Лекция 6. 8 страница

Словари иностранных слов не успевают освоить новые заимствования, поэтому читатель, не владеющий английским, нередко оказывается беспомощным, встречая непонятные слова в газетах, журналах, изобилующих иноязычными терминами: эксклюзивный (исключительный), пресс-релиз (специальный бюллетень для работников средств массовой информации, выпускаемый правительственным учреждением), консенсус (лат. согласие).

Наблюдая все печальные последствия «тотальной американизации» нашего языка, трудно сохранять объективность в развернувшейся полемике о целесообразности иноязычных заимствований в современном русском языке. И все: раздаются голоса в защиту нерусских слов, закрепляющихся в общении.

В нашу жизнь в последние годы входят новые явления, а с ними — и новые слова. Подобные процессы обогащения лексики за счет заимствований происходят во всех современных языках. В наше время поток новых идей, вещей, технологий требует быстрого наименования предметов и явлений, заставляет вовлекать в язык уже имеющиеся иностранные названия, а не ожидать создания самобытных слов на русской почве. Научно-техническая, военная, финансовая, спортивная лексика во всем мире стремится к их интернационализации. Тяга к научно-техническому прогрессу, к цивилизации находит отражение в языке. Отчасти происходит выравнивание словаря русского языка по международному стандарту. Насколько это изменит облик русского языка, обогатит его или «испортит», покажет время.

2. Стилистическая характеристика заимствований.

Иноязычные заимствования, пополнившие русский язык в далекие времена, теперь не вызывают стилистического интереса. Такие, например, «нерусские» по происхождению слова, как огурец, кукла, школа, тетрадь (грецизмы), сара­фан, утюг, каблук (тюркизмы); институт, студент, космос (латинские слова); солдат, парикмахер (немецкие); актер, режиссер, роль, журнал (французские) и многие другие, прак­тически давно обрусели и употребляются наравне с родными нам словами, восходящими к славянским корням. К тому же у большинства этих заимствований нет русских синонимов. Даже несклоняемые существительные, выделяющиеся на фоне русской лексики, часто не имеют эквивалентов (кино, пальто, такси), как и слова с несвойственными нашему язы­ку звукосочетаниями – джаз, вуаль, пунктуация, радио и подобные. Работая над лексикой рукописи, редактор не станет под­вергать сомнению присутствие их в тексте.

Книжная лексика не покажется неуместной в публицистической речи, если употребляется в качестве терминов. Срав­ните: импорт – ввоз, эволюция – развитие, коммюнике – со­общение, агрессивный – захватнический. У русских синони­мов обычно ослаблен оттенок научности, официальности, поэтому журналисты часто отдают предпочтение иноязыч­ным терминам. Их использование в газетных материалах на научные и политические темы вполне оправдано.

Нельзя газетчикам обойтись и без экзотизмов — ино­язычных слов, обозначающих явления, понятия, свойствен­ные нерусской действительности, например, движение «Тали­бан», талибы, душманы, вакхабизм. Многие из них неперево­димы, но если для некоторых и есть русский перевод, обращение журналиста к местному выражению придаст пуб­ликации большую реалистичность. Например: Они любят повторять «Аллах акбар» и уверены, что «газават» – это выход из тупика. (О сепаратистах и иностранных наемниках, воюющих в Чечне.)

Приходится признать закономерным и вытеснение некоторых русских эквивалентов (или обрусевших уже заимствований) новыми названиями предметов, получивших распространение в науке и технике: компьютер (а не электронная вычислительная машина, ЭВМ), дисплей (а не экран), триллер (а не фильм ужасов или ироническое «ужастик»). Употребление их диктует наша жизнь, принявшая влияние Запада. Не хочется мириться с тем, что наряду с полезными и незамысловатыми, отражающими прогресс науки, техники, новое в искусстве, к нам приходят и слова, порожденные Западной «массовой культурой», чуждой духу русского народа. Клип, клипмейкер, промоутер, провайдер, кастинг и др. иностранные включения в русскую речь вряд ли будут одарены лингвистическим вкусом времени. Хочется надеяться, что появление их на страницах газет – лишь дань моде.

