История университетского образования в России

История российских университетов тесно связана с культурной жизнью и историей России. Прямо или косвенно университеты участвовали в наиболее важных явлениях общественной и государственной жизни, действуя как «рассадники науки», образовательные и культурные центры, хранилища умственной свободы, и через своих воспитанников распространяли новейшие знания, передовые идеи, прогрессивные взгляды. Вместе с тем исторические события, как российского, так и мирового масштаба, наряду с новыми общественно-политическими явлениями, оказывали, в свою очередь, обратное воздействие на университеты, стимулируя, или, напротив, сдерживая их деятельность. Перемены, происходящие в жизни российского общества или государства, непосредственно отражались на университетах: на отношении к ним правительства, на изменениях в университетских уставах, на фактическом положении субъектов образовательной деятельности. Таким образом, составляя органичную часть российской истории, университеты и сами изменяли культурно-историческую среду, и одновременно подвергались сильному влиянию реалий русской жизни.

В истории российских университетов можно выделить несколько периодов, хронологически совпадающих с эпохами правления русских императоров из династии Романовых. Первый период в истории российских университетов был связан с существованием старейших в России центров высшего образования ‒ Академическим университетом в Санкт-Петербурге и Московским университетом. С издания в 1804 г. уставов трех университетов: Московского, Харьковского и Казанского ‒ начался второй период в их жизни, продлившийся до появления нового университетского устава в 1835 г. Третий период, 1835‒1863 гг. охватывает эпоху Николая Первого и начало царствования Александра Второго, четвертый ‒ ограничивается 1863‒1884 гг.; пятый, завершающий, знаменует жизнь университетов на рубеже XIX‒XX вв., в преддверии Октябрьского вооруженного восстания, прервавшего их существование в условиях российского самодержавия [8, С. 8].

Возникновение университетов России явилось частью общеевропейского процесса распространения университетов как образовательных институтов, который в последней трети XVI в. под влиянием событий Реформации и Контрреформации активизировался в Восточной Европе, в частности, затронув православные высшие школы (Острожская, Львовская школа Успенского братства), которые боролись за обретение подтверждаемого государством статуса университета, что в итоге удалось сделать Киевской академии, основанной Петром Могилой. Формы университета были переняты от других университетов Восточной Европы, подавляющее большинство которых в тот период были иезуитскими и соответствовали средневековому типу автономной корпорации. По содержанию же учебы они полностью отвечали задачам отстаивания и распространения православной веры.

На основе опыта Киевской академии Симеоном Полоцким был составлен проект «Привилегии Московской академии», поднесенный в 1682 г. на подпись царю Федору Алексеевичу. К сожалению, ранняя смерть царя помешала осуществлению данного проекта, но в 1685 г. в Москве открылась школа братьев Лихудов ‒ греческих монахов, прошедших обучение в Падуанском университете в Италии. Она послужила началом будущей Славяно-греко-латинской академии, в организации которой принимали участие как Православная церковь, так и государство. Уже в начале XVIII в. академия обладала чертами университета в его европейском понимании и рядом автономных прав, обучала широкий круг студентов из разных сословий, хотя и не вела преподавание по полному кругу университетских наук. Выпускники академии стали выдающимися деятелями науки, государства, искусства и культуры. Однако светским учреждением она не являлась [9, 136‒137 с.].

После духовной реформы Петра Первого значение Московской академии изменилось, и она постепенно превратилась в узкосословную школу для образования духовенства. В этом проявилась характерная черта петровской эпохи ‒ тенденция к профессионализации образования и его замыканию внутри отдельных сословных групп. Эта тенденция противоречила принципам университетского образования. Поэтому, несмотря на то, что начиная с 1710-х гг. в правительстве регулярно рассматривались проекты развития общего образования в виде учебных академий-университетов, они так и не были реализованы.

Славяно-греко-латинская академия дала начало всему высшему образованию в России. В 1701 г. при Петре Первом была основана Школа математических и навигационных наук, появившаяся в Москве. В Петербурге первым высшим учебным заведением можно назвать Морскую Академию, основанную в 1715 году.

Первым университетом и в России и в Петербурге явился Санкт-Петербургский университет, основанный по указу Петра Первого в 1724 г. Одновременно в указе объявлялось и о создании Академии наук, а также Академической гимназии. Петербургская Академия наук, создававшаяся «для славы среди иностранцев», была призвана стать еще и первым в России центром высшего образования.

Науки, изучавшиеся в Академическом университете, император разделил на три класса: математические, физические и исторические. Чтение публичных лекций, как и сам процесс обучения осуществлялся на латинском языке, а это существенно сокращало число потенциальных слушателей и будущих абитуриентов. Кроме того, дворянство было не заинтересовано в получении именно университетского образования, гораздо проще и выгоднее для них было получение образования в стенах военных или военно-морских училищ. К 1726 году на семнадцать профессоров, «выписанных» преимущественно из Германии, приходилось только восемь слушателей. Поэтому в 1732 году было принято решение прекратить проведение занятий и возобновлены они были лишь через десять лет.

В 1760 году ректором Академического университета был назначен М. В. Ломоносов, который провел ряд мер, направленных на повышение его престижа. Однако противоречия с академическим начальством не позволили ему довести начатую работу до конца. И в 1766 г. университет вновь был закрыт, а к концу XVIII в. прекратил свое существование. Главной причиной его угасания являлось отсутствие должной социальной почвы, т. е. отклика в обществе, необходимого для развития высшего образования (за сорок лет в нем обучалось всего лишь несколько десятков студентов) [10, С. 10].

