Глава 2. Арамеи – нахи (нохчи) древности

Благодаря работам целого ряда выдающихся лингвистов XX века и, прежде всего, И. М. Дьяконова и С. А. Старостина, близкое родстве чеченского и хуррито-урартского языков ныне почти ни у кого не вызывает сомнения. В настоящее время споры ведутся вокруг того, считать ли их близкородственными языками или же речь идет о различных диалектах одного и того же языка. Для нас хуррито-урартский язык является древним состоянием чеченского языка, то есть это один и тот же язык, только в современном чеченском языке накопились изменения, произошедшие за более чем три тысячи лет развития. Таким образом, речь идет о различных диалектах одного и того же языка, на которые дополнительно накладываются искажения при переводе и расшифровке клинописных текстов.

Поэтому приведенные ниже новые трактовки уже известных хуррито-урартских слов следует понимать не как стремление еще раз доказать близкое родство языка древних хуррито-урартов с языком чеченцев, а как помощь тем историкам, которым предстоит по-новому переосмыслить древнюю историю. Речь идет о новых исторических параллелях, которые указывают на неожиданную для многих связь древних нохчи с территориями и народами, живущими к северу от Кавказа, в частности с хазарами и русами.

Кроме того (и это главное!) мы хотим обратить внимание на тот факт, что хуррито-урартский язык вовсе не исчез с крушением урартской государственности. Напротив, он по прежнему широко распространен по всему Ближнему Востоку, – только теперь он известен под именем арамейского или, как его еще называли, сирийского языка. Лишь в раннем средневековье он был окончательно вытеснен арабским языком.

В этой связи закономерно возникает и вопрос о взаимосвязи шумерского языка с тем языком, что в научной литературе получил название хуррито-урартского. Для нас это один и тот же язык и речь может идти лишь о различиях на уровне диалектов. Но благодаря огромному ареалу распространения, а также тому, что язык этот пережил не одно тысячелетие, на протяжении которых исчезали целые государства и народы – древний элийский язык выступает под различными названиями, фиксирующими либо диалектные различия, либо соответствующие различным эпохам.

При этом появление таких этнонимов как хурриты вовсе не обязательно связано с их этническим отличием от тех же шумеров. Нам кажется, что в основе этнонима хурри лежит чеченское х1урд/х1орд, имеющее значение «море». Напомним в этой связи, что современная историческая наука прародиной хурритов считает территории, прилегающие к огромному пресноводному озеру Урмия, которое древние авторы называли морем. Таким образом, этононим хурри/хурриты имеет значение «живущие возле/вокруг моря».

В работах И. М. Сигаури выдвинут и довольно подробно обосновывается тезис о том, что в глубокой древности кавказский (нахский) этнос был широко распространен на обширной территории Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока. Что касается нахских параллелей, которые обнаруживаются в индоевропейских и семитских языках, то он склонен объяснять их заимствованиями, ставшими возможными вследствие длительного и тесного языкового общения.

Гораздо больше внимания нахо-индоевропейским языковым параллелям уделили два других чеченских автора, а именно: Я. Вагапов и А. Вагапов. У обоих имеются специальные работы, посвященные именно названной проблеме. И хотя Я. Вагапова и А. Вагапова постоянно подозревают в приверженности к версии о принадлежности чеченского (нохчи) языка к индоевропейской семье, но ни в одной из своих работ они не настаивают на этом.

Что касается нахо-семитских языковых и иных параллелей, то чеченские авторы эту тему почти полностью игнорируют, если не считать выдвинутой И. М. Сигаури концепции об ассимиляции семитами кавказского (нахского) населения Древнего Востока, да бездоказательных утверждений С. Дауева о семитском (точнее – еврейском) происхождении ряда чеченских тейпов.

Нам представляется, что истина лежит где-то по середине. Относительно индоевропейцев мы однозначно можем говорить о постоянном присутствии чеченского (нахского) этнического элемента далеко к северу от Кавказа (у нас еще будет возможность более подробно остановиться на некоторых связующих нитях, ведущих из древнейших хуррито-урартских государств к Хазарии и Древней Руси). Однако параллели между современным чеченским (нохчи) языком и семьей индоевропейских языков возникли гораздо раньше. В глубокой древности предки индоевропейцев также говорили на чеченском (нохчи) языке и истоки праиндоевропейского языка лежат в нашем языке. Из этого, правда, не вытекает, что чеченский язык можно отнести к индоевропейским языкам – напротив, эта языковая семья вышла из чеченского (нохчи) языка и со временем обособилась от него.

В высшей степени сомнительной представляется изначальная семитоязычность многих этнических групп Ближнего Востока, в частности аккадцев и, особенно, арамейцев. Так же как и принадлежность хеттов к числу индоевропейских народов. Обширные территории Древнего Востока были заселены одним народом и вполне уместно говорить, что в глубокой древности шумеры, хурриты, хетты, вавилоняне, урарты, арамейцы, кавказские албанцы, финикийцы, сирийцы (сурьяне) говорили на одном и том же языке и язык этот – чеченский (нохчи). И от этого языка – языка Ноха (Ноя/Нуха/Ноаха) – произошли все другие языки, включая семитские. Лишь гораздо позднее, семитские языки, обособившиеся от чеченского (нохчи) языка, начали активную языковую экспансию на ближневосточный ареал последнего. Одним словом, полная семитизация Ближнего Востока произошла гораздо позднее, чем это принято считать сегодня. И, кстати говоря, правильнее было бы говорить не семиты, а шемиты, поскольку они одни из потомков Шема (Сима).

Рассмотрим несколько примеров, прямо или косвенно свидетельствующих в пользу нахоязычности древнего населения Ближнего Востока и Передней Азии.

Мы уже имели возможность указать на одно немаловажное для нас обстоятельство: современные ученые научились сравнительно неплохо расшифровывать древнейшие клинописные тексты, но добились гораздо меньших успехов в воспроизводстве самого языка, на котором оставлена та или иная надпись. То есть, ученые знают, какое событие описано на той или иной глиняной табличке, но имеют весьма смутное представление о подлинном звучании речи древних авторов. Однако при использовании чеченского языка в качестве главного кодового ключа, многие не до конца понятные места из древневосточных текстов получают вполне приемлемое объяснение. Возьмем, к примеру, ассиро-вавилонские тексты, семитоязычность которых считается бесспорной. И вавилонская, и ассирийская клинопись являются результатом определенной трансформации аккадской клинописи, которая, в свою очередь, почти не отделима от письменности шумеров. При дешифровке аккадских, вавилонских и ассирийских текстов исследователи априори исходят из их предполагаемой семитоязычности. И хотя семитские языки, как современные, так и древние, достаточно хорошо изучены, при дешифровке древних текстов всегда выявляются отдельные слова или даже фразы, либо не поддающиеся пониманию, либо выпадающие из контекста.

Так, ученым стоило значительных усилий соотнести некую страну Ханигальбат из ассирийских и вавилонских текстов с древним хурритским государством Митанни. Позднее этот же термин служил ассирийским писцам для обозначения государства Урарту. Значение слова Ханигальбат не находит объяснения ни из одного семитского языка, известного науке. Между тем при помощи закона языковой трансформации Ханигальбат легко превращается в чеченскую фразу нахи г1ал дай – буквально «города нахов (есть)».