Замена русского названия иноязычным часто приводит к утрате оценочного значения соответствующего понятия. Так некогда подменили почти бранное в русском языке безбожник лишенным негативнооценочной окраски словом атеист, и оно уже не несет в себе оттенка осуждения – это уже не тот, кто отрекся от веры своего народа. В наше время пришел из американского варианта англицизма киллер, употреблялся вместо русского слова убийца, содержащего яркую ночную характеристику. Один из участников полемики о заимствованиях справедливо заметил: «Сказать человеку “убийца” – это вынести ему суровый приговор, а назвать киллером – это как бы просто определить его профессию: ты – дилер, ты – киллер, оба вроде делом занимаемся...».

В особых случаях может быть стилистически оправдано обращение журналиста к иностранным словам, если они даются «цитатно», например: Во всем мире под отмыванием денег имеется в виду перевод наличных на легальный банковский счет. А наши криминалы всеми правдами и неправдами стремятся мифические нули и другие цифры со своих счетов перевести в вожделенный «кэш» – наличные.

Некоторые заимствования последних лет получили в рус­ском языке особую экспрессивную окраску. Они звучат шут­ливо, что позволяет журналистам использовать их в ирони­ческом контексте: Маша долго не могла привыкнуть к своему бой-френду; Где нынешнему студенту взять «грины», если он будет аккуратно посещать лекции?.. Журналисты вправе использовать как средство юмора и окказионализмы, об­разованные по модели модных заимствований; нельзя, на­пример, отказать в остроумии автору корреспонденции о праздновании 8 Марта, опубликованной под заголовком «Бизнесмены поздравили бизнес-вуменов» (англ., «вумен» – женщина).

3. Речевые ошибки, возникающие при употреблении иностранных слов.

Искаженные заимствования типа шопник, фейс, получив­шие в русском языке жаргонное распространение, конечно, неуместны в газетных и журнальных статьях, как и другие жаргонизмы. Правда, журналисты могут их использовать в очерках как характерологическое средство или с целью со­здания иронической окраски речи: На фоне рыночной эконо­мики российские шопники стали множиться, как опята сырой осенью (Из газет).

Иные же иностранные включения по форме соответству­ют источникам, но толкуются превратно. Можно часто на­блюдать, как заимствование широко известных на Западе слов-интернационализмов порой сопровождается искажени­ем их значения. Так, английское тинэйджер, означающее «девушка или молодой человек от 13 до 19 лет» (именно в этих числительных в английском языке есть элемент «тин», послуживший основой для наименования), в русском языке употребляется не только в значении подросток, чаще оно получает иной оттенок: «некто вроде панка или хиппи». На­пример, так его употребляют авторы публикаций в «Москов­ском комсомольце»: Тинэйджер – длинные ноги, длинные во­лосы – пришел трудоустраиваться...

В средствах массовой информации «полюбили» слова популизм, популист, используя их, однако, совсем не так, как это принято на Западе. Там слово популизм понимают как «искусство завоевывать симпатии людей». Основы этого искусства были сформулированы еще в древности, и ничего предосудительного в этой черте лидера нет. Но у нас слово стало негативнооценочным; лидеров обвиняют в популизме; Популист потворствует низменным интересам толпы – ее преклонения, вопреки здравому смыслу и интересам стран (АиФ). Примеров такого толкования слова можно привести множество, вот один из них:...Как популист Лебедь действовал не только в Чечне, но даже и в Брюсселе. Там, почувствовав настроение натовской аудитории, он мигом забыл все, говорил перед отлетом, и, не в силах сопротивляться нacmроению слушающих, легко согласился на расширение НАТО (из газет).

Нельзя одобрить предпочтение книжных, бесцветных заимствований ярким образным русским синонимам. Haпример: Я хорошо помнил модуляции ее голоса (а почему бы написать переливы или – как звучал ее голос); Я не могу сконцентрироваться (а лучше было бы написать сосредоточиться, подумать) и даже так: В старину все деревенские новости концентрировались у колодца...1

В газетных статьях недопустимо употребление узкоспециальных иноязычных терминов, непонятных широкому читателю. Например: По сообщению Прайм-ТАСС, 21 ноября парламентарии Иркутской области запретили исполнительной власти продавать свою долю в аффилированной компании «Сиданко» – «РУСИА Петролеум». Потенциальным покупателем наблюдатели называли одного из акционеров иркутской компании — корейскую Hanbo Group (в лице аффилированной компании East Asia Gas Corp.).