Но дело, начатое Ломоносовым в столице Российской империи, стало подготовительным этапом в борьбе за создание Московского университета. Обсуждая идею основать Московский университет, он писал И. И. Шувалову летом 1754 г. о намерении учредить его «по примеру иностранных», следуя советам тех, которые эти «университеты не токмо видали, но и в них несколько лет обучались, так что их учреждения,  узаконения, обряды и обыкновения в уме их ясно и живо, как на картине, представляются» [11, С. 152]. И в целом ему это удалось. Составленный Ломоносовым и Шуваловым Проект Московского университета основывался на европейских традициях, что обеспечило ему, в отличие от Академического, долговременное существование. Исключение лишь составило отсутствие в Москве богословского факультета, обязательного в европейских университетах, что было связано с учреждением в России Святейшего Синода, в подчинении которого сосредоточивалось все богословское образование.

Московский университет ‒ первый русский классический университет был учрежден по указу императрицы Елизаветы Петровны 25 января 1755 г. В открытии Московского университета была заинтересована сама императрица, ибо ей хотелось в глазах просвещенных монархов выглядеть мудрой наследницей Петра Великого и продолжательницей петровских преобразований. Как и в случае с Академическим университетом, Московский университет учреждался Высочайшим указом царствующей особы, и главной целью его создания провозглашались государственные интересы. В этом казенном, искусственном формате их возникновения заключается главное отличие первых «ласточек» высшего образования в России от своих западноевропейских коллег.

Начиная с Петра Первого, в России распространился взгляд на университетское образование как на государственное дело, осуществлявшееся за счет казенных средств, в интересах процветания государства, ради удовлетворения государственных потребностей. Не случайно университетские уставы и регламенты исходили от первого лица Российской монархии, университеты подчинялись представителям императорской администрации и Сенату, проводили в жизнь официальную идеологию, коррелировали свою образовательную деятельность с главными направлениями внутренней и внешней политики. Постепенно за университетами России закрепилась главная цель ‒ «доставление» чиновников для нужд государства. Московский университет был наднациональным, надсословным сообществом, благодаря которому Россия входила в просвещенный мир. В России не среда подготовила университет, а он сам, возникнув по воле власти, быстро стал формировать среду.

Со дня своего существования и на протяжении пятидесяти лет Московский университет управлялся по «Проекту об учреждении Московского университета», подписанному 12 января 1755 г. императрицей Елизаветой Петровной.

В 1802 г. в ходе реформы государственного управления создается Министерство народного просвещения, в чьем ведомстве отныне находился Московский университет, а позднее и другие университеты. В рамках образовательной реформы 24 января 1803 г. были приняты «Предварительные правила народного просвещения», утверждавшие разделение страны на шесть учебных округов, во главе которых должны были встать университеты. Источниками реформы Александра Первого, воплотившейся в Уставе 1804 г., явились, помимо прежних проектов екатерининского времени, и традиции немецких средневековых университетов с их корпоративной автономией, и обустройство новых немецких университетов вроде Гёттингенского на полном государственном обеспечении, и, наконец немаловажным оказалось влияние французской иерархической образовательной системы.

В 1804 году был принят долгожданный Устав Московского университета. Одновременно с Уставом Александр Первый подписал Утвердительную грамоту Московского Императорского университета, в которой выражал признательность Первому в России высшему учебному заведению и даровал особые права и преимущества, одним из которых было возведение в «университетские степени».

По Уставу 1804 г. в Московском университете было четыре отделения: нравственных и политических наук, физических и математических наук, врачебных наук, отделение словесных наук. Они объединяли 28 кафедр. Во главе каждого отделения стоял декан, который ежегодно избирался Советом университета и утверждался министром народного просвещения.

Устав 1804 г. предоставлял университетам широкую автономию, которая проявлялась в ежегодном избрании ректора из ординарных профессоров, в случае отсутствия ректора выбирался проректор. На всех членов университета распространялось право внутреннего суда. Согласно данному уставу Совет университета, состоявший из ординарных профессоров и возглавлявшийся ректором, являлся высшим органом управления: руководил учебной деятельностью, присуждал учебные степени и звания, а также ежегодно выбирал должностных лиц университета ‒ ректора и деканов отделений.

Сама идея Устава 1804 г. была противоречива. С одной стороны, Александр Первый хотел совместить в нем свои республиканские мечтания, в которых были отражены демократические образцы западноевропейского образования, с другой ‒ утвердить российское государственное регулирование с бюрократическим произволом и вседозволенностью власти в системе образования [12, С. 129].

При Александре I сеть российских университетов начала расширяться. Были учреждены: Дерптский (Юрьевский ‒ 1802), Казанский (1804), Харьковский (1804) и Петербургский (1819) университеты. В 20-30-е годы XIX века особую роль в развитии отечественной науки и высшей школы сыграл Дерптский университет (г. Тарту), среди выпускников которого были Н. И. Пирогов, В. И. Даль и др. После двухгодичного пребывания в нем его русские воспитанники выезжали на два года в Берлин или Париж.

В отличие от западных, российские университеты не имели богословских факультетов (за исключением Дерптского и Варшавского). Сохранилось принятое в 1755 г. разделение на три факультета ‒ философский, медицинский и юридический. Первый оставался общим для всех поступающих, соединяя знания, полученные в народных училищах или гимназиях с «высшими науками», преподаваемым на двух других факультетах. В течение трех лет обучения студенты должны были пройти нравственную философию, логику, метафизику, естественную историю, математику, физику, физическую географию, всемирную и отечественную историю, филологические науки, эстетику. Наряду с этими дисциплинами предусматривалось преподавание технологии «для тех, кто готовится к службе по управлению промышленностью и торговлей». Лишь после окончания этого факультета студенты могли специализироваться по двум другим.

