Наркомат финансов и советский червонец

Новая экономическая политика (НЭП).

Главные смычки нэпа. Возрождение торговли. «Свобода торговли для мелких производителей», дозволенная Декретом о продналоге, положила начало восстановлению рыночных институтов, ликвидированных при «военном коммунизме». Ленин назвал торговый обмен излишков крестьянского продовольствия, сырья и фуража на предметы ширпотреба и сельскохозяйственного инвентаря из государственного фонда, смычкой городской «социалистической работы по крупной промышленности» с «широким крестьянским полем». Но с возрождением торговли стала быстро возрождаться мелкая и кустарная промышленность. Она насыщала основные потребности крестьян и городских рабочих в инвентаре, в предметах домашней обстановки, одежде и обуви; целиком – нужды крестьян в пиленом лесе для изб. Средняя промышленность (предприятия менее 20 рабочих) переводилась в аренду частникам, охватывая, главным образом, мукомолье и маслоделие, коже-, дерево- и металлобработку. Частным предпринимателям – нэпманам (нэпачам) - была в основном передана розничная торговля; оптовая торговля осталась преимущественно в руках государства.

Возродились ярмарки, делившиеся республиканские, областные и местные. К 1927 в РСФСР было около 7,5 тыс. ярмарок, в Украинской ССР — св. 15 тыс., в Белорусской ССР — св. 400. Значение всесоюзных ярмарок после образования СССР получили знаменитая Нижегородская и Бакинская, игравшая большую роль в торговле со странами Востока.

Появились и советские биржи ( летом 1921 года), подведенные в 1922 под образец Московской Центральной товарной биржи ВСНХ и Центросоюза потребительской кооперации. ВСНХ выпустил приказ об участии государственных предприятий и организаций в биржевых сделках и открыл курсы «торговой грамотности»; прошел съезд представителей биржевой торговли (1923). Но государство рассматривало биржи как инструмент для «овладения рынком» и вытеснения частника; хотя число бирж превысило 100, но доля частного капитала в биржевом обороте была менее ¹/₆ (15,5%).

«Свободный оборот» с крестьянством подразумевал расширение отпуска крестьянского хлеба на экспорт, а это, как и предоставление концессий иностранным предпринимателям, требовало валютной смычки (2) с мировым рынком - твердой денежной единицы. Наконец, и«социалистическая работа по крупной промышленности», и размах кооперации, и налаживание внешней торговли не могли обойтись также без смычки (3) однопартийно-государственной власти с беспартийными специалистами (нередко состоявшими ранее в других, теперь запрещенных партиях).

Наркомат финансов и денежная реформа 1922-1924. Спецы руководимого Г.Я.Сокольниковым(единственным в ЦК ВКП(б) и Совнаркоме, кто имел западное университетское образование) Наркомата финансов и возрожденного Госбанка, заменившего оказавшийся бесполезным Народный банк, провели денежную реформу, создавшую твердую валюту – советский червонец.

Первым выступил с проектом восстановления золотомонетного обращения и котировки русского рубля за границей зав. эмиссионным отделом Госбанка Н.Н.Кутлер, старый чиновник еще виттевского министерства финансов (затем кадет). Бывший банкир-миллионер В.В.Тарновский выдвинул идею параллельной валюты - выпуска разменных на золото банкнот, которые должны были иметь хождение наряду с совзнаками. Именно эту идею начали реализовывать сотрудники Наркомфина во главе с начальником Валютного управления, бывшим эсером и экс-ректором Саратовского института народного хозяйства Л.Н.Юровским. С осени 1922 Госбанк выдавал новыми червонцами, на 25% обеспеченными золотом и долларами, коммерческие кредиты предприятиям (торговли и легкой промышленности), тогда как совзнаки продолжали обслуживать бюджет. В июле 1923 выпуск совзнаков был ограничен, а к концу 1923 они были фактически вытеснены из обращения червонцами с фиксированным золотым содержанием: всякий, к кому попадали совзнаки, стремился скорее купить на них что-нибудь или обменять на червонцы. В феврале 1924 выпуск совзнаков был вовсе прекращен, и начался выпуск государственных казначейских билетов номиналом в 1, 3 и 5 рублей, а также серебряных монет номиналом от 10 копеек (гривенники) до 1 рубля (¹/₁₀ червонца). С появлением советских серебряных монет население стало сдавать в отделения Госбанка припрятанные старинные имперские серебряные и золотые монеты.