Употребление заимствованной книжной лексики нередко вносит стилистический разнобой, так как функционально закрепленные слова оказываются неуместными в нейтраль­ном контексте. Например, нельзя писать о ручье: мягкий вкус профильтрованной листьями воды (лучше: процеженной сквозь листья). Недопустимо сочетание слов, принадлежащих раз­личным терминологическим системам, стилям (ренессанс паротурбинных насосов, эскалация радости). Не может быть оправдано использование экзотизмов при описании русской жизни (...Был я и стюардом на волжских пароходах), а так­же заимствованных слов, освоенных языком сравнительно недавно, при описании прошлых событий (В углу кают-ком­пании висела икона святого Николая-угодника – шефа Рос­сийского флота).

Грубые лексические ошибки возникают при употребле­нии заимствованных слов без учета их значения. Например: «Продаем парадоксальные итальянские светильники» (рекла­ма в МК). Подобные ошибки объясняются стремлением выразиться «красиво». Ср. еще: «Дружная игра нашей коман­ды не позволила шведским хоккеистам добиться успеха в дебю­те матча (следовало написать: в начале матча).

Употребление заимствованных слов без учета их семан­тики часто приводит к нарушению лексической сочетаемос­ти. Например: Я очень конспективно говорил...; По набереж­ной двинулась кавалькада автомашин; Вяленая вобла давно воспета гурманами рыбных блюд. Разберем ошибки: конспек­тивно можно записывать чье-то выступление, а говорить можно кратко, сжато, лаконично. Кавалькадой называется группа всадников, едущих вместе, машины едут колонной. Гурман – «любитель и знаток тонких блюд» – не мо­жет управлять существительными, которые уточняют его зна­чение (нельзя сказать «гурман конфет»), в контексте лучше было написать: ценителями (знатоками) рыбных блюд.

С употреблением заимствованных слов может быть свя­зана и речевая избыточность. В этом случае рядом с заим­ствованным словом используется русское, очень близкое по смыслу, а иногда и дублирующее его значение. Так возни­кают сочетания единый монолит, инициативное начинание, все подробности и детали, ускорить и форсировать и т. п. На­пример: Студенты-вечерники ограничены лимитом времени; Разнообразна в флористическом отношении растительность высокогорных скал и каменных осыпей; Этот внешний антураж, все детали и подробности обстановки вскоре перестанут замечать – такие предложения требуют основательной правки. Первое можно переделать так: Время студентов-вечерников ограничено (у студентов-вечерников мало времени). Стилистическая правка второго предложения сводится к исключению лишних слов в флористическом отношении, так как растительность и флора — синонимы. В третьем предложении следует заменить нелогичное сочетание внешний антураж и исключить иноязычный синоним русскому слову подробности (возможна такая правка: Окружающую обстановку, со всеми ее подробностями вскоре перестаешь замечать).

Не следует употреблять заимствованные слова, если у них есть русские эквиваленты, точно передающие то же значение. Например, реклама расхваливает квалитетную женевскую обувь (а почему не качественную?); юрист пишет о конитинговой деятельности (не лучше ли вместо непонятного слова употребить его синоним – консультативной?), издатель оговаривает с автором эксклюзивное право на публикацию рукописи (яснее и проще – исключительное право); договаривающиеся стороны наконец достигли консенсуса (яснее – согласия, единодушия) по всем вопросам и т. д.

Публицистам следует знать, что непонятные иноязычные слова неуместны в заголовках, ведь именно название статьи призвано привлечь внимание читателя. Сможет ли он разгадать смысл таких, например, заглавий? – «В войне триллеров – временное затишье», «Ошибка киллера», «Дума готовит ворам индульгенцию», «Экспертиза детекторов валют «Деревенская концептуальностъ "Мегаполиса"», «Союзы знали о холокосте». Чтобы уяснить, что в первой заметке речь идет о запломбированных грузовых машинах, пересекающих границу с Финляндией, читателю надо просмотреть три колонки текста. В последней заметке, правда, автор сразу: разъясняет значение загадочного названия: То, что называют английским словом «холокост», должно бы отражать Белоруссии. Там, в местечке Слоним, впервые состоялась, расовая казнь. (Владимир Надеин, «Известия»). Однако нет уве­ренности, что материал с непонятным названием будет про­читан...

