаку детям с условием, что они сами будут заботиться о ней.

Охотники видели, как дети резвились, и у них не было ни малейшего желания сделать из веселого пса жаркое. Гораздо хуже дело обстояло с лосенком. Он доставлял много хлопот и плохо привыкал к людям. Сломанный Зуб любил рассказывать историю этого лосенка. Однажды бродил он в долине Рокитицы и вдруг заметил в болоте лосиху с детенышем. Недолго думая он подскочил к лосенку и схватил его за шею. Тот пустился бежать, волоча за собой повисшего на шее охотника. Это было путешествие не из приятных! Лосенок налетал на деревья, падал вместе с охотником, но Сломанный Зуб так и не выпустил свою жертву. Наверху Волчий Коготь ставил силки на зайцев. Заслышав странный шум, он спустился в долину и увидел, как Сломанный Зуб борется с животным. Волчий Коготь поспешил на помощь своему другу. Вместе они дотащили лосенка до Белой скалы. Так он и прижился в племени.

В полдень тучи заволокли небо, пошел дождь. Собака спряталась от дождя под огромную шкуру, забрались туда и Жучок с Жабкой. А вскоре уже все дети хотели быть вместе с собакой.

Сын Мамонта принес несколько толстых веток, воткнул их в землю и связал вверху. Дети, увидев, что делает вождь, тотчас начали строить такой же шалаш из веток. Потом покрыли его шкурами, и получилась настоящая хижина. Всем очень понравилось новое жилище, в нем было тепло и уютно. А когда вода стала просачиваться внутрь, дети выкопали вокруг канавки, чтобы она стекала.

Вождь, осмотрев сооружение, решил, что такая хижина будет спасать от дождя, а ночью — от холода, и приказал из оставшихся шкур сделать еще три. Охотникам, как обычно, не очень хотелось приниматься за дело, зато женщинам понравилась эта затея, и еще до вечера на Белой скале стояло четыре хижины. Внутри они были выстланы сухой травой. Дярга наломала веток хвои и обложила ими верхушки хижин, чтобы дождь не проникал внутрь. Ночью дождь усилился, и ленивые охотники с удовольствием отдыхали в теплых, сухих жилищах. Со стороны Влаховца послышался вой диких собак. Щенок проснулся, забеспокоился. Копчем взял его к себе под шкуру, и он тотчас уснул.

Прошло несколько дней. Охотники проголодались. Они снова вынуждены были отправиться на поиски пищи. Но все их походы оканчивались неудачей. Вечером у костра решено было дождаться осеннего перехода оленей через Влтаву близ Белой скалы. Если добыча будет такой же, как в прошлом году, племя осядет в этих местах. Иначе до наступления зимы надо будет искать новую стоянку.

В степь за Белой горой отправились разведчики. Они должны были выяснить, есть ли там олени вообще и не заметны ли их приготовления к обычному переходу через Влтаву в Полабские низины. Каждый год весной огромные стада оленей тянулись из Полабья в более прохладные южночешские горы.

Стада обычно шли вокруг Ладви, переплывали Влтаву и спешили через Летненское плато в Белгородскую степь, а потом дальше, в горы, пока где–нибудь снег и ледники не преграждали им путь. Осенью, отъевшись на пастбищах, они возвращались тем же путем обратно. Трудно сказать, почему они облюбовали это место вблизи Белой скалы для перехода через Влтаву. Скорее всего потому, что течение здесь было медленное и здесь легче было переправиться через могучую реку. Но главное, очевидно, заключалось в том, что именно около Белой скалы был удобный подъем на степное плоскогорье.

Два опытных охотника, Сокол и Сломанный Зуб, отправились на разведку. У Сокола был лук, а в кожаном колчане у пояса — стрелы с каменными наконечниками. Сломанный Зуб нес копье с острым, хорошо заточенным наконечником из кремня, похожим на лавровый лист. За поясом у каждого было по каменной дубине.

