Глава VIII. Социально-гуманитарные науки

ется новая проблема и тем самым обнаруживаются истины, от­крывающие новые точки зрения, возникает новая наука»¹. Под углом зрения данного критерия он выделяет — вслед за Виндель-бандом и Риккертом — два основных класса наук — естественные и социальные, считая, что своеобразие последних и границы между этими двумя классами нужно защищать обоснованно.

«Водораздел» между указанными двумя основными класса­ми наук Вебер проводит по вопросам: достоин ли существования этот мир, имеет ли он какой-нибудь смысл и есть ли смысл суще­ствовать в таком мире? Он считает, что естествознание не только не решает, но даже и не ставит данных вопросов, хотя оно и опи­сывает существующий мир.

Вебер не разделяет китайской стеной естественные и соци­альные науки, подчеркивая их единство и целый ряд общих черт. Одна из них — и весьма существенная — состоит в том, что и те и другие требуют «ясных понятий», знания законов и принципов мышления как «весьма ценных познавательных средств», совер­шенно необходимых в обеих группах наук. «Однако, даже исполь­зуя такую их функцию, мы в определенный решительный момент обнаруживаем границу их значения и, установив последнюю, при­ходим к выводу о безусловном своеобразии исследования в обла­сти наук о культуре»². В чем же видит Вебер это своеобразие?

1. Предмет социального познания — культурно значимая инди­
видуальная действительность. Социальная наука — это тоже
наука о действительности. Она стремится понять ее своеобра­
зие — взаимосвязь и культурную значимость ее явлений ге­
нетически, конкретно-исторически: не только в их «нынеш­
нем облике», но и причины того, что они исторически сложи­
лись именно так, а не иначе. И в науках о культуре решаю­
щим признаком в конечном итоге является «то, что содержит
в себе законы», т. е. выражает закономерную повторяемость
причинных связей. Итак, акцент на индивидуальное, единич­
ное, культурно-значимое, но на основе всеобщего (законов) —
характерная черта социального познания.

2. Преобладание качественного аспекта исследования над коли-

чественным. В социальных науках речь идет о роли духовных процессов, «понять» которые в сопереживании — совсем иная по своей специфике задача, чем та, которая может быть раз­решена (даже если исследователь к этому стремится) с помо­щью точных формул естественных наук»¹. Конечно, после­дние также не отвергают качественный аспект, но в социальных науках он все же является приоритетным.

3.Характер исследовательских задач, определяемый своеобра­
зием предмета социального познания — прежде всего его ис­
торичностью. Это требует конкретно-исторического подхода
к этому предмету.

4.Решающее значение ценностных компонентов. Познать жиз­
ненные явления в их культурном значении — вот к чему стре­
мятся социальные науки, это их основная цель. «Значение же
явления культуры и причина этого значения не могут быть
выведены, обоснованы и пояснены с помощью системы зако­
нов и понятий, какой бы совершенной она ни была, так как
это значение предполагает соотношения явлений культуры с
идеями ценности. Понятие культуры — ценностное понятие^-.

5.Более тесная, чем в естествознании, связь с субъективными
предпосылками, необходимость отражения в исследовании
личности автора. Он считает «наивным самообманом» устра­
нение из социального познания «личного момента», всегда
связанного с определенными ценностями и выбором для ис­
следования соответствующих сторон действительности — того,
что «единственно важно» для данного ученого. Господствую­
щая в данное время в мышлении данного ученого система
ценностей имеет, согласно Веберу, регулятивный характер.
Она определяет выбор им предмета исследования, его мето­
дов, способов образования понятий и норм мышления.

6. Определяющая роль причинного объяснения по сравнению с
законом. Здесь немецкий мыслитель исходит из того, что в
методологии социальной науки знание законов — не цель, а
средство исследования, которое облегчает сведение культур­
ных явлений к их конкретным причинам. Поэтому знание за-

1 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 364.

2 Там же. С. 373.

' Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 371. 2 Там же. С. 374.