В этой связи нелишним будет напомнить, что те же ассирийские хроники, описывающие завоевательные походы правителей Ашшура и Ниневии, фиксируют в области Ханигальбат большое количество городов, которые, как правило, приходится брать с боем.

Возможно также и несколько другое прочтение термина Ханигальбат – нахи хьала дай «достояние (владение) нахов (есть).

Что касается урартов, то они называли свою страну Биайнили, что опять таки не находит объяснения ни на одном языке, кроме чеченского – дайн/дина эли либо беной эли. Смысловой перевод в первом случае «князья предков» («потомки пророков/царей) или «князья веры» (буквально – «цари религии». Возможно, следует понимать как люди (нахи), которые стоят у истоков религии). Во втором – «князья беной». Беной – один из крупнейших чеченских тейпов. О происхождении чеченских тейпов, а также о времени их формирования, идут жаркие споры, но независимо от них бесспорно одно – сами этнонимы, легшие в основу названий некоторых тейпов, имеют очень древнее происхождение. Во всяком случае, указанные этнонимы встречаются не только в раннесредневековых, но и гораздо более древних хрониках.

В отношении урартов античные авторы применяли также этноним алародии. Относительно его происхождения можно высказать два предположения. Во-первых, этноним алародии явственно ассоциируется с названием чеченского тейпа 1аларой (аларой). Во-вторых, его корневую основу составляет все того чеченское слово эл/ал.

Между прочим, еще один географический и политический термин, встречающийся в ассирийских хрониках – Наири. Наири – это название области и страны, причем оно также легко объясняется при помощи чеченского языка: Наири – нах ари («равнина нахов»). Этот же термин в ассирийских хрониках иногда имеет форму Нахарим, что также находит объяснение из чеченского языка – нах элим («люди владык»). Кроме того, легко выстраивается логическая цепочка Наири – Нахарим – Ноах – Нах (Ной) эли, т.е. потомки пророка Ноха (Ноя) – нахчи (с заменой р → л, а → э, как это предусматривается законом языковой трансформации).

Пользуясь случаем, приведем еще целый ряд примеров, когда географические названия, известные из древнейших текстов, обретают смысловое значение благодаря чеченскому языку:

Город Ирпуни или Арин берд, что можно перевести как «обрыв у равнины». Но в данном случае возможна и другая транскрипция – Ар бени/Эл бени, соответственно «равнина беноевцев» или «князь/царь/господин беноевцев».

Область Ардини – Эрдини/(У)Ар дина – «религия Ура-Урарту, Ара-Аратты» (возможно и другое толкование – арара дин, т.е. «религия из-за пределов (земли), т.е. привнесенная) или (при трансформации звука р→л) Эл дина – «религия пророка» либо «Божья религия». Что касается второго названия этой же области – Мусасир, то оно легко приобретает форму Муса шира или Муса сина – «древний Муса» или «душа (душе) Мусы». Т.е., речь идет об области распространения древней религии пророка Мусы (Моисея). Как видим, в обоих случаях налицо одно и то же смысловое содержание.

Название реки Галис при обратном прочтении может трансформироваться в Сихла, что по-чеченски означает «быстрая».

Долина реки Оронт – Аренца или «по равнине (текущая)».

С.-М. Нунуев в одной из своих книг обращает внимание на древнее хурритское название реки Тигр – Аранцахи («долинная река» по-чеченски), а также на название одного из притоков Евфрата – Арацани («долинная»).[12] Однако если мы прибегнем к испытанному методу восстановления начальной формы слова, основанного на законах языковой трансформации, мы можем получить в качестве исходной формы чеченское же элан ша хи – буквально «княжеская/царская ледяная река» (как известно, истоки Тигра лежат высоко в горах Южного Кавказа, где многие вершины покрыты вечными льдами.

Еще мы можем добавить к этому, что из древних текстов известно и другое название этой же реки – Хиддекель, которое также (при небольшом усилии) дает несколько возможных исходных форм, каждая из которых поддается истолкованию из чеченского языка: Хиддикель – хи декъаделла или «вода/река разделилась»; Хиддикель – хи декъа Эла – «Господь разделил воду/реку». Напомним, что Хиддикель/Тигр – одна из двух великих рек, давших название всему этому региону – Междуречье или Двуречие (Месопотамия по-древнегречески).

Название второй великой реки Междуречья – Евфрат согласно законам языковой трансформации могло иметь исходной формой Эхарт, «загробный, потусторонний мир» по-чеченски. Столь необычное для реки название объясняется преданием, что Евфрат вытекал из райского сада Эдема, т.е. река олицетворяла связь с потусторонним миром.

К этому можно добавить, что истоки Евфрата находятся в пределах исторического Урарту, т.е. на территории, откуда в после потопное время началось возрождение жизни на земле.

Между прочим, расшифровке поддается и современное название одного из древних городов, лежащего у истоков Тигра: Эргани – Эл хани «княжеская/царская стража». Допустима, правда, и другая форма Эл нах – «княжеские/царские люди».

Весьма схожее смысловое значение имеет и название другого хурритского города Кадеша – Хадеша, буквально «Стерегуший».

Город Елизаду – Эли саду в значении «князь/царь саду» (садой один из чеченских тейпов). В этом случае ассирийская надпись, якобы, сообщающая: «Вначале месяца Нисан урартский царь вышел из Турушпы и направился в город Елизаду, коккадану, его туртан пошёл в страну Уоси, войско всего Урарту схватил, царь спустился в Елизаду» – на самом деле может означать, что царь, вышел из своей столицы, о чем было провозглашено (кхайкхадо), направился навстречу с князем садой, а его полководец (тур-да) в это время с войском ушел в страну Уоси/Орси/Арса.

При помощи чеченского языка легко раскрывается и смысловое содержание названия урартской столицы города Турушпы – тур эцна (буквально «взял меч»).

Определенный интерес представляет название города Алниуну, откуда (согласно сохранившейся надписи, одному из урартских царей поставляли камень для строительства). Алниуну трансформируется в Элин – «царский».

Интересно, что в некоторых случаях ассиро-вавилонские тексты содержат прямую кальку чеченских слов. Так, ассирийские источники говорят о добыче железа в горах, именуемых Lam-mun, что на современном чеченском звучит как ламан. Лам по-чеченски означает «гора», ламан – соответственно, «горный».

Стоит обратить внимание и на один специфический термин, широко известный по клинописным текстам и служивший для обозначения главного полководца страны. Во всех клинописных текстах (шумерских, аккадских, вавилонских, ассирийских, хурритских, урартских и т.д.) он пишется и читается одинаково – туртан. Учитывая, что звук т легко превращается в д, мы получаем форму – турдан или современное чеченское турда, что буквально означает «отец/владыка меча». Еще недавно у чеченцев этот титул (турда) решением Мехк-кхела (Совета страны) присваивался лицу, на которое возлагались обязанности командовать общенациональным ополчением.

Из урартских текстов известен и другой термин – урурда. По мнению ряда исследователей (в частности, А. Г. Сукиасяна) он предназначался для обозначения социального слоя рабовладельцев и происходил от старого племенного названия урартов. Однако, как известно, сами урарты называли свою страну Биайнили, а себя – биайне. Поэтому термин урурда никак не может происходить от этнонима урарт/урарты. Гораздо логичнее предположить, что оба они происходят от арар да, что в современном чеченском языке означает «отец/владыка равнин».