В первый день им удалось поймать только пугливого сурка. На следующий день они увидели вдали небольшое стадо пасущихся оленей. Но когда они совсем близко подошли к ним, то оказалось, что это вовсе не олени, а просто большие бурые камни. Обманутые в своих ожиданиях, охотники расположились на привал, а отдохнув, решили идти дальше. Край этот был пустынным и безрадостным. Только кривой, приземистый ольшаник возвышался на плоскогорье. Спустившись в неглубокую долину, охотники направились к ручью, чтобы утолить мучившую их жажду. И вдруг увидели убегающее стадо спугнутых оленей. Ничего не понимая, смотрели они вслед удаляющимся животным. Вдруг Сокол ударил себя по голове и начал причитать:

— Сокол — младенец с неотточенными ногтями, он вовсе не охотник, который вызывает на бой тура!

— Сломанный Зуб — слепой крот. Он увидел камни и холмики, поросшие сухой травой, а теперь эти камни и холмики убегают! — вторил ему Сломанный Зуб. — Нас попутала нечистая сила!

К вечеру охотники все–таки настигли стадо оленей. Животные паслись на скалистом склоне.

Сокол и Сломанный Зуб замерли, боясь выдать себя неосторожным движением. Потом пригнулись, припали к земле и поползли. Добравшись до середины склона, они замерли: один из оленей, отделившись от стада, приближался к ним.

Стадо мирно паслось. Вдруг вожак забеспокоился: это ветер принес запах опасности. Он забил копытами и побежал. Олени поспешили за ним. Однако острая стрела, пущенная метким Соколом, настигла одно животное.

Раненый олень продолжал бежать, оставляя за собой кровавый след. Неожиданно из кустов выбежали три волка. С воем погнались они за убегающими животными. Они настигли раненого оленя, окружили его и набросились на бедное животное. Олень бил копытами, помогал себе ветвистыми рогами, но силы были неравны. Когда одному из волков удалось наконец вонзить клыки в длинную шею оленя, его участь была решена. Подбежавшие охотники, тотчас же накинулись на разъяренных волков, чтобы отнять у них добычу. Один волк был убит на месте, остальным удалось убежать.

Добив оленя, Сокол и Сломанный Зуб содрали с него шкуру, срезали рога, потом вырвали клыки у убитого волка и поделили их. Затем они выпотрошили оленя, съели его печень, а потом, найдя подходящее убежище, устроились на ночлег. Волки не будут их беспокоить сегодня ночью — мяса у них вдоволь.

Утром, прихватив с собой шкуру оленя, разведчики пошли дальше. Когда солнце уже клонилось к западу, невдалеке пронеслись легконогие антилопы, но они скрылись так же поспешно, как и появились. Охотники пошли вслед за антилопами и еще до сумерек добрались до ручья, впадавшего в большое озеро. Антилоп там уже не было, зато на скалистом берегу паслось большое стадо оленей. Укрывшись шкурой, Сокол и Сломанный Зуб начали подкрадываться к стаду, надеясь обмануть вожака.

Они уже были шагах в пятидесяти от животных. Те мирно паслись, не чувствуя никакой опасности. Шкура скрывала охотников, вслед за оленями они повторяли их движения. Вороны, трясогузки и скворцы садились на спины животных и выклевывали в густой шерсти личинки оводов. Олени не отгоняли птиц — птицы облегчали их страдания. Олени паслись на лугу, птицы сидели на их спинах.

Сокол уже прикидывал, на какого оленя напасть, как вдруг внезапно сползшая шкура закрыла ему глаза, и он оступился. Сокол, а за ним и Сломанный Зуб полетели с небольшого обрыва.

Стадо разбежалось в разные стороны. Когда охотники пришли в себя, оленей уже след простыл.

Промыв водой ссадины, они присели на берегу, уставившись друг на друга. Наконец Сокол произнес:

— Соколу, кажется, сегодня не везет!

Его приятель подтвердил:

— Сломанный Зуб тоже не может похвастаться удачей.

— Не вернуться ли нам в становище? — предложил Сокол.

Сломанный Зуб согласился.

И они пустились в обратный путь.

НЕЗНАКОМЦЫ

А между тем в становище на Белой скале ждали возвращения разведчиков, не сводили глаз с Пражского озера и Белой горы, откуда должны были появиться охотники. Но день проходил за днем, а Сокол и Сломанный Зуб не возвращались. У костра все чаще стали поговаривать, что они вообще не вернутся.

