Проблема целевой установки социальной технологии укрепления семьи

Формулировка цели это, пожалуй, важнейший определяющий компонент любой работы. Целевая установка задает изначальное направление и исходные точки анализа, критерии эффективности и искомый результат исследования, обусловливает применяемые средства и методы. Целевая установка определяется потребностями доминирующей экономической структуры, находящими свое идеологическое и практическое воплощение в социальной политике государства.

Применительно к теме нашего исследования, цель вроде бы очевидна: укрепление брака и семьи. Однако очевидность эта, как часто бывает с общеупотребимыми понятиями, бесспорна лишь на поверхностный взгляд. При углубленном размышлении возникает как минимум два существенных вопроса. Первый вопрос кардинальный: «А стоит ли укреплять брак?». В обществах традиционного типа подобный вопрос выглядел бы абсурдным и крамольным. Однако в современном обществе он ставится всё чаще, а некоторые исследователи даже отвечают на него отрицательно. Приходится признать, что исторический прогресс в данном вопросе выразился в тенденции ослабления прямого общественного и государственного воздействия на институт брака и семьи. Дело в том, что интересы общества европоцентристского типа применительно к браку и семье сильно изменились. В обществах традиционного типа основным субъектом собственности была семья. Первобытный род существовал на основе коммуналистической формы собственности, семейный клан средневековья базировался на общинной или корпоративная собственности. Поэтому то семья и была тогда полноправной первичной ячейкой общества, от стабильности которой зависела вся надстроечная социальная структура. Зарождение, развитие и, наконец, полное господство капиталистической частно-индивидуалистической собственности перенацелило общественное влияние с укрепления семейно-брачных отношений на их фактическое разложение. Иного трудно было ожидать, если учесть, что главным субъектом собственности стал индивид, а система производства, основанная на частной собственности, нуждается в абсолютно свободном от первичных социальных связей работнике. Семья, род, община, нация, весьма эффективные формы коллективной жизни на всех предшествующих этапах общественного развития, из гаранта стабильности превратились в камень преткновения на пути экономического прогресса. Поэтому на смену социальным механизмам укрепления брака и семьи пришли средства и методы ее развала. Эту тенденцию и этот скрытый интерес частнособственнической экономической системы подметил и прекрасно раскрыл Карл Маркс еще в середине XIX века. С тех пор, правда, хищнический характер капитализма существенно гуманизировался методами социального ориентирования экономики, внедренными в практику передовых стран пришедшими к власти идейными последователями К.Маркса - социал-демократами. Однако общая объективная тенденция от этого не изменилась, причем независимо от субъективных устремлений самих капиталистов (Генри Форд, например, давал рабочим премии за семейное благополучие[85]).

Как отмечал яростный критик современного общества Герберт Маркузе, разложение традиционной семьи связано с трансформацией «свободного» капитализма в «организованный», когда «независимые семейные предприятия... перестают быть самостоятельными единицами социальной системы; они втягиваются в крупномасштабные группировки и ассоциации»[86]. Если, по словам того же Маркузе, «технологическое уничтожение индивида отражается в упадке социальной функции семьи», то именно социальные технологии и способны вернуть человеку теплоту «первичной ячейки».

В вопросе укрепления семьи и брака проявился принципиальный антагонизм между интересами индивида и общества, которые противостоят друг другу на всех уровнях и во всех сферах современной европоцентристской цивилизации. На психологическом уровне это противостояние происходит в виде борьбы эгоистических и альтруистических мотивов; на социально-психологическом - личных и коллективных потребностей, о чём психологами и моралистами написано со дня сотворения мира немало. На макроуровне эманациями антагонизма индивида и общества являются противоречия между общественно-экономическими формациями и типами государственного устройства. В сфере политической жизни налицо противостояние между либеральной демократией и тоталитаризмом. Здесь дискуссии оппонентов всегда проходят в острой и горячей форме. В области экономических отношений речь идет о противоречиях между частной и общественной формами собственности на средства производства, государственного регулирования и рыночной самодостаточности экономики. Современная политэкономия достаточно хорошо отрефлексировала перипетии этой проблемы в трудах Джона Кейнса (1883-1946) и Карла Поланьи (1886-1964), с одной стороны, и Фридриха Хайека (1899-1984) с Милтоном Фридменом (1912-2007), с другой стороны. Социологи также давно заметили противоречия между экономической и социальной подсистемами общества. Одна из фундаментальных категорий марксизма «общественно-экономическая формация» содержит в себе в скрытом виде это глобальное противоречие. Суть же этого противоречия состоит в том, что экономика делает ставку на работника индивида, расценивает семью и всё, что с ней связано, как обременительный объект расходов. Социальная же система всецело опирается на институт семьи, справедливо рассматривая её в качестве своей первичной ячейки и важнейшего инструмента социализации личности. Соответственно, общество, основанное на принципе экономической целесообразности, к семье относится с меньшим почтением, нежели социально ориентированные общественные системы. Славянский мир, дольше всех в Европе сохранявший сельскую общину и патриархальную семью, несомненно, принадлежит ко второму типу обществ. Более того, судя по тому, каким потенциалом развития на фоне солидного запаса прочности обладают скандинавские и другие европейские социально ориентированные государства, а также учитывая неуклонный «дрейф» в эту сторону даже столпа абсолютной экономической свободы - Америки, историческое будущее принадлежит именно за социальной подсистемой, опирающейся на институт брака и семьи. Поэтому на первый вопрос, поставленный в самом начале параграфа, необходимо все же ответить утвердительно: «Да, брак и семью необходимо укреплять!».

