Место В.О. Ключевского в историографии

Становление историка. Биография

Популярнейший ученик СМ. Соловьева — Василий Осипович Ключевский стал легендой русской историографии. Звездность име­ни проявилась далеко за пределами истори­ческой науки. Его имя носит планета №4560. Фамилия Ключевских символична и ассоциируется с истоком, источни­ком, представлениями о родине. Она происходит от названия села Ключи Пензенской губернии. Слова «ключ» и «ключевой» для ученых имеют еще одно значение — метод. Обладая способ­ностью аккумулировать в исторической мысли все лучшее, Клю­чевский хранил в своем сознании немало научных ключей.

Со временем менялись оценки, даваемые концепции Ключев­ского в отечественной историографии, в его творчестве высвечи­вались все новые стороны. В 1880-е гг. М.О. Коялович писал о системе научного изложения русской истории Ключевским, ко­торая открывала перед историком возможности поиска смысла «наших» законов в народном строе жизни, в народных обычаях и воззрениях. Ему было важно показать «историю внутреннего раз­вития русской жизни». Изучая исторические явления, Ключевс­кий, по определению Кояловича, доискивался «их в русском скла­де жизни на большой глубине», благодаря чему ставил, как правило, верный исторический диагноз. Согласно такому подхо­ду, государственные и общественные учреждения, а также само общество были лишь внешним выражением внутренней жизни народа. Ключевский не приписывал скоропостижной смерти ста­рым государственным учреждениям в горниле преобразований и не преувеличивал творческих сил ни преобразователей, ни тех поколений, на чей век выпадали перемены. Ключевский обратил внимание на необходимость анализа переходного общественного состояния, когда уже произошло обновление (политическое, социально-экономическое), но привычные представления еще не успели измениться.

А.С. Лаппо-Данилевский обратил внимание на злободнев­ность сомнений Ключевского. О «душевной сложности» Ключев­ского писал С.Ф. Платонов, считавший, что в ней сплелись са­мые разнородные элементы русской стихии и общечеловеческой мысли. А.Е. Пресняков отметил у Ключевского ярко выражен­ные особенности схемы Соловьева и Чичерина с присущим ей внутренним противоречием — «с одной стороны, утверждение преемственной связи исторической жизни севера с киевским югом, с другой — выяснение их резкой противоположности и са­мостоятельных корней северорусского исторического процесса».

Н.Г. Рубинштейн согласился с мнением П.П. Смирнова и отнес Ключевского к основателям экономического направле­ния в русской историографии. М.В. Нечкина показала возмож­ности психологического жизнеописания для раскрытия миро­воззрения историка. Опыт системного анализа творчества Ключевского предложила Р.А. Киреева.

Исследователи писали об идейной эволюции Ключевского к позитивизму, восприятии им методологических принципов Кавелина и Бестужева-Рюмина, Щапова и Лаврова. Так, П.С. Шкуринов в книге «Позитивизм в России XIX века» (М., 1980) считал: «На взгляды Ключевского оказали замет­ное влияние философия Л. Фейербаха, Н. Чернышевского и Н. Добролюбова, историко-теоретические воззрения С. Ешевского и Ф. Буслаева. В миропонимании русского историка сложно переплетались либеральные и демократические убеж­дения, понятия, шедшие от эмпиризма, и конвенциалистские суждения о природе исторического процесса». Там же отмеча­лось, что в последние два десятилетия жизни Ключевский без особого уважения относился к идеям «субъективного метода» Лаврова и Михайловского, которые раньше влияли на его ми­ропонимание. В литературе преувеличивалась степень зависи­мости Ключевского от позитивизма, особенно в тех случаях, когда авторы подчеркивали, что в своих поисках методологии истории он пытался опереться на крупнейшие естественнонаучные достижения своего времени, труды Менделеева и Бутле­рова, Сеченова и Павлова с целью сближения исторических яв­лений с явлениями физико-биологическими. В литературе отмечалось, что в начале XX в. Ключевский начал испытывать некоторое влияние неокантианства.