Человек против homo economicus

Когда мы слышим: «Этого требуют интересы фирмы», надо всего лишь немножко поск­рести пальцем и понять, чьи ин­тересы имеются в виду? Это могут быть интересы топ-менеджеров, интересы акционеров, интересы каких-то групп работников, интере­сы владельца контрольного пакета акций или, наоборот, миноритариев. Но в любом случае нет никаких абстрактных интересов фирмы – есть интересы конкретных людей.

Поэтому в экономи­ке мы никуда не уйдем от вопроса о человеке. Это обычно называется «положением о методологическом индивидуализме», но название это крайне неудачно, потому что речь идет совершенно не о том, индиви­дуалист человек или не индивиду­алист. Речь идет о том, существует ли в общественном мире что-нибудь, что не складывалось бы из различных интересов людей? Нет, не существует. Тогда надо пони­мать: а какой он, этот человек?

Отец всей политической эко­номии Адам Смит считается авто­ром модели человека, которая гуля­ет по всем учебникам и называется Homo economicus – всеведущая эгоистичная сволочь, которая обла­дает сверхъестественными способностями по рационализации и мак­симизации своей полезности.

Эта конструкция живет в очень многих экономических работах XX и XXI веков. Однако человек, ко­торый преследует исключительно эгоистические цели и делает это без каких-либо ограничений, потому что он всеведущ, как боги, и всеблаг, как ангелы, – это нереальное су­щество. Новая институциональная экономическая теория корректиру­ет эти представления, вводя два по­ложения, которые важны для всех прочих построений и рассуждений: положение об ограниченной раци­ональности человека и положение о его склонности к оппортунисти­ческому поведению.

Каков же портрет идеального участника сделок на неоклассическом рынке'?

Во-первых, он должен быть целерационален. Вслед за Максом Вебером целерациональное поведение понимается как «ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве «условий» и «средств» для достижения своей рационально поставленной и продуманной цели». Целерациональный человек свободен в выборе как целей, так и средств для их достижения.

Во-вторых, поведение homo oeconomicus должно быть утилитарным. Иными словами, его действия должны быть подчинены задаче максимизации удовольствия, полезности. Именно полезность становится основой человеческого счастья. Следует различать две формы утилитаризма - простой и сложный. В первом случае человек просто нацелен на задачу максимизации своего удовольствия, во втором же он связывает сумму получаемой полезности со своей собственной деятельностью. Именно осознание связи между полезностью и деятельностью характеризует идеального участника рыночного обмена.

В-третьих, он должен испытывать чувство эмпатии в отношении к другим участникам сделки, т. е. он должен уметь поставить себя на их место и взглянуть на происходящий обмен с их точки зрения. Так как никакое непосредственное наблюдение не в силах познакомить нас с тем, что чувствуют другие люди, то мы и не можем составить себе понятия об их ощущениях иначе, как представив себя в их положении. Причем от эмоционально окрашенной симпатии эмпатию отличает беспристрастность и нейтральность: мы должны уметь поставить себя на место человека, который может быть и лично неприятен.

В-четвертых, между участниками сделок на рынке должно существовать доверие. Никакая, даже самая элементарная сделка на рынке не может быть осуществлена без хотя бы минимального доверия между ее участниками. Именно в существовании доверия заключается предпосылка предсказуемости поведения контрагента, формирования более или менее устойчивых ожиданий касательно ситуации на рынке. «Я доверяю другому, если думаю, что он не обманет моих ожиданий об его намерениях и об условиях совершаемой сделки». Например, любая сделка с предоплатой строится на основе уверенности покупателя в выполнении продавцом своих обязательств послеосуществления им предоплаты. Без взаимного доверия сделка будет казаться нерациональной и никогда не будет заключена.

Наконец, участники сделок на рынке должны обладать способностью к интерпретативной рациональности, являющейся своего рода синтезом вышеизложенных четырех элементов. Интерпретативная рациональность включает, с одной стороны, способность индивида сформировать верные ожидания относительно действий другого, т. е. правильно интерпретировать намерения и планы последнего. В то же время к индивиду предъявляется симметричное требование: облегчать понимание другими его собственных намерений и действий.

Предпосылками интерпретативной рациональности является существование фокальных точек, спонтанно выбираемых всеми индивидами вариантов, и соглашений, общеизвестных вариантов поведения индивидов.

Предпосылкой интерпретативной рациональности является поиск фокальных точек и выполнение соглашений.

Фокальная точка – спонтанно выбираемый всеми попадающими в данную ситуацию индивидами вариант поведения.

Спонтанный выбор одних и тех же вариантов из определенного набора альтернатив возможен лишь в рамках социально однородных групп или в рамках одной и той же культуры. Действительно, фокальные точки связаны с наличием общих точек отсчета в действиях и оценках, общих ассоциаций. Примером фокальной точки является общепринятое в городе или здании место встречи. Что касается соглашений, то речь идет об общепринятом в той или иной ситуации варианте поведения. Наличие соглашений позволяет индивидам вести себя так, как этого ожидают окружающие, и наоборот. Соглашением регулируется, например, общение случайных попутчиков в поезде. Оно определяет темы разговоров, допустимую степень открытости, степей уважения интересов другого (в вопросах шума, света) и т. д.

Модель рационального выбора и ориентированное на нормы поведение не противоречат друг другу. Более того, именно следование нормам создает предпосылки рационального выбора.

1) В современной научной литературе для обозначения экономического человека используется акроним REMM, что означает «изобретательный, оценивающий, максимизирующий человек». Такая модель предполагает, что человек по поводу извлечения полезности из экономических благ ведет себя полностью рационально. Это предусматривает следующие условия:

2) информация, необходимая для принятия решения, полностью доступна индивиду;

3) человек в своих поступках в сфере экономики является совершенным эгоистом, т. е. ему безразлично, как изменится благосостояние других людей в результате его действий;

4) не существует никаких внешних ограничений для обмена (при условии, что обмен ведет к максимизации полезности);

5) желание увеличить свое благосостояние реализуется только в форме экономического обмена, а не в форме захвата или кражи.

Подобные допущения привели к обвинениям в адрес современной ортодоксальной экономической науки в том, что она стала по сути «экономикой классной доски» и совершенно оторвалась от реальной жизни.

Таким образом, можно отметить, что отсутствие каких-либо предпосылок о возможности влияния решений одних людей на решения других отрывают ортодоксальную теорию от социальности экономической науки.