2015-01-30
875
«Новогоднее чудо»
На экран проецируется фотография довоенного Ленинграда, Сенатская площадь.
Звучит мелодия песни «Довоенный вальс», музыка: Павел Аедоницкий, слова: Феликс Лаубе. На сцену выходят прогуливающиеся ленинградцы: пары, выпускники с воздушными шариками в руках, семья с детьми. Артисты задерживаются на авансцене, чтобы зрители услышали их диалог, и продолжают свою прогулку.
Девочка: Мама, папа, завтра воскресенье, поедем на дачу.
Мальчик: Лучше в кино! Сейчас «Волгу-Волгу» показывают.
Выпускница: Ты уже решил, куда будешь поступать?
Выпускник: Да, я буду поступать в летное училище!
Выпускница: А я буду поступать в Университет!
Подруга невесты: Все готово к свадьбе?
Невеста: Конечно, свадьба ведь завтра. Я такое красивое платье сшила: белое в черный цветочек.
Мужчина 1: Ну, что завтра на стадион?!
Мужчина 2: Конечно! Завтра же 22 июня, «Зенит» с харьковским «Спартаком» играет!
Молодой человек: (выбегая на сцену, протягивает цветы) Это тебе!
Девушка: Спасибо!
Звучит отрывок из песни «Довоенный вальс» (Музыка: Павел Аедоницкий Слова: Феликс Лаубе) в исполнении Иосифа Кобзона (фонограмма). Актеры образуют пары и вальсируют.
|
|
|
Смотрит на Невском с афиши Утёсов,
В кинотеатрах идёт «Волга, Волга».
Снова Кронштадт провожает матросов:
Будет учебным поход их недолго.
А за кормой, за кормой белой ночи раздумье,
Кружатся чайки над Финским заливом.
Год сорок первый, начало июня.
Все ещё живы, все ещё живы,
Все ещё живы, все, все, все.
Перекрывая звучание песни «Довоенный вальс», звучит отрывок из 7-ой симфонии Д. Д. Шостаковича – тема нашествия. На экране появляется текст в огне: «22 июня 1941 года». Из правой кулисы на штативе выдвигается конструкция – уличный репродуктор, у него собираются артисты. Трижды звучат позывные «Широка страна моя родная», а затем - слова о нападении фашистской Германии на СССР (фонограмма).
Голос Левитана: Внимание! Говорит Москва. Говорит Москва. Заявление Советского правительства. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, 22 июня, в четыре часа утра без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбардировке города Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и другие.
На экраны проецируются кадры кинохроники, звучит песня Лебедева-Кумача В. и Александрова А. «Священная война». Ленинградцы делятся на две группы: мужскую и женскую. Мужская группа выстраивается в колонну по два и, маршируя, уходит из правого края сцены в левые кулисы. Одна пара задерживается.
Девочка: Мама, куда они идут?
Мама: На войну!
Затемнение. Луч света выхватывает прощающуюся пару. Молодой человек догоняет уходящих мужчин. Девушка исполняет песню Ф. Кравченко и Г. Хренникова «Прощание».
|
|
|
Девушка: Иди, любимый мой, родной!
Суровый день принес разлуку...
Враг бешеный на нас пошел войной,
Жестокий враг на наше счастье поднял руку.
Иди, любимый мой, иди, родной!
Враг топчет мирные луга,
Он сеет смерть над нашим краем.
Иди смелее в бой, рази врага!
Жестокий дай отпор кровавым хищным стаям.
Иди смелее в бой, рази врага!
Звучит тревожная музыка, к ней добавляется звук летящих самолетов и падающих бомб. На экраны проецируются кадры кинохроники – летящие самолеты и падающие бомбы.
Мама: (останавливается в центре сцены, прикрывает руками дочь и сына)
23 июня – первая воздушная тревога в Ленинграде. Немецкая авиация бомбила Кронштадт.
К музыке добавляется звук метронома. На экраны проецируется фотография блокадного репродуктора – «тарелки».
Мальчик (Сын): 26 июня по радио начал работать метроном.
На экраны проецируются фотографии эвакуации.
Выпускница 1: (останавливается в центре сцены) 29 июня – началась эвакуация населения из Ленинграда.
К музыке добавляется звук рвущихся снарядов. На экраны проецируется карта Ленинграда и Ленинградской области с движущимися стрелками, отражающими наступление немецко-фашистских войск.
Девочка (Дочь): 10 июля – немецкие войска вторглись в пределы Ленинградской области.
На экраны проецируются карточки распределения продовольствия.
Девушка: (останавливается в центре сцены) 18 июля – введена карточная система распределения продовольствия. Рабочие и инженерно-технические работники – 800 граммов хлеба в день, служащие – 600, иждивенцы и дети – 400.
