Ответственность участников по долгам корпорации

Американское право предусматривает возможность возложения ответствен­ности на участников корпорации за долги корпорации. При этом американские суды используют доктрину «снятия корпоративной маски» (р1егст§ Ле согрога1е уеП). Суды возлагают ответственность на участника, если налицо следующие ус­ловия: 1) контроль со стороны участника, причем не просто обладание кон­трольным пакетом акций, а полное подчинение себе корпорации, так что эта корпорация не имеет своей воли или существования, отдельного от участника, 2) такой контроль со стороны участника был использован для совершения проти­воправных, обманных, нечестных или несправедливых действий по отношению к истцу, 3) наличие причинной связи между действиями участника и причинением убытков истцу¹⁸³. Ключевым в этой формуле является второй элемент, ибо не­благоприятные последствия для участника возникают не в силу самого факта осуществления контроля, а в результате совершения им обманных, злонамерен­ных или иных подобных действий.

Некоторые суды используют несколько иной комплект критериев для возло­жения ответственности на участников корпорации: 1) отсутствие корпоративных формальностей (например, протоколов заседаний правления, финансовой доку­ментации, отдельной от документации участников), 2) явная недостаточность

2ш81 V, ОЬоп, 227 А. 2Л 552, 558 (Сопп. 1967).

для данного вида деятельности капитала корпорации, 3) использование средств корпорации в личных целях участника, 4) осуществление обмана при помощи использования корпоративной формы¹⁸⁴. Следует при этом отметить, что недос­таточность капитала фирмы сама по себе практически никогда не служит осно­ванием для наложения ответственности на участника и учитывается только как один из факторов. Хотя указанные критерии довольно расплывчаты, по сравне­нию с критериями, существующими в настоящее время в российском законода­тельстве, они гораздо более приемлемые.

Доктрина «снятия корпоративной маски» нередко применяется по отноше­нию к компаниям, состоящим из одного участника. Суды признают, что в слу­чае, если корпорация является не чем иным, как а11ег е§о какого-либо лица, маска корпоративной собственности должна быть снята, чтобы кредиторы этого лица получили доступ к его имуществу¹⁸⁵. В деле Тпе МаНаШск Вапк апс! Тги$1 Сотрапу V. 2арропе суд применил эту доктрину, когда ответчик, пытаясь скрыть свое имущество от кредиторов, вложил его в корпорацию, которая пол­ностью находилась в собственности его жены¹⁸⁶. Таким образом, в соответствии с американской правовой доктриной суды принимают меры к тому, чтобы кон­струкция юридического лица использовалась в целях честного ведения бизнеса.

В законах некоторых штатов принимаются также меры по защите прав ра­ботников несостоятельных корпораций. Так, Закон о предпринимательских кор­порациях штата Нью-Йорк предусматривает, что десять крупнейших акционе­ров корпораций, акции которых не котируются на фондовых биржах, несут со­лидарную ответственность по долгам корпораций перед работниками в случаях, если корпорация не имеет средств для осуществления таких выплат (п. 630).

В правовой литературе США ведутся бурные споры по поводу ответственно­сти участников корпораций перед лицами, которым корпорация причинила вред правонарушением. Многие американские юристы справедливо считают, что именно жертвы правонарушений нуждаются в наибольшей правовой защите. Дело в том, что любые другие кредиторы могут оговорить возможные риски и строить отношения с корпорацией соответствующим образом. Например, если банк, дающий ссуду корпорации, видит, что в корпорации недостаточно капи­тала, а бизнес, которым занимается корпорация, связан с рисками, банк либо по­высит процентную ставку, либо потребует обеспечения обязательства в форме залога, гарантии участника либо в иной форме. Жертвы правонарушений (например, жертвы отравлений в результате вредных выбросов предприятий в окружающую среду), однако, такой возможности не имеют.