Однажды, когда Кукушка и Жабка сидели у огня, а весь поселок после еды погрузился в сон, они вдруг услышали голоса:

— Эй–эй–уга!

— Что это? — спрашивали проснувшиеся Жабку, вылезая из–под теплых шкур.

— Посмотрите. На острове! Действительно, на острове кто–то размахивал большой веткой.

— Они идут! Они уже здесь!

Жабка и Кукушка подбросили хвороста в огонь, чтобы по дыму, поднявшемуся над костром, охотники поняли, что их заметили. Двое подростков тотчас сбежали вниз, к воде, чтобы на лодке переправить возвратившихся разведчиков. Другой, сильно обмелевший рукав, что за островом, оба охотника перешли вброд.

С Белой скалы было видно, как лодка приблизилась к острову и оба охотника сели в нее. Вскоре без всяких препятствий лодка причалила к берегу под скалой. Сокол и Сломанный Зуб, окруженные подростками, поднялись наверх.

Сын Мамонта уселся на почетное место и принялся расспрашивать охотников о том, что им удалось разведать. Все молча слушали. Сокол и Сломанный Зуб, положив у ног вождя шкуру убитого оленя, начали рассказывать обо всем по порядку.

Сын Мамонта удовлетворенно кивал головой:

— Хорошие новости. Оленей много. Чужих поблизости нет. Дождемся, когда олени пойдут на север.

Несколько дней племя ждало прихода оленей.

Наконец однажды становище огласили громкие крики:

— Олени, олени, олени!

Они плыли от острова через Влтаву. Животные направлялись к долине у Белой скалы. Побросав все, охотники, женщины и дети спустились к реке. Но прибежали они слишком поздно. Олени уже успели переправиться через реку и теперь неслись вверх по ущелью. Племени ничего не оставалось, как вернуться на Белую скалу.

Вождь созвал охотников к костру:

— Оленей много! Они еще придут. На этот раз будем ждать внизу!

Последний раз все спали на Белой скале. Появившееся стадо было первой весточкой. Главная сила придет позже, и тогда охотники покажут, на что они способны.

Утром недалеко от костра кто–то из охотников обнаружил зайца, пронзенного двумя стрелами.

Что бы это могло означать?

Осмотрев стрелы, решили, что они принадлежали чужим. Значит, какой–то чужой охотник ночью положил этого зайца у костра?! Собрались на совет. Как же это могло произойти? Наконец все сошлись на одном: где–то неподалеку находится чужое племя и убитый заяц — это весть от него. И она означает: убирайтесь отсюда, бегите, как зайцы, иначе вас постигнет его участь! Это было печальное известие.

Чужое племя хочет овладеть этой богатой землей. И скорее всего, не остановится перед насилием. Очевидно, придется выдержать бой.

Сын Мамонта долго размышлял и наконец заявил:

— Сокол — сильный, Сломанный Зуб — сильный, Волчий Коготь — сильный, Пайда — сильный, Толстяк — сильный. Кто посмеет выступить против нас? Ведь не сильнее же они мамонта, тура или медведя? А мы не боимся тура, не боимся медведя, не боимся никого!

Сопровождая свои слова воинственными выкриками, Сын Мамонта повел людей вниз к озеру, чтобы на берегу в засаде дождаться прихода оленей. Был уже полдень, когда Копчем, которого оставили на Белой скале для наблюдения, сообщил вниз о приближении оленей. Он видел, как огромное стадо животных подошло к озеру и начало переправляться на остров. Сын Мамонта приказал каждому занять свое место.

Было видно, как олени вышли из зарослей острова и бросились в воду. Одно за другим животные погружались в волны озера. Впереди плыли самки с детенышами, а сзади — самцы. Лес ветвистых рогов поднялся над водой, и казалось, что озеро поросло кустарником, который колышется от порывов ветра.

