Картина 3

Темнота. И в темноте звуки: скрип пружин кровати, шаги.

Голос СЕРЕЖИ (шепотом). Уходи! Ты плохой, Ты меня не заберешь. Ты злой. Меня выпишут. Скоро. Мне врач сказал. Он так сказал. Уходи!

Загорается спичка в руках Сережи, он стоит, опираясь на костыль, возле кровати спящего Николая, глядя в угол палаты, где темнота кажется гуще, чернее.

Уходи! (Стараясь не шуметь, достает из тумбочки Николая сигарету.)

Спичка догорает. Темнота. Хохоток.

Когда Сережа зажигает другую спичку, он уже вернулся на свою кровать. Он пытается прикурить. Спичка гаснет. Сережа зажигает кусок газеты, обжигается, вскрикивает, роняет огонь на горку разорванных газет на полу, которая тотчас вспыхивает. Загипсованной ногой Сережа пытается потушить этот костер, руками разбрасывает горящие полоски. Несколько горящих обрывков попадает на кровать Николая. Тот просыпается, от неожиданности кричит, пытается стряхнуть с себя огонь, обжигается, кричит еще громче. Перепугавшийся Сережа тоже кричит, плачет.

Вбегают Медсестра, следом врач. Крики:

— Пожар!!

— Что?!

— Горим!!!

— Что происходит, черт возьми!?!

— Бабай!

— Одеяло горит, вашу мать!

— Свет! Свет включите кто-нибудь!

— Бабай!

— Гасите! Гасите!

— Воды, воды!

Кто-то включил свет. Врач топчется, словно пританцовывая, затаптывает огонь. Николай полотенцем сбивает пламя с загоревшегося одеяла. Медсестра выбегает, через мгновение возвращается с огромным шприцем, из которого брызгает фурацелином в разные стороны. Наконец общими усилиями удается уничтожить огонь. Медсестра со смехом валится на кровать Николая, Врач присаживается на кровать Сережи. Короткая пауза.

МЕДСЕСТРА. Дебилизм!

ВРАЧ. Что случилось все-таки?

НИКОЛАЙ. Не знаю! Просыпаюсь — горит.

ВРАЧ (Сереже). Ты?

СЕРЕЖА. Бабай приходил!

МЕДСЕСТРА. Ах ты, имбецил! Опять, главное, в мое дежурство! Щас я клизму тебе!

Сережа прячется под одеяло.

(Врачу.) Что вы этого идиота здесь держите? Его в психушку надо! Его ж к кровати привязывать надо! На хрена б он тут сплющился?!

ВРАЧ (стаскивает одеяло с Сережиной головы). Ты зачем это сделал? А?

МЕДСЕСТРА. Он больничку эту чертову хотел подпалить!

ВРАЧ. Где ты спички взял? (Николаю.) Он у вас спички стащил? (Сереже.) Давай сюда спички.

НИКОЛАЙ. У меня зажигалка.

СЕРЕЖА. Он приходил. Он хочет всех забрать.

МЕДСЕСТРА. Вот имбецил!.. Дырку, гад, прожег!

ВРАЧ (Сереже). Ты курил?

СЕРЕЖА. Кто курит, тот умрет.

МЕДСЕСТРА (Врачу). Вы всю ночь с ним беседовать собираетесь? Я спать пошла. Мне через два часа уколы делать. (Николаю.) Давай свою “Яву”! (Берет сигарету.)

ВРАЧ (Медсестре). Сделай ему димедрол и спи.

МЕДСЕСТРА (Врачу). Вы серьезно?!

ВРАЧ Ладно, ладно, сделаешь, ничего с тобой не случиться. Это работа твоя, в конце концов.

МЕДСЕСТРА. В гробу я эту работу! Я этого урода своими руками!.. (Выходит, хлопнув дверью.)

ВРАЧ (Сереже). Вот и чуд-ненько! Сейчас сделают укольчик. Болит что-нибудь?

Сережа отрицательно мотает головой.

Вот и славненько! (Хочет уйти.)

НИКОЛАЙ. Доктор! Одну минуту! Мне плохо. Очень плохо. Что со мной?

ВРАЧ. Я вижу вас первый раз. Откуда я могу знать? (Зевает.) Завтра... Сегодня уже! — общий обход. Вот на нем все жалобы подробненько...

НИКОЛАЙ. А нельзя меня куда-нибудь переместить?

ВРАЧ. Куда? (Зевает.)

Возвращается Медсестра со шприцем.

МЕДСЕСТРА (Сереже). Давай свою жопу, гад!

ВРАЧ (Медсестре). Выражения у тебя, солнце мое! У нас есть где-нибудь место?

МЕДСЕСТРА. Где? (Делает укол.) Сегодня экстренных везут и везут.

ВРАЧ. А в девятой?

МЕДСЕСТРА. Было, да сплыло. Есть одно в тринадцатой.

ВРАЧ (Николаю). Если вам улыбается лежать в тринадцатой палате...

МЕДСЕСТРА. Восьмиместной. С паралитиками. У них там судна, утки под каждой койкой. Воняет как!.. (Сереже.) Вату держи! (Выходит.)

Короткая пауза.

НИКОЛАЙ. Он действительно — ненормальный? У них страсть к огню? Он может опять...

ВРАЧ (устало, но терпеливо). Олигофрения имеет три формы: дебильность, имбецилия и идиотия. В данном случае (взъерошил Сереже волосы) — дебильность. Причем очень легонькая, я бы сказал... (Зевает.)

СЕРЕЖА. Он придет. Бабай!

ВРАЧ (Сереже). Не шали! (Грозит Сереже пальцем. Выходит.)

Пауза.

НИКОЛАЙ (не очень уверенно). Слушай меня внимательно. Если ты еще раз что-нибудь подобное... Я не знаю... что я сделаю...

СЕРЕЖА. Спать хочу! (Накрывается одеялом.)

Пауза.

НИКОЛАЙ. А кто этот?.. как ты его называешь, который приходит?..

Пауза.

Захрапишь сейчас? А мне что прикажешь делать?.. Он тебе снится, что ли, этот, как ты там его называешь? Мерещится? Мне когда лет шесть было... Или семь? В школу я тогда пошел в тот год, точно! Я тогда заболел весной. Очень сильно. И у меня осложнение после гриппа...

С Сережиной кровати раздается храп.

Уснул. Олигофрен несчастный. А мне что делать?.. (Достает из тумбочки шахматную доску.) Да не храпи ты так! (Расставляет фигуры.)

Скребущий звук.

Крысы тут, что ли?

Сережа похрапывает, но к его храпу присоединяется тихий звук, похожий на издевательский хохоток.

Так...

Хохоток.

Вот, значит, как ты спишь? Издеваешься? (Вскакивает, морщась от боли, срывает с Сережи одеяло.) Олигофрен чертов!

Сережа испуганно хлопает глазами, поскуливает.

Если ты — придурок ненормальный, значит, тебе все можно? Ты специально тут похрюкивал? Хихикал? Скребся? Нарочно храпел?

СЕРЕЖА (поскуливает, кутается в одеяло). Спать хочу! Я ничего не делал...

НИКОЛАЙ. Не скули!

СЕРЕЖА. Бабай...

НИКОЛАЙ (хватает Сережу за ворот пижамы). Если ты еще раз!! (Вдруг, потеряв сознание, заваливается и падает.)

Хохоток.

СЕРЕЖА. Уходи! Не трогай его! Уходи!! Ты плохой! Уходи!!! (Кричит.) А-а-а-а-а-а!!!