Крым в первой мировой войне

урция вступила в войну в ноябре 1914 года (по новому стилю). Накануне, Кайзер ВИЛЬГЕЛЬМ отправил туркам два крейсера – тяжелый «Гебен» и лёгкий «Бреслау», которые, проскользнув буквально под носом у англичан и французов прошли из Балтики через Средиземное море и подняв османские флаги под новыми турецкими именами, но с германскими экипажами, составили основную ударную группировку на Черном море. 29 октября «Гебен» и «Бреслау», а также турецкие корабли поочерёдно бомбардировали русские порты Новороссийск, Феодосию, Севастополь, Одессу, Поти, досталось и Ялте. Нападение было неожиданным. В Севастополе «Гебен» вошёл прямо на минное поле, но минёры не включили гальванические батареи, поскольку ждали подхода транспорта «Прут», который чуть позже был обстрелян «Гебеном» и затоплен своим экипажем, чтобы не быть захваченным врагом.

Черноморский флот, хотя и превосходил германо-турецкую группировку по количеству судов и мощи артиллерийского огня, уступал противнику в скорости и если можно так сказать – в дерзости. Командующий русским флотом адмирал ЭБЕРГАРД был очень осторожным человеком и для охоты на «Гебен» всегда стремился сосредоточивать силы всей эскадры, что удавалось, понятно, далеко не всегда. Русские корабли несколько раз практически настигали «пирата» и наносили ему ущерб, но ему всякий раз удавалось скрыться. Большую результативность имели минные заграждения, доставлявшие противнику много неприятностей. Впрочем, действия немцев и турок на Черном море тоже нельзя назвать слишком успешными. В апреле 1915 года они предприняли рейд с целью нового обстрела Одессы, но лишились подорвавшегося на русской мине крейсера «Меджидие» и свернули операцию.

Тем не менее, уже к 1915 году опасный разрыв между Антантой и Россией стал сказываться на ходе военных действий на других фронтах. В этих условиях по предложению Черчилля союзники решили предпринять, в общем-то, довольно безрассудную операцию по захвату Дарданелл и Константинополя для того, чтобы «пробить» путь к России. Возможно, подобный прорыв бы удался, будь он осуществлён также и со стороны Чёрного моря, однако, необходимых сил для десанта на Босфор у России не было, поэтому Черноморский флот ограничился постановкой минных заграждений, массированными обстрелами турецких угольных копей Зонгулдака и поддержкой правого фланга русской кавказской армии. Продержавшись почти год на каменистом Галлиполийском полуострове и никуда не продвинувшись, англичане в декабре 1915 года оставили территорию Турции.

К 1916 году, Черноморскому флоту, в состав которого вступили новые линейные корабли, наконец, удалось добиться господства на Черном море (несмотря на применение немцами подводных лодок). Это сразу же сказалось на активности флота и русских войск. Зимой и весной 1916 г. Кавказский фронт при поддержке флота произвёл успешную Трапезундскую десантную операцию, в результате которой турки лишились этого важного порта на Черном море. «Гебен» и «Бреслау» уже не отваживались выходить из Босфора, наглухо блокированного минными заграждениями. Румыния вступила в войну на стороне Антанты. В сентябре 1916-го ЭБЕРГАРДА сменил в качестве командующего молодой энергичный КОЛЧАК, который начал разрабатывать операцию по десантированию в Босфор и захвату турецкой столицы. Его вступление в должность, однако, оказалось омрачено большой трагедией. 7 октября, неожиданно взорвался и перевернулся, стоявший на севастопольском рейде новейший линкор «Императрица Мария». Что стало причиной взрыва – диверсия, халатность или нелепый случай – остаётся загадкой и по сей день.

