Трактовка исторического факта

Исторический факт — это элемент прагматического повествования. И если примечания имеют целью в известной мере научное установление факта, то историческое повествование занято только его психологическим объяснением. В духе прагматиз­ма XVIII в. Карамзин заменяет размышление над внутренней природой явлений, к которому подошел уже И.Н. Болтин, «плодовитостью в изъяснении причин». Событие служит ему лишь отправной точкой, внешним поводом, идя от которого он развивает свои психологические характеристики и мора­лизирующие и сентиментальные рассуждения; люди и собы­тия — тема для литературного поучения.

Так, изложив в современной литературно-риторической пе­редаче летописный рассказ об убийстве Аскольда и Дира Оле­гом, автор снабжает его в тексте своим политико-морализирующим комментарием: «Простота, свойственная нравам IX века, дозволяет верить, что мнимые купцы могли призвать к себе та­ким образом владетелей Киевских, но самое общее варварство сих времен не извиняет убийства жестокого и коварного».

Психологизм для Карамзина не только средство объяснения фактов, но и самостоятельная литературная тема, характер ли­тературного стиля. Исторический факт превращается в психо­логический сюжет для литературного творчества, уже нисколь­ко не связанного документальным обоснованием. Для примера можно привести рассказ о смерти Всеволода: «Всеволод, огор­чаемый бедствиями народными и властолюбием своих племян­ников, которые, желая господствовать, не давали ему покоя и беспрестанно требовали уделов, с завистию вспоминал то счаст­ливое время, когда он жил в Переяславле, довольный жребием удельного князя и спокойный сердцем». Описание превраща­ется в сентиментальную повесть, в мечты о личном счастье и скромной доле. Психологическая характеристика становит­ся чисто механическим литературным приемом, так что иногда сама вступает в противоречие с основной психологической те­мой. Так, Святополк Изяславич, подготовляющий предатель­ское ослепление Василька, называется «ласковым» Святополком. В то же время психологизм исторической науки XVIII в., как указано, связан с рационализмом, с ее основной концепцией, которая делает историческую личность ведущей действующей силой истории. При этом в самой деятельности исторической личности Карамзин видит осуществление своего политическо­го идеала.

Психологическое повествование определяет основную связь между событиями, политическая схема определяет об­щее содержание исторического процесса. Как у Татищева или потом у Щербатова, его содержание дано не развитием самих исторических событий, а внешним раскрытием политичес­кой идеи самого автора.