2020-10-10
92
- Ух ты… Я заправлю постель…
- Да не надо, мам…
- Мне не сложно. Мне на работу еще через три часа…
Алексей говорил с ней, тревожно всё глядя на монитор. Мама подошла к постели сына. Провела ладонью… пятно на простыне было еще свежим. Он кончил перед самым подъемом. Между ног женщины вновь отозвалось приятными спазмами…
- Странно, - прорвал озадаченный голос сына её фантазии. - Вера должна была уже позвонить. Она сказала, в редакции ей нужно быть в шесть. Уже без пяти...
- Может, не смогла, - откашлявшись, чтобы прогнать возбуждение, сказала Надежда Сергеевна, покрывая постель одеялом, чтобы скрыть улики, точно это её компрометирует.
- Почему? - обернулся Алексей и посмотрел так, словно предчувствовал опасность.
- Ну, всякое же бывает…
- Что бывает?
- Ну… ну, например, интернет не работает…
- Чёртов интернет! - стукнул в сердцах Лёша кулаком о подлокотник каталки.
- Не поминай лукавого, накличешь… - подошла и потрепала за волосы сына любя Надежда. - И не переживай, придет с работы и позвонит…
|
|
|
- Ты ничего не понимаешь, - гневно дернул головой он, сбрасывая мамину ладонь.
- Понимаю… я тоже была влюблена когда-то…
- Прости, мам…
- За что?
- Не знаю… - грустно произнес Лёша. - Так просто… (он головой ткнулся в мамин живот). А ты сейчас кого-нибудь любишь?
- Конечно, - женщина гладила его по голове. - Тебя…
- Не-а… я о мужчинах… Ты с кем-нибудь… встречаешься?
- Нет, сына… Кроме тебя, мне никто не нужен. Ты мой мужчина.
- А разве тебе не хочется… этого… Мы говорили с Верой, у нее не было мужчин, но ей очень этого хочется…
- Честно?… Иногда хочется, Лёшенька, но… но я привыкла одна…
- Я тебя люблю, мам, - Алексей как в детстве уткнулся лицом в мамин живот и задышал. В запахе мамы было огромная нежность и какой-то безумной силы сексуальность. И это безумие обвораживало, одурманивало, и Лёша забылся…
...забылся настолько, что не осознавал, как ладонью водит по ноге мамы… Еще немного и… и он коснулся бы места, откуда он вышел…
Вдруг скайп стал подавать позывные. Алексей вздрогнул, отдернул руку и обернулся к монитору. На экране светилось «ЗВОНОК ОТ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ ТЕХПОДДЕРЖКА». Мама тоже открыла глаза. Захотелось рассмеяться. И они засмеялись…
- Я очень злилась на эту… Простите, Виктория, но в сердцах я называла её тогда сучкой. Я очень боялась за сына. Я понимала, он по уши влюблён. Вера не выходила в скайп несколько дней, и я решила не ходить на работу. Как бы он не сделал что с собой. Я обязана была быть рядом, и оградить сына от себя самого и от депрессии. Нужно было что-то делать, чтобы отвлечь его. И, Виктория, я понимала, я своиму сыну не безразлична как женщина. Я была готова и на это, чтобы спасти его...
|
|
|
...пять утра. Надежда Сергеевна вошла к сыну в халате. Алексей сидел таращась осоловевшими красными глазами в монитор. Встал ли он так рано, или вовсе не ложился…
- Сына, - робко сказала женщина и подошла, - не нужно себя так изводить… Нужно отдохнуть и верить…
- Это восьмой день, - не отрывая глаз от компьютера, выдохнул он.
- Всё наладиться, - присела на подлокотник каталки она, и стала гладить плечи сына.
- Ничего не наладится, - убитым тоном ответил Лёша. - Я больше не хочу… ничего… даже жить…
Маму эти слова пугали, Лёша никогда не говорил таким голосом о смерти. И всё же, сейчас — она в этом была уверена — нельзя поддаваться страху, нужно быть твердой, и настроить себя на игривость…
- Всё наладится, вот увидишь, - повторила она. - Всё будет как прежде. Вы снова будете играть в свои игры, а я…. подглядывать (это слово она прошептала, дыша ему в ухо).