После восстания декабристов в 1825 г. и ряда революций в Европе правительство Николая Первого обрушилось на университеты рядом репрессий. В 1835 году вступает в действие Общий устав Императорских Российских университетов, значительно сокративший власть ректора и компетенции Совета университета, так как после изъятия у Совета судебных, полицейских, хозяйственных полномочий и лишения его права руководить делами учебного круга он оказался ограничен лишь учебными делами. Устав ограничивал автономию университета путем увеличения прав попечителя учебного округа, превращавшегося в его начальника, и уничтожения университетского суда. Однако сохранялась выборность ректора и деканов, которые избирались из ординарных профессоров сроком на четыре года. Университетское образование было направлено на обеспечение интересов государства и удовлетворение государственных нужд.

Профессорам было предписано представлять на письменный просмотр конспекты своих лекций. Для студентов, чтобы облегчить за ними надзор вне стен университета, была введена форма.

Устав распространил свое действие на Санкт-Петербургский, Московский, Харьковский и Казанский университеты. … «отразил в своем содержании глубокую, давно подготавливавшуюся в правительственных сферах перемену во взглядах на предназначение университетов как научных и учебных заведений, на пределы университетского самоуправления, на объем и направленность университетского образования» [13, С. 130]. 

В 1849 г. была отменена выборность ректора, теперь он назначался министром народного просвещения и утверждался императором, ограничивался и принцип выборность деканов факультетов.

Во время царствования Николая Первого был открыт только один университет – Университет св. Владимира в Киеве (1833 г.).

18 июня 1863 года Александром Вторым был издан новый Устав, возвративший университетам автономию. Университетскому Совету доверялось формирование преподавательского кадрового состава, с согласия Министра он мог «осуществлять изменения структуры факультетов: делить их на отделения, соединять и разделять кафедры, создавать ученые общества». Факультеты стали учебным органом, ректор ‒ исполнительным, правление ‒ хозяйственным и административным, инспектор ‒ полицейским, особая комиссия профессоров ‒ судебным».

Возобновилась практика стажировки молодых талантливых ученых за границей. Было увеличено число кафедр и число студентов. Нормальный состав университета предполагал наличие четырех факультетов: историко-филологического, физико-математического, юридического и медицинского. В российские университеты принимались без испытания лица, окончившие гимназию (с 1902 г. на некоторые факультеты можно было поступить и после реального училища). Обучение было рассчитано на 4 года, на медицинском факультете ‒ на пять лет. В преподавании господствовала лекционная система. Лабораторные занятия по биологическим и химическим дисциплинам занимали сравнительно небольшое место. Детей дворянства, духовенства и буржуазии в университетах было около 60 %. В период правления Александра Второго были открыты Новороссийский университет в Одессе (1864 г.) и Варшавский университет (1869 г.).

Однако вскоре положения и этого относительно демократического Университетского устава были пересмотрены. Поводом к пересмотру университетского устава 1863 г. послужили студенческие волнения и обсуждение мер к их предотвращению, а целями нового устава виделись усиление правительственного влияния на управление этими учебными заведениями, контроль над преподаванием в них и утверждение более жесткого порядка и дисциплины среди студенчества. Преобразование высшей школы на принципиально новых основаниях рассматривалась представителями охранительной идеологии как логическое продолжение учебной реформы 1870- х гг. (принятия устава гимназий и прогимназий в 1871 г.), направленной на подготовку для самодержавия кадров официальной интеллигенции и чиновничества, устранение из сфер государственной и общественной жизни разночинной демократической интеллигенции.

Новый устав по замыслу его авторов должен был существенным образом изменить прежний строй университетов с его автономными началами, в значительной мере усилить подчинение высшей школы правительственным, точнее министерским, влиянию и контролю. В этой связи значительно возрастала власть министра, попечителя учебного округа, инспектора и существенно снижались права университетского совета [14, С. 106].

Общий устав российских императорских университетов с 1884/1885 учебного года был подписан 23 августа 1884 г. Он стал законом для шести университетов России.

Особенностью устава была строгая управленческая централизация, которая ликвидировала остатки автономии университета. Университеты подчинялись попечителю учебного округа, который имел право созывать Совет университета, правление и собрания факультетов, осуществлять связь университета с министерством. Общий устав весьма ограничивал в своих правах ректора и Совет университета.

Большие изменения внес устав в студенческую жизнь. В университеты принимали только окончивших гимназии, с 17 лет и неженатых. С каждого студента и постороннего слушателя взималось по 5 руб. за каждое полугодие в пользу университета. Для студентов снова устанавливалась форменная одежда, ношение которой было обязательным на только на занятиях, но и вне стен университета.

Итак, устав 1884 г. внес существенные изменения в университетское устройство, лишил университеты многих прав и привилегий, однако следует признать, что многие реакционные проекты не удалось провести в окончательный вариант закона. Университеты сохранили за собой право быть всесословными учебными заведениями. Их количество не было сокращено, а, напротив, обнаружило тенденцию роста (в 1888 г. был торжественно открыт Томский университет). Государственные экзамены были заменены университетскими испытаниями, которые проводились в самих университетах. Университетские издания не подлежали предварительной цензуре. Они имели право издавать периодические труды научного содержания, иметь собственные типографии и книжные лавки, приобретать на праве полной собственности движимое и недвижимое имущество. 

Таким образом, в XIX в. в российских университетах сложилась стабильная организационная структура. Форма правления университета можно было охарактеризовать как линейно-функциональную. В подчинении ректора университета сверх факультета находились «составные части университетского управления: 1) университетский Совет; 2) правление университета; 3) университетский суд и 4) инспектор».

Подытоживая развитие университетов в России в XIX веке необходимо отметить несколько ключевых положений. Во-первых, в ходе образовательных реформ 1800-х годов в общем и целом сложилась русская школа управления образованием, за основу которого (по мнению многих исследователей) была взята немецкая система. Действительно, интеллектуальное влияние Германии в России на всем протяжении XIX в. было значительным, а контакты, в особенности с немецкой высшей школой, ‒ наиболее тесными и многосторонними.

