С российскими традициями

(В % к числу опрошенных. Каждый раз опрашивалось по 1600 человек)

В 1995 г. по данным ВЦИОМ, соотношение тех, кто считает западную демократию единственно приемлемым для России путем составляло 27% против 37% тех, кто так не думает. Как видно из приведенных данных, соотношение согласных и несогласных с тем, что России не подходят принципы западной демократии, за полтора года российской истории, наполненных серьезными политическими сдвигами, изменилось не значительно. Как полагают авторы исследования, это не мимолетное настроение, а более глубокая установка, традиционная по своему происхождению. Правда, объяснение происхождения этой установки традиционным «советским» изоляционизмом и соответствующим комплексом неполноценности выглядит не слишком убедительным. Традиция эта насчитывает явно больше 70 лет и входит существенной своей частью в набор установок российской политической культуры, о которых мы поговорим подробнее чуть позже.

Другая опасность кроится в том, чтобы трактовать политическую культуру в оценочном ключе. Она возникает тогда, когда эти оценки относятся к уровню усвоения национальной культуры или ее частей отдельным индивидом. Еще в 70-е годы западные исследователи политической культуры и политической социализации дискутировали по вопросу о том, кого можно считать зрелым гражданином. Тогда господствовала точка зрения, что гражданином можно считать лишь того, кто усвоил доминирующие ценности существующей политической культуры. Следовательно, всех тех граждан, которые не согласны с официальными политическими целями или находятся в оппозиции, — следует отнести к маргиналам и они должны пройти дальнейшую социализацию.

Не вызывает сомнения, что любая политическая система заинтересована в трансляции своих базовых ценностей и идей от старших поколений к младшим. Вопрос лишь в том, кто имеет право судить о мере их усвоения и какими политическими последствиями обернется для «недосоциализированных» их политическая незрелость? Вопрос не только в формах реакции системы на этот дефект: будут ли это полицейские, разгоняющие движения протеста, психиатрические лечебницы и тюрьмы для «перевоспитания» инакомыслящих или «мягкие» формы — дискриминация при приеме на работу. Объективный исследователь политической культуры не вправе в принципе, выносить приговор тем, кто «вписался» и кто не «вписался» в доминирующую политическую культуру.

Для политолога в отличие от политика все разновидности политической культуры, равно как и индивиды, усвоившие или не впитавшие их, не могут быть объектом оценки, но лишь объектом изучения. На этом сегодня настаивает и устав Международной ассоциации политических наук. Международное сообщество политологов, столкнувшись со сложными этическими проблемами, выработал строгие принципы, среди которых важное место занимает отказ от оценочных суждений по изучаемым вопросам.

Подводя итог сказанному о политической культуре, отметим главное. Указанные различия точек зрения на политическую культуру касаются скорее тактики исследований, чем существа понимания самого феномена политической культуры как «субъективной стороны системы», ее «социально-психологического момента»*. В таком качестве она не является конечной, глубинной детерминантой политического процесса. Однако, будучи вторичным образованием, политическая культура оказывает влияние на объективный ход событий в политике, становясь либо их катализатором, либо тормозом.

* Баталов Э.Я. Политическая культура: понятие и феномен // Политика: проблемы теории и практики. Вып. VII. Часть 2. — М: Ин-т молодежи, 1991. С. 110.