- Что? - вдруг вздрогнул он и напрягся. - Какие игры?
Он впился глазами в лицо матери, а она медлила ответить, и в паузе гладила ему грудь. Женщина снова коснулась губами уха сына:
- Не нужно пугаться так, Лёшенька. Ты уже взрослый мужчина, и мы можем об этом поговорить. Если ты хочешь об этом поговорить?
- Какие игры, мам? - зашептал и он.
- Я… я видела, как… - дыхание горячими струями билось в щеку мужчины. - Как Вера раздевалась перед камерой, а ты… играл с писуном (отчего-то у нее не получилось сказать «дрочил» или «онанировал», быть может она так никогда не говорила с сыном. Алексей снова вздрогнул). Не нужно боятся, Лёшенька… мне это очень нравилось….
- Нр… нр… нравилось? - задыхаясь, стал заикаться он.
- Да… - выдыхала она. - Ты разве не замечал, как я подглядела?
- Зачем? - Алексей сейчас не смог бы разобраться в своих чувствах, чего в них больше страха или сексуального возбуждения.
- Меня заводили ваши игры, - Надежда скользила ладонью по животу мужчины. - Меня и сейчас…. (женщина остановилась, чтобы перевести дыхание, и дать сердцу хоть чуть-чуть успокоится, оно колотилось с такой силой, что норовило разломать ребра)… А ты знаешь, сейчас на мне только халатик…
Алексей снова вздохнул, потому что Надежда коснулась бугорка члена, выпирающего из трико.
- Халатик? - эхом отозвался одурманенный мозг Лёши.
- Да… я без… трусиков… Знаешь, что я хочу… сейчас?
- Что?
- Как Вера, так же…. А ты… ты хочешь?
...не дожидаясь согласия, Надежда встала и отошла шатаясь от немыслимого волнения. Она встала спиной к сыну. Развязала поясок и позволила халатику упасть на пол…
...скайп ожил. Призыв был громким, Лёша ожидая звонка, накрутил мощность динамиков. На экране высветилось «ВАМ ЗВОНИТ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ВЕРА ГРИБНИКОВА».
18.
... я думаю, Веру тогда даже обижала моя наивность, но я верил в то, что говорил, что предлагал… - поэтесса стряхнула пепел с сигареты прямо на персидский ковер под её ногами. Вика проследила за падением красного крохотного уголька, которому хватило сил лишь пережечь одну единственную ниточку на ковре перед тем, как погаснуть навсегда… - Конечно, я себя чувствовал неким недоделанным колдуном, которые разводят лохов на каждом шагу, когда рассказывал о древней шаманской технике исцеления и предлагал попробовать… Вера снисходительно улыбалась, всем видом показывая, что справится. Но всё: глаза, тело, весь её образ настолько… почернели (я иначе не могу выразится). Я видел, она на грани черного уныния. Конечно — говорила она мне — диагноз не окончательный, но… но опухоль неоперабельна, и первая проба на злокачественность положительна…
- Все эти дни она молчала?..
- Она бы рассказала, она проходила обследование в клинике. Предупредить не могла, её срочно с резкими болями увезла скорая… Дать знать мне она никак не могла…
...да, я верил. Я говорил, что даже онкопсихологи пользуются подобными техниками, правда, много слабее. Например, знаменитое символическое моделирование Дэвида Гроува…
|
|
|
- Если эти техники такие сильные и… и ты их знаешь, - раздраженно сказала Вера, - что ж ты себя не излечил?
Алексей твердо решил не обижаться, сейчас нужно….
- Вера, попробуй, пожалуйста, - всматриваясь в монитор, умолял Лёша.
- Нет, Лёш… это… Прости, мне… я сегодня хочу отдохнуть, - сказала Вера и отключила скайп.
