Конгресс запретил культ обожествления витонов

В углу негромко прозвенел звонок. Подойдя к приемнику теленовостей, он открыл его и увидел на экране первый выпуск «Таймс». Демонстрация трудящихся требует немедленно открыть арсеналы ядерного оружия. Ситуация в Европе резко обострилась. Тридцать вражеских стратопланов сбиты над южным Канзасом во время самого жестокого воздушного боя за всю историю войны. Прицельным залпом с расстояния четыре тысячи миль взорван военный склад азиатов; разрушения на площади сто квадратных миль. «Дело за бактериологическим оружием», – заявил Корнон, Конгресс запретил культ обожествления витонов.

Газетная страница уползла с экрана, уступив место городским новостям. Грэхем прочитал их, и лицо его озарилось пониманием. Людьми овладевает безумие! По всему Нью‑Йорку и в большинстве крупных западных городов людей похищают, уносят в небеса, потом возвращают на землю, но при этом их душевное состояние резко изменяется.

Заоблачная суперхирургия! Он крепче сжал пистолет. Сквозь туман, окружающий резню в офисе, стали проглядывать контуры ужасной истины. Да, удар прямо‑таки мастерский! Он должен обеспечить решающую победу и одновременно произвести еще больше эмоционального меда силами ничего не ведающих новобранцев, мобилизованных прямо из рядов антивитонской коалиции!

Что говорил тот бедняга внизу? «В городе полно придурков!» Вот в чем дело! Трое у окна погибли, оказав сопротивление, или их просто прикончили как материал, непригодный для целей суперхирургии. Лимингтона с напарником схватили, прооперировали и вернули. Но вернулись они уже рабами своих грозных противников. Офис превратился в западню, коварно подстроенную для того, чтобы заманивать в нее разведчиков – основной стержень сопротивления – по одному, парами или целыми группами.

Но трое последних, которые пришли все вместе, каким‑то образом почуяли опасность. С неколебимой преданностью долгу, столь характерной для их братии, они пристрелили Лиминггона вместе с напарником. Без всяких колебаний эти трое прикончили собственного шефа, предав его быстрой кровавой казни, ибо молниеносно поняли: это уже не шеф, а умственно исковерканное оружие врага.

------------------------------------

– Это что, приятель! Часиков в шесть прикончили комиссара полиции Льютуэйта. Его шлепнул собственный телохранитель, – он откусил еще кусок. – До чего дошло – боссов убивают их же телохранители!

– Что‑что? – переспросил Грэхем. Он сердито крутил телефонный диск. – Похоже, они ж тому же вырубили городскую телефонную сеть.

– И так всю ночь, – бубнил сержант сквозь свою жвачку. Наконец он проглотил, выпучил глаза, вернул на место свое адамово яблоко. – Дюжины, целые сотни! Уж мы их и лупили, и стреляли почем зря, и сжигали – а они все прут и прут! Некоторые из придурков – наши же парни, даже в форме. – Он воздел руку, демонстрируя несокрушимую полицейскую отвагу. – Скажем, Хэгерти докладывает о прибытии – так я настороже: а вдруг он уже не Хзггерти! Ведь никогда не знаешь, кто следующий спятит, пока не дойдет до дела!

– Да, сейчас нельзя доверять даже собственной матери.

--------------------------------

– Если есть сомнения, – туманно заметил дежурный сержант, – всегда подумай: кто на этом наживается.

Ну и кто же наживается теперь? – осведомился Грэхем.

– Похоронных дел мастера! – Поймав улыбку собеседника, сержант нахмурился. – Не так, что ли?

--------------------------------

Надпись на бронзовой табличке гласила: «Американская корпорация по производству холодильников». Грэхему пришлось минут пять уламывать несговорчивого секретаря, пока тот наконец согласился допустить его к дубовой двери, на которой золотыми буквами сияло имя директора.

На двери значилось: «Турлоу»; обладатель сей фамилии напоминал живую мумию. Похоже, что этот Турлоу весь высох, ведя постоянную погоню за прибылью.

-------------------------------

В угловой аптеке оказалась телефонная будка. Перед тем, как в нее войти и повернуться спиной к залу, Грэхем сначала бдительно ощупал взглядом четверых покупателей и троих продавцов.

-------------------------------

Он подозревал всех. Предупреждающий голос в мозгу нашептывал: его разыскивают с беспощадной решимостью, неуловимый враг наконец сообразил, чтоисточник сопротивления кроется не столько в кругу ученых, сколько в маленькой группе королей сыска, где он – козырной король.

Витоны компенсировали свое неумение различать людей, которые все для них на одно лицо, как овцы в стаде. Они насильно завербовали других людей и заставили их выбирать из стада особо упрямых особей. Теперь витонам помогают орды прооперированных пособников, своеобразная пятая колонна – безмозглая, беспомощная, безнадежная, но от этого не менее грозная.

Раньше Грэхем был в безопасности, если не считать какого‑нибудь бродячего витона, который время от времени докучал ему, читая мысли.