Философско-культурологические аспекты пассионарной теории этногенеза Л.Н.Гумилёва

Человечество, как и любая биологическая форма, стремится к распространению по всей поверхности земного шара. Действительно, корабли бороздят просторы океанов с глубокой древности, в условиях пессимума живут племена Африки, Южной Америки и других континентов, даже в пустынях археологи находят следы существования древних поселений, а полярные зоны осваиваются экспедициями.

Значит, этнос – коллектив особей, противопоставляющий себя всем прочим коллективам. Этнос более или менее устойчив, хотя и его существование конечно во времени. Для определения этноса сложно найти какой-либо реальный признак, кроме признания каждой особи: «мы такие-то, а все прочие – другие». Исчезновение и возникновение этносов, установление принципиальных различий между ними, а также характер этнической преемственности носит название этногенеза.

В своей книге «Этносфера: История людей и история природы» Л.Н. Гумилев повествует о этногенетических процессах, происходящих в Ойкумене, а также о том, какое воздействие оказывают они на человеческую популяцию. Ограничив период, подлежащий изучению, эпохой в 3000 лет (так называемый исторический период), автор исследует главные, на его взгляд, закономерности этногенеза, причем под этносом он понимает биологическую единицу, таксономически стоящую ниже вида, как популяция. Науку этнологию Л.Н. Гумилев помещает на стыке истории, географии и биологии, и только такой подход способен помочь исследователю разобраться в столь запутанной проблеме. Автор рассматривает несколько категорий, характерных для того или иного этноса – таких, как язык, временное и пространственное мировосприятие, преемственность поколений, а также способность к так называемым «сверхнапряжениям», проявляющихся в усиленном преобразовании природы, неизвестном дотоле либо в миграциях (как Великое переселение народов). Следовательно, существует нечто, лежащее, возможно, даже вне человеческой психики, но определяющее все поступки данного индивида на протяжении всего его жизненного пути. Это новое качество Л.Н. Гумилев назвал пассионарностью, причем на конкретных исторических примерах рассказал о ее вариациях и модусах – полюсах. В зависимости от уровня пассионарности этноса формируется его историческая судьба в данный момент; и наряду с общественным развитием существует развитие этническое, обусловленное пассионарностью и проходящее через ряд стадий. Этапы, через которые проходит любой этнос, достаточно давно замечены и даже описаны историками, однако такого полного объяснения с учетом этнических особенностей не смог дать никто. В этом – неоценимый вклад Л.Н. Гумилева в историю, заслуживающий внимания читателя. Более подробно о пассионарности и стадиях этногенеза (подъема, акматическая, надлома, инерционная, обскурации, реликта) можно прочитать в книге «Конец и вновь начало», чье название уже говорит нам о бесконечном процессе смены популяций, ареалов и этносов в Ойкумене.

Согласно принятой Аристотелем зоологической систематике, этнос — мельчайшая таксономическая единица, определя­емая не столько по признакам соматическому или физио­логическому, сколько по поведению. То есть, представители одного и того же этноса в определенных критических условиях реагируют сходно, а члены иных этносов по-иному. Собственно, только в этом и проявля­ется «психический склад», считающийся одним из призна­ков нации. Разумеется, здесь должны приниматься во вни­мание только статистические средние из достаточно боль­ших чисел, с уклонениями во все стороны. Однако, по­скольку мы почти всегда имеем дело либо с народами мно­гочисленными, пусть недостаточно обособленными, либо с народностями, четко отграниченными от соседей, пусть даже численно малыми, то отмеченная неопределенность является величиной, которой должно пренебречь. Этнос, как и вид, по определению Аристотеля, «это не сводимая ни на что другое особенность, делающий предмет тем, что он есть». Именно поэтому этнос не являет­ся ни спекулятивной категорией, ни философским обоб­щением тех или иных черт. Он ощущается нами непосред­ственно, как свет, тепло, электрический разряд, и, следовательно, должен изучаться как одно из явлений природы, биосферы, а не как гуманитарная концепция, возникаю­щая в мозгу наблюдателя.

В отличие от социальных таксономических единиц, как принятых в историческом материализме — формации, так и в буржуазной западноевропейской социологии — циви­лизации, этносы при возникновении связаны с определен­ными ландшафтными районами. Для общественного разви­тия наличие этносов является только фоном, правда, необ­ходимым, потому что если нет людей, то нет и закономер­ностей общественного развития, а люди до сих пор не существовали вне этносов.