В иных случаях чрезмерное употребление иностранных слов придает речи неуместную ироничность, пародийное зву­чание. Например: После отчаянной дискуссии с комендантом общежития жильцы его достигли желаемого консенсуса, от­воевав себе право приглашать панков, битников и хиппи на студенческие тусовки. Такое количество нерусских слов в одном предложении наводит на мысль: не пародирует ли автор макаронический стиль? Однако содержание публикации по­казывает, что корреспондент настроен на серьезный лад. Все заимствованные слова он употребляет без какого бы то ни было намека на иронию: это его стиль, его привычная лекси­ка. Конечно, подобное злоупотребление иностранными слова­ми достойно осуждения.

Вдумчивое отношение к заимствованным словам, исполь­зование их в соответствии с точным значением и стилисти­ческой окраской поможет избежать лексических ошибок в речи.

4. Стилистическая правка текстов с неоправданным употреблением иностранных слов.

Стилистическая правка текстов, «засоренных» иностран­ными словами, преследует сразу несколько целей. Во-пер­вых, редактор старается очистить речь от непонятных заимствований. Например:

Во-вторых, редактор устраняет неуместный в тексте иронический оттенок высказывания, который может оскорбить лиц, упоминаемых журналистом:

Пояснения, сделанные редактором во втором примере, сгладили негативную окраску высказывания, что в тексте, очевидно, оправдано.

Наконец, замена иностранных слов понятными русскими проясняет и оценочное значение фразы, расставляет иные акценты, которые усиливают воздействие публицистической речи. Например:

Как видим, стилистическая правка предложений с нео­правданным употреблением иностранных слов может пре­вращаться в правку-переделку: редактору приходится пере­формулировать то или иное высказывание, затрудняющее восприятие речи. При этом нередко появляется необходи­мость консультаций с автором, потому что при переделке текста его мысль может быть изменена.

Приведем еще примеры стилистической правки, которая нацелена не только на устранение заимствованных слов (в данных предложениях они уже стали привычными в русском языке), но и на более точное выражение мысли. Русские синонимы в этих случаях оказались значительно лучше ино­язычных слов.

ррр

Таким образом, наши наблюдения позволяют сделать вывод о том, что при литературном редактировании важнее всего не «борьба с иностранными словами», а стремление достичь наиболее ясного и точного выражения мысли автора. Если есть возможность подобрать русский синоним вместо заимствованного слова, редактор делает лексические замены.

5. Состав неологизмов в современном русском языке.

Распространено ошибочное мнение, что неологизмы – это все новые слова. Однако новыми мы называем слова, которые впервые слышим; в числе их могут быть и заимствования, и придуманные кем-то словечки, и даже просто странные, неизвестные доселе нам... А неологизм – это термин, он сужает и конкретизирует понятие «новое слово», к неологизмам относятся лишь те слова, которые coхраняют оттенок свежести, необычности.

У новых слов, которые быстро завоевывают признание, закрепляются в языке, появляется одно любопытное свойство: они очень быстро «взрослеют» и выходят из состава неологизмов. Чтобы слово осознавалось как неологизм, оно должно стилистически выделяться, обращать на себя внимание, а к некоторым новым словам мы так быстро привыкаем, что забываем об их особой судьбе. Поэтому в языке можно наблюдать странные явления: синонимы, в разное время пришедшие в язык, ведут себя по-разному: один «не стареет», а другой быстро «повзрослел». Сравним слова телевидение и дальновидение. Какое из них вы отнесете к неологизмам? Несомненно, второе, потому что оно кажется необычным, будто бы его нарочно кто-то придумал. Однако оно появи­лось еще в 30-е годы XX века в речи специалистов, которые работали в этой области. Но потребности в его частом упот­реблении тогда не было, и это слово знали лишь немногие. Когда же телевизоры прочно вошли в нашу жизнь, в языке закрепилось новое наименование передачи изображения на расстояние – телевидение. Оно вызвало к жизни и множе­ство других, похожих на него слов (телевизионный, телеате­лье, телепередача, телезритель и т. п.) и так быстро было освоено, что никто теперь уже не станет относить его к нео­логизмам, а его синоним дальновидение и до сих пор остается неологизмом.