Во-вторых, развитие образования способствовало постепенному сближению социальных слоев и сред. Однако еще более важным фактором социальных изменений было влияние образования на институционализацию социальных различий и эволюцию принципов социальной стратификации. Важным правовым и одновременно социальным рубежом в истории российского общества стал Указ от 6 (18) августа 1809 г., предписывавший присваивать чины Коллежского асессора и статского советника только по предъявлении свидетельства (аттестата) одного из российских университетов «об успешном учении или испытании в науках, гражданской службе свойственной». Таким образом, ключевой фигурой государственного управления по идее становился уже не просто опытный, «сведущий в делах», а широко образованный чиновник. Указ связывал развитие высшего образования с гарантированным государством спросом на его носителей. Последнее в то время было особенно важно, поскольку личные жизненные перспективы образованного человека оставались еще очень неопределенными.

В-третьих, отличительной особенностью российских университетов в XIX в. была их внутренняя корпоративная автономия ‒ решение об этом принял император Александр Первый, следуя обычаям средневековых университетов. Такая автономия подразумевала самоуправление, самовосполнение (выбор новых преподавателей путем голосования), право самостоятельно распоряжаться поступившим от государства финансированием и даже собственный суд для членов университета. В дальнейшем правительство захотело расширить свои возможности влиять на дела университетов и пошло на ограничение автономии (особенно сильно это выразилось в Уставе 1884 г.), но столкнулось с корпоративным самосознанием профессоров, сформированным в духе отстаивания «учебной республики». Борьба за автономию в университетах длилась до начала ХХ в. и явилась базой для развития либерального движения в России.

И в целом, развитие российских университетов в XIX ‒ начале ХХ в. происходило в сторону сближения с обликом «классического» или «гумбольдтовского» университета. Главный принцип В. фон Гумбольдта ‒ соединение преподавания и научного поиска, создание исследовательского университета - находил свое воплощение в деятельности отечественных профессоров, сформировавших на рубеже XIX –XX вв. научные школы в различных отраслях знаний.

В последнее десятилетие XIX – начале ХХ века в Российском империи начинается настоящий «образовательный бум», в ходе которого социальный запрос на образование стал приобретать общенародный характер.

К 1913 г. бюджетные ассигнования на развитие образования в России поднялись до 4,3 % ВВП, превысив по объему показатели Великобритании в 1,5 и Франции в 2,3 раза. В 1897/98 уч.г. численность студентов высших учебных заведений России составляла 31,5 тыс., то к 1917 г. она достигла 135 тыс. Таким образом, за 20 лет она возросла в 3,5‒4 раза. Нельзя было не заметить быстрого сокращения разрыва между Россией и ведущими европейскими странами как в абсолютном, так и в относительном выражении. Если накануне вступления Николая Второго на престол в России на 100 тыс. населения приходилось 16 студентов, а в Германии 50 (соотношение 1:3), то в 1908 г. уже 66 и 114 (соотношение 1:1,7) [15, С. 161].

К 1914 г. профессорско-преподавательский корпус российской высшей школы насчитывал около 5000 чел. При этом научных работников в 300 научных организациях насчитывалось, по разным оценкам, от 10,2 тыс. чел до 11,6 тыс. чел. Но этой компактной профессиональной группе интеллигенции принадлежала весьма заметная, далеко не адекватная ее малочисленности роль в социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни страны. Профессора и преподаватели представляли цвет отечественной науки.

В 1917 года в империи действовало всего 11 университетов, 65 государственных вузов и около 60 частных курсов – учебных заведений, дающих высшее образование [16, С. 258].

 

1.4 Советский этап в развитии высшей школы (1917‒1991 гг.)

В истории российской системы образования было немало периодов болезненного реформирования и трансформаций. Наиболее глубокими, революционными были изменения, сопутствовавшие революциям 1917 года и становлению советского строя.

Среди научных работников, профессоров и преподавателей вузов, студентов большинство к Октябрьскому вооруженному восстанию и к Советской власти относилось негативно и настороженно. В Петрограде Объединенный совет высших учебных заведений принял решение – не признавать Совет Народных Комиссаров и ни в какие контакты с Советами не вступать. Но необходимость получать финансирование заставила совещание представителей Академии наук и ректоров вузов в феврале 1918 г. вступить в деловые отношения с властью, в обсуждение планов перестройки системы образования.

В послереволюционное время формировалась принципиально новая советская модель системы образования. Она строилась на отрицании прежнего опыта и институциональных форм образования, прежде всего наиболее элитарного – высшего. В самые сжатые сроки формулировались основания для организации сети советских образовательных учреждений. Как и любая другая сфера жизни, образование отныне должно было соответствовать идеологическим установкам большевиков: менялись формы организации учебного процесса, акценты в преподаваемых дисциплинах, особенно обществоведческих, классовый состав и «политическое лицо» профессуры.

Радикальные преобразования вузовской сферы начались с принятия Декрета от 2 августа 1918 г., который открывал дорогу в вузы для всех желающих, даже не имеющих никакого документа о каком-либо полученном среднем образовании. Революционные реформаторы предполагали, что открывают двери «храмов науки» для рабочих и крестьян, их детей, для тех, «чьи природные таланты не были востребованы, «тысячами душились при царизме». Также декрет свидетельствовал о том, что Советская власть явно запоздала с началом «завоевания высшей школы».

Появление данного декрета в контексте проходивших кардинальных революционных перемен в стране было вполне логичным и ожидаемым. В стратегии установления контроля над страной большевики считали высшую школу одной из важнейших «командных высот», частью наследия старого общества, в отношении которой следовало установить жесткий партийно-государственный контроль. При этом самым большим недостатком высших учебных заведений в понимании новых правителей страны было преобладание среди студентов и ППС представителей бывших привилегированных сословий.