На экране кадры приближающегося поезда. К музыке добавляется стук железнодорожных колес и резко обрывается. Гудок поезда.
Невеста: (останавливается в центре сцены) 27 августа прервано железнодорожное сообщение со страной. В город пришел последний поезд.
Мальчик (сын): 2 сентября – первое снижение норм продажи хлеба населению.
На экраны проецируется карта Ленинграда и Ленинградской области в черно-красном кольце линии фронта.
Подруга невесты: (останавливается в центре сцены) 8 сентября пал Шлиссельбург. Кольцо блокады замкнулось.
Ленинградцы стоят в центре сцены, прижавшись, друг к другу в луче красного цвета.
Затемнение. Звук падающих бомб и разрывающихся снарядов. Ленинградцы смотрят на экран (задник), на который проецируются кадры блокадной кинохроники - летящие самолеты и падающие бомбы, пожар Бадаевских складов. Звучит Вокализ С.В. Рахманинова в исполнении Большого Детского Хора Радио и Телевидения (фонограмма). Актер, читающий стихи поворачивается в зрительный зал, после своих слов отворачивается к экрану.
Мама: Неделя первая блокады,
Бои за Гатчину идут.
Горят Бадаевские склады
На низком невском берегу.
Мальчик (сын): Мука сгорает. Над районом
Дым поднимается высок –
Красивым пламенем зелёным
Пылает сахарный песок.
Девочка (дочь): Вскипая, вспыхивает масло,
Фонтан, выбрасывая вверх.
Три дня над городом не гаснул
Печальный этот фейерверк.
Выпускница: И мы догадывались смутно,
Горячим воздухом дыша,
Что в том огне ежеминутно
Сгорает чья-нибудь душа.
Невеста: Не понимали, обречённо
Вдыхая сладкий аромат,
Что вслед за дымом этим чёрным
И наши души улетят.
На экраны проецируются кадры кинохроники – доставка продовольствия немецким войскам, обед немецких солдат.
Подруга невесты: 11 сентября – второе снижение норм продажи хлеба.
Выпускница 2: 1 октября – третье снижение норм продаж хлеба.
Выпускница 1: 8 ноября пал Тихвин.
Девушка: 13 ноября – четвертое снижение норм продажи хлеба.
Мама: 20 ноября – пятое снижение норм продажи хлеба. «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам».
|
|
|
На экране две фотографии: фото Филиппова с блокадным хлебным пайком и немецкий солдат с бутербродом.
Мальчик (говорит, прижимаясь к маме): Наш хлебный суточный паёк
Ладонь и ту не закрывает.
Выпускница 1: И человек, который слёг,
Теперь – всё чаще – умирает.
На экран проецируется лист альбома с фотографией остановившихся троллейбусов.
Выпускница 2: 8 декабря – прекращена подача электроэнергии в жилые дома, не работает транспорт и канализация.
Затемнение. Артисты уходят за кулисы. Сдвигается занавес теневого театра. Завывание вьюги. На занавес теневого театра, служащего также экраном, проецируются кадры блокадной кинохроники. Выходят ведущие. Они листают альбом. На экран проецируются листы альбома с фотографиями блокадной зимы. Под фотографиями подписи, соответствующие изображениям.
Ведущая: Для ленинградцев началась самая страшная из всех блокадных
зим. Сколько книг, воспоминаний, стихотворений и в каждой
строке боль, страх и надежда.
Ведущий: Стихотворение «Живи» написано через 60 лет после войны.
Ведущая: Сегодня молодая петербургская поэтесса Надежда Щеголькова,
автор этого стихотворения наш гость.
Ведущий: Чтобы цепочка памяти не прервалась…
На сцену выходит поэтесса Надежда Щеголькова. Звучит музыка - Enternidad (вокализ) Антона Шварца. На теневом театре зимняя улица блокадного города. Ленинградцы медленно передвигаются закутанные в теплую одежду, везут на саночках воду, встают в очередь за хлебом.
Щеголькова: Саночки, саночки... лёд, лёд…
Кто-то осядет, а кто-то идет.
Окна-глазницы пустые глядят...
Только живи, Ленинград!
Холодно. Медленно. Надо шагать.
Ждут драгоценные - 125…
И метронома - тревожный набат.
Только живи, Ленинград!
По человечку, но вместе - народ,
Страх нависает, но вера - ведёт,
И одинаковы - боль их и взгляд…
Только живи, Ленинград!
Город, накрытый чужим колпаком.
Воздуха! Воздуха... С каждым глотком,
В сетке сжимается неба квадрат...
Только живи, Ленинград!