Некоторые авторы предлагают ввести неограниченную ответственность уча­стников по долгам корпораций в отношении вреда, причиненного правонаруше­нием¹⁸⁷. Другие считают, что при банкротстве корпорации требования кредито­ров-жертв правонарушений нужно удовлетворять в более высокую очередь, чем требования остальных кредиторов. Иные ученые предлагают защищать инте-

¹⁸⁴ \Уа!1ег Е. Не11ег ъпй Со. V. УИео 1шюуа1юп8,1пс, 730 Р. 2а 50,53 (2й Ск. 1983).

¹⁸⁵ ТИгш К.В. Согрога1юп, РагШегвЫр ап<1 Зесипйез Ьа\у Оеуе!ортеп{8 // СоппесИси! Ваг
1оигпа1, 1988, Уо1. 63, р. 248.

¹⁸⁶ 14 Сопп. Ь. ТпЬ. № 15 а1 19(Арп1 11, 1988).

¹⁸⁷ Наттапп Н., Кгаактап К. Тоугагё 11п1иш1ес1 ЗЬагеЬоИег ЫаЬШ1у <ог Согрога1е ТоПз //
Уа1е Ъач/ т_Оигпа1, 1991, № 100, р. 1879.

ресы кредиторов путем установления требования об обязательном страховании ответственности в существенных размерах (требование по страхованию ответст­венности установлено, например, для владельцев автотранспортных средств).

В российском законодательстве до недавнего времени не было никаких по­ложений, предусматривающих возможность возложения ответственности на уча­стников общества за долги общества: принцип ограниченной ответственности был абсолютным. Безусловно, введение такого положения было необходимым.

С принятием Закона РСФСР «О собственности в РСФСР» от 24 декабря 1990 г.¹*⁸ появились подобные положения в отношении ответственности финан­сируемых собственником учреждений. Часть 3 статьи 8 Закона устанавливала ответственность собственника за долги учреждения при недостаточности его де­нежных средств. Основы гражданского законодательства восприняли эту форму­лировку в части первой статье 15, а также распространили ответственность соб­ственника на государственные и иные предприятия, основанные на праве пол­ного хозяйственного ведения: часть третья той же статьи предусматривала суб­сидиарную ответственность собственника имущества юридического лица по его долгам в случае, если банкротство (несостоятельность) юридического лица вы­звано неправомерными действиями собственника. В отношении участников хо­зяйственных обществ такой ответственности не предусматривалось.

В литературе указывалось, что принятый вслед за Основами Закон «О несо­стоятельности (банкротстве) предприятий» от 19 ноября 1992 г.¹⁸⁹ вошел в про­тиворечие с приведенной нормой Основ, установив единое правило о том, что в конкурсную массу включается лишь имущество, принадлежащее предприятию на праве собственности либо полного хозяйственного ведения, а при недостаточно­сти этой конкурсной массы неудовлетворенные требования кредиторов счита­ются погашенными¹⁹⁰. Правда, можно принять и ту точку зрения, что глубокого противоречия здесь нет и норма Основ превалирует как специальная над общей, и ту точку зрения, что Основы стали действовать на территории Российской Фе­дерации в части, не противоречащей российским законам, принятым после 12 июня 1990 г., т.е. принятый после этой даты Закон «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» полностью превалирует.

Новый Гражданский кодекс ввел несколько положений по этому вопросу, но, к сожалению, довольно неудачных (ст.ст. 56 и 105). Этим был сделан шаг от пол­ной безответственности участников до чрезмерно широкого определения случаев их ответственности. П.А. Панкратов полагает, что даже положения Граждан­ского кодекса недостаточно жесткие, и считает, что принцип ограниченной от­ветственности «следует распространить только на акционерные общества от­крытого типа»¹⁹¹. Осуществление этого предложения привело бы к сокращению форм юридических лиц и противоречило бы мировой практике.

¹⁸⁸ См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР,
1990, №30, ст. 416.

¹⁸⁹ См.: Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ, 1993, № 1, ст. 3.

