Растущее технологическое отставание СССР от западного мира

Начало идейного кризиса внутри КПСС

После свертывания косыгинских реформ план построить коммунизм в 80 году за полной нереалистичностью был забыт. Вместо этого остались абстрактные намерения перегнать США и западный мир в целом когда-нибудь, которое с каждым годом отодвигалось все дальше и дальше в будущее, ну а строительство коммунизма вообще становилось чуть ли ни мифической задачей. Руководство КПСС с резким падением темпов развития полностью перестало верить в победу над Западом в экономической гонке. Им было хорошо известно истинное положение дел. В 60-годы экономика развитых капиталистических стран росла уверенными темпами. В 73 году капиталистический мир поразил нефтяной кризис из-за войны на Ближнем востоке. Темпы развития наших идеологических противников по холодной войне временно замедлились, потом все вернулось на круги своя. Рост в СССР, тем ни менее, был, и все ещё за счет реального производства. Но в основном это касалось военной промышленности.

Партийная номенклатура стала жить двойной моралью. Курс на коммунизм никто не отменял, провозгласили даже развитой социализм, но ни в коммунизм, ни в победу в гонке над США уже почти никто не верил. Зато номенкратура стала все больше отделяться от народа. Еще при Ленине при военном коммунизме верхушка партии имела лучшие пайки, ряд привилегий. При Сталине привилегии возросли, при Брежневе достигли своего пика. Номенклатура давно уже превратилась в избранную касту, в класс новых угнетателей. Теперь верхушка за государственный счет стала жила ещё более шикарно. Никакого равенства возможностей в стране не стало и в помине. Сынки-дочки партийных боссов превратились в мажоров, золотую молодежь, которая являлась основным пополнением правящего слоя. Конечно, не было таких страшных различий, как сейчас в России в 2012 году, но тем, ни менее. Номенклатура окончательно оторвалась от интересов народа. Понимание того, что экономическая гонка с США фактически проиграна, привело её к глубокому цинизму и разложению. О каком революционном духе коммунистической партии можно было теперь говорить? Он остался лишь в теории и как средство пропаганды. В этих условиях отход от светлого духа 60-х годов был неизбежным. Стали закручиваться идеологические гайки.

За счет не слишком большого, но реального роста нам удавалось держать более-менее на постоянном уровне разницу в развитии с уровнем западным стран. Точнее, разрыв увеличивался, но незначительно. А вот технологически мы проигрывали всё более безнадежно. И это при том, что у нас была очень развитая система научно исследовательских институтов, талантливые и образованные кадры. Зато отсутствовала система эффективного внедрения сделанных изобретений и усовершенствований. Дело доходило до смешного. В Японии появилась фирма, которая просматривала практически все открытые советские публикации, крала идеи, патентовала, продавала патенты с большой прибылью, в то время как у нас подобные изобретения вообще не внедрялись, или внедрялись только тогда, когда уже осваивались западным рынком!!! Массово крались и копировались так же советские патенты, которые у нас не внедрялись. В ответ мы крали наиболее важные западные разработки, копировали и внедряли их, вместо того, чтобы внедрять аналогичные свои. Такая безумная политика не могла привести ни к чему другому, как к нашему глубокому технологическому отставанию. Во времена Сталина и по инерции при Хрущеве технологическое отставание преодолевалось очень просто – давалась команда сверху, и попробуй не выполни, при Иосифе Виссарионовиче можно было, как вредитель, в лагеря загреметь, при Хрущеве – лишиться поста, да и как то по инерции все двигалось. При Брежневе подобная система начала давать глобальные сбои. В лагеря никого не отправляли, за место уже не боялись, поскольку это стало повсеместным явлением. Экономического же механизма ускорения технологического прогресса выработано не было. На каждом съезде КПСС говорились правильные слова о его необходимости, но этим лишь сотрясали воздух.