Как известно, в Урарту существовала наследственная царская власть и вновь входящие на урартский престал цари традиционно короновались в главном храме бога Халди в городе Ардини. Выше мы уже указывали, что Ардини имел и другое название Мусасир, а также, что оба эти названия по смысловому содержанию взаимосвязаны. Посмотрим теперь, нельзя ли увязать с ними и название храма Халди. Начнем с того, что Хал-ди – это типичное слово-перевертыш, прочитанное переводчиком слева направо и потом записанное в собственном прочтении справа налево. Переставим два его слога на свои места и вместо Хал-ди получим Ди-э-лах. Диэлах по-чеченски означает «божий» и, следовательно, в тексте оригинала говорилось не о храме бога Халди, а о храме Божьем.

На этом путаница, возникшая в результате неточного перевода, не заканчивается. Считается, что урарсткий бог Халди имел супругу по имени Уарубани. Но в области Ардини супруга Халди почему то носит другое имя – Багмашту. Но если Халди (как мы сказали выше) на самом деле должно читаться как Диэлах и означает просто «Бог», то наличие у Него супруги, да еще с двойным именем, кажется сомнительным. Логично предположить, что мы имеем дело с некими определениями или дополнениями к слову «Бог». Поэтому, верные своему методу дешифровки древних текстов при помощи чеченского языка, обратимся к словам Уарубани и Багмашту.

Опираясь на закон языковой трансформации, в первом случае мы получаем целый ряд возможных исходных форм: Уарубани – Иордани/Ура дини/Ар дини/Эл бани. Иордани – форма не характерная для чеченского языка, а вот все остальные легко дешифруются: Ура/Ар дини – «религия Ура/Ар» (возможно, Ар – усеченное арар, тогда получаем уже знакомое нам «религия из вне»; возможна и форма Эл дини – «религия Господа» или «религия пророка»; Эл бани также знакомо нам как «господин (в данном случае правильнее будет – Господь) бани, что близко не только к названиям чеченских тейпов «бени» и «беной», но и к самоназванию урартов – биайне.

Багмашту – это очередное слово-перевертыш с элементами метатезы, при правильном прочтении которого получаем чеченскую фразу Шаме ду бах – «принадлежит Шаму/Шему (говорят)».

Но не исключено и другое прочтение: Багмашту – Дах Муса/Бах Муса да – «(от) отца Мусы/говорят Муса отец». Муса (Моисей/Моше), как известно, один из древних пророков, проповедовавших Единобожие.

Между прочим, очень похожая путаница имеет место и с названиями двух других хуррито-урартских божеств, а именно Тейшеба/Тешшуба и Шивини. Обычно в хуррито-урарстких текстах оба эти имени стоят рядом и именно в такой последовательности: вначале Тейшеб, а затем Шивини. Однако Тейшеб/Тешшуб легко трансформируется в чеченское теша бе – «убедить, заставить поверить», а Шивини переходит в Са дини – «Моя религия». А поставленные рядом эти «имена» читаются как «заставь поверить в Мою религию».

Таким образом, в древних текстах, которые современными исследователями однозначно истолковываются как свидетельство наличия в древних обитателей Ближнего Востока множества богов, мы легко обнаруживаем следы первоначального Единобожия.

Благодаря дошедшим до нас ассирийским и урартским клинописным текстам нам известны имена многих урартских правителей, что весьма полезно для предмета нашего исследования. Так, хроника Салманасара III сообщает, что в первый же год своего правления этот ассирийский владыка совершил поход в страну Наири и нанес поражение ее правителю Какиа. В связи с этим походом упоминается и захват ассирийцами крепости Араму Урартского. Из этого текста можно предположить, что верховным правителем Наири являлся Какиа, в то время как Араму владеет областью урартов (именно поэтому он и назван Урартским). Впоследствии Араму выходит на первый план, поскольку его имя вновь упоминается при описании двух последующих походов ассирийцев – в 858 и 845 годах до н.э.

У чеченцев до сих пор встречается фамилия Какиев, но вполне можно допустить, что Какиа из ассирийского текста на самом деле был хаким. Сегодня это слово в чеченском языке употребляется в значении «начальник». Что касается имени Араму, то оно широко известно благодаря Библии, что свидетельствует о его распространенности на территории Древнего Востока. Но если Араму – имя хуррито-урартское, то отсюда непреложно следует вывод, что хуррито-урарты в древности были широко распространены по всему Ближнему Востоку. Интересная деталь – при обратном прочтении с учетом метатезы Араму легко превращается в Умар.

Имя следующего урартского царя – Сидури или Сардури (всего в истории Урарту известно три правителя с таким именем). Как видим, точность прочтения оставляет желать лучшего, тем не менее, из этого имени легко выстраивается чеченское сад ала/эла– «царь/князь Сада».

Стоит обратить внимание еще на два имени из списка правителей Урарту. Это Менуа (один из правителей ранней истории Урарту) и Эримена, один из последних царей. Имя Эримена явственно ассоциируется с именами целого ряда шумерских правителей, поскольку содержит общую частицу Эр/Эн/Эл. Первые две формы трансформированы из исходной формы Эл/Эла, имеющую (как уже говорилось) в современном чеченском языке целый ряд смысловых нагрузок: «князь, царь, господин, Господь, пророк».

Вместе с тем, благодаря все тому же эффекту языковой трансформации, Менуа могло иметь своей исходной формой Бенуа/Бени/Бена, а Эримена – Эл бена («царь- князь бена», что опять напоминает нам о чеченском тейпе беной.

Еще одно имя из урартского царского списка – Аргишти имеет несомненное сходство с чеченским Агишты (Эг1ишта). И в этом случае вряд ли мы имеем дело с простым созвучием. Интересно, что в современном чеченском селении Агишты (Эг1ишта) более половины населения составляют представители тейпов садой и орси. Тейпы садой и орсой (орси) считаются близкородственными этническими группами (см., например, А. Сулейманов. Топонимия Чечни. – Нальчик, 1997. – С. 241). А. Сулейманов подчеркивает также, что орсой часто называют сада-орси, а поскольку садой и орсой приписывается благородное, «княжеское» происхождение, их часто называют – эли сада-орси («князья сада-орси»).

Автору представляется, что происхождение названий тейпов садой и орси/арси напрямую связано с древнейшей историей. Этнонимы и топонимы, возникшие на корневой основе сада/орса/арса, мы обнаруживаем повсюду от Шумера до Урарту. Встречаются они и в именах древних правителей, например, урартских царей (Руса, Сардури, Аргишти, Менуа (Бенуа). Ту же основу мы встречаем и в сочинениях многих античных авторов, а также в Священном Писании. Так, современные историки уверенно ассоциируют исадиков Страбона с все тем же чеченским тейпом садой.

Для нас наибольший интерес представляет одно из самых распространенных урартских царских имен – Руса, которое в ассирийских текстах (благодаря метатезе) имело несколько другую форму – Урса. Известны также имена, явно производные от ассирийской исходной формы Урса – Урсана/Урзана (именно так ассирийские хроники называют одного из правителей области Ардини). Понятно, что в устах урартов Урсана должно было звучать как Руса-на, а в чеченском языке частица -на указывает на принадлежность к чему-либо или к кому-либо. В нашем случае получается, что носитель имени Руса-на принадлежит Русе. Интересно в этой связи отметить, что Урсана/Русана, правитель Ардини, на самом деле находился в прямой зависимости от Русы I, царя Урарту.