Глава VIII. Социально-гуманитарные науки

Основы философии науки

конов в этой сфере применимо настолько, насколько оно су­щественно способствует познанию индивидуальных связей.

7. Своеобразие теоретических понятий и методов в познании
«культурной действительности». Мы уже отмечали, что Ве­
бер ни в коей мере не отвергает необходимости логико-мето­
дологических средств для социального познания. Вместе с тем
он считает полностью бессмысленной идею, «будто целью,
пусть даже отдаленной, наук о культуре должно быть созда­
ние замкнутой системы понятий, в которой действительность
можно будет представить в некоем окончательном членении
и из которой она затем опять может быть дедуцирована»¹.
Выступая против «натуралистического монизма» (абсолюти­
зирующего принципы естествознания) и гегелевского панлогиз­
ма (абсолютизирующего мышление и его формы), Вебер стре-
мится объединить общее (законы, теоретическое) с единичным
(индивидуальным, эмпирическим), отдавая приоритет второй сто-
роне их единства.

8. Осознание особой роли понимания как своеобразного способа
постижения социальных явлений и процессов, противополож­
ного методу естественных наук. Обосновывая специфику со­
циального познания, немецкий мыслитель отмечает, что, изу-
чая социальные образования в отличие от биологических орга­
низмов, «мы понимаем поведение отдельных индивидов, уча­
ствующих в событиях, тогда как поведение клеток мы понять
не можем»², а можем только установить правила (законы) дан­
ного процесса. А это есть объяснение, основанное на наблю­
дении, а не «интерпретирующее объяснение», являющееся спе­
цифическим свойством социального познания.
Понимание у Вебера и у неокантианцев — постижение инди­
видуального, в отличие от объяснения, основным содержанием
которого является подведение единичного под всеобщее. Общесо­
циологическая концепция Вебера названа им «понимающей соци­
ологией», «понимает» социальное действие и тем самым стремит­
ся объяснить его причину. Сочетания человеческих действий по­
рождают устойчивые «смысловые связи» поведения.

Результат понимания не есть окончательный результат

¹ Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 383.

2 Там же. С. 617.

следования, а всего лишь гипотеза высокой степени вероятности, которая, чтобы стать научным положением и занять твердое мес­то в системе знания, должна быть верифицирована объективны­ми научными методами. Подчеркнем, что Вебер не разводит рез­ко понимание и объяснение (как Риккерт или Дильтей), а стре­мится сблизить эти подходы, считая, однако, основным для наук о культуре понимание.

Категория «идеальный тип»

Этимологически термин «идеальный тип» восходит к слову «идея», в котором Вебер выделяет два основных значения: 1) иде­ал, образец, т. е. то, что должно быть, к чему следует стремить­ся. Это своеобразная максима, т. е. правило, регулирующее опре­деленные связи и взаимоотношения людей; 2) мысленно сконст­руированные образования как вспомогательные логические сред­ства, продукт синтеза определенных понятий: «капитализм», «об­мен товаров», «церковь» и т. п.

Если в первом своем аспекте идея выступает в качестве идеа­ла, с высоты которого о действительности выносится оценочное суждение, то во втором — она есть целостная система понятий­ных средств, в сравнении с которыми действительность сопостав­ляется и измеряется. Хотя между указанными аспектами идеи существует определенная взаимосвязь, смешение этих двух «в корне различных значений» недопустимо, ибо ведет к заблужде­ниям.

Итак, «идеальный тип» — понятийное образование. А посколь­ку каждая наука работает с помощью комплекса специфических понятий своей эпохи, то одним из важнейших критериев зрелос­ти науки Вебер считает овладение идеальным типом как своеоб­разным инструментом (орудием) познания и его умелое приме­нение.

Умение оперировать понятиями и непрерывное совершенство­вание такого умения — важный показатель прогресса исследова­ний в науках о культуре, свидетельство их высокой логико-мето­дологической и теоретической зрелости.