Основания для выработки государственной политики были очерчены первым народным комиссаром просвещения А. В. Луначарским: «Совершенно ясно, что с точки зрения революции, которой нужны совершенно преданные специалисты, их легче всего почерпнуть из рабочей среды, и мы должны позаботиться о пролетаризации высшей школы. А из этого надо сделать выводы: под пролетаризацией средней и высшей школы надо понимать повышение процентного соотношения пролетариата и снижение всех прочих» [17, С. 184‒185].

Одной из самых массовых и эффективных форм пролетаризации стало образование в 1919 г. специальных факультетов для рабочей молодежи ‒ рабфаков, выпускники которых после освоения сокращенной общеобразовательной программы могли стать студентами вузов. Рабфаки сравнивали с «пожарной лестницей», приставленной к стене высшей школы для продвижения в ее аудитории рабоче-крестьянской молодежи, с «мостом через пропасть», существующую между рабочими и университетами. В 1921 г. на рабфаках рабочие составляли лишь 46 %, крестьяне – до 25 %.

Следующим шагом в «красногвардейской атаке» на высшую школу стал другой декрет СНК РСФСР от 1 октября 1918 г. «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных ученых и высших учебных заведений Российской Республики». В этом декрете отменялись ученые степени доктора, магистра, а также звание адъюнкта и все связанные с этими степенями и званиями права и преимущества. Все преподаватели получили звание профессора. Лаборанты, ассистенты и другие лица преподавательского состава получали звание преподавателей.

Натиск на высшую школу продолжался и теперь ударил по учебному процессу. 27 ноября 1918 г. коллегия Наркомпроса приняла постановление, которым отменялись сессии государственных и полукурсовых испытаний, ликвидировались испытательные комиссии. Студенты, независимо от года поступления и времени пребывания в вузе, получили право сдавать экзамены по прослушанным ими курсам в любое время без формальностей, по взаимному соглашению с профессором каждого предмета.

Таким образом, осенью 1918 г. была сделана первая попытка перестройки высшей школы на новых началах. Революционная перестройка высшего образования осуществлялась в соответствии с субъективными, умозрительно-утопическими представлениями административными, волюнтаристскими методами группой неистовых революционеров-романтиков. Устное предупреждение Ленина относительно высшей школы – «Поменьше ломайте» ‒ было фактически проигнорировано.

Во второй половине 1920-х годов в СССР начала проводиться политика индустриализации. Она была направлена на создание мощной промышленности, благодаря которой страна могла бы на равных конкурировать с Западом и быть независимой от ее экономики в условиях построения «социализма в одной отдельно взятой стране». Поскольку индустриализация проводилась чрезвычайно быстрыми темпами в ограниченный срок, советским предприятиям фактически требовались лишь квалифицированные рабочие. Это изначально обусловливало ремесленный характер всего образования, в том числе и высшего.

Проведение радикальной и жесткой индустриализации затронула и систему образования. В сентябре 1927 г. прошло Всесоюзное совещание по профтехническому образованию при ВСНХ СССР, на котором были сформулированы задачи подготовки узких техников для производства. В подготовке инженеров наметился процесс технократизации высшего технического образования. По решению правительства организуются десятки высших технических учебных заведений. В этот период проводится отраслевая реорганизация существующих вузов. Вузы и втузы приписывались к соответствующим наркоматам и ведомствам. Выделение из классических университетов технических, точных и естественно-научных факультетов привело к тому, что к концу кампании 10 из 18 университетов страны распались.

В марте 1930 г. на заседании Политбюро было принято решение передать все высшие технические учебные заведения и большинство технических факультетов вузов в распоряжение Правительства СССР. Вузы и факультеты соответствующего профиля передавались Наркоматам торговли, земледелия, финансов, торговли, здравоохранения, госплану, Центрсоюзу. В подчинении Наркомпроса оставались педагогические институты, физико-математические, географические, метеорологические, филологические факультеты, а также факультеты права и советского строительства. Однако общее методическое руководство (учебные планы, программы, учебники, методика, преподавательский состав и др.) над всеми вузами независимо от их принадлежности сохранялось за Наркомпросом.

С одной стороны, это свидетельствовало о единстве в управлении высшей школы и профессионально-техническим образованием. С другой стороны, преобразования свидетельствовали о фактическом слиянии высшей школы и профессионально – технического образования.

В целом в результате проведенного реформирования высшего образования к 1932/1933 учебному году число вузов и втузов в стране увеличилось с 248 (1922‒1923) до 719 с числом студентов в 463 тыс. Произошла коренная перестройка системы высшего образования в России. Задача увеличения специалистов технического профиля была выполнена.

Что касается университетов, то в обществе доминировали антиуниверситетские настроения. Уже в первые революционные годы последовало полное закрытие прежнего гуманитарного сектора в университетах, замененного новым марксистско-ленинским учением, и вытеснением из администрации старой профессуры. «Университеты царской России были чисто бюрократическими учреждениями. Профессора – чиновниками, с титулами, лентами, орденами. Студенчество было также одето в форму. Бюрократической внешности соответствовало и бюрократическое содержание. Университетская карьера была чиновничьей карьерой. Она зависела от произвола начальства» ‒ так высказывался о старой высшей школе идеолог «революционного преобразования» М.Н. Покровский – заместитель Наркома по просвещению [18, с. 107].

В 1929 г. был принят план ликвидации Московского Государственного Университета, об ударном выполнении которого регулярно докладывал ректор И. Д. Удальцов. В своих статьях он называл университет отживим свой век старцем, который «не может с нужной быстротой разрешать выдвигаемые жизнью вопросы, не в состоянии приспособиться к условиям и темпам социалистического соревнования»[19, С. 118]. Вторила ему и статья в одном из журналов «Революция и культура» за этот же ‒ 1929 год, в которой отмечалось, что «университеты своей замкнутостью соответствовали корпоративности феодального общества, что они полностью оторваны от жизни, являются порождением культуры паразитических классов, выпускают из своих стен никуда не годных людей, паразитов, кроме медиков и юристов. Поэтому университет, как единое целое должен быть уничтожен, превращен в ряд узкоспециализированных вузов» [20, с.51]. Выбор был сделан в пользу институтов.