Между тем, благодаря все тому же правилу метатезы и языковой трансформации, количество имен и даже этнонимов, производных от исходной формы Руса, может быть значительно расширено. Так, мы можем выстроить целый ряд: Руса – Урса/Орса/Орси/Арса/Арси / Эрси/Орсхой/Орстхой/Эрсеной и, наконец, Русь. Примером сосуществования этнонимов, известных из разных языков, но имеющих единое происхождение может служить чеченское оьрси («русский») и русское Русь в том же значении.

Интересно, что в том или ином сочетании Руса/Арса очень часто встречается в личных именах царственных особ древнейших государств Древнего Востока, будь то Урарту, Шумер, Митанни, Ассирия, Ханаан и т.д. Например, очень популярное у ассирийских владык имя Салманасар легко разбивается на две составные части: Салман+Арса/Руса.

Или другой, еще более, показательный пример. Верховное божество, которому поклонялись семитозычные ассирийцы, носило имя Ашшур. Также называлась и древняя столица Ассирийского царства. Корень Ашшур очень часто присутствует в сложносоставных именах ассирийских царей, например, Ашшурнирари или Ашшурнасирапал. Между тем, при обратном прочтении Ашшур получаем Рушша, а, зная законы языковой трансформации, не составит труда выявить и исходную форму – Русса или Руса.

Не случайно, что Ашшур/Руса уводит нас в древнейшую, до семитскую эпоху, ассирийской истории. Как неопровержимо доказали исследования современных историков, досемитское население Ассирии составляли шумеро-хурриты, то есть чечено (нахо) язычные народы.

Та же самая история и с Вавилонским царством. Недаром, семитские цари Вавилона и Ассирии претендовали на происхождение от одних и тех же предков.

Египетские хроники Нового царства сообщают, что еще до воцарения фараона Рамзеса III (1184 – 1153 гг. до н.э.) Египет оказался вынужденным платить дань правителю Сирии по имени Арса. Напомним, что из-за неопределенности гласных в древнеегипетском письме это имя может иметь целый ряд других прочтений: Ирсу, Урса, Рос, Руса и т.д.

Одной из египетских цариц, как известно, была Нефертити – этническая хурритка по мнению целого ряда авторов. Используя законы языковой трансформации, устанавливается исходная форма: Нефертити – Нахер диди – Нах эла диди или «нохчи царя красавица». Современная форма древнего этнонима чеченцев – нохчи, но происходит он (и это очевидно) от имени пророка Ноха (Ной/Нух/Ноах). Причем, еще совсем недавно говорили «нахчи» и это произношение до сих пор сохранилось в ряде горных диалектов чеченского (нохчи) языка.

Арса/Орса, как и производное от него Руса, широко присутствует в топонимии Древнего Востока, а также в его политической географии. Уместно будет напомнить, что в чеченском (нохчи) языке существует слово арс в значении «лесистая гора/лесистый склон». По всей видимости, именно чеченское арс легло в основу армянского названия Карабаха – Арцах. Эту же корневую основу мы легко обнаруживаем в названии одного из древнейших хурритских государств Алзи, которое легко трансформируется в Арси. Другое крупное хурритское государство – Аррапха известно также под другим названием – Алилани, а исходной формой, скорее всего, стало Эл элани – буквально «царь царей».

Несколько видоизмененную основу руса мы обнаруживаем и в самоназвании этрусков – расены, чье языковое родство с нынешними чеченцами (нохчи) признается многими ведущими лингвистами.

Более того, Руса в форме этнонима существует и в более позднюю эпоху – эпоху Кавказской Албании, Алании, Хазарии и Древней Руси. Но об этом мы поговорим чуть позже.

Пока же вновь вернемся к урартским текстам, в частности, к так называемым посвятительным надписям, которые обычно украшали некие памятные знаки, поставленные в честь завершения неких важных строительных работ. Таких надписей известно немало и составлялись они по поводу самых разных событий, будь то строительство новой крепости, пуск оросительного канала или разбивка виноградника на ранее пустовавших землях.

Так, известна крепость, за которой в современной историографии закрепилось название Русахинили. Такое же точно название имеет и искусственное озеро, построенное по приказу этого царя для орошения окрестных земель. Используя возможности современного чеченского языка, название Русахинили может получить следующее толкование: Русахинили – Руса хи мили, буквально «Русы воду пили». Однако, с учетом того факта, что точно также названа царская крепость, построенная тем же правителем, путем несложной метатезы получаем другое прочтение: Русахинили – Руса-ни хили или «Русе принадлежит». В этом случае название города Аргиштихинили читается как «Аргишти принадлежит», что вполне логично и отражает фактический статус царского города, не только построенного по приказу царя, но и ему же принадлежавшего. Точно также можно истолковать и название ряда других урартских городов: Менуахинили, Бенуахинили, Аргиштихинили. Но название Сардурихурда явно имеет отношение не к городу или оросительному каналу, а крупному водохранилищу, которое сравнивается с морем (как уже говорилось, х1урд/х1орд в современном чеченском языке означает «море»).

Как уже говорилось выше, сегодня мало кто из ученых сомневается в близкородственных связях между современным чеченским (нохчи) языком и языком хуррито-урартским. Правда, далеко не все готовы признать этническое единство чеченцев с древними хуррито-урартами. Хотя, например, известный этнограф Ян Чеснов в этом не сомневается: «Мы теперь знаем, что их (чеченцев) предки были причастны к становлению человеческой цивилизации в первичном ее очаге на Ближнем Востоке. Хурриты, митаннии и урарты – вот кто числится в истоках нахской (чеченской) культуры».

Автор не сомневается, что к перечисленным Я. Чесновым предкам современных чеченцев можно смело добавить хеттов и жителей древнего Ханаана. Об этом, в частности, красноречиво свидетельствуют имена не только хурритских, но и хеттских царей. Так, в середине XV века до н.э. митаннийский престол занимает Сауссадаттар, сын Парсадаттара. Благодаря возможностям чеченского языка и закону языковой трансформации получаем исходные формы имен двух митаннийский правителей – Ша Садарам (буквальн «сам Садарам»), сын Бар Садарам (буквально «был Садарам»).

Садарам из имен митаннийских царей явственно ассоциируется с Сидури/Сардури из урартской истории, а это имя мы уже расшифровывали как Сада эли. Как видим, в именах митаннийских царей легко обнаруживаются параллели не только с Урарту, но и историей Шумера (Шемара). В частности, мы уже имели случай указать на возможное толкование имени одного из главнейших героев шумерских преданий Зиусудра – Ша са да эла/Ше са дара – «моя душа Божья – Святой дух».

Стоит учесть, однако, что в чеченском языке слово «са» означает не только «душа», но и целый ряд других понятий: «жизнь, свет, дыхание, сила, дух, зрение, разум, святость». Поэтому возможно немало толкований этой фразы на чеченском языке, исходя из общего контекста. Например, в форме ше са дара эта фраза обретает смысл «имел душу», причем имеется ввиду не столько душа, сколько обладание святостью, исходящей от Бога.