От берега под скалой отделились две лодки. На каждой — по два охотника. Один управлял лодкой, другой держал в руках гарпун. Лодка с вождем первой подплыла к стаду, и Сын Мамонта бросал гарпун за гарпуном, метя в спину животного, как только оно показывалось из воды. Вожак стада уже достиг берега. Стряхнув воду, он устремился вперед, остальные пустились за ним. Едва олени достигли прибрежных кустов, как охотники выбежали из укрытий и начали метать в них свои острые копья. Олени испуганно шарахались из стороны в сторону, но, потом, пробившись сразу в нескольких местах, бросились вверх по котловине к лугам Влаховца. Однако несколько оленей было убито. Подоспевшие женщины и дети помогали добивать животных, раненых гарпунами и копьями. Но случилось непредвиденное: олени перевернули лодку, которая заплыла слишком далеко. И Сын Мамонта и Волчий Коготь начали тонуть посреди перепуганного стада. Перевернутую лодку уносило течением. Где же вождь? Где смелый Волчий Коготь?

В азарте охоты никто не заметил случившегося. Только Копчем, дежуривший у костра на Белой скале, увидел, как Сын Мамонта исчез среди оленей.

Копчем заволновался. Если олени подомнут охотника, ему не уйти живым.

Мальчик бросился вниз с воплем:

— Сын Мамонта утонул.

Все поспешили к берегу, и Копчем показал место, где перевернулась лодка.

Но в это самое время Сын Мамонта вылезал на берег, повиснув на шее оленя. На отмели Сын Мамонта отпустил оленя и упал на землю. Охотники подбежали к своему вождю и оттащили его за руки в сторону, спасая от копыт животных. Сын Мамонта лежал на животе, давился и выплевывал воду. Потом он поднялся, задыхаясь, и оперся о дерево.

Почти все стадо уже переправилось через озеро, и охота подходила к концу. Последние отбившиеся от стада животные исчезали в зарослях, спеша за своим вожаком.

С радостью волокли охотники к ногам вождя убитых оленей. Вышел из воды и Волчий Коготь, которому удалось благополучно доплыть до берега. В этот день было шумно и радостно в долине под Белой скалой. Давно уже не было такой удачной охоты. Теперь будет много мяса, много рогов и шкур на зиму!

В разгар веселья из–за деревьев показался незнакомый человек. Все удивленно посмотрели на незнакомца с копьем в руках. Его шею украшали шнурки с волчьими и медвежьими клыками. По всему было видно, что охотник не из трусливых.

Сын Мамонта встал. Он еще не совсем оправился, но не хотел показывать свою слабость пришельцу, который молча направился в его сторону. Незнакомец начал что–то говорить, обращаясь к Сыну Мамонта, но тот ничего не понял.

Тогда пришелец повелительным жестом указал, что он требует, чтобы ему была оставлена вся добыча.

Сын Мамонта опирался о дерево, но голова его была гордо поднята, а взгляд пристально изучал дерзкого гостя. Отрицательным покачиванием головы он отвечал на жесты незнакомца.

Тот показывал, что рядом еще много охотников, таких, как он. А несколько взмахов руки означало, что великое множество его соплеменников вскоре будет здесь. Видя, что ему не собираются уступать, незнакомец схватил за рога одного из оленей и попытался его оттащить. Но в тот же миг к нему подскочила Жабка и укусила его за руку. Незнакомец отдернул руку, зло посмотрел на толпу и отбежал. Через некоторое время он вновь появился, на этот раз уже не один. Его сопровождала толпа вооруженных людей. Такого оборота Сын Мамонта не ожидал. Едва завидев приближающегося неприятеля, он понял, что племя пришельцев сильнее их и бой будет неравным. Оставалось одно — уступить.

Женщины и дети бежали впереди. Сын Мамонта с несколькими охотниками прикрывали отступление.

Чужаки с громким криком высыпали на берег озера, усеянный тушами убитых оленей. Люди прыгали и кричали, а потом, опомнившись, пустились вслед за убегавшим племенем. Ради спокойствия их следует отогнать как можно дальше!