Как и во французской модели, советский университет разделили на множество отдельных высших школ по отраслям наук. Научные исследования были выведены из университетов и переданы институтам Академии наук. К счастью, Московский университет удалось сохранить, но, например, другой старейший отечественный вуз – Харьковский университет был тогда расформирован.

Таким образом, в 20-х ‒ начале 30-х годов ХХ века определилось несколько ведущих тенденций в развитии высшего образования:

‒ усилился административный принцип руководства вузами;

‒ восторжествовал классовый принцип комплектования студентов;

‒ для высшей школы стало характерно дробление вузов одного типа;

‒ разрушение структуры основ деятельности и структуры классических университетов, которые сохранили свое существование;

‒ почти полное игнорирование научно-учебной функции вузов, т. е. исключению научной составляющей из их предназначения.

‒ обучение в вузах должно было быть максимально приближено к «жизни» и совпадать со структурой и организацией социалистической промышленности. Программы и учебные планы разрабатывались на основе «теснейшей связи с производством» и непрерывной производственной практики и обеспечивали четкую профессионально-техническую подготовку учащихся. В итоге вузы стали ассоциироваться с промышленными объектами. В постановлении Второго Всесоюзного партийного совещания по вопросам народного образования говорилось о необходимости приблизить вузы к производству вплоть до слияния высшего технического учебного заведения с соответствующим предприятием».

‒ одной из целей образовательного процесса стал полный контроль над студентами. Вузы должны были давать учащимся не только профессиональную квалификацию, но и повышать их «общий культурно-политический уровень и производственно-коммунистическое воспитание».

В конце 1920‒1930-х гг. в СССР стала доминировать «всесоюзная профессиональная модель высшей школы» [21, с. 52‒53].

Высшее образование второй половины 1930-х годов представляло собой полный контраст с предыдущим периодом. В середине 30-х годов были восстановлены ученые степени, звания и фактически дореволюционная должностная иерархия, четкая организация учебного процесса с семестрами, сессиями, зачетами, экзаменами, обязательным посещением занятий и т. д. [22, с. 109]. В это же время был формально отменен «классовый принцип», потому что число потенциальных абитуриентов «из интеллигенции» выросло за счет детей тех, кто сам в первые послереволюционные годы поступал в вуз по разряду «пролетариев» и «выдвиженцев».

Положительные изменения коснулись и университетов. Так, в 1933 г. понимая несостоятельность имеющейся системы университетского образования, СНК СССР принял постановление в соответствии с которым Московскому университету был частично возвращен его облик. Во-первых, возрождалась система управления университетом по факультетскому признаку, а вместе с ней должности деканов, проректоров и ректора. Во-вторых, были утверждены учебные планы и штатное расписание, предусматривающее прикрепление к университету лучших профессоров и ученых, установлен пятилетний срок обучения. С 1934 г. началось восстановление гуманитарного сектора университета.

21.07.1936 г. было принято Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) № 34, в котором содержались основные положения работы высшей школы, а также оформлена новая концепция высшего образования.

Принятие этого нормативного акта было мотивировано желанием руководства страны сохранить отечественную научную школу и сориентировать ее работу на те задачи, которые стояли перед экономикой. Поэтому на основе опыта Московского университета в Постановлении устанавливались для всех вузов страны: правила приема в ВУЗы; организация учебного процесса (сроки начала и окончания занятий, количество учебных часов и др.; формы учебной работы и контроля (проведение лекций и семинарских занятий, сдача экзаменов, прохождение практики и т. д.); регламентация деятельности руководства высшей школы. Все это позволило систематизировать и привести к единым стандартам высшее образование в СССР [23, с. 135].

Постепенно начала осознаваться политическими деятелями и необходимость стимулирования научно-исследовательской деятельности высших учебных заведений. Типовой устав высшего учебного заведения, утверждённый Советом народных комиссаров СССР от 5 сентября 1938 г., ориентирует их деятельность на проведение научных исследований в соответствии с «важнейшими задачами социалистического строительства».

Однако отдельные характеристики ‒ полный контроль над студентами, максимальное их приобщение к общественной работе, монополизация марксистско-ленинской идеологией общественной и научной мысли и др. доминировали в высшей школе до конца 1980-х годов. При этом необходимо учитывать два обстоятельства. Во-первых, административный принцип руководства вузами стал базовым в советской образовательной системе. Во-вторых, принцип игнорирования научно-учебной функции вуза, достигший апогея, также пустил свои корни. Советская гуманитарная высшая школа (в отличие от технической) так и не вернула себе первенство в научной сфере, отданное академическим институтам.

Ряд характеристик «общесоюзной профессиональной модели» стал ключевым в советский период, а сама система обусловила развитие высшего образования на протяжении практически всего существования СССР.

В послевоенное время развитие высшей школы в СССР продолжалось. В 1946 году Всесоюзный госкомитет по делам высшей школы был преобразован в союзно-республиканское Министерство высшего образования. С этого времени началось усиление регионального аспекта в государственном руководстве высшей школой. Перед министерством была поставлена задача упорядочения отраслевой сети вузов и более равномерного их размещения на территории страны, в том числе за Уралом. Со временем этот курс привел к общему укреплению материально-технической базы вузов, закрытию слабых вузов и открытию перспективных новых, совершенствованию системы подготовки высококвалифицированных научно-педагогических кадров.