Революционные события 1917 года (за полтора года до окончания войны) поначалу не слишком затронули Черноморский флот. Колчак некоторое время успешно сопротивлялся развалу, но, в конце концов, и черноморцы подхватили эпидемию социальных протестов. В январе 1918-го флот оказался в руках большевиков, левых эсеров, на некоторых кораблях были подняты флаги только что провозглашённой Украинской республики. Сепаратный Брестский мир флот встретил митингами и расправами с офицерами. Россия формально вышла из войны, но для Юга страны, Крыма и Севастополя, война не закончилась, а, напротив, приобрела свои самые угрожающие формы. Подписав мир с Лениным, немцы одновременно заключили соглашение с украинской Центральной радой о «дружественной оккупации» всей территории Украины. Не имея возможности открыто сопротивляться немецким войскам, красная Москва инициировала создание на Юге нескольких самопровозглашенных советских республик – Одесской, Донецко-криворожской и Таврической, «ополчения» которых вступили в бой с немецкими и украинскими войсками. Флот также включился в эту импровизированную систему обороны, которая была, конечно, не слишком эффективной против германской военной машины. На кораблях практически не было снарядов и топлива, многие суда стояли в Севастополе без команд. Преодолевая сопротивление, немцы, весной 1918 года захватили Крым, который ни по каким договорам не принадлежал Украине, а оставался частью Российской федеративной советской республики, и выдвинули ультиматум флоту – сдаться. В экипажах, среди которых было много выходцев с Украины, активизировалась агентура Центральной Рады, которая подбивала матросов поднимать на кораблях украинские флаги, дескать, в таком случае союзники-немцы флот не захватят. Кое- где эта пропаганда имела успех. Но, когда «красный» командующий флотом адмирал САБЛИН увидел, что немцы обставляют севастопольскую бухту своими батареями, он отдал приказ – поднять над кораблями андреевские флаги и уходить в Новороссийск. В апреле 1918 года боевое ядро Черноморского флота 2 дредноута, 10 новых 6 старых миноносцев и вспомогательные суда ушли из занятого немцами Севастополя. Но охота за остатками флота продолжалась. Преодолевая очаговое сопротивление красных, немцы развернули наступление дальше – на Новороссийск. В этих условиях Ленин и Совнарком приняли решение затопить попавшие в капкан корабли, для того, чтобы они не достались немцам. Сделать это удалось частично. 18 июня один линкор, девять эсминцев и другие суда окончили свой боевой путь на дне Цемесской бухты и в порту Туапсе. Остальные во главе с линкором «Свободная Россия» бесславно вернулись в севастопольскую бухту для разоружения, где их уже ждал отремонтированный «Гебен»… Казалось, немецкая победа была полной. Однако, бацилла революции, в своё время занесённая в Россию не без активного немецкого участия, поразила и кайзеровскую армию. Устав от четырёхлетней войны, лишений и невзгод, терпя поражения на Западе, немецкие войска, также как незадолго до этого русские, стали объектом коммунистической пропаганды. В условиях фактического бунта в тылу, германское командование пошло на заключение с Антантой мирного договора, подписанием которого в ноябре 1918 года война, а вместе с ней и оккупация Юга России, Крыма и Севастополя германскими войсками закончилась. Таким образом, если остальная Россия вышла из войны в марте 1918 года, Крыму пришлось испить её горькую чашу до самого конца.

С началом Первой мировой войны, когда оказались недоступными немецкие курорты и появилась необходимость долечивать тех, кто был ранен на фронте, восточнобережные города получили новый импульс развития. Однако февральская, а затем октябрьская революции в Петрограде приостановили курортное строительство. Основные кровавые политические события происходили за пределами Восточного Крыма — в Севастополе, Ялте, Симферополе, но зловещие раскаты революций и гражданской войны доносились, конечно, и сюда.

Советская власть приходила на Крымский полуостров дважды: в декабре 1917 года, а потом в ноябре 1920. В Феодосии рабочие и солдатские депутаты взяли власть 4 января, а в Керчи — 6 января 1918 года. Но уже в конце 1917 года, как вспоминал Волошин, «волна всеобщего развала достигла Крыма и сразу приняла кровавые формы. Когда я первый раз подъезжал из Коктебеля к Феодосии, под самым городом меня встретил мальчишка, посмотрел на меня, свистнул и радостно сообщил: «А сегодня буржуев резать будут!». Положение сложилось парадоксальное: именно советская власть в городе стала крайне правой партией порядка. Во главе Совета стоял портовый рабочий — зверь зверем — но когда пьяные матросы потребовали немедленной резни буржуев, он нашел для них слово, исполненное государственной мудрости: «Здесь буржуи мои и никому чужим их резать не позволю», установив на этот вопрос совершенно правильную хозяйственно-экономическую точку зрения».