Подчеркивая важную роль идеальных типов в исследовании социально-исторических явлений, немецкий мыслитель вместе с тем не склонен к преувеличению их роли. Тем более он резко

выступает против того, чтобы идеальные типы считать конечной целью, а не средством социального познания.

Если идеальные типы — лишь одно из средств (хотя и очень важное) познания социальных явлений в их культурном значе­нии, то каково назначение идеальных типов, какова цель их обра­зования? Отвечая на этот вопрос, Вебер указывает, что какое бы содержание ни имел рационально созданный идеальный тип (будь то этическая, эстетическая или правовая норма, техническое пред­писание или политический принцип и т. д.), нужно иметь в виду следующее обстоятельство. «Конструкция идеального типа в рам­ках эмпирического исследования всегда преследует только одну.] цель: служить «сравнению» с эмпирической действительностью, показать, чем они отличаются друг от друга, установить степень отклонения действительности от идеального типа или относитель­ное сближение с ним, для того чтобы с помощью по возможнос­ти однозначно используемых понятий описать ее, понять ее пу­тем каузального сведения и объяснить»¹.

Вебер считает одним из распространенных заблуждений ис­толкование идеальных типов «на манер» средневекового «реализ­ма», т. е. отождествление этих мысленных конструкций с самой историко-культурной реальностью, их «субстанциализацию». Он указывает на ту серьезную опасность, которая возникает тогда, когда обнаруживается стремление стереть грань между идеаль­ным типом и действительностью.

Говоря об отношении мысленной конструкции к эмпиричес­ки данным фактам действительности, Вебер считает, что такая конструкция не дает изображения последней, но представляет для | этого «однозначные средства выражения». Идеально-типическая абстракция все же обязана своим происхождением действитель- | ности, ибо она «компилируется» из различных элементов после­дней, сочетает, объединяет определенные связи и процессы исто­рической жизни в некий «космос мысленных связей», лишенный внутренних противоречий. Тем самым — это своеобразная «идея-1 синтез», характерная черта которой состоит в том, что «по своему содержанию данная конструкция носит характер утопии, полу­ченной посредством лшсленногоусиления определенных элемен-1 тов действительности»².

Вебер разграничивает социологический и исторический иде­альные типы. Если в первом случае исследователь с помощью данной мысленной конструкции «ищет общие правила событий», то во втором — он стремится к каузальному анализу индивиду­альных, важных в культурном отношении действий, личностей и т. п., пытается найти генетические связи (примеры генетических идеальных типов — «средневековый город», «кальвинизм», «куль­тура капитализма» и т. д.).

Социологические идеальные типы в отличие от исторических являются более «чистыми» и более общими, здесь не надо при установлении общих правил, событий осуществлять их простран­ственно-временную привязку в каждом конкретном случае. Это своего рода «разумная абстракция», избавляющая социолога от повторений, ибо сконструированные им чистые идеальные моде­ли встречаются всегда во все исторические эпохи, в любой точке земного шара.

Тем самым генетический (исторический) идеальный тип на­ходится на более «приземленном» методологическом уровне, он ближе к действительности. Выявляя преимущественно «однократ­ные связи», он применяется локально во времени и пространстве. Применение же социологического идеального типа как более чис­того и универсального не локализовано в пространственно-вре­менном отношении, ибо он есть средство выявления связей, су­ществующих всегда и везде. Идеальные типы «работают» тем лучше, чем они «чище», т. е. чем дальше от действительных, эм­пирически существующих отношений. Оба вида идеальных ти­пов тем самым различаются по степени общности.

Рациональный смысл различения Вебером указанных двух видов идеальных типов состоял в том, что ему удалось значи­тельно сузить пропасть между историей и социологией, которая разделяла эти две науки в теории баденской школы. Вместе с тем разработка Вебером понятия идеального типа позволила ему в определенной мере смягчить противоположность индивидуа­лизирующего и генерализирующего способов мышления, осла­бить разрыв между ними.