Л Вебер следующим образом формулирует сущность данного принципа: «Объективность» познания в области социальных наук характеризуется тем, что эмпирически данное всегда соотносится с ценностными идеями, только и создающими познавательную ценность указанных наук, позволяющими понять значимость этого познания, но не способными служить доказательством их значимости, которое не может быть дано эмпирически»1.
Немецкий мыслитель — за строгую объективность и в сфере социального познания, ибо он считает, что данное требобание не есть благое пожелание, а оно само объективно обусловлено. Это ближайшим образом означает, что «в решении каждой профессиональной задачи вещь как таковая заявляет о своих правах и требует уважения ее собственных законов. При рассмотрении любого специального вопроса ученый должен ограничить свою задачу и устранить все, непосредственно не относящееся к делу, прежде всего свою любовь или ненависть»2.
Вебер твердо убежден в том, что вносить личные мотивы в специальное объективное исследование противоречит самой сущности научного мышления, в какой бы сфере (в том числе и социальной) ни применялись его принципы. Конечно, человеку не удается полностью исключить свои субъективные пристрастия, но лучше всего, если он будет все-таки держать их при себе. А основное внимание сосредоточит на выполнении своего главного долга — искать истину, «нести в массы» специальные знания.
|
|
Итак, антиномия (противоречие). С одной стороны, Вебер считает, что человек (будь он ученый, политик и т. д.) не может «выкинуть за борт» свои субъективные интересы и пристрастия. С другой стороны, он полагает, что надо полностью их отвергнуть именно в чисто научном аспекте. Вебер убежден, что там, где исследователь приходит со своим сугубо личным ценностным суждением по тому или иному вопросу, то здесь уже нет места полному беспристрастному пониманию фактов, а значит, и строго объективной социальной науки. Но как же разрешить эту антиномию? Судя по всему, она всегда будет неразрешенной в целом, хотя в отдельных своих аспектах может быть преодолена.
Таким образом, для успешной и последовательной реализации требований принципа «свободы от оценки» необходимо различать две принципиально разные вещи: проблему свободы от суждений в строгом смысле и проблему соотнесения познания и ценностей. В первом случае речь идет о необходимости четко разделять эмпирически установленные факты и закономерности с точки зрения мировоззрения исследователя, их одобрения или неодобрения. Во втором случае речь идет о возможности и необходимости строго научного исследования ценностных компонентов всякого (и прежде всего социального) познания.
|
|
«Понимающая социология»
Свою общесоциологическую концепцию Вебер назвал «понимающей социологией». Центральной ее категорией является «социальное действие», в нем субъективный смысл действия соотносится с поведением другого человека. Совокупность человеческих действий порождает возникновение устойчивых смысловых связей в обществе. Социальное действие — основной предмет вебе-ровской социологии, а поскольку его объяснение требует анализа вложенного в него смысла, то всякое социологическое описание требует понимания как основания научной методологии.
Вебер использовал понятие «понимание», заимствованное из герменевтики, не только как метод интерпретации смысла и структуры авторских текстов, но и как метод раскрытия сущности всей социальной реальности, всей человеческой истории. Тем самым понимание у него есть нечто большее, чем просто «переживание» текста или социального феномена.
Согласно Веберу, понимание, во-первых, не тождественно эмпирическому познанию; не есть объяснение на основе каузального и иных рациональных методов. Во-вторых, понимание следует отличать от истолкования (интерпретации) как средства достижения понимания. Наибольшей очевидностью обладает целерацио-нальная интерпретация, т.е. ориентированная на субъективные цели и средства их достижения. Иначе говоря, проблема понимания решается Вебером в связи с целерациональным действием: «понимание в чистом виде имеет место там, где перед нами целе-рациональное действие».
Социология как «понимающая» наука рассматривает свой основной объект — действия (поведение) людей — исключительно изнутри, т. е. с точки зрения их смысла, но никоим образом не посредством перечисления физических или механических черт человеческого поведения (хотя они и играют здесь определенную роль). При этом «понимающий социолог» не может упускать из виду того очевидного обстоятельства, что «человеческие действия в весьма существенной степени осмысленно соотносятся с не ведающим осмысления «внешним миром», с явлениями и процессами природы: теоретическая конструкция поведения изолированного экономического человека, например, создана именно на этой основе»1.
Подлинная задача социологии состоит, по Веберу, в том, чтобы «интерпретируя, объяснить» — с учетом указанных внешних факторов — осмысленно соотнесенные действия людей, характер и специфику этих действий — как с объектами внешнего, так и собственного внутреннего мира; стремления людей, мотивы и причины их целерациональных действий. Сказанное не означает, что понимающая социология есть просто отдельная часть психологии, а не вполне самостоятельная наука. Хотя, действительно, принижать значение психологических соображений, а тем более полностью отвергать их социология не должна. Но сам по себе чисто психологический аспект понимания проблематичен и ограничен2.