- Я сам тебя вылечу, - уже самому себе сказал он, утирая рукавом огромные слёзы на щеках…
...правда, я плохо представлял, как я буду осуществлять эту цель. Теоретически всё выглядело просто: на какое-то время стать Верой и за неё произвести символические манипуляции с её телом. Почему именно так? Как-то я читал статью современного философа Михаила Аксёнова. Она называлась «Теория листа бумаги». В ней он утверждал, что индивидуальной души нет. Ни у человека, ни у любого живого существа, ни у Бога. Вселенная, по его словам, едина… можно назвать её единой душой. А то, что мы называем душами, это точки внимания, или точки наблюдения. Из этих точек вселенная сама себя созерцает, или можно сказать иначе, Бог сам себя созерцает… Для наглядности, он сравнивал вселенную с листом бумаги. Лист един, но на нем нарисованы точки. Одна точка это я, другая ты, третья он и так далее, до бесконечности. Душа-точка существует в границах своей осознанности. Осознанность энергозатратная субстанция, и порой энергии хватает только на наблюдения из этой точки. К примеру, человек живет, уверенный, что нельзя посмотреть на мир из другого человека. Энергию ограничивают убеждения. Иногда эти убеждения прорываются, и люди чувствуют единения душ, такое часто у влюбленных. Хотя — по словам Аксёнова — ни души объединились, а осознанность охватила две точки наблюдения. Теоретически даже вероятно «путешествие» из точки в точку. Это не переселение души, а некий переброс внимания. Причём, шаман (а этим владели всегда они) будет осознавать и себя самого, и находится в теле другого.
|
|
|
Теоретически всё красиво. А как это совершить на практике? Это нигде не описывалось, или описывались чисто шаманские ритуалы с использованием наркотиков и бубна. Ни того, ни другого у меня нет. Но я был настолько уверен в успехе, что думал я сам изобрету, как свершить «прыжок» в тело Веры.
19.
...несколько дней я думал. Я понимал, что нужен ритуал. Ритуал это просто некая команда сознанию. Энергии у меня, чтобы раздвинуть границы осознанности, было очень много — сама любовь. Любовь вообще самая мощная энергия — потому что абсолютизирует любую веру, исключает из веры сомнения. А вот рычажка, как дать команду сознанию выйти за свои пределы, у меня не было. Конечно, все ритуалы обычный плот фантазии, они придуманы для команд сознанию. Но кроме веры без сомнения (любви), в ритуале должна быть неоспоримая логика — для надежности…
С Верой мы эти дни общались холодно, она уходила в себя, отстранилась от меня. Звонила лишь потому, что обещала. Я перестал настаивать на самопомощи и не говорил о том, что задумал.
Ритуал «пришел» неожиданно, как знак. И оттого, что он случайно явился мне, я решил, что полностью смогу доверится ему. А случилось следующее. Мама о ком-то говорила, говорила, что стал такой серьёзный, совсем взрослый, возмужал… Я её слушал вполуха, всё размышляя о ритуале, но отвлекся, и поинтересовался:
- О ком ты говорила, мама?
- О тебе, конечно, - засмеялась Надежда Сергеевна.
- Обо мне? - переспросил Алексей, «автоматически» прикоснувшись указательным пальцем к своей груди, как бы указывая на себя, мол, «точно, именно я?».
...и тогда меня осенило. Мы обычно так и переспрашиваем «точно, именно я» касаясь пальцами груди. Мне вспомнилась книга одного саентолога, которую я читал давно, кажется это Живорад Славинский. Там немножко было о том сказано, что можно помогать другому человеку, «прорабатывая» проблемы его за него. Касаешься пальцами правой руки… почему правой? Ей мы указываем на что-то: это стакан, это моя сестра, это собака… касаешься и признаешь, да, я Алексей. Затем опускаешь руку, и через несколько секунд вновь касаешься, говоришь, теперь я не Алексей, теперь я Вера. Ритуал свершен, теперь дело за безграничной верой, наполненной энергии. Этот ритуал будет концентрировать в одном направлении рассеянию энергию… Этой же ночью уже лёжа в постели на спине я попробовал…
- И у вас получилось? - спросила Вика, слушая рассказ поэтессы в диком напряжении.