Благодаря эмиссии червонцев завершилось становление советской системы коммерческого кредита с учреждением таких новых банков, как Всероссийский банк потребкооперации, Украинский кооперативный банк, Торгопромбанк, Электробанк, Банк для внешней торговли, Центральный банк коммунального и жилищного хозяйства, региональные банки Юго-Восточный (Ростов-на-Дону), Среднеазиатский (Ташкент) и Дальневосточный (Хабаровск). В качестве твердой валюты червонец стал проникать на иностранные биржи; официально он котировался в 1925-1926 на биржах Рима, Берлина, Вены, Стамбула, Тегерана, Харбина, Шанхая, Токио.

С появлением червонца завершился перевод в денежную форму сельхозналога и заработной платы рабочих и служащих, для которых была установлена единая тарифная сетка с расширенных диапазоном: 17 разрядов (9 для рабочих и 8 для конторского персонала) с дифферен­циацией максимума и минимума окладов как 8:1. Замкнулись рамки нэпа как смешанной экономической системы, сочетавшей натуральные и денежные элементы, методы прямого (административного) и косвенного (рыночного) хозяйственного регулирования.

Смычка со спецами. В.Ульянов-Ленин в период нэпа призывал беречь как зеницу ока всякого спецá, работающего со знанием своего дела, пусть идейно и чуждого коммунизму, а также стал утверждать, что инженер, агроном, лесовод и т.д. «придёт к признанию коммунизма через данные своей науки». В партию, разросшуюся преимущественно за счет молодежи (чаще всего крестьянского происхождения), из спецов вступили лишь единицы: ректор Горной академии геолог И.М.Губкин, управляющий ЦСУ (Центральным статистическим управлением) П.И.Попов, основатель-директор Лугового института и директор Московской с.-х. академии почвовед В.Р.Вильямс. Но, получая по высшим разрядам, спецы почувствовали себя (как писал один из них[6]), «огромной творческой силою», веря, что «Советская страна, уйдя от военного коммунизма, но не возвращаясь к капитализму, сможет при самоотверженной работе интеллигенции построить «дом», удобный для всех классов общества».

Спецы привлекались как главные инженеры и руководители подразделений на заводы, управляемые «красными директорами»; члены Президиумов, заведующие отделами и секторами, начальники управлений ВСНХ и Госплана; члены коллегий наркоматов; ректоры, деканы и профессора вузов и т.д. Возродились Русское техническое общество и Общество горных инженеров (как Клуб горных деятелей). Директор Института «Поверхность и недра» П.И.Пальчинский основал новую область науки - экономическую геологию. Для разработки направлений, имевших важное оборонное значение, было создано Особое техническое бюро ВСНХ во главе с инженером В.И.Бекаури. Расширилась деятельность КЕПС; акад. А.Е.Ферсман проявлял, по словам В.П.Семенова-Тян-Шанского, «сказочную вездесущесть» в экспедициях для поисков минерального сырья (от Крайнего Севера до Каракумов). При Наркомате финансов был создан Конъюнктурный институт во главе с Н.Д.Кондратьевым. Н.И.Вавилов, снискавший известность «Менделеева биологии», основал Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур.

Специалисты разных областей (экономисты, инженеры, физиологи, психологи, журналисты) включились в движение за научную организацию труда (НОТ) – претворение в плановом хозяйстве достижений научного менеджмента. Главным проводником тейлоризма в СССР, вызывавшим на яростные споры, стал А.К.Гастев, основатель-директор московского ЦИТа (Центрального института труда); аналогичные институты возникли также в Харькове, Таганроге.