Неологизмы бывают разные. Выделим в их составе се­мантические, которые как лексемы были известны в язы­ке давно, но вдруг стали употребляться в совершенно новом значении. Так, если спросить у любого русского человека, что означает слово «боевик», он, не задумываясь, скажет, что так называют чеченских сепаратистов, участников банд-фор­мирований, которые никак не хотят сложить оружие. Однако в Словаре русского языка С.И. Ожегова находим иное тол­кование: «Боевик – кинофильм, пользующийся большим успехом». Как видим, новое значение это слова настолько отличается от того, которое дано в словаре, что можно с уверенностью сказать: это совершенно разные слова. Новое, «военное» слово вошло в русский язык сравнительно недав­но как неологизм, но уже, к сожалению, стало привычным... В результате переосмысления известных ранее слов в рус­ском языке появилось немало семантических неологизмов. Когда-то новые значения были присвоены таким словам, как кулак (сравните: кисть руки со сжатыми пальцами и богатый крестьянин-собственник), спутник (попутчик и небесное тело, обращающееся вокруг планеты). Правда, эти новообразова­ния давно уже утратили статус неологизмов. Из более свежих примеров можно взять слово челнок, получившее теперь но­вое значение: мелкий торговец импортными товарами, при­возящий их из-за рубежа; пирамида (финансовая) и т. д.

От семантических неологизмов отличаются лексические, которые создаются по продуктивным моделям или заимствуются из других языков. К лексическим неологизмам относятся слова, образованные с помощью суффиксов (земляне), приставок (прозападный), суффиксально-префиксальные новообразования (расстыковка, прилунение); наименования, созданные путем словосложения (марсоход); окращенные слова (евро, федерал, нал), сложносокращенные (деморос), аббревиатуры (ФБР, ГКЧП). Причем стремительное пополнение лексики в связи с социальными преобразованиями в России способствует быстрому закреплению таких неологизмов, и они переходят в состав активного словаря. Некоторые уже успели даже архаизоваться (вспомним гекачепистов, ваучеризацию, МММ, «Ронику» и др.). Для молодых людей названия некоторых финансовых пирамид неизвестны, они стали историзмами.

В зависимости от того, входят ли неологизмы в язык или являются лишь фактами речи, создаются «на случай», отчают неологизмы языковые (общенародные) и окказиональные (от лат. occasionalis – случайный).

Языковые неологизмы становятся со временем достоянием межстилевой или специальной лексики, фиксированной словарями. Как и обычные слова, языковые неологизмы нейтрализуются и не привлекают интереса литературного редактора, если употребляются в соответствии с присущим им значением. Окказиональные слова всегда выделяют, потому что они мелькнули впервые в речи и ни в одном словаре их не найти.

В письменной речи окказионализмы могут цитироваться при передаче чьих-либо разговоров, выступлений, шуток, в газете рассказывается о фестивале «Золотой Остап», посвященном юмористам. В связи с этим публикуется «Торжественная речь Президента Российской Академии Юмора» (Ширвиндта): «ЗОЛОТОЙ ОСТАП» – это замечательная смыслица в ряду общей бессмыслицы, которая существует в стране (Бессмысленные аплодисменты). Самая веселая смыслица (Веселые хлопки). Остап и сегодня, как ни странно актуален по всем параметрам. (Возгласы). (АиФ).

Окказиональное словечко можно услышать по телевизо­ру, например, ведущий программы «Утро» обещает появлять­ся на экране ежебудно. В книжном литературном языке окказионализмы могут употребляться, если в тексте воспро­изводится диалог. Например, в интервью с бывшим пресс-секретарем президента, журналистом Сергеем Медведевым:

– Можете вспомнить какой-нибудь смешной случай из вашей телевизионной практики?

– Самое страшное в прямом эфире – это когда напа­дает хохотунники, ужасно трудно удержаться от смеха... («Из­вестия»).

Окказионализмы, употребленные однажды на газетной полосе, не отличаются особой художественностью, но в кон­тексте они оказываются на месте, а иногда авторы придают им яркую сатирическую окраску.

