Две ветви. И еще одно звено

Характеризуя основное содержание "тела" права, необходимо в первую очередь указать на две существу­ющие здесь ветви. Это – первичный слой, кото­рый вместе с тем в своем интегрированном виде образу­ет другую ветвь – выступает в качестве своего рода глубинного основания, стержня всей право­вой материи.

Итак, первый слой. Первичное значение в материи права имеют, скажем так, отдельные (разрозненные, изо­лированно взятые) правовые средства, которые на первых фазах формирования права имели, а применительно к тому или иному юридическому делу имеют и сейчас, характер сугубо практических мер принудительного порядка, реа­лизуемых силой государственной власти. В том числе – "признание факта" (признание лица виновным в право­нарушении, признание собственности за тем или иным лицом), "возложение юридической ответственности", "взыскание имущества, компенсации", "установление зап­рета на определенные действия", "пресечение нарушение права", "лишение лица какого-то права", "предоставле­ние права", "задержание подозреваемого лица" и т. д.

Несмотря на такого рода разнообразие, разнобой, даже разнопорядковость и разрозненность указанных и им подобных принудительных мер, они объективно, по некоторым своим группам, представляют собой нечто общее, интегрированное. И потому уже правоведами Древнего мира было подмечено, что они могут быть классифицированы, представлены в обобщенном, "юри­дически чистом" виде. Древнеримские юристы говори­ли, что сила закона заключается в том, чтобы прика­зывать, запрещать, разрешать, наказывать (Ье§15 упЧиз Ьаес ез1: 1трегаге, уе!аге, реггшиеге, ритге).

На современном же уровне юридических знаний выясняется, что указанные выше, казалось бы разроз­ненные первичные правовые средства выступают (в той или иной модификации, облике) в качестве интегриро­ванных явлений, выраженных в упомянутой выше "тро­ице", – запретов, позитивных связываний, дозволений.

Словом, в отношении более или менее развитой юридической системы при внимательном анализе первичных правовых средств, оказывается, что "за" весь­ма многообразными и, казалось бы, разрозненными пер­вичными средствами в самых глубинах юридической материи существует их основа, стержень фундаменталь­ного порядка (и это объясняет то обстоятельство, что рассматриваемая "троица" то там, то здесь дает о себе знать в догме права). Это – запреты, позитивные обя-зывания, дозволения, получившие в юридической науке название "способы правового регулирования".

Принципиально важно при этом – то, что в праве эти первичные средства регуляции, выраженные в по­зитивных связываниях, запретах, дозволениях, полу­чают специфическое ("юридическое") выражение, а в этой связи – существуют в особых построениях, в цепочке правовых средств, которые демонстрируют структурные особенности права.

Так, запрещения, которые в первобытных обще­ствах выступают как таковые (преимущественно в виде особого образования – "табу"), в условиях цивилиза­ции приобретают характер юридических запретов и в соответствии с этим существуют и функционируют в нераздельном единении с цепочкой иных правовых средств – правами требования (принадлежащих дру­гим лицам и призванных обеспечить соблюдение запре­тов), мерами юридической ответственности, возла­гаемыми на нарушителей запретов. Точно также – и позитивные связывания (по уплате налогов, военной службе и др.) аналогичным образом сопровождают дру­гие юридические средства – права требования их ис­полнения, меры юридической ответственности. Доз­воления же как юридические явления вообще немыс­лимы вне комплекса своеобразных юридических средств, связанных с установлением статуса субъектов, меха­низмов признания юридического значения действий, со­вершаемых в порядке дозволения, т. е. опять-таки с осо­быми модификациями юридических запретов, позитив­ных связываний и, прежде всего, конституированием субъективных прав (в том числе прав на "собственные действия", прав требований, притязаний).

Так что указанные ранее отдельные правовые сред­ства (задержание лица, взыскание убытков, судебное признание факта принадлежности участка земли за тем или иным лицом и т. д.) – это, по сути дела, всего лишь известные "молекулы" того, что может быть на­звано "юридической материей". Такими же, не более чем "молекулами", являются выделенные аналитичес­кой юриспруденции изолированно взятые "субъектив­ные права", "юридические обязанности", "правовая защита", "юридические гарантии" и пр. Они приобре­тают строго правовой характер и начинают действовать "как право" в цепочках, в связях. Но суть вопроса не только в таких связях.

Казалось бы, отмеченными слоями правовой мате­рии (с одной стороны, юридическими нормами, с дру­гой – двумя ветвями, т. е. первичными элементами и нашей "троицей") многослойная архитектоника право­вой материи, и так весьма сложная – уже три звена!, исчерпывается.

Оказывается – нет. Более подробный анализ пока­зывает, что есть еще один, с содержательной стороны главный, наиболее развитой, можно сказать – совер­шенный, слой правовой материи, о котором ранее уже не раз упоминалось. Этот слой представляет собой не­что более высокое и значимое, чем просто связи меж­ду "молекулами" правовой материи, – юридичес­кие конструкции.

Этот слой правовой материи требует особого вни­мания.

Глава пятая Юридические конструкции