Имеется еще и другая параллель как с древним Шумером, так и Ханааном. Как уже отмечалось, в Шумере существовал город Суду/Саду, а в древнем Ханаане известен город Сада. Мы уже говорили, что Суду/Саду легко трансформируется в Са ду – «душа/жизнь есть».

Таким образом, имя митаннийского царя Сауссадаттар или Шасадар может иметь смысловую нагрузку не только «сам жизнью был», но и «обладающий святостью». Имя же его отца – Парсадаттара или Бар Садарам обретает значение «был обладающим святостью».

Корень саду присутствуют и в другом царском имени из Митанни – Шаттуара, которое можно расшифровать как Саду эла – «обладающий святостью царь».

С не меньшей легкостью дешифровке с чеченского языка поддаются имена хеттских царей, которых большинство современных лингвистов и историков считает представителями индоевропейских народов. Например, имя хеттского царя Хаттусили в полнее вероятной форме Хадеш эла означает буквально «стерегущий князь» или «царь недремлющий, постоянно находящийся настороже».

Да и сам этноним хетты на наш взгляд неразрывно связан с чеченским ха да/хе да – «сторожить, охранять». В таком случае, сами хетты не кто иные как «стражники», «стража».

На наш взгляд хеттов искусственно отделяют от хаттов, народа, безусловно, принадлежавшего к кавказской языковой семье.

Вообще, многие так называемые доказательства индоевропейского происхождения ряда народов древности при ближайшем рассмотрении не выдерживают критики. Это относится не только к хеттам, но и древним ариям. Еще академик В. В. Струве не сомневался в хурритском происхождении термина «арии», который большинством исследователей совершенно необоснованно считается относящимся исключительно к индоевропейским народам древности. Древние арии, как известно, были кочевниками-степняками и исключительно велик соблазн связать возникновение этнонима арии с чеченским аре – «долина, равнина».

Но можно предположить и другую версию возникновения этнонима арии как производного от элий – «княжеские» или «царственные», т.е. все того же чеченского ала/эла в значении «князь, царь». Т.е. мы имеем дело со случаем превращения в этноним термина, первоначально служившего для обозначения господствующего социального слоя общества древних нахов. Во всяком случае, история знает немало таких примеров.

Тот же корень -ар- присутствует и в названии страны Арсава (Арцава, Арзава), располагавшейся по соседству с государством хеттов. Думается, что мы вправе увязать этот этноним с чеченским Ар сада или Эл сада в значении «равнина садой» или «Владыка/царь садой».

Возможно, стоит задуматься и над происхождением еще одного широко известного этнонима, распространявшегося на древнее индоевропейского население Греции. Тремя последовательными волнами, идущими с севера, заселив южную часть Балканского полуострова и острова восточной части Средиземноморья, древние греки со временем ассимилировали догреческое население этих мест, известных как пеласги. В настоящее время имеется немало доказательств принадлежности упомянутых пеласгов к числу нахоязычных этносов древности. Не отразился ли этот факт в самоназвании древних греков – эллины? Здесь явственно ощущается связь с хорошо известным нам чеченским словом эла, имеющего, как мы уже отмечали, несколько значений, в том числе: «Господь» и «царь». Данное предположение представляется тем более обоснованным, что языкознание уже доказало несомненную связь между чеченским словом Дела («Бог») и древнегнеческим Теос в том же значении.

Если наше предположение верно, то этноним эллин происходит от чеченского элин, которое в данном контексте может иметь два значения: первое – «принадлежащие Эла» («божественные» –?); второе – «царственные».

Вполне вероятно, что все то же чеченское Дела лежит в основе уже упоминавшегося этнонима пеласги. Окончание в этом слове явно не чеченское, зато корневая основа при вполне допустимой трансформации п – д обретает знакомое каждому чеченцу очертания – делас (в значении «божий»). Если допустить, что пеласги называли себя «божьим» народом (скорее всего, в значении «верящие в Бога»), то и ассимилировавшие их греки вместе с культурными достижениями пеласгов вполне могли перенять их самоназвание, которое в силу особенностей греческой речи приняло форму эллины.

Свою интерпретацию получает и название области на северо-западе Греции, где пеласги долгое время продолжали обитать уже после греческого завоевания – Палайстин. Во-первых, обращает на себя внимание вполне естественное созвучие с Палестиной. И там, и здесь коренное население составляли нахи, которых греки называли пеласгами. Именно греческое пеласги легло в основу древнееврейского названия народа филистимлян – пилиштум. Во-вторых, если в основе пелас лежит чеченское делас, то и Палайстин вполне законно обретает форму Далас/Делас дин – «Божья религия».

Кстати говоря, нашу гипотезу о происхождении топонима Палайстин/Пеласгия косвенно подтверждает и высказываемое в научной печати предположение о том, что в его основе лежит греческое Belos-geya – «земля Бела». Бел – божество пеласгов, которое, как предполагается, перешло в древнегреческий пантеон под именем Гелий/Гелиос – бог солнца. По нашему же твердому убеждению, Бел это уже известное нам Дела, которое, в свою очередь, происходит от более древней формы Эла.

Между прочим, бог Гелий/Гелиос в Древней Греции считался небесным покровителем острова Родос, чье название при обратном прочтении дает нам форму Содор, содержащую корень сад/сод, постоянно присутствующий в ареала распространения чеченского (нохчи) этноса с древнейших временен и по настоящее время.

Во всяком случае, множество примеров, приведенных нами, убедительно свидетельствуют о широком распространении чеченского (нохчи) этноса по территории древнего Ближнего Востока и Передней Азии. Известно, что в политическом отношении этот древнейший этнический массив дробился на отдельные государства и племенные союзы. Вполне естественно также наличие целого ряда диалектов, возможно даже существенно отличающихся друг от друга. Сама обширность занимаемой территории говорит в пользу этого. Нельзя сбрасывать со счетов и близкое соседство с народами, говорящими на других языках, что также способствовало появлению и углублению диалектных отличий. В частности, на территории Передней Азии такими соседями со второй половины II тыс. до н.э. могли быть индоевропейские народы, а на обширном пространстве от Палестины до Междуречья – семитские племена. Кстати говоря, благодаря именно соседству с семитоязычными племенами могло появиться современное название чеченцев (нохчи), в основе которого лежит шашани – «образцовые соседи».

В той же Библии при желании можно найти упоминания о чеченцах. Нужно только постоянно иметь в виду отличительные особенности библейских текстов, в которых этнонимы либо создаются в соответствии с принятой в Священном Писании генеалогией потомства Ноха (Ноя), либо отражают политические реалии того времени. Так, этнонимы ассирийцы или вавилоняне указывают на население Ассирии и Вавилонского царства, но никак не на подлинную этническую принадлежность их носителей. Тем не менее, используя всю совокупность накопленных исторической наукой знаний в отдельных случаях можно достаточно уверенно утверждать, что на самом деле речь идет о чеченцах (нохчи).