- Нет…
- Нет?
- К сожалению, нет… Но я почувствовал, когда сотни раз попробовал его, что что-то мне просто мешает. Что-то удерживает меня во мне, что-то не дает мне выйти из своего тела и войти в тело Веры…
- Может быть, страх? - предположила Вика. - Это же страшно. Я как-то экспериментировала с онейронавтингом, и как раз освоить его мне не дал страх…
- Вы почти правы, Виктория. Моя первая версия такова и была, мне мешает совершить ритуал страх. Несколько дней я разбирался со страхом, пригодились навыки из праны. Я быстро с ним разделался, если конечно, считать, что несколько дней это быстро. И всё равно, моя осознанность билась о границы моей личности…
И здесь мне нечаянно помогла опять мама…
Алексей лежал в постели. Было около полуночи. Горел ночник. Он смотрел в потолок и думал о Вере. Вошла Надежда Сергеевна. Она была в длинной белой футболке, которую часто надевала вместо ночнушки.
- О чем ты всё думаешь? Ты стал такой озабоченный? - спросила она, присев рядом, после того, как Лёша не ответил на пожелание спокойной ночи.
- А? Что, мама? - словно только проснулся, посмотрел на маму Алексей.
- Ты постоянно о чем-то в последнее время думаешь. О чем?
- Да так…
- Что-то не так с Верой?
- Всё хорошо…
- Просто раньше вы целыми днями общались. А теперь раз в день и то недолго….
- Просто у Веры много дел, - решил скрыть правду Алексей, он решил, сейчас нужно не вносить в цель энергию другого человека, даже мамы.
- Нет, просто твоя Вера эгоистка, - в голосе Надежды слышалась ревность. - Я вижу как ты мучаешься без общения, а она…
- Эгоистка, - повторил Лёша это слово, точно к нему пришло озарение. И это действительно было очень важным словом…
- Да, эгоистка, - в сердцах выдохнула Надежда, гладя грудь сына.
- Нет, она хороший человек. Я… я тебе не могу всего рассказать. Она не может сейчас мне уделять много времени…
- Жаль… я вижу, как ты скучаешь, - женщина соскользнула на живот мужчины, от этого мускулы чуть вздрогнули. - А я хотела перед тобой извиниться…
- За что, мам? - удивленно посмотрел Алексей.
- За то, что разделась перед тобой до гола тогда…
- Не извиняйся, мам. Я тогда и не смотрел. Всё хорошо…
- Спасибо, сына, - сказала она и встала. - Добрых тебе снов, засыпай сладко. И я пойду спать…
Надежда дошла до двери.
- Мам, - окликнул Лёша и улыбнулся, когда мама обернулась, - мне жаль, что я тогда не смотрел…
...слово «эгоистка» меня потрясло, встряхнуло, вывело из ступора. Так же всё просто! Об этом и Будда говорил, нам мешает эго для осознанности. А магия и есть осознанность, не больше и не меньше. Чтобы перекинуть энергию свою в тело Веры мне не хватает осознанности, и мне мешает эго. Я мешает мне. Это же так просто! Я или моя личность ограничивает мою фантазию вырваться за пределы роли, игры в себя. Магия эта театр одного актера, но актер не имеет за всеми ролями ничего. И я увидел, что необходимо сделать перед ритуалом — отбросить своё я. Провести процедуру снятия личности. Тогда безличностная энергия высвободится и обретет возможность играть в другие личности. Метафорически можно выразить так, душа имеет рамки личности, отбрось её и она станет вселенной...
В эту ночь я не стал заниматься процедурой разотождествления с личностью, потому что мама осталась со мной…
- Вы… вы хотите сказать, - взволнованно спросила Вика, - что вы… в ту ночь потеряли девственность?