Саночки, саночки... лёд, лёд.
Свист тишину надо мной разорвет.
|
|
|
Карточки стисну. Вдох. Выдох. Снаряд.
Только живи...
Поэтесса уходит за кулисы. На экран проецируется лист альбома с фотографией О. Ф. Берггольц. Под фотографией подпись: Ольга Федоровна Берггольц. На сцену выходит актриса, играющая роль О.Ф. Берггольц. Она высвечивается пушкой. На теневом театре у блокадного радио - тарелки собираются люди.
Берггольц: «Дорогие товарищи! Послезавтра мы будем встречать Новый год. Год тысяча девятьсот сорок второй. Еще никогда не было в Ленинграде такой новогодней ночи, как нынешняя. Мне незачем рассказывать вам, какая она. Каждый Ленинградец знает об этом сам, каждый чувствует сейчас, вот в эту минуту, ее небывалое дыхание… И все-таки, вопреки всему, да будет в суровых наших жилищах праздник».
На экран проецируется фотография празднования нового 1942 года. (Елена Александровна Герке с дочерью встречают новый 1942 год в семье пригласивших их знакомых.) Актриса уходит за кулисы. Луч света выхватывает в разных углах сцены артистов. На экран проецируется карта военных действий. Боец Красной Армии выходит и встает перед первой левой ширмой с декорациями.
Боец Красной Армии: Первым подарком к Новому году стало освобождение 9 декабря города Тихвина. Окончательно сорвана попытка немецких войск установить второе кольцо блокады.
На экран проецируется фотография Дороги Жизни - машины на ледовой трассе. Артистка выходит на сцену и встает перед первой правой ширмой с декорациями.
Невеста: 25 декабря – первое увеличение норм продажи хлеба. Рабочие и ИТР – 350 граммов хлеба в день, служащие – 200, иждивенцы и дети – 200.
На экран проецируется слайд-шоу из рисунков А.С. Никольского. Заканчивается слайд-шоу листом с рисунком «Ночь под Новый год» и фотографией А.С. Никольского. Пушка высвечивает актера, исполняющего роль советского архитектора Александра Сергеевича Никольского. Артист выходит на сцену и встает перед второй левой ширмой с декорациями.
Никольский: 31 декабря 1941 года. В убежище нет света около полутора недель. Нет отопления. Сидим в темноте при коптилках. Но чувствуем себя неплохо и предполагаем, встретить новый, 1942 год. Я склеил из полуватмана небольшую елку. Делаю на нее украшения из золотой бумаги. Лучше ее подвесить к потолку...
На экран проецируется лист альбома с фотографией блокадного Эрмитажа и его директора - Иосифа Абгаровича Орбели. Луч света выхватывает актера,
исполняющего роль директора Эрмитажа Иосифа Абгаровича Орбели. Артист выходит на сцену и встает перед второй правой ширмой с декорациями.
Орбели: Вечером мне позвонили из Радиокомитета: в канун Нового года, 31
декабря, Ленинград будут транслировать все радиостанции Советского Союза; не могу ли я выступить со словом из осажденного Ленинграда? Я пометил на календаре: «31 декабря – выступление по радио». Через несколько часов кремлевские куранты пробьют полночь. Пусть же наступающий 1942 год станет годом наших побед над фашистскими варварами, вторгнувшимися на священную землю нашей советской Родины!
Затемнение. Завывание вьюги. Снеговая машина выдувает пенный снег. Его высвечивают пушкой. Артисты сдвигают к центру сцены и разворачивают ширмы с декорациями, получаются стены блокадной комнаты. На ширмах изображены: нарисованная елка, «тарелка» - радио, комод и окно. У ширмы, где изображена елка, расположились дедушка и внук. На сцене рядом с ними стоит буржуйка и коробка. Входит бабушка.
Бабушка: Ну, зачем ты испортил обои?
Дедушка: Молчи, Ликсевна, эти обои после войны в музей возьмут! А нам все равно ремонт делать, блокадную копоть смывать…
Внук: На гвоздики мы повесим елочные игрушки, и будет у нас настоящая елка!
Дедушка открывает коробку, они достают игрушки и находят конфеты.
Внук: Дедушка, бабушка, смотрите, здесь конфеты!«Раковая шейка»,
«Мишка на севере»! И еще грецкие орехи в посеребренной скорлупе!
Бабушка: Они висели в прошлом году на елке, их сняли и убрали вместе с
игрушками.
Дедушка: Вот так новогодний клад! Вот так чудо!
