Интерпретационизм

4.

Три способа конструирования исторического мира

ВЕРТИКАЛЬНОЕ И ГОРИЗОНТАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПРОШЛОГО.

Исследователь прошлого работает с уходящей вглубь последовательностью событий и с горизонтальными сечениями этой координаты. Поэтому существуют диахронная история хронологических последовательностей развития и синхронная, т.е. рассмотрение исторического явления в одной временной плоскости.

С наличием 2-х временных координат исторического мира связано предварительное разделение на историческую и психологическую специализации в исторической психологии.

Историк изучает людей определенной эпохи, «он ведет свое исследование главным образом синхронно, ища в установках, поведении, системах ценностей свойственные различным областям социальной и духовной жизни сходства, позволяющие определить конкретный тип общественной психологии. Он также часто использует такие понятия, как ментальность, психология группы, видение мира или культурная модель, базисная личность.

Психолог кажется достаточно недоверчивым по отношению к понятиям, которые он находит слишком глобальными, слишком общими: они дают ему не больше чем традиционный «дух эпохи». Он ищет различные аспекты психического функционирования. Он не будет говорить о ментальности, но об отдельных функциях, таких, как память, воображение, личность, воля. Эта установка психолога, не столько глобальная и ассимилирующая, сколько различительная, соответствует исследованию, которое не столько синхронно, сколько диахронно» [Vernant, 1963, р. 91 ].- Ж.П. Вернан

Итак, логика профессионального изучения прошлого диктует два способа конструирования исторического мира:

реконструкцию (реконструктивизм)

генетизм (социологический и психологический). Это две исследовательские установки «новой» науки.

В деятельности историков связаны разнонаправленные усилия отдалить прошлое от современности на дистанцию хронологической шкалы, отжившего социально-экономического устройства, иного культурного и человеческого склада и приблизиться к прошлому, сделать его понимаемой, переживаемой частью современности и частью личного опыта современного человека.

В исторической науке есть обобщения интерпретирующих приемов, не связанные с антично-средневековой традицией, а основанные на здравом смысле, на обыденных и неклассических текстах. Эта ветвь интерпретационизма разрабатывается в англо-американской историографии и аналитической философии истории.

В свидетельствах прошлого ищут проявление мотива (интенции) исторического агента двумя взаимосвязанными способами:

o эмоционально-личностной идентификацией с персонажем; преобладает в герменевтике, основанной на понимающей психологии В. Дильтея,

• рациональным суждением о том, что соображения индивида и есть причина его действия. (неклассическая, обыденная герменевтика) - в трудах американских и английских методологов исторического познания.

В одном случае цель интерпретации - создание образа человека, она достигается средствами, близкими к художественному творчеству,

в другом - выяснение мотивов поведения с помощью обыденного суждения.

Общим для двух ветвей интерпретационизма является то, что историк предъявляет для понимания своего персонажа собственный опыт. Исследователь так или иначе имитирует чужое сознание, воспроизводит его ходы своим собственным. В сознании историка, как в сознании писателя, происходит разделение «Я» автора и его персонажей. «Каждая адекватная герменевтика по сути есть опыт... самопонимания. Это - попытка понять себя через медиацию другого» [Long, 1967, р. 78]. Но полная поляризация невозможна, иначе писатель превратится в критика, интерпретация - в объяснение, персонаж - в объект исследования, общение через текст - в изложение фактов.

Интерпретирующие действия не могут быть сведены к технике экзегезы (учение об истолковании текстов, преимущественно древних, первоначальный смысл которых затемнён вследствие их давности или недостаточной сохранности источников), так как им предшествуют предзнание и предпонимание.

Правило герменевтического круга (М. Хайдеггер) гласит, что знание целого предшествует знанию частей. Отсюда выводится утверждение, что историческое знание первичнее представления интерпретатора. «Мы не можем избежать того факта, что наш исторический мир преддан нашему опыту и поэтому является конструирующим для любой текстуальной интерпретации» [Hirsch, 1976, р. 82]. Это обозначает, что интерпретатор и его персонажи находятся в едином смысловом поле письменной цивилизации, единство которой и подтверждает каждое толкование.