Марии Петровне Колычевой. Мысль моя углубилась во внима­ние; сердце содрогается, слезы льются, и всего страх объемлет

Мысль моя углубилась во внима­ние; сердце содрогается, слезы льются, и всего страх объемлет. Ум остановился на предмете выразительных слов о смерти, дражайших для предосторожности: помни последняя твоя! И силою духа гремит во глубине внутренности моей сей глас: о Георгий! помни смертный час!., тайна!., исступление духа! изменение плоти... преселение... Ах! прельщаются высокомудрствующие; они неистину вместо Истины разумеют. Страшно лжет их неправда им. Господь меня оградил во время странствования моего всеми силами сущей Истины, да созиждутся стены иерусалимския (Пс 50, 20) души моей. Вот явные знаки моей ничтожности: вот малый гроб меня обымет. О ты, высоко носящаяся мысль в про­странстве небесного круга! Приникни здесь, тут прележит тебе урок смирения — выучи его! Тогда вознесет тебя выше всей твари Промыслитель твой Христос. Вот за гробом вдали ви­ден храм. Истинный ли я храм Святого Духа? Вот лопата готова на испытание: что окажет­ся, пшеница или плевел? Увы высоко мечтаю­щему о себе грешнику! Вот мрачная могила, которая предъявляет тебе тьму кромешную; тут гордый и надменный смиряется, тут слав­ного и превознесенного мирскими громкими похвалами люди оставшиеся почитают посы­панием земли и отступают как от непотребно­го; вместо благовония уже объемлет его зло­вонный смрад; черви и гады начинают быть ближайшими ему; милые друзья с прочими единогласно произносят последнее «прости» и отходят. О, не гордись, плоть моя! Не льстись утешением, услаждающим твои чувства! Вот картина последнейшей участи твоей! Зри в мо­гилу! виждь гроб, имущий заключить тебя в се­бе, и лопату, имеющую засыпать тебя землею. Посмотри пристально на сии знаки твоего ни­чтожества! вникни, содрогнись! и не забывай сего предмета, спасающего тебя от лестного сладострастия! Помни последняя твоя, и во ве­ки не согрешиши,— говорит Иисус Сирахов (Сир 7, 39).