¹⁹⁰ См.: Зинчеико С. Лапач В., Газарьяи Б. Вещные права предприятий // Хозяйство и
право, 1993, №7, с. 47.

Панкратов П. А. Иностранные инвестиции и развитие гражданского права Российской Федерации // В сб.: Гражданское право России при переходе к рынку. М.: Де-Юре, 1995. С. 68. Возможно, делая данное предложение, автор имел в виду только случай ответствен­ности иностранных инвесторов, но целесообразность такого правила крайне сомнительна.

Статья 56 ГК устанавливает: «Если несостоятельность (банкротство) юриди­ческого лица вызвана учредителями (участниками), собственником имущества юридического лица или другими лицами, которые имеют право давать обяза­тельные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют воз­можность определять его действия, на таких лиц в случае недостаточности иму­щества юридического лица может быть возложена субсидиарная ответствен­ность по его обязательствам.» При этом не определено, что в таком случае будет считаться «обязательным указанием». Очевидно, этот термин использован зако­нодателем в целях предотвращения ситуаций, подобных существовавшим в те времена, когда министерства давали «обязательные указания» предприятиям. Однако в контексте современных коммерческих отношений этот термин мало подходит. Например, совершенно правомерное решение собрания участников можно, очевидно, считать «обязательным указанием». Главное, что данная фор­мулировка не содержит указаний на признак вины.

Представим ситуацию, когда в акционерном обществе пять акционеров, и на акционерном собрании они единогласно решают изменить направление деятель­ности общества в сторону бизнеса, связанного с гораздо большей степенью риска (и, соответственно, дающего возможность получения большей выгоды в случае успеха). В результате общество теряет все капиталовложения и становится несо­стоятельным. Если следовать ст. 56 ГК, на этих акционеров может быть возло­жена ответственность по долгам общества. Между тем, именно ограниченная от­ветственность явилась наибольшим стимулом развития промышленности, ибо позволяла объединять значительные капиталы и вкладывать их в наиболее вы­годные (т.е. в основном наиболее рискованные) отрасли, связанные, например, с финансированием и применением новых научных разработок. Реалии бизнеса таковы, что одни проекты оказываются удачными, а другие приводят к банкрот­ству. Ни в коем случае в приведенном примере нельзя возлагать ответственность на акционеров, ибо такое решение будет фактически равно отмене принципа ог­раниченной ответственности.

Конечно, составители Кодекса, скорее всего, не имели в виду, что правила о возложении ответственности на участника общества будут применяться к ука­занной ситуации. Однако, для исключения возможности приведенного выше толкования формулировку в статье 56 следует сузить.

В статье 105 ГК содержится похожая формулировка, но уже применительно к дочерним обществам. При этом не вполне ясно, почему подобное правило при­водится в ГК в двух местах. Статья 105 посвящена дочерним обществам, но оп­ределение дочернего общества дано таким образом, что практически все лица, на которых может быть возложена ответственность в соответствии со статьей 56, будут также нести ответственность по статье 105 (за небольшими исключениями, в частности, в отношении физических лиц). Заметим, что формулировка в статье 105, в отличие от статьи 56, предусматривает вину в качестве основания ответст­венности по долгам дочернего общества.

Основами гражданского законодательства в российское право был введен принцип ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обяза­тельства без вины в случае ведения предпринимательской деятельности (ст. 71), и этот принцип был воспроизведен в ст. 401 ГК¹⁹². Эта норма представляется со­вершенно справедливой и правильной. Как выразился Ю.К. Толстой:

¹⁹² Встречаются и некоторые иные случаи ответственности без вины, но они не относятся к данному вопросу.