- Нет, - спокойно ответила Грибникова, - если вы спрашиваете, был ли у нас секс, то его не было. Мама сбросила футболку, легла со мной, мы целовались. А потом уснули, обнявшись…
Это случилось днём, когда мама была на работе. Спонтанно, словно снизошло озарение, и я понял, как отбросить моё я.
Я сидел в каталке и вдруг задумался, а что такое моё я? Что такое моя личность? Стали приходить… поверхностные ответы, типа инвалид… И, знаете, впервые я понял, что «инвалид», некая оценка, а не я. Я ощутил, что инвалид это то, чем меня видят, клише… И это сразу от меня отчуждалось. Следующим ответом было имя Алексей, но Алексеев на свете много, и меня не сразу и звали так, я к этому имени привык, быть может, годам к трём. Следующие ответы — сын, мужчина, человек… И все были как стандарты жизни в обществе, которые нужны были только для общества. Так просто удобно быть кем-то в общении с другими. Наедине с самим собой эти штуки и не нужны, ты себя даже и не называешь, не характеризуешь. Прилагательные отваливались быстро. Какой? Хилый? Немощный? Милый? Серьезный? Хороший? И так далее… Это всё для других. А я сейчас один. Так что — никакой.
В итоге, осталось только я. Я это я. А что же самое я такое? Некое слово? Содержит ли оно само по себе смысл? Что оно подразумевает? Ноги? Руки? Голову? Хуй? Или душу? Или за ним ничего нет, потому что и я для себя я, и кто-либо другой для себя тоже я.
- Похоже на буддийскую медитацию Шуньята, - прокомментировала Вика, а Грибникова задумчиво замолчала. - А что дальше?
- В состоянии полной пустотности, я закрыл глаза и положил ладонь на грудь. Сказал, теперь я Вера Грибникова…
20.
...первое, что я почувствовал, как мне тяжело стало дышать. О том, что каждый человек обладает уникальным ритмом дыхания, тем более что человек противоположного пола, я никогда не задумывался. Не скажу, что это была тотальная ошибка, что я не подготовлен был к этому испытанию, но первые секунды я запаниковал. Это, конечно, не было удушьем. Вера дышала. Дышала в привычном её телу режиме, но мне он не подходил. Изменить же я не мог. Прервать контакт было просто — открыть глаза и я в своем теле. Но я этого не хотел делать. У меня была цель — дать болезни Веры выразиться в символической метафоре и осуществится, завершится, уйти…
Я собрал всё своё мужество и стал наблюдать за дыханием, чтобы приспособится к нему, попадать в его фазы ритма… Дыхание Веры было глубоким, насыщенным, жадным. Её вдох был как мои два. Мне хотелось уже выдохнуть, и «зачерпнуть» новую порцию воздуха, а её втягивание еще длилось… Но более мучительны были её выдохи, мне они казались бесконечными, я успевал «проголодаться», испытать голод по воздуху. Она же не спешила «выдавить» медленную-медленную струйку из лёгких…
...с приспособлением к ритму дыхания начало происходить нечто странное для меня. Я стал замечать, что начинаю думать несколько иначе. Процесс мышления начинал становится иным, незнакомым, не сравнимым до этого ни с одним моим. Это сложно выразить, каждая мысль рождалась иначе, иначе чувствовалась телом, тело иначе реагировало на новорожденную мысль. Суть, информативность эти мысли несли ту же, что изначально я в них вкладывал, но огранялись они иными эмоциями, иными телесными ощущениями. В пору было совершить грандиозное открытие, что носитель мысли ни нейроны мозга, ни сам мозг, ни тело, ни даже душа. Всё это комплексно лишь обслуживающий персонал. Носитель и созидатель мыслей само дыхание, и, быть может, воздух…
Дыхание из меня делало женщину, привнося в моё сознание незнакомые женские мелодики. По мере опыта попадать в ритмы танца воздуха, я всё глубже погружался в загадочную мне женскую сущность, выстраивая себя как эту сущность…
- Вы теряли себя как личность в личности Веры?