Одним из индикаторов определения состояния народа, удобным для классификации, является отношение этнического сознания ко времени. Несмотря на то, что считается очевидным существование ньютоновского времени, привычного человечеству и эйнштейновского, зависящего от скорости, не для всех народов это – общедоступная истина. У чукчей, например, не играет роли ни смена времен года, ни возраст человека. Значимыми для них являются лишь такие события, как убийство медведя или приезд товарища с товарами. Другие народы устанавливают хронологию по поколениям, третьи - как древние тюрки – по фенологическому календарю. В Европе и на Ближнем Востоке существует циклическое восприятие времени, то есть дни недели в таком случае носят название планет или просто числительных. Однако такая система летоисчисления ограничена, а потому потребовалась иная, усовершенствованная хронология, начало которой было положено еще народами Средиземноморского бассейна. Это линейная система отсчета, где годы носили названия лиц: царей, архонтов, консулов, а их совокупность образовывала ряд. Так, в Древнем Риме летоисчисление велось по именам консулов: «в консульстве Юлия и Кальпурния», а впоследствии был введен юлианский солнечный календарь. В феодально-раздробленной Европе этническая интеграция стала ощутимой лишь в конце XIV века; тогда же была введена единая линейная хронология, распространившаяся теперь на всю Ойкумену. Что касается эйнштейновского времени, то оно также нашло свое отражение в этнографическом материале. Во многих сказках и легендах время рассматривалось не как нечто статическое и определенное, а как относительная субстанция. Известен эпизод из Библии, в котором Иисус Навин во время боя евреев с обитателями Палестины остановил солнце. Здесь можно увидеть такой пример, что за короткое время боя было совершено так много подвигов, сколько нельзя совершить обычно. На относительность времени указывается и в индийском учении Будды, согласно которому временем можно управлять, оно не является линейным и изоморфным. Это роднит буддийское восприятие с теорией относительности Эйнштейна. Приведенные выше наблюдения позволяют сделать вывод, что этносам, находящимся в развитии, присущи не только приобретения, выражающиеся в усложнении восприятия времени, но и утраты, влекущие за собой упрощение этого восприятия. А поскольку речь идет не об индивидуальностях, а об относительно больших количествах людей, то можно отнести отмеченные нами колебания этнической среды к вариациям стерео­типа поведения, являющегося основным признаком объективного определения этноса. А из этого вытекает вывод, что степень разнообразия не случайна, а харак­теризует возраст этноса, при начале этногенетического процесса идет усложнение, при затухании — упроще­ние.

Формирование нового этноса всегда начинается одной особенностью; непреоборимым внутренним стремлением небольшого числа людей к крайне активной целенаправ­ленной деятельности, всегда связанной с изменением ок­ружения (этнического или природного), причем достиже­ние этой цели, часто иллюзорной или губительной для са­мого субъекта, представляется ему ценнее даже собст­венной жизни. Это, безусловно, отклонение от видовой нормы поведения, потому что описанный импульс проти­воречит инстинкту самосохранения. Этот импульс может быть связан как с повышенными способностями (талант), так и со средними, и это показывает его самостоятель­ность среди прочих импульсов поведения, уже описанных в психологии. Автор называет эту черту пассионарность, что в переводе с латинского означает «страсть». Пассионарность обладает различными модусами – то может быть алчность, властолюбие, гордость, тщеславие, равной легкостью толкающие пассионарную особь на подвиги или преступления. Ярким примером пассионария может служить Наполеон I. После египетского похода он стал настолько богатым, что мог бы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь, однако он не остановился на этом, продолжив завоевания. Известно, что это закончилось печально.

Конечно, пассионарные особи бывают разных типов – истинные пассионарии, как Наполеон или Юлий Цезарь; «гармоничные особи» не стремящиеся переделать мир – такими были парижские буржуа, кричавшие: «Мы хотим не воевать, а торговать!»;существуют и так называемые субпассионарии, являющие собой почти полною противоположность пассионарным особям. В истории эта группа наиболее ярко представлена солдатами-наемниками, ландскнехтами, конкистадорами, миссионерами и подобными элементами. Они характеризуются повышенной реактивностью, пониженной целеустремленностью. Значит, в основе трех характеристик лежит не банальное деление на «толпу» и «героев», а лишь разная степень выраженности такого качества, как пассионарность. Ничего общего с какими бы то ни было классовыми, сословными подразделениями отмеченные выше характерологические типы не имеют, хотя пассионарность может быть характерна для этноса целиком, а не просто для одного человека.

Таким образом, именно такая черта, как пассионарность, присущая определенному количеству людей, становится, по мнению автора, основополагающей причиной возникновения этноса. По мере изменения уровня пассионарности происходят закономерные изменения и в этносах, наступает та или иная стадия развития, и развитие это подтверждается многими историческими примерами. Пассионарность, согласно Л.Н. Гумилеву, имеет отношение не столько к психологии, сколько к природе. Известно, что в биосфере происходят мутации, ведущие к изменению генофонда организмов. Вполне возможно, что существует ген, определяющий пассионарность, и его активизация наступает под воздействием тех или иных природных факторов. Кроме того, академик В.И. Вернадский, основоположник учения о биосфере, предлагал рассматривать любое действие живого вещества как генератора свободной энергии. Автор утверждает, что именно под воздействием этой энергии, способной производить работу, появляется пассионарность.

Поскольку люди входят в биосферу Земли, они не могут избегнуть воздействия биохимических про­цессов, формирующих их подсознание или сферу эмоций. А эмоции не в меньшей степени, чем сознание, толкают людей на поступки, которые интегрируются в этногенные и ландшафтогенные процессы. Разница же между созна­тельной и эмоциональной областями поведения этниче­ских сообществ в том, что первая подчиняется закону спонтанного общественного развития, а вторая связана с энергетическими толчками. В результате возникает пассионарное поколение, постепенно утрачивающее инерцию пассионарности из-за сопротивления среды и переходя­щее к реликтовому состоянию этно-ландшафтного равно­весия.