Благодаря спецам- аграрникам возродилась и расцвела российская сельскохозяйственная кооперация в разных формах. Она сложилась в разветвленную систему, в которую входили 16 центральных кооперативных союзов (Льноцентр, Маслоцентр, Хлебосоюз, Союзкартофель, Плодовинсоюз, Птицеводсоюз и т.д.), тысячи зерноочистительных и прокатных пунктов, сеть обществ мелкого кредита (отделений Сельхозбанка) и т.д. В масштабе государства оформились также потребительская и кустарно-промысловая кооперация.

Налогово-кредитная система нэпа. С возрождением торговли началось восстановление косвенных налогов - акцизов (на чай, кофе, сахар, соль, алкогольные напитки, табачные изделия) и таможенных пошлин - которые в первые годы нэпа давали бóльшую часть поступлений в советский бюджет. Но в 1925-1926 основную часть поступлений (св. 80%) дали уже реформированные прямые налоги: сельскохозяйственный, подоходный (с физических и юридических лиц), поимущественный (на частный капитал), промысловый, рентный с несельскохозяйственных земель, на наследство и др.

Хозрасчет и «госкапиталистический» расчет. Главки при нэпе были отменены. Предприятия крупной промышленности переводились в соответствии с профилем и территориальной близостью в состав сравнительно небольших (по западным капиталистическим меркам) трестов, определенных декретами как производственные объединения, действующие на началах хозяйственного (коммерческого) расчета с целью извлечения прибыли. К осени 1923 было трестировано св. 80% (около 3,5 тыс.) госпредприятий, всего насчитывалось 426 трестов, из них около 75 – общесоюзного значения(как, например, Донуголь, Югосталь, Гомза (гособъединение 15 машиностроительных заводов Центрального промышленного района), Петроградский и Московский Машинотресты).

Для реализации продукции трестов на внутреннем и внешнем рынках были созданы синдикаты; причем через Нефтяной синдикат шла реализация всей продукции отраслевых трестов («Азнефть», «Грознефть», «Эмбанефть»), через Металлосиндикат и Уралмет – 90% продукции металлургических трестов; гораздо меньше были охвачены синдицированием кожевенные и текстильные тресты. Тресты, объединявшие предприятия-изготовители ширпотреба, располагали бóльшими возможностями рентабельного отпуска продукции; операции трестов в тяжелой промышленности были подчинены задаче внутрипромышленного накопления.

Концессии входили в «госкапиталистический» расчет Ленина развить районы и отрасли, на подъем которых у советского государства явно не было собственных сил. Всего было заключено 163 концессионных соглашения, особое значение придавалось им в добывающей промышленности. Крупнейшие были предоставлены для восстановления добычи на уже освоенных ресурсных базах: английской компании Лена Голдфилс (золото в Восточной Сибири; свинцово-цинковые руды на Алтае, медные и железные руды на Урале), бизнесменам из США А.Гарриману (марганец в Грузии) и А.Хаммеру (асбест на Урале). Другие были связаны с разведкой и освоением новых месторождений; наибольшее значение японские концессии на поиск и добычу нефти и угля на Сахалине.

В.И.Гриневецкий, основываясь на опыте индустриального рывка Российской империи, был убежден, что его план структурной перестройки российской промышленности реализуем только при решающей роли западных инвестиций. После перехода к нэпу и большевики стали рассчитывать хоть и не на главную, но на довольно значительную (более трети) долю иностранных капиталов в реализации плана ГОЭЛРО. Однако проявленная на Генуэзской конференции твердость Совнаркома в сохранении монополии внешней торговли и отказе от признания долгов царского Временного правительств вызвала язвительное замечание Ллойд-Джорджа, что большевикам придется рассчитывать не на капиталы, а единственно на «Капитал» К.Маркса.