Франция 1793-1800. 1 страница

В феврале 1945 года были захвачены немецкие документы о высококачественных запасах урана в районе Бухово - в Родопских горах, Болгария. Было создано советско-болгарское горное общество, которое занималось добычей урана. Урановая руда из Бухово была использована при пуске первого советского атомного реактора. В 1946 году в СССР были открыты и сразу же стали разрабатываться крупные месторождения урана более высокого качества.

Сталин приказал Л. Берии продумать вопрос о создании собственного ядерного оружия. Последний хотел монополизировать руководство этими работами и сосредоточить их в своем ведомстве. Однако, Сталин этот план не принял. По его настоянию 20 августа 1945 года был образован специальный комитет по атомной энергии под руководством Л. Берия. Его заместителем назначили наркома боеприпасов Б.Л. Ванникова. В комитет вошли видные ученые А.Ф. Иоффе, П.Л. Капица и И.В. Курчатов.

Доклад содержал тридцать три страницы текста с описанием конструкции атомной бомбы. Позднее было получено дополнительное сообщение по устройству атомной бомбы. Сообщение о том, что американцы взорвали атомное устройство впечатления на И.В. Сталина не произвело. Но последствия бомбардировок г. Хиросимы и г. Нагасаки потрясли его.

Считается, что это событие положило начало гонке ядерных вооружений и противостоянию двух политических систем того времени на новом качественном уровне. С середины 1945 года и по 1953 год американское военно-политическое руководство в вопросах строительства стратегических ядерных сил (СЯС) исходило из того, что США монопольно владеют ядерным оружием и могут достичь мирового господства путем ликвидации СССР в ходе ядерной войны.

Августа еще одна бомба была сброшена над городом Нагасаки. Общие людские потери и масштабы разрушений от этих бомбардировок характеризуются следующими цифрами: мгновенно погибло от теплового излучения (температура около 5000 градусов С) и ударной волны - 300 тысяч человек, еще 200 тысяч получили ранение, ожоги, облучились. На площади 12 кв. км были полностью разрушены все строения. Только в одной Хиросиме из 90 тысяч строений было уничтожено 62 тысячи. Эти бомбардировки потрясли весь мир.

Президент США Г. Трумэн стал первым политическим руководителем, кто принял решение на применение ядерных бомб. С военной точки зрения необходимости таких бомбардировок густонаселенных японских городов не было. Но политические мотивы в этот период превалировали над военными.

Июля 1945 года, в 5:29:45 по местному времени, яркая вспышка озарила небо над плато в горах Джемеза на севере от Нью-Мехико. Характерное облако радиоактивной пыли, напоминающее гриб, поднялось на 30 тысяч футов. Все что осталось на месте взрыва - фрагменты зеленого радиоактивного стекла, в которое превратился песок. Так было положено начало атомной эре.

В Европе тем временем шла Вторая мировая война, и Германия проводила массовые бомбардировки городов Англии, что подвергало опасности английский атомный проект “Tub Alloys”, и Англия добровольно передала США свои разработки и ведущих ученых проекта, что позволило США занять ведущее положение в развитии ядерной физики (создания ядерного оружия).

На территории США, в Лос-Аламосе, в пустынных просторах штата Нью-Мексико, в 1942 году был создан американский ядерный центр. Над проектом работало множество учёных, главным же был Роберт Оппенгеймер. Под его началом были собраны лучшие умы того времени не только США и Англии, но практически всей Западной Европы. Над созданием ядерного оружия трудился огромный коллектив, включая 12 лауреатов Нобелевской премии. Работа в Лос-Аламосе, где находилась лаборатория, не прекращалась ни на минуту.

Над созданием атомного оружия трудились физики Германии, Англии, США, Японии, понимая, что без достаточного количества урановой руды невозможно вести работы. США в сентябре 1940 года закупили большое количество требуемой руды по подставным документам у Бельгии, что и позволило им вести работы над созданием ядерного оружия полным ходом.

В начале 1939 года французский физик Жолио-Кюри сделал вывод, что возможна цепная реакция, которая приведет к взрыву чудовищной разрушительной силы и что уран может стать источником энергии, как обычное взрывное вещество.

В 1938 г, в результате экспериментов немецких химиков Отто Хана и Фритца Страссманна, им удается разбить атом урана на две приблизительно равных части при помощи бомбардировки урана нейтронами. Британский физик Отто Роберт Фриш, объяснил как при делении ядра атома выделяется энергия.