Неприятель нагонял беглецов. Люди очень устали во время охоты, и если бы каждая тропинка не была им хорошо знакома, кто знает, удалось ли бы им уйти от преследователей. Когда задыхающиеся охотники достигли наконец высоких скалистых гор, женщины наотрез отказались туда идти: ведь это был край пещерных медведей. Но вождь настаивал, доказывая, что это единственный путь к спасению. И все начали взбираться в гору. Охотники карабкались по скалам. Но, только миновав медвежьи пещеры, беглецы вздохнули с облегчением. Счастье, что медведи в эту пору спят! Копчем и Бельчонок лезли по отвесной скале. Уже несколько раз они сползали вниз, едва успев ухватиться за камни, которые с шумом вырывались у них из–под ног и катились вниз.

Наблюдая за ними, Сын Мамонта внезапно что–то придумал и закричал:

— Бросайте камни! Много камней!

Грохот осыпающихся камней покрыл его голос. Копчем быстро сообразил, чего от него хочет вождь, и с большим удовольствием стал сталкивать вниз огромные камни. Скоро целый поток их устремился по склонам в ущелье, подняв невообразимый грохот.

Камни ложились прямо у входа в медвежью пещеру, и в тот самый момент, когда преследователи очутились у скал и собирались лезть наверх, из отверстия показалась голова хозяина скал — пещерного медведя. Люди застыли от ужаса, а медведь, раздраженный тем, что ему помешали, с ревом вылез из логова. За ним показался второй, еще больших размеров. Потом появился третий. Охваченные яростью, хищники набросились на испуганных охотников чужого племени, и в тесном ущелье закипел страшный бой. Несколько убитых уже лежало на земле, тяжелораненые отползали в укрытия. Остальные, потеряв голову от ужаса, пустились бежать. Но не так–то легко было уйти от чудовищ, преследующих свои жертвы с бешеным упрямством. Беглецы попрятались в гротах, не рискуя в этот день покинуть свои укрытия, и переночевали в скалах.

Рано утром разведчики донесли, что в медвежьем ущелье лежат несколько трупов, но всюду уже спокойно.

Сын Мамонта, решив, что противник больше не рискнет появиться в этом опасном месте, повел свое племя обратно к Белой скале. Стоянку они нашли нетронутой.

Щенок, забытый в становище, встретил вернувшихся жалобным воем. Он был очень голоден. Жабка вытащила его из ямы, и он вместе со всеми побежал на берег, где лежали олени. Девушки принесли с Белой скалы горящее дерево и разожгли огромный костер.

Женщины укладывали в пепел целые туши, чтобы накормить проголодавшихся мужчин.

Из осторожности Сын Мамонта выставил стражей, которые должны были сообщить о появлении неприятеля, если тот вдруг снова попытается напасть на них. Однако покой никем не был нарушен, и племя готовилось к пиру. Щенок резвился вместе со всеми.

Едва охотники принялись за еду, как прибежали стражи:

— Неприятель!

Поднялась паника. Женщины хотели бежать, но Сын Мамонта приказал страже взять по куску поджаренного мяса и отнести навстречу врагу. Проголодавшиеся вражеские охотники, которых распугали пещерные медведи, вышли из своих укрытий. После некоторого колебания они решили воспользоваться присланными дарами и принялись за еду. Потом медленно стали приближаться к костру.

Сын Мамонта приказал разложить невдалеке новый костер и подтащить туда еще двух оленей.

Незнакомцы некоторое время стояли в нерешительности, а потом подошли и уселись вокруг костра.

Гости, видя, что их никто не прогоняет, разделали оленей и стали жарить мясо на костре.

Теперь оба племени, еще недавние враги, мирно пировали на берегу Пражского озера.

Огромный костер пылал день и ночь, а запасы мяса все не иссякали. Охотники разделили с пришельцами свою добычу, и теперь оба племени были довольны друг другом.

Проснувшись однажды утром, вождь обнаружил, что чужое племя исчезло. Никто не знал, когда оно снялось и куда направилось. Племя Сына Мамонта осталось под Белой скалой.

На этот раз им удалось остаться на месте, но что будет дальше? Охотники не заботились о будущем. Перед ними лежат груды мяса, они испытывают блаженство и умиротворение, не думая о том, что ждет их завтра.

