2015-02-15
427
Основная сцена между этими двумя сторонами участников погребального обряда может быть охарактеризована как встреча, моделирующая встречу умершего на «том свете» (см, такие термины обрядовых актов, как перва встреча, встречник, стрешник), и описана такими действиями, как брать и давать. См. широкое использование этих глаголов и производных от них в фразеологических терминах кончины: брать и производных от него — с.-рус. Бог убрал, рус. Господь прибрал; давать — вiддати Богови душу, а дiтькови с.ку (укр. снят. [Гнатюк 1912,305]); рус. дубу дать (а также их синонимы: влад. горъку чашу принять). В терминологии обрядовых актов: карп. дать на позвунное, дать за голову, влад. подавать через гроби; укр. бере за голову, укр. мiру брати (и их синонимы: отпустить душу; принять душу).
Эта семантика основных обрядовых актов, порученных исполнителям обряда, вновь приводит нас к сопоставлению его со свадебным. Семантику глаголов брать и давать в связи с важнейшей для свадебного обряда категорией взаимности описал Г. А. Левинтон, предполагая в и.-е. *bher- то же значение, взаимности, что установлено для и.-е. *do- [Левинтон 1975, 13-14]. Терминология погребального обряда дает ярчайший образец такой «взаимной» семантики: болгарский термин кончины — бране душе, одновременно употребительно (об умирающем) бере душа и дава душа (вере и дава имеет один и тот же субъект, в отличие от рус. отдать душу — о человеке, прибрать душу — о Боге). Распространенный в разных славянских регионах обрядовый акт передавания жертвы через гроб (влад. подавать через гроби), через могилу (блг. дава дарове през умрялото) показывает, что место самого умершего мыслится как находящееся между «дающим» и «6ерущим».
В принципе, исполнение многих основных актов обряда может быть описано в категориях «брать-давать» или «не-брать — не-даватъ» (сфера катартических и профилактических действий: например, не давать умирающему есть, чтоб он не забрал с собой еды из дома — комр.). В большинстве сцен взаимная семантика распределена между двумя участниками, при этом дающий и берущий противопоставлены по признакам родной/чужой, богатый/бедный, живой/мертвый (деды). Однако одна из центральных сцен обряда, поминальная трапеза — ярчайшее воплощение одновременности действий давать и брать, которая в данном случае имеет вид: «угощать, давать еду» и «угощаться, принимать еду». По своему смыслу она представляет собой угощение умершего, которое дают ему живые, — да сами же они, замещая его, берут ее.
Сцена поминального угощения представлена рядом вариантов. Ввиду важности этой сцены второй кульминации обряда, приведем основные типы «трапезы». Мы перечисляем их в порядке возрастающего «заместительства» умершего живыми; в каждом из последующих вариантов, с убыванием роли «пустого места», представляющего покойного, все участники пира более и более явственно представляют «сторону умершего».
Первый тип. Двойная трапеза. Первая — для приглашенных «родителей», вторая — для живых. Во время первой трапезы за накрытым столом никто из живых не присутствует.
Древность двойной (рожаничной) трапезы засвидетельствована в приписках русского перевода «Слова Иоанна Златоуста о том како погани кланялися идолом» (Аничков 1914, гл. VII]. Двойная трапеза широко представлена и в современных обрядах, хотя чаще в годовых поминках, чем в частных похоронах. Возможен ее пространственный вариант: два стола собираются не во времени (один следует за другим), а в двух участках пространства разной ценностной ориентации: на земле — и на столе; в избе — и в сенях. Возможны и три стола: на крыльце, в сенях, в доме (олон. [Терещенко 1846,123]).
Второй тип. Общая трапеза для живых и покойного, где покойному отводится почетное место среди живых: пустое место в углу, справа от священника. «Гостю» ставится прибор (обычно накрытый скатертью) или кладется ложка.
Третий тип. Общая трапеза, где покойный не имеет собственной доли, но каждый из участников отдает ему часть своей[67]: а) отливая на скатерть первый глоток от каждого кушанья; б)отливая первый глоток от обрядового кушанья (кисель, кутья); в)отдавая умершему остатки, крошки.
Четвертый тип. Присутствие покойного опосредствовано составом участников пира. На трапезе его представляют: нищие; старики; два гробовщика; изготовители снаряжения. Пища становится родом жертвы им, т.е. покойнику. Другим ходить на поминки считается предосудительно.
В первом типе пира с участием покойного (особенно на годовых и календарных поминках) трапезе обычно предшествует обрядовое приглашение «родителей» на пир; начало второй трапезы, без покойного, сигнализируют «проводы души»: выход всех участников с плачем, молитвой, хлебом до кладбища (до церкви; до ворот) перекидывание полотенца через окно, по которому спускаются душки.
В невидимом присутствии родителей за столом можно убедиться при помощи особого, магического зрения: например, глядеть с печи через хомут, через берцовую кость. Магическим зрением такого рода обладают женщины, дети; те, кому суждено вскоре умереть.
Первая и вторая («на свободе») трапезы противопоставлены обрядовому поведению участников обеда: на первой — общая сдержанность; на второй — более или менее ярко выраженный оргиастический характер. Однако оба типа поведения принадлежат, по нашему мнению, одной системе, а не отражают, как предполагал Е. В. Аничков [Аничков 1914], соединение христианского и языческого отношения к умершему. Пост, ограничение, сдержанность поведения (институт траура) — такая же необходимая составная языческого обряда погребения, как и оргия, чрезмерный смех.
Еда умершего, его доля на пиру не должна быть съедена только в обрядовом смысле. Важен момент, промежуток времени, после которого табу на нее снимается (остатки, крошки, собранные в сосуд, отдаются нищему; хлеб, лежавший в изголовье мертвеца, делится между родственниками; угощения, стоявшие нетронутыми на первой трапезе, подаются гостям на второй). Обрядовое уничтожение пищи умершего еще раз представляет участников пира заместителями покойного на поминках: ср. замену обыкновенной формулы угощения на поминках - вместо «Кушайте!» гостям говорят. «Питайтесь!» (влад. [Завойко 1914,98]). Сидящие за поминальным столом угощают умершего «со стороны жизни» — и они же принимают угощение «со стороны смерти»: поминальная еда принадлежит одновременно двум мирам.
Возвращаясь к семантике взаимности, выраженной, как мы показали, и в обрядовых действиях, и в обрядовых терминах — фразеологических сочетаниях с глаголами брать, давать, их производных и синонимов, а также в глаголах с исходной взаимной семантикой — водить (см, полес. водить душу, с-рус. вести 'приглашать с кладбища в сороковины'; укр. обпроважуване 'проводы' и под.), носить (блг. пренасяне 'летаргия'; рус. вынос, нести, арханг. носить — 'участвовать в погребальной процессии*), заметим, что все они связаны с одной темой содержательного уровня: деление, раздел.