В 1905 Альберт Эйнштейн издал свою специальную теорию относительности. Согласно этой теории, очень малое количество вещества эквивалентно к большому количеству энергии. Например, 1 кг вещества, преобразованного в энергию был бы эквивалентен энергии, выпущенной, при взрыве 22 мегатонн тротила.

Предисловие к 1-му изданию. ВОЙНЫ, ОФИЦЕРЫ - ИСТОРИЯ

Глава 2

Глава 1

Примечание публикатора

Аннотация

Юниоры 1997-1999 г.р., Цисе, группы 2 и 4

Юниоры 1997-1999 г.р., Цисе, группы 1 и 5

Юниоры 1997-1999 г.р., Цюаньшу, группа 6

Юниоры 1997-1999 г.р., Цюаньшу, группы 1 и 2

Ноября 2013г., г.Барнаул

Алтайского края по ушу-чуантун

№	Спортсмен	Год Рождения	город	клуб	тренер	Итоговая оценка	Занятое место
	Афанасьев Дмитрий (1)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,53
	Борисов Артем (1)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,0
	Репин Даниил (1)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,9
	Юдин Кирилл (1)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,66
	Самосватов Никита (2)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,58

№	Спортсмен	Год Рождения	город	клуб	тренер	Итоговая оценка	Занятое место
	Афанасьев Дмитрий		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,9
	Соболев Кирилл		Барнаул	ААВЕ	Привалихин А.Г.	-	-
	Борисов Артем		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,43
	Рубцов Даниил		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,53
	Юдин Кирилл		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,7

№	Спортсмен	Год Рождения	город	клуб	тренер	Итоговая оценка	Занятое место
	Самосватов Никита (1)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,6
	Соболев Кирилл (5)		Барнаул	ААВЕ	Привалихин А.Г.	-	-

№	Спортсмен	Год Рождения	город	клуб	тренер	Итоговая оценка	Занятое место
	Афанасьев Дмитрий (4)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,3
	Юдин Кирилл (4)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,46
	Самосватов Никита (2)		Барнаул	ФУАК	Петров А.С.	7,7
	Соболев Кирилл (4)		Барнаул	ААВЕ	Привалихин А.Г.	-	-

Главный судья Петров А.С.:

Главный секретарь Петрова А.Н.:

Роман Вячеслава Миронова "Я был на этой войне".

Действие происходит в январе 1995 года в Грозном.

Автор был очевидцем и участником большинства описываемых событий.

Об авторе

Вячеслав Миронов родился в 1966 году в городе Кемерово в семье

военнослужащего. Поступал в Марийский Политехнический институт, а закончил

Кемеровское Военное Командное Училище Связи. Проходил службу в Кишиневе,

Кемерово, Новосибирске, в настоящее время проходит службу (но не в ВС) в

Красноярске. В различных должностях находился в командировках в Баку,

Цхинвали, Кутаиси, Приднестровье, Чечне. Дважды был ранен, контузий без

счета. Женат, воспитывает сына. Дома живут две собаки. Студент заочного

отделения Сибирского Юридического Института.

ВУС Миронова - средства связи. В Грозном ему пришлось служить совсем по

другой специальности, а книгу он стал писать только в 98 году. Поэтому в

книге много ошибок и путанницы с тактико-техническими характеристиками

вооружений и бронетехники. Все фамилии изменены, сознательно изменена

географическая и временная привязка многих описываемых событий. Использовать

эту книгу в качестве детального отчета о штурме города нельзя.

Обращение автора

День добрый дамы и господа!

Пишу это не с целью рекламы, не умею этим заниматься.

Начал писать книгу в июле 1998 года. И вот по одному из центральных каналов телевидения идет наигнуснейший фильм про первую Чеченскую кампанию. И вот эти "Журналисты", довольно известные и маститые, рассказывают про то, что войска российские не воевали, а лишь грабили мирное, миролюбивое, приветливое местное население.

Задело меня это за живое, слишком много людей своих мы потеряли, слишком дорогую цену мы заплатили за ошибки политиков и многозвездных генералов.

Сел писать им письмо о том, что они неправы. Но, так, чтобы они поняли, чтобы их проняло!... Получилась книга. И самому на душе стало немного легче.

Много есть книг про Чечню. Очень много среди них про героев-одиночек. И в воде они не тонут и в огне не горят. В одиночку они проходят пол-Чечни, выполняют задачу, человек сорок убивают, и пр. Может и есть такие, нам бы таких пару взводов в бригаду!...