Но определение целевой установки требует уточнения и по другому вопросу, а именно: «Что значит укреплять брак?». И действительно, что следует понимать под словами «укрепление брака»? Иными словами говоря, каковы степень и критерии стабильности брака? Идет ли речь об абсолютной нерушимости брачно-семейных отношений, или всё же допускается вероятностный подход?

В связи с этим стоит упомянуть о различной содержательной трактовке понятий «стабильный брак» и «устойчивый брак». Ряд авторов используют понятие «стабильность» как характеристику успешного развития семьи[87]. Другие специалисты наделяют этот термин негативным смыслом и противопоставляют его позитивному понятию «устойчивость»[88]. По их мнению, понятие «стабильность брака» отображает статику происходящих в семье процессов и фиксирует лишь факт юридического и/или фактического существования «первичной ячейки» даже в условиях отсутствия духовного единства и взаимной симпатии супругов. Устойчивость же, считают они, будучи категорией динамического ряда, следует применять для обозначения гармонично развивающихся супружеских союзов. На наш взгляд, подобное различение этих двух понятий является искусственным, вносящим терминологическую путаницу, поскольку слово «устойчивый» является всего лишь точным переводом на русский язык иностранного слова «стабильный». А реально существующую проблему качественной характеристики морально-психологической атмосферы в семье легко можно решить достаточно прозрачной для понимания и однозначно трактуемой многими исследователями категорией «качество брачно-семейных отношений». Поэтому в нашем тексте понятия «стабильный» и «устойчивый» используются как синонимы. При этом мы достаточно хорошо представляем себе принципиальное различие между стабильным браком при низком качестве супружеских отношений и устойчивостью семьи с высоким и гармоничным уровнем межличностных связей. Очевидно, что современному обществу полезны и нужны не просто стабильные «первичные ячейки», а семьи, способные воспроизводить душевно здоровых и духовно развитых людей в процессе устойчивого, хотя и сложного взаимодействия.

Ясно, что реальность диктует нам вариант стабилизации семьи, допускающий «свободу воли» супругов на развод. Времена жёсткого идеолого-нормативного, экономического и правового принуждения супругов к совместной жизни, скорее всего, навсегда канули в Лету. В нынешних условиях господства идеологии индивидуализма механизмы социального и государственного контроля за сферой супружеских отношений практически ликвидированы. Сегодня осталась только одна возможность влиять на качество супружества через сознание самих брачующихся. Здесь реально можно использовать два направления, два уровня, два способа целенаправленного регулирования этой весьма интимной сферы человеческих отношений. Во-первых, путем формирования в обществе благоприятной для института брака и семьи соционормативной среды. Культ семьи на основе счастливого брака должен стать приоритетом всей государственной социальной политики. Во-вторых, в обществе необходимо создать инфраструктуру социальной помощи браку и семье, начиная с вертикали государственных органов и кончая существующими на коммерческой основе службами семейно-брачного консультирования. Подчёркнём, что мы имеем в виду не столько помощь материальную, оказываемую государством непосредственно бедным и несчастным семьям, на чём делается упор в настоящее время. Нет, мы считаем более продуктивным семейное воспитание людей через государственные и общественные идеологические, пропагандистские, информационные и психологические механизмы воздействия.

Следует уточнить параметры стабильности брака. Очевидно также, что статистический критерий здесь не годится. Поэтому придется искать некий качественный признак, способный зафиксировать приемлемый уровень социальной стабильности брака. Таким критерием является расширенное воспроизводство населения. Общество может признать допустимым такой уровень устойчивости брака, который в состоянии обеспечить естественный рост народонаселения в стране. В противном случае социальный уровень стабильности супружеских отношений следует считать недопустимым. К сожалению, именно при таких демографических обстоятельствах мы свое исследование начали, а закончили в еще более худших.

И последнее дополнительное замечание относительно цели выработки социальных методик укрепления брака. При самой жесткой обязательности для государственных и общественных структур (в случае их принятия в качестве основы государственной программы) социальные методики стабилизации брака напрямую не должны навязываться индивидам. Право людей на конкретный выбор решения своей судьбы остается вне всякого сомнения. Поэтому целевым ориентиром всего арсенала возможных методов укрепления брака должна быть не только и не столько непосредственная работа с конкретными супругами, а сверхзадача содержательной коррекции социо-нормативной системы общества, которая позволяет в социальном плане управлять поведением людей через механизмы интериоризации общественных норм в субъективные ценности.

Всё сказанное выше относится к задаче укрепления семьи в масштабе всего общества. Но есть и другое измерение, пожалуй, даже более важное, поскольку именно оно в конце концов формирует общенациональную картину состояния этой сферы общественной жизнедеятельности. Это масштаб индивидуальной судьбы, мера супружеского счастья конкретных людей. Вот здесь максимализм уместен и необходим. Социальная технология укрепления брака должна быть настроена на борьбу за обеспечения высокого качества супружеских отношений в каждой первичной ячейке, или проще говоря за счастье в каждой семье.