- О! Нет, Виктория… всё иначе, я не терял осознавания себя как посланника в тело Веры. Я знал, что я это то, что принадлежит телу Алексея, что я и есть Алексей, но одновременно проживаю в данный момент ощущения женщины. Сохраняя сознание Алексея, себя, я ощущаю Веру изнутри…
...я настолько увлёкся этими ощущения, что и забыл про цель. Самое удивительно это… чувствовать ноги! Вы, Виктория, не представляете, каково это чувствовать ноги! Узнать, что они живые, что в любую секунду как нечего делать, запросто пошевелить мизинцем на ноге! Знать… нет, не знать, просто ощущать, что мускулы икр и бёдер живые, а не деревяшки… - Грибникова вдруг беззвучно заплакала, а глядя на неё и Виктория…
...затем я почувствовал необычайной силы сексуальность. И в тот момент я сделал для себя громадное открытие… я по сути и не знал до этого, что такое сексуальность. Я вдруг явно ощутил в желании секса то, что можно назвать желанием быть тем телом, в котором ты сейчас. Узнавать его ценность и реальность, что оно существует ни само по себе, а как часть мироздание. Сексуальность это призыв тела, чтобы обратили на него внимание, любовь, чувство ценности. О! Как мне хотелось ласкать это тело, подтверждать своими прикосновение его бытие, точно убеждаться что оно такой же предмет, находящийся во вселенной… Но я был в теле Веры, но не контролировал. Я был лишь пассивным наблюдателем за ощущениями…
...мне с невероятной силой хотелось, чтобы сама она начала ласкать свое тело, почувствовать изнутри тот восторг признания себя как часть мира, прожить женский оргазм, а до этого женскую мастурбацию — прикосновения себя к вселенной и прикосновение вселенной к тебя, взаимное утверждение своего существа...
...я открыл глаза. Меня отвлёк шум из кухни. Виктория, вы не представляете, насколько я был удивлен и напуган — первые минуты для меня мое тело было чужим. Непривычным, даже чуждым. Я впервые познавал истину, что я не моё тело. Мне стало трудно в нём, я задыхался, я отвык от собственного ритма дыхания. Мне не хватало ощущения цельности себя, чувства ног..
Кое-как я пришел в себя — во всех смыслах этой фразы. Я был в своей комнате. Сидел в каталке в одних плавках. У меня была мощная эрекция. Я энергией вливался в это тело, наполнял его. Сердце, дыхание — всё было быстрым и глубоким. Я поражался такому незнакомому ощущению, как… Ох, как бы об этом рассказать? Вот как — я сначала по движениям не совпадал с самим собой, со своим телом. Я подымал сначала (мысленную, ментальную, астральную, я теряюсь в названиях) руку, а доли секунды спустя моя физическая рука подымалась…
- Я кажется понимаю, о чем вы, - подхватила Вика. - К нам в Тверь приезжал Михаил Радуга, популяризатор онейронавтинга в России, я ходила на его тренинги. Одно из упражнений было, поднять руку над столом, не отрывая от стола. Это упражнение давало навык отделять свое астральное тело от физического…
- Люди учатся отделять, а я вот в тот день с трудом совместил, - рассмеялась Грибникова. - В тот день… вам покажется, это громкой фразой… я стал другим человеком. Я теперь знал, как это быть женщиной…
Я покатил на кухню, не заботясь о том, что у меня стояк, посмотреть, что там…
Алексей вкатился на кухню. Надя стояла у раковины и мыла посуду. Она была в футболке на голое тело. Пола чуть ниже ягодиц…
- Привет, сына, - сказала женщина не оборачиваясь (грязной посуды накопилось много).
- Привет, мам, - подкатил Лёша и любяще похлопал по спине женщину.