Я пишу как наша бригада воевала. Не приукрашиваю, не умаляю ни чьих заслуг. Пишу как помнил, как видел.

Не было у нас легких побед, за каждую мы платили огромную цену — нашими жизнями. И об этом все молчали. И про бойцов, что сейчас стали инвалидами и пряча глаза, в переходях просят на пропитание — тоже молчат официальные власти. Вот про них я и пишу. А они герои! Герои России, они встали на пути бандитской волны. Чтобы не захватили Вас в заложники, не отрезали голову, просто так, походя, ради своей потехи.

Правильно сказал Максим Мошков:"Эту книгу создал Интернет". Я обращался во многие издательства. Но многих отпугивала сама тема, стиль изложения.Некоторые предлагали себя в соавторы. Кто хотел издать — не было средств. И вот с 1999 года эта книга стала появляться в Интернете. Ее критиковали, правили всем инетовским миром, вносили уточнения. Потом также всем миром перевели большой кусок на несколько языков и также поместили в Интернете. Теперь я уже не имею права сказать, что только моя книга. Она — плод многих десятков людей.

Книга тяжелая. Но такова война.

Удачи Вам, Мира и здоровья!

* КНИГА ПЕРВАЯ *

Бегу. Легкие разрываются. Замучила одышка. Бежать приходится зигзагами,

или, как у нас в бригаде говорят, "винтом".

Господи, помоги... Помоги. Помоги выдержать этот бешеный темп. Все,

выберусь - брошу курить. Щелк, щелк. Неужели снайпер? Падаю и ползком,

ползком из зоны обстрела.

Лежу. Вроде пронесло - не снайпер, просто "шальняк".

Так, немного отдышаться, сориентироваться и вперед - искать командный

пункт первого батальона своей бригады. Всего пару часов назад оттуда

поступил доклад о том, что поймали снайпера. Из доклада явствует, что он

русский и, по его словам, даже из Новосибирска. Землячок хренов. Вместе с

разведчиками на двух БМПшках я отправился за "языком", напарник остался в

штабе бригады.

При подходе к железнодорожному вокзалу стала попадаться сожженная,

изувеченная техника и много трупов. Наших трупов, братишек-славян, - это

все, что осталось от Майкопской бригады, той, которую спалили, расстреляли

духи в новогоднюю ночь с 94-го на 95-й год. Боже, помоги вырваться...

Рассказывали, что, когда первый батальон выбил "чертей" из здания вокзала и

случилась передышка, один из бойцов, внимательно оглядев окрестности, завыл

волком. И с тех пор его стали сторониться - бешеный. Идет напролом, как

заговоренный, ничто ему не страшно и ничто его не пугает. И таких отчаянных

хватает в каждой части - и у нас, и у противника. Эх, Россия, что ж ты

делаешь со своими сыновьями?! Хотели отправить парня в госпиталь, да куда

там - раненых не можем вывезти, а этот хоть и сумасшедший, а воюет. На

"материке" у него и вовсе крыша может съехать.

Буквально через пару кварталов попали под бешеный обстрел. Долбили духи

сверху, огонь был шквальный - стволов примерно двадцать - но беспорядочный.

Пришлось оставить БМП и с парой бойцов пробираться в расположение к своим.

Хорошо, люди немного пообстрелялись, пообвыкли. А поначалу - хоть, как тот

боец, волком вой. Солдаты необстрелянные, одни вперед лезут, а других матом

да пинками достаешь из техники, окопов. У самого, ладно, за плечами Баку и

Кутаиси - 90-й, Цхинвали - 91-й, Приднестровье - 92-й, и тут еще Чечня -

95-й. Разберемся, мне бы только вырваться из этого ада. Только целым. Если

стану инвалидом, то в кармане лежит премилая игрушка - граната РГД-5. Мне

хватит. Насмотрелся, как в мирной жизни живут покалеченные герои былых войн,

которые выполняли приказы Родины, партии, правительства и еще черт знает

кого во время "восстановления конституционного порядка" на территории

бывшего Союза. Вот и сейчас долбим свою, российскую землю по чьему-то

очередному секретному приказу...

Все это проскочило в голове за несколько секунд. Огляделся - вот мои

бойцы залегли неподалеку, осматриваются. Рожи черные, только глаза и зубы

сверкают. Да и я, наверное, сам не лучше. Показываю одному головой, другому

рукой направление движения - вперед, вперед зигзагами, "винтом", перекатом.

