Лекция 9. Социально-нравственные добродетели

Социально-нравственные добродетели

всего, теоретический принцип, ментальное убеждение. А гуманность — характеристика переживания и поступ­ка. Например, можно сказать, что А. Шопенгауэр стоял на позициях своеобразного гуманизма, развивая теорию о всеобщем спасении от страданий, однако в жизни он вовсе не был гуманным человеком, а был резок, раздра­жителен и нелицеприятен. Думаю, поистине гуманный человек врядли спустил бы с лестницы соседку...

Гуманность благоволит не к абстрактному человеку вообще, до которого не дотянуться, а к ближнему в пря­мом смысле слова: она сочувствует и помогает живым лю­дям из плоти и крови, которые оказались рядом. Она помогает и дальним, если оказывается в силах сделать это, и не делит своих сиюминутных подопечных на достойных и недостойных. Этим она очень отличается от дружбы и товарищества, которые так или иначе избирательны, о чем я уже говорила.

В практическом отношении человеколюбие близко к христианскому милосердию, но оно присуще как верую­щим, так и неверующим. Практический гуманист добр и приветлив не ради Бога, а ради человека, в которого он верит и которому сопереживает. Гуманность помогает не только делом, но и словом, она вежлива и не говорит грубостей, не дразнит и не унижает. Можно сказать, что сталкиваясь с несправедливостью и злом, царящими в мире, гуманная личность страдает, но не падает духом, оптимистично полагая, что в людях заложены огромные возможности добра, что этому добру надо просто посто­янно помогать — словом и делом.

Быть гуманным в реальном поведении нелегко. Для этого необходимы не только определенный позитивный взгляд на мир, но и устойчивые нравственные привыч­ки, умение владеть собой, высокая степень саморегуля­ции. Не всем ведь дана от роду естественная доброта, тихая кротость, героический энтузиазм. Нас многое вы­водит из терпения, и тогда мы срываемся, бываем язви-

тельными, резкими, беспощадными, говорим грубости, о которых потом приходится жалеть. Практическое че­ловеколюбие — не просто наличное качество, но цель, к которой надо идти и которая принесет и другим людям, и ее искателю много реальной радости и ощущение вы­полненного долга.

Если противоположностью дружбы и товарищества является враждебность, желающая уничтожить конкрет­ных людей, которых она почитает врагами, или же на­вредить им, то противоположностью гуманности высту­пает мизантропия — человеконенавистничество. Это взгляд на человечество как на довольно скверное образо­вание, греховное, порочное и неисправимое. Человек, с точки зрения мизантропа, подл и низок, и ничто его не исправит. Поэтому ни один из смертных не заслуживает ни любви, ни снисхождения. Благоволить к людям — это тешить себя опасными иллюзиями. Подобный взгляд как бы дает мизантропу право пинать всех направо и налево, подличать и безобразничать, оправдываясь тем, что все плохи, и я — не исключение. Это относительно легкий, но отнюдь не похвальный путь, и судьбой мизантропа часто оказывается одиночество, которое он должен при­нять как закономерный итог своих антигуманных взгля­дов и аморального поведения.

Но вернемся к человеколюбию. В нем, несомненно, важно то, что оно не делает из человека Бога, не стре­мится поставить его над миром, провозгласить распоря­дителем вселенной. Практическая гуманность, как пра­вило, благоволит даже к животным и растениям, видя в них не просто объекты познавательной и трудовой экс­пансии, но субъектов, с которыми можно на определен­ном уровне вступить в контакт. Настоящая гуманность одушевляет мир. И, конечно же, она всегда видит субъек­та в человеке, уважает его права, его свободу и самосто­ятельность, стремясь лишь к гармонии между людьми — такими интересными и такими разными.