«Предприниматели занимаются коммерческой деятельностью в целях получения прибыли. Именно поэтому они и должны нести риски, связанные с этой деятель­ностью»¹⁹³. Следует отметить, что даже это правило критиковалось в российской правовой литературе как слишком суровое по отношению к предпринимате­лям. В случае ст. 56 ГК, если считать, что собственник вызвал банкротство юридического лица при осуществлении предпринимательской деятельности, ус­танавливается не просто ответственность без вины, но ответственность без вины за долги другого лица, что представляется совершенно необоснованным. Даже если собственник вьивал банкротство не при осуществлении им предпринима­тельской деятельности по ст. 56 ГК или вместо ст. 56 применяется ст. 105 ГК, применяются положения части 1 статьи 401 Гражданского кодекса о вине, то есть вины в форме неосторожности достаточно для возложения ответственности по долгам юридического лица на собственника или участника. Общим недостатком обеих указанных статей является отсутствие указания на умысел (прямой или косвенный).

Недавно утвержденный Указ Президента Российской Федерации от 31 июля 1995 г. №784 «О дополнительных мерах по обеспечению прав акционеров»¹⁹⁵, которым были внесены изменения в Указ «О мерах по обеспечению прав акцио­неров» от 27 октября 1993 г. № 1769, ввел положение, ограничивающее возмож­ность применения правил статей 56 и 105 ГК. Указ вводит повышенный крите­рий вины, т.е. для возложения ответственности необходимо установить, что «соответственно акционер или основное хозяйственное общество использовали имеющуюся у них возможность определять решения в целях совершения послед­ним действия, заведомо зная, что следствием совершения указанного действия в обычных условиях хозяйствования будет являться несостоятельность (банкротство) соответствующего акционерного общества или дочернего обще­ства». Подобная формулировка была воспринята и Законом об акционерных обществах. Такое правило следовало бы распространить на все случаи наступле­ния ответственности участников и других лиц при банкротстве общества, уста­новленные статьями 56 и 105 ГК.

Кроме того, статья 105 ГК содержит еще и следующее правило: «Основное общество (товарищество), которое имеет право давать дочернему обществу, в том числе по договору с ним, обязательные для него указания, отвечает соли­дарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполне­ние таких указаний». Представляется, что приведенное правило необоснованно устанавливает неограниченную ответственность участников там, где это не явля­ется необходимым. Например, основное общество приняло решение о том, чтобы дочернее общество взяло ссуду в банке для осуществления новых крупномас­штабных операций, банк выдал ссуду, даже не зная о том, что решение о взятии ссуды было принято «во исполнение указаний» основного общества. Непонятно, почему, если впоследствии банк узнает о таком «указании», он будет иметь право требовать у основного общества выплаты ссуды, даже если оно не совер­шило ничего противоправного и если в дочернем обществе достаточно средств для выплаты ссуды. Если же законодатель намеревался таким образом предот-

Толстой Ю.К. Гражданское законодательство и рыночная экономика // Правоведение 1991, №5, с. 7.

См.: Матвеев Г.К. Основания имущественной ответственности частных предпринима­телей // Государство и право, 1993, № 9, с. 99-101. ¹⁹⁵ См.: Российская газета, 4 августа 1995 г.

вратить ситуации, когда основное общество заставляет дочернее продавать ему за бесценок свое имущество, то эти вопросы должны быть урегулированы дру­гими методами: правилами о признании недействительными сделок, нарушаю­щих права кредиторов (см. § 5 настоящей Главы), правилами об особом порядке одобрения крупных сделок (предусмотренными в некоторых нормативных актах по приватизации и проектом закона об акционерных обществах) и общими пра­вилами возложения субсидиарной ответственности по долгам дочернего обще­ства.