В бушлате не сильно покувыркаешься. Пот заливает глаза, от одежды пар, во

рту привкус крови, в висках стук. Адреналина в кровушке до чертиков.

Перебежками по обломкам кирпича, бетона, стекла. Старательно избегаем

открытых участков улицы. Пока живы, слава те, Господи.

Вжик, вжик! Твою мать, неужели действительно снайпер? Ныряем в

ближайший подвал. Гранаты наготове - что или кто нас там ждет? Пара трупов.

По форме вроде наши - славяне. Кивком показываю, чтобы один вел наблюдение

через окно, сам встаю у дверного проема. Второй боец склоняется над одним

павшим, расстегивает бушлат и куртку, достает документы, срывает с шеи

веревочку с личным номером. Потом то же самое проделывает со вторым. Ребятам

уже все равно, а семьям надо сообщить обязательно. Иначе умники из

правительства не будут платить им пенсию, мотивируя это тем, что бойцы, де,

пропали без вести, а может, и сами перебежали на сторону противника.

- Ну что, документы забрал? - спрашиваю я.

- Забрал, - отвечает рядовой Семенов, он же "Семен". - Как дальше

пойдем?

- Сейчас через подвал выберемся на соседнюю улицу, а там в первый бат.

Связь есть с ними? - обращаюсь к радисту, рядовому Харламову. Он же "Клей".

Ручищи у него длинные, из рукавов торчат, как палки, - ни одна форма не

подходит. Кисти непропорционально развиты. Когда видишь его первый раз,

такое ощущение, что оторвали эти руки от гориллы и пришили человеку. А за

что его "Клеем" прозвали, никто уже и не помнит.

Солдатики наши - сибиряки. И все мы вместе - "махра", от слова

"махорка". Это в книгах о Великой Отечественной войне и в кино пехоту

величают "царицей полей", а в жизни - "махра". А отдельный пехотинец -

"махор". Так-то вот.

- И с "коробочками" свяжись, - это я про наши БМП, оставленные на

подходах к вокзалу, - узнай, как дела.

Клей отошел от окна и забубнил в гарнитуру радиостанции, вызывая КП

первого батальона, а затем наши БМП.

- Порядок, товарищ капитан, - докладывает радист. - "Сопка" нас ждет,

"коробочки" обстреляли, они на квартал вниз откатились.

- Ладно, пошли, а то околеем, - хриплю я, откашливаясь. Наконец-то

дыхание восстановилось, я сплевываю желто-зеленую слизь - последствия

многолетнего курения. - Эх, говорила мне мама: "Учи английский".

- А мне мама говорила: "Не лазай, сынок, по колодцам", - подхватывает

Семен.

Выглянув в окно с противоположной стороны дома и не обнаружив следов

пребывания противника, мы перебежками, сгибаясь чуть не вчетверо, бежим в

сторону вокзала. Над городом барражирует авиация, сбрасывая бомбы и

обстреливая чьи-то позиции с недосягаемой высоты. Здесь нет единой линии

фронта. Бои ведутся очагово, и порой получается как бы слоеный пирог: духи,

наши, снова духи и так далее. Одним словом - дурдом, взаимодействия почти

никакого. Особенно сложно работать с внутренними войсками. По большому счету

это их операция, а мы - "махра" - за них всю работу делаем. Нередко

случается, что одни и те же объекты вместе штурмуем, не подозревая друг о

друге. Мы, бывает, наводим на вэвэшников авиацию и артиллерию, они - на нас.

В темноте перестрелки затеваем, берем в плен собственных солдат.

Вот и сейчас мы направляемся на вокзал, где почти в полном составе

легла Майкопская бригада. Канула в новогоднюю ночь, не разведав толком

подступы, состав и численность духов. Без артподготовки. Когда майкопцы

после боя расслабились и стали засыпать - не шутка больше недели не спать,

держаться только на водке и адреналине - духи подошли и в упор расстреляли.

Все как у Чапаева, который караулы не расставил. А здесь часовые заснули,

или вырезали их по-тихому. Горело все, что могло и не могло. От разлитого

топлива горела земля, асфальт, стены домов. Люди метались в этом огненном

аду: кто отстреливался, кто помогал раненым, кто стрелялся, чтобы только не

попасть в руки духам, некоторые бежали - их нельзя осуждать за это. А как бы

ты, читатель, в этом аду? Не знаешь. То-то же, и поэтому не смей их

осуждать.