Современные публицисты любят политические шутки. Так, в период избирательной кампании президента Ельцина в газете была опубликована статья под заголовком: «Ельцинарии всех стран, объединяйтесь!» (о конференции сторонни­ков Б.Н. Ельцина // МК. 1996. 3 марта). Еще один заголо­вок с сатирической окраской неологизма: «Натоизация и суверенизация» («Известия»). Во время путча 1991г. в одной из газет помещались сатирические четверостишия в рубрике «Злободневки», представлявшей собой тоже стилистический неологизм:

Хунте

Нам порядок обеспечен, Комитет нам друг и брат! Он немного пиночетен

И слегка хусейноват. (Владимир Орлов // ЛГ)

Не менее острыми были частушки, которые публикова­ли газеты после путча:

Эх, бубенчики да колокольчики,

Звонче нету вас, демтрезвончики.

(Там же)

Возможности экспрессивного использования индивидуально-стилистических неологизмов неисчерпаемы, одна выразительная сила этих речевых средств зависит от мастерства их создателей.

Обращение к окказионализмам не исключено и в статьях, далеких от веселой тематики. Например, изб публицист Леонид Радзиховский, анализируя ленинскую национальную политику, вводит стилистический неологизм Союзгулаг, несущий в себе резко отрицательную экспрессивность: …В ряду всех больших и малых обманов в фундамент был заложен и этот. И все было нормально, пока голое naci держало липовые республики в общем Союзгулаге. Ослабло насилие – ложь обнажилась (ЛГ, 1991, 12 июня).

Таким же негативнооценочным является и стилистический неологизм в заголовке статьи «Очередь за льготой, Очередная совглупость» (ЛГ). Однако и в трудные времена изобретаются веселые, добрые новые словечки-шутки, которые должны вызвать у читателя улыбку, например: «Путешествие из Москвы в Конфетенбург» (заголовок статьи о названиях московских улиц – Медовый переулок, Кисельные поля), Барду нужно высказаться, выговориться, выпетъся!

Окказиональные словечки постоянно встречаются в разговорной речи, выполняя чисто практическую функцию. Не зная названия того или иного предмета, мы на ходу придумываем для него свое слово. Особенно забавно это делают малыши (Смотри, как налужил дождь; Я уже намакаронился).

Созидательные силы языка неисчерпаемы. Нет такого предмета, явления, понятия, которое мы не могли бы звать словом. И чтобы понять эту могучую неиссякаемую энергию языка, рассмотрим еще один тип новых слов, которые постоянно появляются в нашей речи. Однако это не совсем обычные слова... Некоторые лингвисты не хотят даже считать их словами, потому что их еще нет в языке: ни в каком словаре вы их не найдете... И в то же время они присутствуют в нашем сознании, но как бы «дремлют», ожидая, когда в них появится потребность. Как вы назовете, например, маму маленького паучка? – Паучиха. А его самого? – Паучонок. Трудно назвать и мам других малышей – муравъиха, китиха, кашалотиха и т.д. Это потенциальные слова, то есть слова, которых еще нет, но они могут появиться, как только в них возникнет необходимость.

В зависимости от условий создания неологизмы делятся на две группы: общеязыковые и авторские. Возникновение первых не связывается с именем их создателя, другие же вводятся в употребление известными писателями, обществен­ными деятелями, учеными. Большинство новых слов отно­сится к этой группе. И хотя у каждого вновь созданного сло­ва есть творец, обычно он остается неизвестным. Никто не может сказать, например, кем придуманы слова боевик, чел­нок, рыночник, земляне. Такие неологизмы называют ано­нимными. Иногда новое слово создается по такой продук­тивной модели, что его начинают употреблять одновременно многие.

Ко второй группе неологизмов относятся авторские, например, созданное В. Маяковским слово прозаседавшиеся и подобные. Перешагнув границы индивидуально-авторско­го употребления, став достоянием языка, такие новые слова присоединяются иногда к активной лексике. Так, давно осво­ены языком впервые употребленные М.В. Ломоносовым тер­мины созвездие, полнолуние, притяжение; введенные Н.М. Ка­рамзиным слова общественность, общедоступный, человеч­ный и другие. А.Д. Кантемир, известный русский сатирик, подарил нам слово понятие, Ф.М. Достоевский – стушеваться, М.Е. Салтыков-Щедрин – головотяп, А.Н. Радищев впервые употребил слово гражданин в новом значении – «человек, подчиняющий личные интересы общественным, интересам Родины».

