Комментаторская культура иудаизма

В религиях Писания проповедь рано стала выполнять еще одну коммуникативную задачу — толковать «трудные места» священно­го текста. Наряду с «наставлением и увещанием» «следовать Зако-

ну» и «подражать прекрасным вещам», проповедь стала жанром, в котором складывались приемы объяснения того непонятного, что звучало в литургии. Во время ритуального чтения отрывков из Писания попутный комментарий непонятного не допускался — таков фундаментальный принцип в отношении к священному слову в религиях Писания. Другое дело — проповедь — в качестве текста «второго порядка», слова наставника по поводу слова Бога.

Проповедь в храме всегда в той или иной мере содержит толко­вание Писания, поскольку такова общая цель проповеди — донести смысл слова Бога до сознания людей. Однако очень скоро толко­вания выходят за границы того, что может вместить устное слово священника. Толкования, всякого рода комментарии к Св. Писа­нию становятся преобладающим типом знания вообще, а культу­ра, в центре или в фундаменте которой находится религия Писа­ния, развивается как комментаторская культура, как рефлексия по поводу главного текста культуры — Писания. При этом генетиче­ская связь с проповедью, с наставлением в храме сказывается в характерном для такого знания привкусе дидактики, назидания. Это то знание, которое надлежит знатъ, которому учит конфес­сиональная школа.

В иудаизме разнообразные комментарии к «Торе» начинают составляться еще до канонизации «Танаха» («Ветхого Завета») — тек­стах, которые потом станут разделами и книгами «Талмуда». По сво­ему содержанию или характеру основная масса толкований принад­лежит трем областям знания (если говорить об этом в современных терминах): богословию, праву и филологии.

«Талмуд» всесторонне разрабатывает технику филологического и логико-филологического комментирования текста, методически определяя и демонстрируя на примерах 32 приема толкования тек­ста. Часть приемов была связана с необходимостью устранить про­тиворечия в интерпретации различных установлений «Торы», в том числе путем допущения непрямого, переносного, расширительно­го, сужающего, иносказательного и других пониманий слова или фразы. Таким образом, «Талмуд» и иудейская школа воспитывали готовность к небуквальному пониманию слова и учили понимать раз­ные пласты смысла в одном слове. Понятно, что внесение в школу, в культуру таких принципов и методов понимания интенсифици­рует мышление, расширяет информационные горизонты общества.

В «Талмуде» есть пассажи, напоминающие филологический разбор писательского мастерства, со своего рода мысленными экс-

периментами, позволяющими «взвесить» смысловую значимость отдельных элементов текста.

Самый знаменитый и до сих пор высокоавторитетный коммен­татор еврейских священных книг — раби Шломо бен Ицхах, или сокращенно Раши (1040 — 1105),признан в иудаизме величайшим еврейским учителем Средневековья. Он открыл бесплатную иудей­скую школу в Труа (Франция) и стал родоначальником мощной ком­ментаторской традиции. Его сжатый и ясный стиль до сих пор влияет на ивритоязычных авторов.

Комментарий Раши к «Торе» стал первой книгой, напечатанной на еврейском языке в 1475 г., даже раньше самой «Торы». Знание «Торы» с комментарием Раши сделалось нормой традиционного иудейского образования и вошло в обязательное еженедельное чте­ние.

Сам «Талмуд» нуждается в значительно большем комментарии, чем «Тора» — прежде всего из-за сложного языка, включающего ара­мейские, еврейские, греческие термины, и стихийно запутанной архитектоники.

Раши вложил больше всех сил, чтобы сделать «Талмуд» досту­пным для читателя. В течение 900 лет все, кто изучает и издает «Тору» и «Талмуд», пользуются его комментариями. «И если бы Раши не написал свой комментарий, объясняющий трудные ара­мейские слова и ведущий читателя по прихотливым и иногда запу­танным логическим путям, «Талмуд» мог бы оказаться давно забы­тым» (Телушкин).

Потомки Раши (два зятя и три внука) предложили свой коммен­тарий, именуемый «Тосафот» (XII в.). Комментарий получил приз­нание, и с тех пор «Мишну» стали издавать с двумя комментария­ми, которые печатаются курсивом на полях, причем для коммента­рия Раши отводят внутренние поля, а для «Тосафота» — внешние. При этом более ранний комментарий Раши считается более авто­ритетным.

Третий из классических сводов-комментариев к «Торе» и «Тал­муду» — это «Мидраш» (еврейск. — «истолкование, изучение»). Он составлялся раввинами в IV—XIII вв. и был кодифицирован в XIII в. В зависимости от темы комментария, различают «Мидраш Галаха» — толкование юридических установлений «Торы» и «Мишны», и «Мидраш Агада» — толкования этических и бого­словских пассажей, в том числе притчей, афоризмов, фольклорной мудрости «Торы» и «Талмуда». В кодифицированной редакции

«Мидраша» отдельные комментарии расположены так, чтобы соот­ветствовать последовательности стихов «Торы». Так было создано непрерывное, стих за стихом, толкование всего «Пятикнижия Мои­сеева».