- Я сегодня пораньше… Заглянула к тебе, а ты спишь…
- Да, что-то устал… - Алексей решил пока не говорить о магии. - А ты такая красивая…
- Да, брось ты, сынок, - засмеялась Надя, - я ж к тебя спиной сейчас…
- У тебя красивая фигура. Я всегда хотел это сказать, но стеснялся…
- Спасибо, мой дорогой, - Надя обернулась и поцеловала его в лоб. Затем снова принялась шкрябать сковородку.
- Мне очень нравится, когда ты в одной футболке… без трусиков…
Надя остановилась, она взволнованно задышала, чувствуя, как напряглись ягодицы и приподнялся анус…
- А мне нравится, когда ты говоришь, что я красивая, - справившись с волнением, сказала она.
Алексей приподнял футболку и прижался щекой к ягодицам, я потом поцеловал… Надя растерянно стояла. Ягодицы вздрагивали, качали голову сына. Она глядела, как мощная струя из крана разбивается о край тарелки и образует небольшой водяной зонтик. Она стояла и искала в себе силы, мужество, думая, что это необходимо прервать… Прервать то, что сейчас Лёша гладит рукой ноги, и его пальцы иногда касаются вагины…
...о! Как умел он как мужчина, он точно знал, как именно нужно ласкать женщину. Надю как будто ласкала женщина, во всех нюансах. И она кончила…
...кончила в тот миг, когда из раковины потекла вода, переполнив её через край…
Какое-то время они не смотрели друг на друга. Потом… потом Лёша вдруг заплакал.
- Прости, мам. Я думал, сделать тебя счастливой… что это надо тебе, и…
Женщина встала на колени, улыбнулась, потрепала сына за волосы.
- Спасибо, моё солнышко. Мне это надо… - она приблизилась и прошептала, касаясь губами его уха: - иногда…
21.
Николай шел в общагу довольный и гордый. Еще бы, сегодня он стал мужчиной! Правда, с этим делом он припозднился — ему уже девятнадцать, а он девственник… был. О! Как это «был» греет сердце! Не зря Ирку полгода уламывал, и уломал. Он первокурсник филфака, скоро двадцать, он — мужик. Жизнь удалась!
Он зашел в фойе общежития ТвГУ и стал ловить на себя восхищенные взгляды. Юноше казалось, что все вдруг изменили к нему отношение. Он вдруг вырос в глазах окружающих. Стал важным, опытным самцом… Было ощущения, что старшекурсники даже будут теперь здороваться с ним за руку.
И еще, теперь он поднял статус перед Сергеем. Это паренёк, с которым он жил в одной комнате. Или на студенческом фольклоре «сокамерник». Серёге почти двадцать один, и он давно не девственник. Серёга встречался с какой-то двадцатипятилетней дамочкой Лерой… Конечно, он напрямую не унижал Николая, но тот чувствовал — или внушал сам себе — что Сергей смотрит с укором на «целку». Теперь они равны!
Николай поднялся на третий этаж, этаж мальчиков… Сразу не хотелось идти в комнату. Он остановился у большого окна. Стал вспоминать как это час назад было…
- Не дрочи, а то в трусы спустишь, - сказала Ира, когда они подымались по лестнице в доме, в котором жила с родителями.
Сегодня – удача — их не было дома. Когда Николай с Ирой заходили в подъезд, у парня встал. А он себя знал, он способен «перегореть» - когда подымутся на нужный четвертый этаж, у него может упасть без стимуляции. Поэтому он сейчас и дрочил сквозь брюки. Вот Ира и ворчала. Она была девушка опытная в свои восемнадцать, Николай был у неё очень далеко не первым.
- Если спустишь сейчас, потом у тебя не встанет, - нервно журила она парня…
...ах, как же было приятно сейчас об этом вспоминать. Николая накрывала волна теплого романтизма, и туманило голову. Он и не видел, что сейчас за окном, его мысленный взор оглядывал комнату Иры, косился на диванчик, где всё случилось.
- Отвернись, я разденусь, - говорила Ира, - не люблю, когда на меня таращатся. Тем более всякие онанисты…
...ладно, не стоит тут торчать — силой воли Николай вернул себя к действительности, отдернув руку от гульфика — не то, гляди, сочтут за дрочера и накапают коменданту.