Никто не знает, как они погибали. Комбриг с перебитыми ногами до

последнего командовал, хотя мог уйти в тыл. Остался. Господи, храни их души

и наши жизни...

Когда наша бригада с тяжелыми боями прорвалась на помощь майкопцам,

танкам пришлось прорубаться сквозь завалы из трупов своих братьев-славян...

И когда видишь, как траки танков и БМП разламывают, молотят плоть,

наматывают на катки кишки, внутренности таких же, как и ты; когда с хрустом

лопается под гусеницей голова и все вокруг окрашивается серо-красной массой

мозгов - мозгов, может быть, несостоявшегося гения, поэта, ученого или

просто хорошего парня, отца, брата, сына, друга, который не струсил, не

сбежал, а поехал в эту сраную Чечню и который, может быть, до конца так и не

осознал, что произошло; когда ботинки скользят на кровавом месиве - тогда

главное ни о чем не думать, сосредоточиться только на одном: вперед и

выжить, вперед и выжить, сохранить людей, потому что бойцы, которых ты

потеряешь, будут сниться по ночам. И придется писать похоронки и акты

опознания тел.

Врагу своему самому злейшему не пожелаю этой работы. Лучше

захлебываться в атаке, поливать, выпучив глаза, из родного АКС направо и

налево, чем в землянке писать эти страшные бумаги. Для чего все эти войны?

Хотя, честно говоря, никто из нас так до сих пор до конца и не понял, что же

тут происходит и происходило. Цель одна - выжить и выполнить задачу,

максимально сохранив при этом людей. Не выполнишь - пошлют других, которые,

может, из-за твоего непрофессионализма, трусости, желания вернуться домой

будут ложиться под пулеметно-автоматным огнем, разрываемые осколками гранат,

мин, попадут в плен. И все из-за тебя. Не по себе из-за такой

ответственности? Мне тоже.

Клей заметил шевеление в окне пятиэтажки, которая примыкала к

привокзальной площади, успел крикнуть: "Духи!" и откатился. Мы с Семеном

тоже укрылись за грудой битого бетона. Клей из-за угла начал поливать из

автомата окно, а мы лихорадочно стали готовить к бою подствольники.

Ах, какая замечательная штука этот подствольный гранатомет, называемый

любовно "подствольник", "подствольничек". Весит, правда, немало - грамм

пятьсот. Крепится снизу к автоматному стволу. Может вести огонь как по

прямой, так и по навесной траектории. Представляет собой небольшую трубку со

спусковым крючком и предохранительной скобой. Имеется и прицел, но мы так

насобачились за первые дни боев, что спокойно обходимся и без него. Из

подствольника маркировки ГП-25 можно закинуть гранату в любую форточку или,

при необходимости, перекинуть через любое здание. По прямой швыряет на

четыреста метров, разлет осколков - четырнадцать метров. Сказка, да и

только. Сколько он жизней спас в Грозном, не перечесть. Как выкуривать

стрелков, снайперов с верхних этажей в скоротечном бою в городе? А никак.

Пока вызовешь авиацию, артиллерию, пока откатишься назад или будешь вызывать

свои "коробочки", которые могут спалить гранатометчики... А так у каждого

солдата есть свой подствольничек, вот он сам и выкуривает супостата. Есть

еще у подствольных гранат одно неоспоримое преимущество, а именно:

взрываются они от удара. А то во время боя в подъезде дома, когда противник

находится на верхних этажах, кидаешь обычную ручную гранату, а у нее

замедление после снятия чеки 3-4 секунды. Вот и считай - ты колечко рванул,

бросил ее вверх, а она, сволочь, ударяется о какое-то препятствие и летит к

тебе обратно. Это уже потом, где-то к 15-17 января, подвезли "горные" или,

как мы их называли, "афганские" гранаты. Вот эта штука взрывается только

тогда, когда ударяется обо что-то твердое. А до этого кто-то из местных

Кулибиных додумался до следующего: если ударить гранату от подствольника о

каблук, то она становится на боевой взвод, а потом ее, родимую, кидаешь от

себя подальше. И, встретив препятствие, она взрывается, выкашивая в

замкнутом пространстве все живое.

Вот и мы с Семеном стали закидывать из подствольника гранаты в окно, в

котором Клей заметил какое-то шевеление. Семену удалось это с первой

попытки, мне со второй. Первая, собака, ударилась о стену и взорвалась,

обвалив вниз приличный пласт штукатурки и подняв большое облако пыли.