1950‒1960-х гг. вошли в отечественную историю как период системных реформ не только в политической, социальной, экономической сферах, но и в области культуры и образования. По мнению современных исследователей, в Советском Союзе в эти десятилетия завершалось формирование экономических основ индустриального общества. Июльский пленум ЦК партии 1955 г. очертил контуры новой экономической программы дальнейшей модернизации страны. Были выдвинуты три стратегические задачи: подъем промышленности, обеспечение технического прогресса и улучшение организации производства.

Сложившаяся в стране государственная система высшего образования носила многоотраслевой характер. Подготовку квалифицированных специалистов осуществляли заведения различных типов. Они разделялись на три основные группы: университеты, политехнические и специализированные (отраслевые) вузы.

В 1956 г. в СССР было 35 университетов, а уже к 1967 г. ‒ 43 университета. Престиж университетского образования в СССР был очень высоким. Но с целью обеспечения сверхвысоких темпов модернизации была принята такая стратегия развития, которая в части подготовки кадров отдавала приоритет массовому обучению узких специалистов в так называемых отраслевых вузах, а в плане развития фундаментальной науки - системе АН СССР. Подготовка по некоторым специальностям, которые рассматривались преимущественно как практические, была выведена из структуры университетов и сосредоточена в специализированных институтах. В кратковременной перспективе это обеспечило стране небывалый рывок вперед, но в дальнейшем стало создавать существенные проблемы.

Еще более важный недостаток утвердившегося в советскую эпоху распределения функций и задач между университетами и неуниверситетским сегментом высшей школы мы обнаружим, если проведем сравнительный анализ советской элиты и элит ведущих стран Запада. Высшие советские руководители заканчивали почти исключительно так называемые отраслевые вузы, готовившие специалистов непосредственно для производства ‒ металлургические, текстильные, нефтехимические и др. И лишь во втором и третьем эшелоне, главным образом на должностях советников, помощников, консультантов мы найдем людей с университетским образованием. Что же касается ведущих политических фигур Запада, то среди них преобладают выпускники известных университетов, при этом специализирующиеся обычно в области права, политических наук, экономики.

Наша страна опережала весь мир по выпуску инженерно-технических работников с высшим образованием. По данным на начало 1958 г. при примерном равном выпуске из высших учебных заведений (250‒260 тыс. человек) Советский Союз ежегодно выпускал 70‒75 тыс. инженеров, а США – только 25‒26 тыс. Технические и педагогические институты составляли наиболее многочисленные группы советских вузов. В 1967 г. в стране насчитывалось 227 технических, 206 педагогических, 98 сельскохозяйственных, 82 медицинских вуза [24,С.120].

Да и в целом, в этот период у СССР было одно из ведущих мест по числу студентов и качеству подготовки специалистов в области точных и естественных наук. Численность специалистов с высшим образованием составляла в 1942 году 909 тыс. чел., к 1960 г. их число увеличилось до 3545 тыс., т. е. почти в четыре раза. При этом необходимо отметить, что в послевоенный период новое поколение вступало в жизнь в несколько «разряженных» условиях ослабленной социальной конкуренции, т. е. представители этого поколения имели относительно благоприятные перспективы для продвижения и карьеры.

Традиционно этот период характеризуется международным признанием успехов советской науки и образования. На конец 1950 ‒ начало 1960-х годов приходится пик научных открытий в СССР за послевоенный период. Электронные микроскопы, мощные радиотелескопы, синхрофазотроны, успехи в освоении ядерной энергии значительно расширили возможности науки в области космоса, атомного оружия.

После технологических успехов Советского Союза, которые были продемонстрированы всему миру запуском первых космических спутников, западные аналитики обратили серьезное внимание на советское высшее образование и пришли к заключению, что факторами, позволившими СССР выйти в технологические лидеры, были: государственное финансирование сферы образования; массовизация высшего образования; профессионализация высшего образования.

Прорыв СССР в области научно-технического прогресса был, бесспорно, сопряжен с растущим вниманием и поддержкой со стороны политического руководства ускоренного развития отечественной высшей школы, отраженных и в абсолютном, и в относительном (доля в госбюджете) увеличения государственных расходов на науку и высшее образование.

Исходя из своего специфического опыта, советское руководство считало главной задачей достижение паритета с Западом в области промышленных и военных технологий. Отсюда и характерны для СССР выбор образовательных приоритетов и более ограниченное, чем в США и Западной Европе, понимание роли университетов. Лучшие специализированные вузы Советского Союза способны были поднимать талантливую молодежь на высшие ступени профессионального совершенства (воспитывая при этом политическую лояльность). Но они не давали и не могли дать такого широкого социально-исторического кругозора и того понимания социально-политических процессов, которые дает общение в университетской среде. Запад не мог обойти Советский Союз по качеству подготовки математиков, физиков, программистов, и советской элите это казалось одним из ключевых условий решения стоящих перед СССР задач глобальной конкуренции. Асимметричный ответ геополитических соперников Советского Союза состоял в использовании против него социальных технологий. Тех технологий, которые здесь почти не разрабатывались, поскольку советская элита в силу разных причин, и в том числе - из-за характера образования, которое она получила, не понимала всех механизмов их действия, а, следовательно, в должной мере не осознавала их реальную силу.

В 1970-х гг. высшее образование становится уже уделом не избранных, а многих. Относительно низкая стоимость продуктов, бесплатные образование и медицинское обслуживание, отсутствие структурной безработицы и возможность выбора профессии «по душе», «по призванию», а не по карману, в годы «застоя» расширили социальный слой студенчества и пополнили ряды вузовских преподавателей. Возраставший на протяжении всего рассматриваемого периода спрос значительной части населения на бесплатное высшее образование обеспечивал высокий конкурсный отбор будущих студентов в вузы – необходимое условие их дальнейшей качественной подготовки. Это свидетельствовало о растущей престижности высшего образования среди населения как надежного социального лифта.