Так, в библейских текстах чеченцы (нахчи) выведены под названиями «машиги», «масохи» и «массагеты». Доказать это можно путем не самых сложных рассуждений. Все три этнонима содержать корень мас/маш к которому переводчики Священного Писания добавили русские окончания. Поэтому мы можем на окончания не обращать никакого внимания (они все равно не имеют отношения к самому этнониму) и целиком сосредоточиться на корневой основе мас/маш. Мы знаем также, что этнонимы, содержащиеся в Библии, в конечном итоге выведены от имени собственного того или иного предка. Добавим к этому наше знание законов языковой трансформации и предположим к тому же, что в данном случае мы имеем дело со словом-перевертышем. В результате мы сразу же обнаруживаем имя первопредка машигов, масохов и массагетов – это Шам/Шем (Сим). Теперь уже совсем просто проследить путь формирования указанных этнонимов: машиги – шам→шамих→шамеха; масохи – шам→шамохи – с одинаковым смысловым содержанием «от Шама/Шема» или «из Шама/Шема (Шумера); массагеты – шам→шама хеты (чередование г→г1→х и обратно).

Дополнительная сложность заключается в том, что, как уже говорилось выше, путаница в неправильном прочтении древних текстов породила множество слов-перевертышей, одним из которых является древнейшее название Палестины. В библейских текстах Палестина именуется Ханаан или Кнаан. Вероятно, различие в написании связано с тем, что в русском языке отсутствует звук «кх», а потому переводчики Библии заменяют его либо буквой «х», либо «к». Но при любом прочтении – Ханаан или Кнаан – здесь имеет место метатеза (перестановка слогов) и верное прочтение видится следующим образом: Ханаан – Наха(на), где нах – это корень, означающий по-чеченски «люди, народ», а частица -на указывает на принадлежность к чему-либо или кому-либо. Следовательно, Наха(на) означает «принадлежащая нахам» или потомкам Ноха (Ноя/Нуха/Ноаха).

Таким образом, не только древнейшие тексты, но и древнейшая топонимия обширных территорий Ближнего Востока и Передней Азии, а также библейские тексты убедительно свидетельствуют о наличии здесь чеченского (нохчи) населения, которое в силу своей политической раздробленности известно под названием шумеров, хурритов, хеттов, урартов и т.д. Но куда же оно делось, после крушения Митанни, Урарту и других хурритских государств? Неужели исчезло, передав другим народам свою государственность и культуру? Конечно, невозможно отрицать наличие ассимиляционных процессов, выражавшихся, в частности, в постепенной семитизации ближневосточного региона. Но был ли этот процесс столь быстрым и непрерывным, как это представляется большинству современных авторов?

В этой связи стоит обратить более пристальное внимание на преемников шумеров и хурритов не только в Междуречье, но и в Сирии и Палестине. Речь идет об арамеях, которых принято считать семитами, что может быть и верно в отношении завершающего этапа их исторического пути. Вместе с тем известно немало авторов, которые утверждают, что изначально арамеи не принадлежали к числу семитских народов.

Вообще, сторонники теории о семитском происхождении арамеев сталкиваются с целым рядом трудностей. В частности, арамеев достаточно трудно отделить от амореев, которых также считают семитами. Как видим, этноним арамеи отличается от этнонима амореи только тем, что имеет место перестановка коренного слога. Одно это наводит на мысль, что речь идет об одном и том же народе, но только в определенный момент произошла метатеза в написании его названия.

Классическая историография утверждает, что в конце III тыс. до н.э. на территорию Междуречья из оазисов, расположенных где-то на Аравийском полуострове, начали проникать пастушеские племена амореев. Спустя более чем тысячу лет, примерно в XIV в. до н.э., из тех же оазисов двинулась новая волна кочевых племен, называемых теперь арамеями. При этом сторонникам семитского происхождения амореев/арамеев никак не удается ни более-менее точно локализовать очаг формирования аморейско/арамейской этнической общности, ни проследить пути их распространения по ближневосточному региону.

Что касается языка амореев и арамеев, то о первом можно судить только по весьма туманным и отрывочным данным, почерпнутым из клинописных текстов, о которых мы уже знаем, что их было легче понять, чем озвучить. Что касается арамейского языка, то ученые более-менее знакомы с его поздней версией, когда этот язык претерпел значительные изменения под влиянием семитских наречий. К тому же значительная часть арамейских текстов известна по записям древнееврейских писцов, в том числе и тех, кто составлял и редактировал библейские тексты.

Священное Писание, как известно, состоит из трех основных частей: Ветхого Завета (Таурат), Нового Завета (Инжил) и Корана. Иудеи Священным Писанием признают только Тору (Таурат). Для христиан священны две первые части (Ветхий и Новый Заветы), которые вместе и составляют классическую христианскую Библию. Вместе с тем, одно из принципиальных отличий Таурата и Инжила от Корана состоит в том, что каждая из этих книг представляет собой ряд сочинений, принадлежащих разным авторам и написанных в разное время. Например, существует версия, согласно которой работа по составлению текста Торы в основном была завершена тремя поколениями еврейских писцов во времена знаменитого «вавилонского пленения». Но немалое число исследователей Ветхого Завета настаивает на иных хронологических рамках.

Для нас, однако, принципиальное значение имеют не сроки создания Торы, а тот факт, что многие книги Ветхого Завета были первоначально написаны арамейским языком (это доказывается многолетними исследованиями ученых-лингвистов) и лишь затем переведены вначале на древнееврейский, а потом уже и на греческий языки. Казалось бы, в этом факте нет ничего удивительного. Если арамеи, как и евреи, являлись одним из семитских народов, а арамейский язык имел широкое распространение по всему Ближнему Востоку, включая, Вавилон и, естественно, древнюю Палестину, – то нет ничего странного, что арамейские предания вошли в состав священной книги. Не получает убедительного объяснения только одно немаловажное обстоятельство – вместе с арамейским языком в Ветхий Завет пришло большое количество слов, необъяснимых с древнееврейского, но легко поддающихся дешифровке с помощью чеченского (нохчи) языка.

Именно это обстоятельство объективно ставит под сомнение всю версию об изначальной принадлежности арамейского языка к семье семитских языков. Современные исследователи относят арамейский язык (вместе с древнееврейским) к группе северосемитских языков. В литературе можно встретить утверждения, что самые ранние памятники письменности на семитском арамейском языке датируются I тыс. до н. э., однако более-менее последовательно проследить историю развития этого языка (особенно на ранних этапах) не удается. Лишь в период расцвета Персидской державы Ахеменидов в арамейском языке удается выделить два диалекта: западный и восточный, который впоследствии называли сирийским языком. С началом же арабских завоеваний арамейский язык быстро вытесняется арабским языком.

В научной литературе постоянно встречаются утверждения, что арамейский язык был очень близок к древнееврейскому и даже запас общеупотребительных слов арамейского языка обнаруживает большое сходство с наиболее употребительной лексикой древнееврейского. При этом, однако, обнаруживается, что значения одного и того же корня в двух этих языках очень часто не совпадают, а в немалом количестве случаев смысловое значение однокоренного слова в арамейском и древнееврейском языках оказывается прямо противоположным. В иврите есть корни, которые встречаются в тексте Торы, но практически не употребляются в разговорной речи, зато арамейские корни с тем же самым значением используются очень часто.

Вряд ли такое возможно в генетически родственных языках, имеющих общее происхождение. Более логично предположить, что арамейский и древнееврейский языки имеют разное происхождение, но они постепенно сблизились между собой за счет культурных, экономических и личных контактов. Поскольку семитское происхождение древнееврейского языка ни у кого не вызывает сомнения, мы приходим к выводу, что арамейский язык изначально принадлежал к другой языковой семье.