Новые слова, которые создаются писателями, журнали­стами для достижения образности речи, называются инди­видуально-стилистическими. Они в сравнении с обычными словами более емки по смыслу. Так, в выражении В. Маяковского город прижаблен заключено значение «город распластан, как жаба». Или определение декабрый у того же поэта (Вот и вечер в ночную жуть ушел от окон хмурый, декабрый). Ведь это не то же самое, что прилагательное декабрь­ский. Декабрый – это поэтическое определение настроения лирического героя, не случайно в связи с этими мы вспоминаем поговорку “смотрит декабрем”. Такие неологизмы долго не теряют своей свежести, в чем убеждают нас многочисленные примеры образных, то романтически приподнятых, то иронически сниженных, но всегда забавных, остроумных новообразований. Практически у каждого писателя можно найти интересные слова, использованные впервые: сочножелтые (плоды), огнезвездный (океан) (Г.Р. Державин), широкошумные (дубравы) (А.С. Пушкин), омедведила (тебя захолустная жизнь), небокоптифель (Н.В. Гоголь), романомания (В.Г. Белинский), нечего тут подробничать, некогда опомниться за невременем (Ф.М. Достоевский), брюхапоклонники, пенкосниматели, 6орзописцы (М.Е. Салтыков-Щедрин). Особенно ценят индивидуально-стилистические неологизмы поэты. Приведу примеры современных авторов: роботизация, геологиня, чарлстонит (палуба) – Е. Евтушенко; послегрозовые (сады), реплеск (крыльев), колоколили (звезды) – А. Вознесенский; кинжалозубые, молоткорукие (роботы) – С. Кирсанов. Однако не все индивидуально-стилистические неологизмы удачны. В истории русской литературы, и особенно поэзии XX века, было немало примеров неудачного словотворчества, неологизмы нередко становились непреодолимым преграждением к пониманию текста. В увлечении писателей неологизмами кроется и опасность пустой игры словами.

6. Стилистическая оценка новых слов.

Критерии редакторской оценки неологизмов основываются на их уместности в определенном тексте. При этом неологизмы разных типов неравноценны. Как правило, стилистически оправданы те из них, которые приняты языком, это названия новых понятий, предметов, явлений. Такие языковые неологизмы – и семантические, и лексические – быстро нейтрализуются, что вполне оправдывает их использование в публицистических произведениях наравне с общеупотребительными словами, лишенными особой экспрессии. Например: Еще находятся доверчивые люди, которые вкладывают свои сбе­режения в новые пирамиды; Рождается новая специальность – планетология; Таким аппаратам можно было бы поручить круголунные экспедиции; Евро растет с необыкновенной быстро­той и уже значительно обогнал доллар (Из газет).

С таким же правом журналисты употребляют устаревшие слова, некогда воспринимавшиеся как неологизмы: Заговор ГКЧП провалился, победила демократия; Мы были обмануты в ходе всеобщей ваучеризации (Из газет). Такое словоупотребле­ние не вызывает сомнений при литературном редактировании.

Сохраняющие оттенок свежести новые слова также мо­гут быть использованы в публицистических текстах, если созданы по продуктивным моделям и не нарушают фонети­ческих норм языка. Так, не вызывают критических замеча­ний, например, предложения: Лунологи выбрали для астро­навтов отличную площадку; Марсоход наконец создан и уже получил применение в космонавтике. Выделенные нами нео­логизмы оправданы в контексте.

Однако литературного редактора настораживает слово­творчество некоторых журналистов, создающих такие неоло­гизмы, которые не могут не смущать читателей. Например, нарушены требования благозвучия при создании сложносок­ращенных слов непомерной длины: текстоамидискожа, ас-боизобутиленпластик. Проконсультировавшись с автором, редактор постарается их заменить. Иные неологизмы небла­гозвучны и поэтому не отвечают эстетическим требованиям: реагаж (отреагировать), халтураж, жонгляж, репрессанс (то же, что и репрессии). В них нет необходимости, так как они дублируют известные слова.