За годы безвременья Восточный Крым пережил кровавую межнациональную резню, скорые самосуды и немецкую оккупацию после подписания большевиками Брест-Литовского мира. В ноябре 1918 года в Крыму высадились англо-французские войска; несколько их кораблей стали на рейды Керчи и Феодосии. Через полгода весь полуостров оказался в руках Добровольческой деникинской армии. О крымской жизни в то горькое время рассказал сам А.И. Деникин в «Очерках русской смуты»: «Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг… кооператора, социал-демократа, офицера, даму света, художника и лидера политической организации… В городах шел разврат, разгул, пьянство и кутежи, в которые очертя голову бросалось и офицерство, приезжавшее с фронта. Шел пир во время чумы, возбуждая злобу или отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой, — в тех, которые кормились голодным пайком, ютились в тесноте и холоде реквизированной комнаты, ходили в истрепанном платье…»

С первого мая по 24 июня 1919 года Крым был занят Красной армией, но Керченский полуостров оставался в руках белогвардейцев. Вооруженные силы Юга России смогли удержать Акмонайский перешеек — ключ к Керченскому полуострову, а десант генерала Я.А. Слащева в районе Коктебеля отрезал от красных войск Феодосию. Белая армия начала теснить противника на север, а в Крыму победители жестоко расправились с красными партизанами.

Но победы Белого движения на Юге были недолгими: к началу 1920 года назрела катастрофа, наступили, по словам генерал-лейтенанта барона П.Н. Врангеля, «дни общего развала, тревоги и неудовольствия». Неудачи на фронте, неразбериха в управлении армией, полный экономический крах, толпы беженцев со всей России, ужасающая инфляция, безысходность, разочарование и страх перед будущим — все эти бедствия скреплялись, словно бетон арматурой, огромным количеством оружия. По горьким воспоминаниям современника «Крым был наводнен шайками голодных людей, которые жили на средства населения и грабили его. Учета не было никакого, паника была полная. Каждый мечтал только о том, чтобы побольше награбить и сесть на судно или раствориться среди незнакомого населения». Вооруженные люди сновали по степи, по горам, грабили дачи, безнаказанно убивали невинных.

Ни правительство Деникина, ни сменившее его в апреле 1920 года правительство монархиста барона Врангеля навести порядка не смогли. Близился конец белого движения, зато оживилось партизанское. Так, например, в августе 1920 года возглавляемые А.В. Мокроусовым партизаны практически без боя заняли Судак, чтобы захватить одежду для своих бойцов да «нанести сильный моральный урон» белой армии. С августа по ноябрь неуловимые в горных лесах партизаны провели 80 крупных военных операций, а с приходом регулярных частей Красной армии присоединились к ней.

В начале ноября 1920 года Красная армия под командованием М. В. Фрунзе подошла к Перекопу. Ночью 8 ноября, несмотря на непривычное для этой поры года 15-градусные морозы, красные перешли Сиваш и назавтра же в районе Судака высадились большим десантом. Во врангелевской армии была объявлена эвакуация. Сам Главнокомандующий 14 ноября объехал на катере готовые к отправке суда, чтобы лично проследить, как ведется погрузка. Барон попрощался с войсками: «Мы идем на чужбину… не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга». Около четырех часов вечера последний транспорт «Россия» покинул Керчь. И уже 16 ноября командующий Южным фронтом Михаил Фрунзе телеграфировал Ленину со станции Джанкой: «Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован».

Но местные жители не проявили радости и энтузиазма. Командир второй Конной армии Ф.К. Миронов вспоминал: «Крым в величайшем молчании принимал красные войска». Да, гражданская война в Крыму закончилась, но не прекратилось кровопролитие. Еще год работали чрезвычайные комиссии, разыскивая белогвардейских шпионов и расстреливая всех, кто был или казался для новой власти опасным.