Кстати говоря, факт постепенного сближения арамейского и древнееврейского языков признается практически всеми исследователями лингвистами и историками. Тем более, что его удается проследить на большом количестве письменных источников, в частности, на таком значимом для современных евреев, как Талмуд в обеих его редакциях: Вавилонской и Иерусалимской. К сожалению, письменная версия Талмуда создавалась в сравнительно позднее время (с I в. до н.э по VI в. н.э.) и поэтому она не годится для того, чтобы проследить особенности арамейской речи более раннего этапа.

Но если арамейский язык первоначально не принадлежал к числу семитских, то естественно утверждать, что это был язык досемитского населения обширных территорий ближневосточного региона: от Вавилона до финикийского побережья Средиземного моря и древней Палестины. В этом случае он мог быть только древним чеченским (нохчи) языком, на котором до семитской ассимиляции говорили шумеры, хурриты, урарты, хетты, филистимляне, финикийцы и, естественно, хананеане.

Может возникнуть вполне законный вопрос – возможно ли, чтобы в результате языкового смешения арамейский язык изменился настолько сильно, что современные исследователи практически без колебаний относят его к семитской языковой семье? Такое вполне возможно и лингвистика знает такие примеры. Например, современный английский язык в свое время подвергся столь сильному влиянию французского (до 70% корневой лексики английского языка заимствовано из французского), что если бы история совершенно точно не зафиксировала факт принадлежности англосаксов к германской языковой общности, этот язык вполне можно было бы классифицировать как один из языков романской семьи.

Более того, в современном языкознании особо выделена группа так называемых «креольских» языков, образовавшихся в результате смешения двух или даже более языков, имеющих разное происхождение. Например, жители Гаити говорят на причудливой смеси французского, испанского, английского и африканских языков, на которых некогда говорили вывезенные из Африки чернокожие рабы. Несмотря на все усилия ученых-лингвистов такие языки практически невозможно отнести к языковой семье ни одного из языков-предков.

Однако далеко не всегда результатом длительного языкового взаимодействия становится «креолизация» одного из них. Науке известно не меньшее количество примеров, когда один язык постепенно сливался с другим, как это происходило с арамейским языком. Аналогичный пример можно обнаружить совсем рядом с Ханааном – в Финикии. Ее древнейшие жители относились к той же этнической общности, что и коренные хананеане, однако образовавшийся в результате длительного этнического и языкового смешения народ финикийцев говорил на семитском языке, который лингвисты относят к группе южноаравийских. Смешанное происхождение поздних финикийцев, в частности, проявлялось в том, что они не имели самоназвания и всегда называли себя жителями какой-либо конкретной местности, т.е. у них отсутствовало этническое самосознание.

До сих пор нет единого мнения даже о том, откуда появился этноним «финикийцы». В качестве рабочей версии автор может высказать следующее предположение: этноним финикийцы мог возникнуть на основе чеченского хи некъи (буквально «водные пути»). Однако в первом случае чеченское слово некъи имеет другой смысл – так называются внутритейповые сообщества, буквально «пути», но в смысле род, продолжение рода от какого-то единого предка. Таким образом, общее смысловое значение «род мореплавателей», т.е. «живущие у моря, на побережье») или хи нах – «люди моря/воды». В принципе, оба смысловых значения близки друг другу.

Между прочим, одна из версий происхождения финикийцев, высказанная еще античными авторами, представляет их выходцами с острова Бахрейн, расположенного в Персидском заливе. Как известно, шумеры называли этот остров Дильмун, а древних жителей острова, соответственно, дилмуты. Поразительно, но в этнониме дилмут явственно слышится чеченское Дела муьт1ехь – «преданные Богу».

Но вернемся к арамеям и их языку. Интересно отметить, что со временем семитизированный арамейский получил такое распространение среди еврейского населения Палестины, что даже начал вытеснять их родной язык, против чего, например, активно протестовал один из еврейских мудрецов-талмудистов, гневно вопрошавший своих современников: «Зачем же в земле Израиля говорить по-сирийски? Если не на святом языке, то тогда уж лучше по-гречески».[13]

Двуязычие подавляющего большинства населения Исраиля и Иудеи на рубеже старой и новой эры находит доказательное подтверждение в самом тексте Ветхого Завета. Во всяком случае, современные переводчики Священного Писания в тех случаях, когда они не могут прийти к единому мнению на каком языке (арамейском или древнееврейском) написан тот или иной фрагмент, употребляют выражение «язык иудеев).[14] Т.о. речь идет о фактическом двуязычии населения Палестины того периода.

Мы еще специально остановимся на вопросе о времени формирования древнееврейской этнической общности со своим языком.

Между тем, вопрос о происхождении арамейского языка важен не только для ученых-языковедов, но и для любого верующего человека, будь-то иудей, христианин или правоверный мусульманин. В самом деле, на этом языке написана значительная часть единого для трех монотеистических религий Священного Писания; на этом языке говорил великий пророк Иса (Иисус Христос) и его ученики-апостолы – это ли не убедительная причина для того, чтобы пристально заняться его изучением? На первый взгляд сделать это не так просто, поскольку, как уже говорилось, подавляющее большинство дошедших до нас арамейских текстов относятся к тому периоду, когда семитизация ближневосточного региона вступила в завершающую стадию. Далеко не всегда годится для этого и топонимия Ближнего Востока, по большей части также имеющая сравнительно недавнее происхождение.

Но главное заключается в том, чтобы даже к имеющимся свидетельствам подходить непредвзято. В поисках доказательств мы еще неоднократно будем обращаться к Священному Писанию. Особый интерес имеет для нас та его часть, в которой описывается смерть пророка Исы (Иисуса Христа)[15] – в одной из последующих глав мы специально остановимся на ней.

Впрочем, это не единственный «чеченский след», который обнаруживается в арамейских словах, отраженных в Священном Писании. Так, библейский текст сообщает, что после самоубийства Иуды Искаиота, его тело было погребено на поле, которое использовалось как место погребения чужеземцев. В греческом тексте Евангелия назван не только перевод этого поля (Кровавое поле или Поле крови), но и зафиксировано его приблизительное звучание по-арамейски – Хакал дема.

По нашему мнению, здесь, как и во многих других случаях, гортанные и звонкие звуки арамейского языка весьма приблизительно переданы одним звуком и, соответственно, одной буквой. Хакал на самом деле следует читать как хьакъал, производное от слова хьакъ – по-чеченски «грех» или «святотатство», в общем, нарушение Божьего запрета. Вполне естественно, что самоубийцу, нарушившего волю Всевышнего и лишившего себя жизни собственными руками не могли похоронить на общем кладбище. Поэтому иудеи хоронят его вместе с иноземцами-язычниками.

Что касается слова дема, то это не что иное, как дина – «религия», «вера», в котором произошло сразу две замены: и→е, н→м, что весьма характерно для древних текстов, рассматриваемых нами.

Таким образом, Хакал дема превратилось в хьакъал дина, что означает не Кровавое поле, а «согрешившие перед верой». Как видим, смысл этого названия абсолютно точно соответствует месту погребения грешников.