ГОЛОД

Охотничье племя зимовало на Белой скале. Оно пыталось найти себе новые места для охоты в устье Влтавы и Лабы, но было вытеснено оттуда сильным полабским племенем.

Зима в том году стояла лютая, и племени на Белой скале приходилось очень туго. Звери покинули здешние края, и голодные охотники часто возвращались в становище с пустыми руками. Дети начали болеть, да и взрослым было не легче. Всем пришлось подтянуть животы и вместо вкусного мяса жевать старые кожи, кору деревьев и даже глину. Веселый щенок, любимец детей, давно был съеден.

У охотников уже не было сил сражаться и преследовать зверей. Люди бродили вокруг становища, как приведения. Иногда, когда очень везло, им удавалось подстрелить ворону или снежную куропатку. Охотник, который утром пробил во льду озера прорубь, чтобы наловить рыбы, был найден днем замерзшим.

— Холод, холод! — повторяли люди, кутаясь в шкуры.

Печаль царила на Белой скале, и напрасно Сын Мамонта искал первых весточек весны.

Люди вырыли в снегу пять нор и выстлали их шкурами. Они грелись друг о друга, предчувствуя неминуемую смерть.

В один из дней Сын Мамонта вылез из снежной норы, оглядел бескрайнюю белую равнину и позвал Копчема.

Сегодня вождь решил сам попытать счастья и добыть что–нибудь для людей. Копчем подал вождю копье и схватился за свое.

Сын Мамонта улыбнулся:

— Хочешь пойти на охоту? Идем!

Копчем радостно подскочил и замахал копьем. Он пойдет с вождем.

Сын Мамонта и Копчем направились вдоль леса на Либенский хребет. Вождь шел впереди. Копчем бежал следом. Снег искрился в солнечных лучах, так что глазам было больно. Тяжелые, занесенные снегом деревья склоняли свои ветки до самой земли.

Добравшись до скалы, путники устроили привал. Повезет ли им сегодня?

До сих пор они не обнаружили следов животных. Поверху охотники добрели до самого хребта. На юге простиралась широкая Либенская долина, холмы ее были покрыты лесом. На севере тянулось каменистое плоскогорье, — нигде никаких признаков жизни. Сын Мамонта заметил лишь следы зайца и куропатки, которые здесь побывали. Копчем что–то проворчал.

— Ты устал? — спросил охотник мальчика.

— Я голоден, — ответил тот, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега.

Сын Мамонта вздохнул.

Подул резкий ветер.

Тяжелая туча затянула горизонт. Начиналась метель. Сын Мамонта и Копчем поспешили укрыться в кустах. Копчем потянул в рот горсть сыпучего снега. У него пересохло в горле и в глазах потемнело. Он так устал!.. И был так голоден!

Ветер свистел в лесу, шумел в кустарнике. Деревья раскачивались, клубами летел снег.

Но что это? Какой–то новый шум прорывается сквозь шум метели. Охотники вскочили. Черное чудовище двигалось прямо на них. Вождь, позабыв о буране и опасности, поднялся ему навстречу. Сегодня он готов вступить в схватку с любым зверем, даже со львом или с мамонтом. Но прежде чем Сын Мамонта успел приготовиться, огромный носорог оказался рядом.

Копчем закричал, но вождь со всей силой вонзил копье в спину огромного зверя. Бегущий носорог отбросил смельчака в сторону и, не в силах сдержать бег, повалился с крутого обрыва. Копье дрожало в спине носорога, раненое животное барахталось в сугробе, тщетно пытаясь выбраться из него.

Сын Мамонта лежал неподвижно, подняться он не мог. Копчем не знал, что делать. Метель усиливалась. Повалил густой снег, и скоро уже в двух шагах ничего не было видно.

Буран стих так же внезапно, как и начался. Издалека снова донесся шум. По равнине приближалась туча, ее подгонял вихрь. Огромное стадо оленей бежало, объятое смертельным страхом. Внезапная буря спугнула животных, и они неслись теперь как бешеные к обрыву. Они не видели опасности, страх гнал их вперед, остановить их не могла уже никакая сила. Задние ряды напирали на передние, и олени летели с обрыва прямо в снежные наносы. Некоторым животным удалось выбраться к реке, но большая часть оленей увязла в снегу и низверглась вниз со снежной лавиной. Стадо пронеслось мимо Копчема и исчезло в белой пыли. Копчем так растерялся, что ему и в голову не пришло метнуть копье в несущихся оленей. Он так устал и так проголодался, что мог лишь свернуться клубком и прилечь рядом со своим вождем.