...телефон разрывался от призывов… Сергей сидел в одних трусах, сведя плотно колени, расставив руки, и смотрел на подоконник, на котором стоял пустой графин. Он не шевельнулся, когда вошел Николай. Какое-то время Николай, находясь в эйфории мечтаний об Ире, и не обратил на истукана. Разделся до трусов и сел на свою кровать. Телефон продолжал кричать голосом Григория Лепса о рюмке водки и светиться надписью «Лера».
- Ты чего это, братан? - удивленно посмотрел на Сергея Николай, наконец-то заметив, что тот так и не пошевелился. Николай встал и подошел, тронул за плечо. - Ты это чего, Серёга? В натуре, не шути, я уже обосрался…
Вдруг Сергей глубоко вздохнул, отвернулся и упал лицом в подушку. Всё тело затряслось…
- Ты чего? Плачешь? - растерялся Николай, не зная что и делать. Он присел рядом и легонько толкнул. - Кончай хернёй страдать, давай побазарим, что случилось…
Николай попробовал за плечо повернуть Сергея, тот же зло отпихнул его. Устояв на ногах, Николай задумчиво почесал яйца. Потом открыл окно и стал тянуть веревку. За окном весела авоська — заначка от коменданта, с тремя бутылками клюквенной настойки.
- Слушай, не хочешь говорить, давай просто вмажем…
Сергей приподнялся и посмотрел на товарища зарёванным лицом. Да, сейчас нужно выпить, иначе… Николай пододвинул журнальный столик, поставил гранённые стаканы и вчерашние макароны по-флотски, разлил по полстакана рубинового напитка…
- Я сегодня… я сегодня к Ковачу ходил… ну, это…. Я не говорил, у меня, короче, проблемы, - вдруг неожиданно для себя проговорил Сергей, глядя как напротив чешет яйца Николай. Одна бутылка была уже пустой, её переместили под стол.
- Проблемы? Слушай, братан, ты никогда ничего не говоришь. Я всё могу решить для кореша…
Сергей посмотрел в глаза сокурсника. А ведь Николай сейчас искренен, может быть, Сергей не правильно о нем всё это время думал. А он нормальный пацан, которому можно доверять. И вот сейчас ему хочется рассказать, ему тяжело одному носить в себе … это. Вон, Николай достал свою заначку, предлагает пацанскую помощь, и может быть, и не высмеет…
- Мне нужно, чтобы Ковач мне поставил пять, - продолжил Сергей. - Мне нужна стипендия, а его экзамен… короче, жук он…
- Я знаю, он не хрена запросто так не поставит. Упёртый мэн…
- Очень упёртый. Я сегодня пошел договорится, мож, как-нибудь…
Сергей замолчал, борясь с эмоциями.
- И? - спросил Николай, наливая еще по стакану.
- Я… я не знал, - выдохнул Сергей, набираясь смелости сказать. - Я не знал… ну, что он… с мальчиками в общем…
- Я тебя сейчас не понял, - насторожился Николай. - Ковач, что… тебе предложил переспать с ним?
- Нет… он… - Сергей залпом выпил.
- И?.. он тебя, что… это? - Николай даже задохнулся. Сергей опустил голову. - Ковач тебя это… трахнул?
Сергей вздрогнуть. А Николай ошарашенный смотрел на товарища, чувствую, что от шока даже у него встает.
- Трахнул? В жопу? - ни как не мог поверить Николай.
- На хрена тебе подробности? - посмотреть сквозь слёзы Сергей в глаза однокурсника. - Тебя это прикалывает?
- В жопу… и в рот? - заладил Николай.
Сергей вскочил.
- Ты… ты думаешь, я пидор? - сжав кулаки, затрясся всем телом Сергей над товарищем.
- Ты чего… я же ничего, - начав приходить в себя от потрясения Николай, он поднялся тоже. - Никакой ты не пидор, братишка. Успокойся. Это Ковач пидор…