Воспользовавшись этим, мы втроем, косясь на пятиэтажку, бегом

преодолели открытый участок и где ползком, где бегом, через два дома

добрались, наконец, до своих.

Эти дурни с перепугу нас чуть не пристрелили, приняв за духов.

Проводили до КП батальона, где мы и нашли комбата.

Матер комбат. Ростом, правда, не шибко велик, но как командир, как

человек - величина. Чего греха таить, повезло нашей бригаде с комбатами.

Долго не буду описывать достоинства и недостатки каждого, просто скажу -

настоящие мужики. Кто служил, воевал, те поймут, что это значит.

Командный пункт первого батальона размещался в подвале железнодорожного

вокзала. Когда мы вошли, комбат кого-то отчаянно материл по полевому

телефону.

- Ёкарный бабай, ты куда лезешь, идиот! Они тебя, лопуха, выманивают, а

ты со своими салабонами прешь на рожон! Зачистку делай, все, что у тебя

вокруг, зачищай! Чтобы ни одного духа не было в зоне ответственности! - орал

комбат в трубку. - "Коробочки" оттащи назад, пусть "махра" работает! Сам

сиди на НП, не высовывайся!

Бросив трубку телефонного аппарата, увидел меня.

- Здорово, - улыбнулся он.

- Бог в помощь, - сказал я, протягивая руку.

- Что нового в штабе? Идем пообедаем, - предложил комбат, радостно

глядя на меня. Увидеть на войне знакомое лицо - это радость. Это значит, что

везет не только тебе, но и твоим товарищам тоже.

Еще не отошедший от боя, беготни и стрельбы, я знал: если сейчас не

выпить, не успокоиться, начнет бить мелкая нервная дрожь. Или наоборот,

нападет полуистеричное состояние, захочется говорить, говорить... Поэтому я

с благодарностью принял приглашение к столу.

Усевшись на ящики из-под снарядов, комбат негромко позвал: "Иван, у нас

гости, иди обедать". Из соседнего подвального помещения появился начальник

штаба первого батальона капитан Ильин. Худой, если не сказать поджарый,

первый заводила в бригаде по волейболу, но при работе педант, аккуратист. В

мирной жизни всегда подтянутый, наглаженный, сверкающий, сейчас он мало чем

отличался от всех остальных. Такой же закопченный, небритый, невыспавшийся.

- Здорово, Слава, - сказал он, и глаза его чуть заблестели. Мы с ним

были почти ровесники, но только я - офицер штаба бригады, а он начальник

штаба батальона. И оба капитаны. Нас с Иваном давно уже связывали дружеские

отношения, дружили и жены и дети.

Я не скрывал своих эмоций и полез обниматься. Потихоньку стали давать о

себе знать нервы, подкатывала истерия после короткого моего перехода.

За бойцов я не беспокоился, они находились среди своих, так что и

накормят, и обогреют.

- Слава, ты за снайпером? - спросил комбат.

- За ним, за кем же еще, - ответил я. - Как вы эту суку взяли?

- Да этот гад нам три дня покоя не давал, - посуровел Иван. - Засел

рядом с вокзалом и через площадь поливал нас. Троих бойцов положил и первого

ротного ранил в ногу. А эвакуировать нет возможности. Вызывали медиков сюда,

на месте оперировали.

- Ну, как он? - спросил я. - Историю про медиков я слышал, молодцы,

нечего сказать, а вот как ротный - жить-ходить будет?

- Будет, будет, - радостно подтвердил комбат, - вот только отстранил я

его, а взводных, сам знаешь, нет, вот и командуют двухгадюшники. (Таким

нелестным термином называли выпускников институтов, призванных на два года в

офицерском звании). Но этот вроде парень толковый. Горячий, правда, как

Чапай на лихом коне, хочет всю Чечню один освободить.

- Что у снайпера было? - спрашиваю я. - А то, может, и не снайпер, а

так, перелеканный какой-нибудь, малахольный местный житель, их сейчас много

по городу бродит.

Комбат с начштаба вроде как даже и обиделись. Иван вскочил, побежал в

свою каморку и принес нашу отечественную винтовку СКС. Вот только оптика

импортная, на нестандартном конштейне, я это сразу понял - видел уже, скорее

всего, японская. Хорошая игрушка.

Пал Палыч - комбат - пока мы осматриваем с Иваном карабин,

рассказывает, что в карманах у задержанного было обнаружено две пачки