Сценка о М.В.Ломоносове

Действующие лица:

Ломоносов,

отец Ломоносова,

Шувалов.

Ломоносов: Государь мой татенька, Василий Дорофеевич, пусти в Москву учиться!

Отец: Какого ещё тебе ученья надобно? В подьячие, что ли, собираешься? Лёгкой жизни захотел?

Ломоносов: В подьячие не пойду!

Отец: Люди меня давно ума доводили и мне говорили: сын взгляду отцова должен бояться, от взгляда с ног падать, а у вас-де с сыном дружба-приятство…Добра-де не жди. Так и вышло: думал с сыном век вековать, а приходит: век горевать.

Ломоносов: Татенька! Ужели ты произволяешь детищу своему лучше бытии враг, нежели друг?

Отец: Как это враг? А для кого я потом кровавым дом и всё богатство наживал? Для тебя! Кому оставлю: тебе!.. Миша! Погляди-ко, руки отцовы…как крюки!.. Сколько я на веку работы унёс!.. Ужели отцовы труды людям под ноги бросишь?..

Ломоносов: Татенька, Василий Дорофеевич! Я с божьей помощью вознамерился шире да выше свой жизненный полёт управить… Татенька, государь, благослови в Москву учиться…

Отец: Ну, сын… Воля твоя… Люди-те, люди-те что скажут: "У Василия Дорофеевича сын по миру пошёл, скитаться…"

Ломоносов: Татенька, не плачь!.. Воля твоя…

Отец: Нет, сын! Ты с отца волю снял!..

Автор: "И пускать нельзя и не пускать нельзя",- думал отец. Он решил не мешать сыну, но и не снабжать его деньгами для жизни в городе.

Вскоре в волостной книге была сделана запись:

"1730 года, декабря 7 дня, отпущен Михайло Васильев Ломоносов к Москве и к морю до сентября месяца предбудущего 1731 года, а порукой по нём в платеже подушных денег Иван Банёв расписался". Через несколько дней Михайло выехал из Холмогор с Рыбным обозом.

Отец: Поживёт в городе, узнает: дома-то кусок хлеба легче достаётся. Дом у нас, слава богу, не последний в деревне. Посмотрит Москву да вернётся.

Автор: Вероятно, и сам Михайло Ломоносов не думал, что назад не вернётся никогда.

Появляются Ломоносов и Шувалов. В руках у них свитки бумаги.

Ломоносов: Ах, Иван Иванович, когда же, наконец, государыня императрица Елизавета Петровна подпишет Указ об открытии нашего университета?

Шувалов: Не знаю, что вам и ответить, Михаил Васильевич. Сами знаете, уж который день к ней во дворец именно специально за этим приезжаю, специально аудиенции требую, а она все отказывает.

Ломоносов: А по какой причине она отказывает, не объясняла?

Шувалов: Весельем наша царица занята беспрерывным, не могу добиться ее внимания. Я ее об одном прошу: подпишите указ, больше у вас и хлопот-то никаких с этим делом не будет. А она знай свое твердит: «Ах, мой друг, как это скучно!»

Ломоносов: Подумайте сами, Иван Иванович, какие просторы откроются тогда перед российским просвещением! Будем своих ученых воспитывать, довольно посылать наших толковых молодых людей учиться за границу во всякие там Гейдельберги да Дерпты. Чем Москва наша хуже?

Шувалов: Знаю, знаю, как вы о славе земли русской печетесь. Всякий читающий ваши строчки поэтические помнит:

«Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Земля российская рождать».

Ломоносов: Вот именно, у нас талантов не счесть. Дело за малым — открыть университет. Книг у нас на первое время достаточно, а там и библиотеку свою начнем собирать.

Шувалов: Да, книг, слава богу, хватит. А опять — кто помог?

Ломоносов: Завести на Руси книгопечатание задумал еще, как известно, великий князь московский Иван III, но осуществил его намерение Иван Грозный. Было это в 1553 году, и Ивану Грозному исполнилось тогда только 23 года. Занялся царь книгопечатанием, нашел искусников — Ивана Федорова и его помощника, построили типографию вблизи Кремля на Никольской улице. Ловкий Иван Федоров успевал везде: и за стройкой следил, и из дерева буквы резал, и учеников обучал, и тексты сверял. «Братцы, — говорил он мастерам, — благое дело творят руки ваши. Мощной делаете Русь». Но только через 10 лет приступили к набору книги. Она называлась «Апостол». И вот когда 1 марта 1564 года Иван Федоров благоговейно преподнес царю первую напечатанную на Руси книгу, на глазах у всех блестели слезы. А Иван Грозный ласково произнес: «Великое дело начал ты на Руси, Иван. Благословит тебя Бог и потомки наши». И все бояре поклонились Ивану.

 

 

Приложение 2