2014-02-17
308
Когда читаешь про жизнь города Фиуме при диктаторе Д’Аннунцио, начинаешь сентиментально думать: а может, пускай на земле правят поэты? Люди они, конечно, несерьезные, но ведь не хуже умников, которые строят концлагеря и затевают войны?
Увы, каникулы вечно продолжаться не могут. Непоэтичному итальянскому правительству надоел этот бардак, и однажды приплыл большой дредноут и пальнул по дворцу поэта настоящим снарядом. Д’Аннунцио, тучка золотая, обиделся и уехал. «Утром в путь она умчалась рано, по лазури весело играя», а город Фиуме вернулся к своей скучной провинциальной жизни.
Из комментариев к посту:
anna_epshtein
Потрясающий человек, а итальянское правительство, как водится, болваны. Они попросту перетрусили, что такая личность может и Италию возглавить, а всю их гоп-компанию с почетом проводить на пенсию, с него бы сталось. Жаль, не довелось встречать его с самой большой пальмовой ветвью наперевес.
yaroslavtur
Поймал себя на какой-то боязливой зависти к тем сумбурным временам. Конечно, поэт во власти, да еще окруженный экзальтированными соправителями — штука крайне сомнительная, даже тревожная. Но вот есть у нас власть, некоторые представители которой вообще не уверены в существовании поэзии. Здоровый, значить, практицизьм так и прет. И что — это лучше?
Вообще — можно ли обозначить если не гениального, то хотя бы толкового правителя через набор качеств и характеристик? Или умение править — талант, способный прорасти на любой почве?
chereiskv
На фиумской марке изображен знаменитый девиз Д’Аннунцио, позаимствованный у Тита Ливия, а тем — у Марка Фурия Камилла: Hiс manebimus optime. По-латыни звучит прекрасно, а на русский труднопереводим. Мой вариант: Тут заторчим в кайф.
«СВЯТЫЕ ЛЮДИ»
10.05.2011
Думаю, что многие, подобно мне, понимающе усмехались, читая, как Лиля Брик откликнулась на солженицынский рассказ о чекистских палачах: «Боже мой! А ведь для нас тогда чекисты были — святые люди!»
Надо же, цаца какая, должно быть, подумали вы. Чекистов она, видите ли, святыми считала. Врет и не краснеет, старая бесстыдница.
Ладно. Лиля Брик мучила бедного Маяковского, много о себе понимала и обладала кошачьей живучестью. За это мы ее дружно не любим, доверия ей никакого нет.
Но вот натыкаюсь в дневниках Дмитрия Фурманова на любопытный пассаж. Пролетарский литератор записывает впечатления от разговора с Бабелем:
«…Потом говорил, что хочет писать большую повесть про ЧК.
— Только не знаю, справлюсь ли — очень уж я однобоко думаю о ЧК. И это оттого, что чекисты, которых знаю, ну… ну, просто святые люди, даже те, что собственноручно расстреливали… И опасаюсь, не получилось бы приторно. А другой стороны не знаю».
Бабель не Лиля Брик. Бабеля мы любим. Он написал одесские рассказы и был репрессирован. Чего это он тоже запел про «святых людей»?
Оно конечно, Исаак Эммануилович был человек хитрый и даже циничный.
(Не удержусь, уклонюсь от темы — приведу еще одну цитатку из дневника Фурманова. Как Бабель вешал лапшу на уши доверчивому литначальнику, трогательно лелеевшему свое скромное дарование.
Фурманов пишет: «Это золотые россыпи, — заявил он мне. — "Чапаев" у меня настольная книга. Я искренне считаю, что из гражданской войны ничего подобного еще не было. И нет.\…\Вы сделали, можно сказать, литературную глупость: открыли свою сокровищницу всем, кому охота, сказали щедро: бери! Это роскошество. Так нельзя». Свой рассказ простодушный Фурманов заключает словами: «Простились с Б. радушно. Видимо, установятся хорошие отношения. Он пока что очень мне по сердцу».)