Звучит музыка - Танец Феи Драже из балета «Щелкунчик» П. И. Чайковского. Затемнение. Ширмы с декорациями разворачивают и разводят по своим местам. Актеры, играющие роли дедушки, бабушки и внука уходят за кулисы. Луч прожектора выхватывает актера, играющего роль Анатолия Молчанова. Он стоит, опершись на спинку стула. На экран проецируется лист альбома с фотографией новогодней елки.
Молчанов: Таким сохранила моя память праздник Нового 1942 года.
Мой дедушка был веселый и добродушный выдумщик. Став отцом, я рассказал эту историю своим детям в один из новогодних праздников.
На сцену выбегают девочка и мальчик, играющие роли дочки и сына А. Молчанова. На экран проецируется современная новогодняя елка. Актер, исполняющий роль А. Молчанова садится на стул, обнимает детей, которые расположились у него на коленках. На теневом театре блокадная комната, дедушка, бабушка, внук. Дедушка снимает конфеты и раздает их.
Молчанов: Мы придвинули стул к стене с нарисованной елкой. Тускло горела на столе коптилка, а над ней таинственно отсвечивали стеклянные шары и волшебно белели обертки конфет – настоящих конфет из мирного времени! Ровно в полночь дедушка торжественно снял их, и мы разделили их поровну.
На экран (полотно теневого театра) проецируется современная новогодняя елка. Дети подбегают к ней.
Дочка Молчанова: А у нас на елке тоже есть конфеты!
Дети играют у проецируемой на экран елки.
Молчанов: Когда через две недели мы убирали елку, снимали с нее украшения, неожиданно я заметил, что дочка, сняв с елки большие шоколадные конфеты, прячет их в коробку с игрушками. «Ты зачем это?» - удивился я.
Дети подходят к отцу.
Дочка: Ты же рассказывал…
Молчанов (смеясь): Ну, что ты! Блокады больше не будет.
Дочка (серьезно): Нет, я это в память. Давай оставлять конфеты с елки в память того дедушки и того мальчика.
Молчанов (недоумевая): Какого мальчика? Ведь это же я о себе рассказывал.
Дочка: Все равно, ты тогда был мальчиком.
На сцену выходят современные дети. В руках у них шоколадные конфеты. Они спускаются в зал и раздают конфеты в первом ряду почетным гостям – жителям блокадного Ленинграда. Дети, играющие роль дочки и сына А. Молчанова спускается вместе с ними. Звучит Весенний вальс Д. Шостаковича.
Молчанов: Я понял, что в представлении моей дочери я – блокадный мальчик – абстрагировался от меня современного и ушел в историю вместе с дедушкой, которому блокадная судьба отмерила жизни после Нового года – три с половиной месяца. Наверное, ему было бы легче умирать, если бы он знал, что хранить память о нем будет не только переживший блокаду внук, но и неведомая ему правнучка.
В зрительном зале дети встают у каждого ряда. В руках у них пакетики с конфетами.
На сцену выходят ведущие.
Ведущая: Конфеты в память о тех, кто совершил беспримерный подвиг.
Ведущий: В каждом пакете ровно столько конфет, сколько зрителей в ряду. Разделите их поровну, передавайте бережно, не уроните.
Дети передают пакеты с конфетами крайнему, сидящему в ряду. Пакет с конфетами передается от зрителя к зрителю. Звучит музыка П. И. Чайковского из цикла «Времена года» – «Осенняя песня» (Октябрь).
На экран проецируются кадры блокадной кинохроники.
Ведущая: Первая блокадная зима принесла много горя ленинградцам. Но она принесла и уверенность в том, что город не сдастся врагу. Живы! Выдержим. Победим! А в 1942 году в декабре уже продавались в магазинах елочные игрушки, и ленинградцы с удовольствием их выбирали.
На экраны проецируется лист альбома с фотографией декабря 1942года. Продажа елочных игрушек в одном из магазинов Ленпромторга.
Продавщица В.И. Яковлева показывает покупателям елочные бусы.
Ведущий: Новый 1943 год принес драгоценный подарок – прорыв блокады Ленинграда 18 января 1943 года!
На сцену выходит актриса, играющая роль О.Ф. Берггольц. Она высвечивается пушкой.
Берггольц: «Дорогие товарищи, послезавтра мы будем встречать Новый, 1943 год. Второй Новый год встречаем мы в блокаде. (…) И вот прошел год. Не просто год времени. А год Отечественной войны, год тысяча девятьсот сорок второй, а для нас еще триста шестьдесят пять дней блокады. Но совсем по-иному встречаем мы этот Новый, 1943 год. (...)Да, за год изнурительной блокады наш город и все мы вместе с ним не ослабли духом, не изверились, а стали сильнее и уверенней в себе. (...) Мы победили их, победили морально – мы, осажденные ими!»
Затемнение.