Школы и вузы в СССР являлись частью единого народнохозяйственного комплекса, они действовали в соответствии с теми организационными правилами, с какими работало любое госпредприятие или госучреждение: выполняли утвержденные вышестоящим министерством планы приема студентов и выпуска специалистов, проводили обучение в соответствии с государственными учебными планами. Неукоснительное соблюдение правил контролировало Министерство высшего и среднего специального образования. Сложившаяся в СССР система высшей школы имела свои достоинства: равенство всех граждан в получении образования, бесплатность, единство обучения и воспитания, свобода выбора языка обучения и др.

Количество высших учебных заведений с 1970 г. по 1988 г. выросло с 805 до 898, т. е. были открыты 93 вуза. Выпуск специалистов в этот же период увеличился с 600 тыс. чел. до 800 тыс. человек. В это время стремительно растет список вузовских специальностей по различным областям науки и техники, например, появляются такие новые специальности, как «робототехнические системы», «производство и монтаж оборудования атомных электростанций», «металлургия вторичных цветных металлов» и др. В целом система высшего образования в СССР в 1970‒80-е гг. впечатляет масштабами подготовки специалистов, увеличением сети вузов, развитием специальностей и направлений подготовки.

Расходы государства на образование с 1970 по 1988 г. увеличились с 19,08 млн. р. до 46,7 млн. р., на что ушло в 1988 г. 7,4 % национального дохода страны. [25, С. 187].

Необходимо отметить, что в странах Европы и в Америке наблюдались идентичные тенденции. Следовательно, рост студентов и увеличение количества лиц с высшим образованием в СССР протекали в русле общемировых тенденций. Появление наукоемких технологий, сложного оборудования, гонка вооружений эпохи холодной войны – все это усилило рост числа грамотных специалистов с высшим образованием.

В отличие от западных стран, в которых начала складываться новая экономическая модель, связанная с переходом к новому типу общества – постиндустриальному, в котором спрос на специалистов рождал предложение, в нашей стране развитие образование, было обусловлено научно-техническим прогрессом и целиком зависело от потребностей и возможностей государственной плановой экономики. Государство целенаправленно расширяло подготовку кадров для отраслей хозяйства, определявших научно-технический и социальный прогресс в тех экономических районах РСФСР, где интенсивно развивалось производство. С 1970 по 1987 г. доля специалистов, получивших инженерное образование, увеличилась с 36 до 42 %.

Парадокс советской системы образования в 1970‒80-е гг. состоял в том, что, несмотря на невостребованность целого ряда специалистов, темпы их подготовки постоянно увеличивались, а на выходе государство не могло предоставить им ни достойного, по специальности и квалификации, места работы, ни зарплаты, соответствующей высокому образовательному статусу. В результате увеличения внеконкурсного приема в вузы, преобладания заочного и вечернего образования над очным, плохо организованной системы распределения постепенно падал престиж как высшего образования, выпускников вузов и вузовских преподавателей в частности, так и представителей профессий умственного труда в общем. Система распределения была централизованной, достаточно жесткой, имела принудительный характер.

Для качественного развития системы образования 1970‒80-х гг. требовалось изменить саму общественно-политическую систему, что в условиях того времени было еще невозможно. Дальнейшее развитие высшего школы требовало кардинальных преобразований: новых форм организации учебного процесса, изменения структуры специальностей в зависимости от потребностей экономики, новых технологий обучения, а не только валового наращивания подготовки кадров. Снижение финансирования к концу 1980-х годов постепенно приводило к устареванию материально-технической базы вузов. Это было обусловлено несколькими обстоятельствами: нарастающими общими финансово-экономическими трудностями в СССР, стратегическими просчетами советского руководства в научно-образовательной политике. Сиюминутная экономия в этой сфере в эпоху НТР через общее снижение конкурентоспособности практически гарантировала дальнейшее нарастание проблем с госбюджетом, раскручивая бесперспективный замкнутый круг.

Все эти внутренние пороки развития системы образования накапливались год от года и в итоге привели к тому, что в условиях рыночной экономики 1990-х гг. прежняя система образования функционировать не могла. К началу 1990-х годов очевидным стало отставание советской высшей школы, особенно ее образовательной парадигмы, от стремительно возраставших требований научно-технической революции. Экстенсивный путь развития государством образовательной сферы исчерпал свои возможности. Все более очевидными становились диспропорции между запросами экономики и образовательными возможностями вузов. Так, с одной стороны, в эти годы наблюдался избыток выпускников традиционных специальностей, например, чрезмерный массовый выпуск все новых и новых инженеров закономерно вел к обесцениванию их труда и падению престижности этой профессии. С другой стороны, наблюдался явный дефицит специалистов по новым направлениям науки и техники.

В марте 1987 году ЦК КПСС и Совет Министров СССР утвердили документ «Основные направления перестройки высшего и среднего специального образования в стране», где содержалось множество идей по реформированию образовательной сферы. Вводилась шестилетняя подготовка по таким трудоемким специальностям, как медицина, что в дальнейшем послужило прообразом магистратуры, было одобрено объединение вузов с примерно одинаковой направленностью. Этот документ стал специфическим «водоразделом» между советской высшей школой и высшей школой современного типа.

Подводя итог советскому этапу развития высшего образования, необходимо отметить один из ключевых его признаков – тотальной профессионализации высшего образования. Это было необходимо для перехода к индустриальному обществу. Утилитарно подходя к делу обеспечения страны специалистами, советские менеджеры профессионализировали классические университеты, доставшиеся в наследство от царской России, создали множество новых вузов. В качестве главной миссии всех советских вузов (университетов, институтов) была обозначена подготовка высококвалифицированных специалистов для народного хозяйства страны. Таким образом, все советские вузы были учреждениями, ориентированными на профессиональное образование, а советский диплом специалиста фиксировал профессиональную область, для работы в которой подготовлен выпускник.