Как уже говорилось, в библейских текстах очень много свидетельств, указывающих на некогда широкое распространение чеченского (нохчи) языка, который получил известной как язык арамейский, а мы называем его элийским. В качестве еще одного примера используем ту часть Ветхого Завета, в которой описывается история Йакуба (Йакова/Иакова). Как известно, Йакуб (Йаков/Иаков) в общей сложности четырнадцати лет работал на своего дядю Лабана, чтобы получить в жены полюбившуюся ему Рахилю, младшую дочь Лабана. Затем он работал еще шесть лет, чтобы накопить себе достояние. В конце концов, Йакуб (Йаков/Иаков) со своими женами, детьми, слугами, стадами и другим имущество тайно бежит от своего тестя. Лабану удается настичь беглого зятя, но инцидент счастливо разрешается. После довольно драматичных и напряженных переговоров заключается договор, в свидетельство которого насыпается груда камней. Лабан назвал ее Иегар-Сахадуга, а Йакуб (Йаков/Иаков) – Гал-Эд. Здесь же, в знак полного примирения, было совершено жертвоприношение.

Уверен, что любой человек, достаточно хорошо владеющий чеченским (нохчи) языком совершенно однозначно поймет выражение Иегар-Сахадуга, а именно как прямое указание совершить жертвоприношение, принести жертву. Итак, разберем по порядку.

Ие – видоизмененное чеченское йе – указание, выраженное повелительным наклонением глагола, имеет общий смысл «соверши», «сделай», может иметь также значение «убить», в данном контексте – «принеси жертву».

Частица -гар представляет собой видоизмененное чеченское х1ар(а). Переводчик, явно не сумев передать мягкое с придыханием х1, использовал букву г, в результате чего и получилось гар. Х1ар(а) по-чеченски означает «это», «этот».

Чеченское слово саг1а с труднопроизносимым для большинства европейцев гортанно-небным г1, совершенно естественно превратилось в саха. Тем не менее, смысловое содержание осталось прежним – «жертва».

Частица ду есть не что иное, как утвердительная форма, которой в русском языке соответствует понятие «есть».

Что касается -та – это либо укороченная форма слова тахан(а) («сегодня»), либо слово тха (с выпавшим звуком -х), имеющее в чеченском языке значение «наш», «у нас».

Таким образом, Иегар-Сахадуга представляет собой словосочетание арамейского языка, говорящее о священнодействии или жертвоприношении, когда Йакуб (Йаков/Иаков) и Лабан во славу Всевышнего, примирившего их, принесли в жертву какое-то из своих животных. По-чеченски эта фраза строится следующим образом: йе – х1ара саг1а ду тахана или йе – х1ара саг1а ду тха. Перевести же ее можно следующим образом: «соверши – это жертвоприношение сегодня» либо второй вариант «соверши – это наше жертвоприношение».

Практически ничего не меняет и то обстоятельство, что сам Йакуб (Йаков/Иаков) назвал место жертвоприношения по другому – Гал-Эд. С учетом законов языковой трансформации Гал-Эд преобразуется в Де(э)лах – «Божий».

В другом месте говорится о том, как Якуб (Яков/Иаков) установил жертвенник в месте, которое прежде называлось Байт-Ил и которое Якуб (Яков/Иаков) переименовал в Ил-Байт-Ил. Переводчики Священного Писания оказались не в силах полностью раскрыть смысл этого названия, а потому ограничились общим замечанием, что Ил-Байт-Ил означает «Всевышний, явившийся в Байт-Иле». Но с помощью чеченского (нохчи) языка мы можем добиться гораздо большего.

Начнем с того, что Ил в смысле «Всевышний» своей исходной формой, без сомнения, имеет уже известное нам чеченское Эл/Эла. Но вот со словом Байт, как нам представляется, произошла серьезная метаморфоза с согласными. На месте Б (с которого и начинается слово) должно было стоять М, а в конце, на месте т следует поставить д. Мы уже имели случай отметить, что древние тексты просто изобилуют подобными чередованиями и в тех случаях, когда удается правильно определить какая именно звуковая трансформация имела место, топонимы, ранее не имевшие никакого смыслового значения, неожиданно обретают точный и однозначный смысл. И что удивительнее всего – именно тот смысл, которого требует сам текст или событие, о котором идет речь в тексте.

Так и топоним Байт-Ил ровным счетом ничего не говорит читателю, но если на его месте окажется Майд-Эл – все сразу становится по своим местам. Майд по-чеченски означает «ровное место», «площадь». Значит, Майд-Эл нужно понимать как «место Всевышнего».

Заметим, что правильное истолкование Байт-Ил мы опять получили благодаря чеченскому (нохчи) языку. Но если вдруг выяснится, что в каком-то другом языке Байт-Ил также означает «место Всевышнего» – мы будем только рады наличию такого созвучия с языком нахов.

Точно также мы можем объяснить и топоним Байт-хазда, который локализуется на территории древнего Иерусалима и переводчиками Ветхого Завета истолковывается как «Дом милосердия». Однако мы уже показали, что байт очень легко и (главное!) вполне закономерно переходит в майд/майда – «площадь».

Что касается корня хаз, то он присутствует во многих чеченских словах и означает «красивый», «красиво», «украсить», «сделать красивым». Окончание -да, как нам представляется, в данном случае вовсе не окончание, а самостоятельная часть речи, имеющая значение «есть», «является», «имеет место быть». Второе значение дан с сонорным, носовым произношением окончания означает «сделать», «создать», «сотворить».

Теперь мы можем понять смысл всего словосочетания Байт-хазда или Майд хаз да – «красиво сделанная/красивая площадь». Остается добавить, что, судя по описанию, данному в Священном Писании, Байт-хазда действительно представляла собой открытое место с бассейном, окруженное пятью крытыми колоннами. Как видим, чеченский (нохчи) язык не только помог понять смысловое содержание указанного словосочетания, но и имеет «привязку» к конкретной местности.

Стоит обратить внимание и на то место Священного Писания, где говорится о смерти и погребении Йакуба (Йакова/Иакова): «Так сыновья Якуба исполнили его наказ: они отнесли его в землю Ханаана и похоронили в пещере на поле Махпела, рядом с Мамре; эту пещеру Ибрахим купил у хетта Ефрона вместе с полем, чтобы было у него место для погребения».[16]

В этом небольшом абзаце библейского текста содержится сразу несколько слов, которые легко могут быть прочитаны и истолкованы по-чеченски. Начнем с Ханаана – при обратном прочтении с учетом небольшой метатезы получаем Наахан, слово, имеющее в чеченском смысловое значение «нахам потомкам Ноаха(Ноя) или людям принадлежащая».

Далее в тексте упоминается поле Махпела и это название легко трансформируется в чеченское выражение мах белла – «цена заплачена». Не стоит, наверное, напоминать, что это поле куплено у хетта Ефрона и за него действительно «цена заплачена» определенным количеством серебра.

Из текста также следует, что Йакуба (Йакова/Иакова) похоронили «рядом с Мамре». В данном случае мы имеем дело не просто с именем, но и со словом-перевертышем, которых образовалось так много благодаря путанице с правильным прочтением. Правильно расставив буквы по местам, мы вместе Мамре получим Абрем или Ибрем, т.е. укороченная форма имени Ибрахим.