Он вспомнил, как два дня назад нашел в тихой заводи рыбку, замерзшую во льду, и как потом в норе лед растаял и ему показалось, что рыбка ожила. Все дети сбежались посмотреть на чудо! Эта рыбка, продетая на палку и поджаренная на огне, стала его последней едой.

Метель утихла, и сквозь тучи пробивалось замерзшее солнце. Бурана как не бывало. Наконец Сын Мамонта пришел в себя и стал есть снег. Копчем обрадовался, увидев, что Сын Мамонта жив, и мальчику сразу же расхотелось спать. Теперь он может пойти посмотреть, куда же девался носорог. Снег проваливался под его ногами, но Копчем все же сделал несколько шагов к краю склона. Внезапно нависший снег обвалился под ним, и Копчем с криком съехал вниз, в сугроб, точно также, как раньше раненый носорог, а потом и олени.

Мальчик провалился в сугроб и сначала ничего не мог разобрать. Но вдруг он почувствовал — что–то живое барахтается рядом. Он протянул руку и наткнулся на рога оленя.

Гей–э, да тут целый олень!

Мальчик проткнул каменным наконечником шею оленя и напился теплой крови. Он передохнул и окликнул Сына Мамонта. Но тот не отозвался. Тогда Копчем полез вверх по склону, нащупывая кусты и выступы, за которые можно было ухватиться.

Он чувствовал прилив сил, а радость находки его подхлестывала. Наконец он очутился наверху. Сын Мамонта смотрел на него широко открытыми глазами. Он сразу понял, что Копчем что–то нашел. Да об этом и нетрудно было догадаться: ведь мальчик весь, с ног до головы, был перемазан кровью.

— Там, внизу, — олень! — крикнул Копчем.

Сын Мамонта оживился, встал и, с трудом передвигая ноги, направился к обрыву, с которого Копчем недавно съехал вниз. Тот показал, как он это сделал, и вождь последовал за ним.

— Вот так удача! И кровь еще теплая!

Силы прибывали с каждым глотком. Потом Сын Мамонта откопал в снегу почти половину оленя. Это было крупное животное.

— Копчем, достань большую ветку! Положим оленя.

Взвалив оленя на ветку, они потащили ее.

Наверх тянуть было трудно, пришлось идти в обход. На склоне Либуше им повстречался один из охотников. Он был послан им навстречу.

— Гола–гей!

Сломанный Зуб был страшно рад, найдя их после бури, да еще с такой добычей.

Из нор на Белой скале выползали обитатели. Сегодня будет пир. Конец голоду и страданиям!

На следующий день Сын Мамонта и еще несколько охотников пошли проверить, нет ли в сугробах еще оленей. Их ждала удача. Замерзшие туши они переправили в становище, опасаясь, как бы волки и гиены не разделили с ними добычу.

В снегу нашли они и мохнатого носорога, в шее у него торчало сломанное копье.

Снежная буря погубила множество зверей и спасла голодающее племя.

Теперь они дождутся весны.

ИЗОБРЕТЕНИЕ ОГНЯ

Пир продолжался до конца зимы. Замороженное мясо не портилось; казалось, запасы его никогда не иссякнут. Только изобретательных росомах трудно было перехитрить. Те доставали мясо отовсюду, куда бы его ни поместили: из ям, которые сооружали охотники, с деревьев, на которые оно подвешивалось, из–под камней. А каждая росомаха, если нападала на мясо, съедала его столько, что просто диву давались, как она не лопалась. Вождь приказал сторожить запасы и днем и ночью.

Однажды после обеда сторожить добычу были посланы Копчем с Бельчонком. Мальчики топтались на месте, переступали с ноги на ногу и ругали росомах. Хоть бы одна забр