Попытка прояснить и сузить понятие «обязательного указания» была пред­принята в Указе Президента № 784 и Законе об акционерных обществах. Указ предусматривает, что «обязательное указание» может иметь место только в слу­чаях, «когда это право предусмотрено в договоре с таким акционерным общест­вом, уставе соответствующего акционерного общества или дочернего акционер­ного общества». Похожая формулировка содержится и в Законе об акционерных обществах. Кроме того, в Указе устанавливается, что акционер или основное общество не считаются имеющими право давать обязательные указания, «если исполнение таких указаний требует утверждения совета директоров или испол­нительного органа соответствующего акционерного общества или дочернего общества». В результате возложить солидарную ответственность по долгам ак­ционерных обществ на других лиц в соответствии со ст. 105 ГК будет практиче­ски невозможно (если, конечно, положения Указа и Закона не будут признаны противоречащими Гражданскому кодексу и не подлежащими применению).

Отметим при этом, что данная формулировка ст. 105 ограничивается уста­новлением солидарной ответственности основного общества только «по сдел­кам». Это значит, что если, например, основное общество дает указание дочер­нему начать какое-либо опасное производство без принятия соответствующих мер по безопасности производства, и в результате происходит массовое причи­нение вреда посевам сельскохозяйственных предприятий и населения, то в таких случаях солидарная ответственность основного общества не наступает.

Небезынтересно также отметить, что статья 103 Гражданского кодекса отно­сит к компетенции общего собрания акционеров не только утверждение годовых отчетов, бухгалтерских балансов, счетов прибылей и убытков общества, но и «распределение его прибылей и убытков». Не вполне понятно, что подразумева­ется под «распределением убытков», но можно интерпретировать это положение как исключение из правила об ограниченной ответственности. В принципе соб­рание акционеров не должно обладать правом обязывать акционеров делать до­полнительные взносы на покрытие убытков.

Возможно, в данной норме имеется в виду тот случай, когда обязанность по покрытию убытков возлагается на акционеров учредительными документами в соответствии со статьей 67 Гражданского кодекса, разрешающей накладывать дополнительные обязанности на участников акционерных обществ. Однако, во-первых, формулировка об исключительной компетенции в приведенной статье 103 Кодекса подразумевает, что она распространяется на все общества, а не только предусмотревшие определенные нормы в уставе.

Во-вторых, в мировой практике возложение такой обязанности на акционе­ров считается неправомерным (хотя принято в случае общества с ограниченной ответственностью). Так, учебник гражданского и торгового права капиталисти­ческих государств констатирует: «Обязанность по уплате акций является единст­венной обязанностью акционера. Любое другое постановление устава, решение правления или общего собрания считается недействительным как противореча-

щее сущности акционерного общества. Запрещение возложения на акционеров каких-либо дополнительных по отношению к обществу обязательств не исклю­чает того, чтобы акционеры по договору принимали на себя взаимные обяза­тельства»¹⁹⁶.

Исключения из правила об ограниченной ответственности, позволяющие предотвратить злоупотребления со стороны лиц, контролирующих деятельность хозяйственных обществ, необходимы. То, что Гражданский кодекс затронул эту проблему, следует приветствовать. Однако, как показывает американский опыт, такая ответственность должна возлагаться только в случае злоупотреблений, а положения российского законодательства сформулированы чрезмерно широко, предусматривая возможность ответственности за совершенно нормальное пра­вомерное поведение, и темхамым необоснованно подрывая принцип ограничен­ной ответственности. Указанные положения целесообразно пересмотреть и су­зить, прежде всего установив повышенный критерий вины.

§ 4. «Справедливая субординация» требований

Другая доктрина американского права, установленная в целях защиты прав кредиторов - это доктрина «справедливой субординации» (еяикаЫе зиЪогсНпаНоп). Эта доктрина более узкого назначения, чем доктрина «снятия корпоративной маски». Она используется в случаях, когда при производстве по делу о несостоятельности корпораций среди кредиторов есть акционеры, кото­рые выступают не в этом качестве, а в качестве кредиторов. Суд применяет при­мерно такие же критерии, как и в делах по «снятию корпоративной маски», но устанавливает иные меры ответственности - требования кредиторов-акционеров оплачиваются при наступлении очереди акционеров.

Например, акционер решил вести деятельность, требующую определенных капиталовложений, сформировал для этой цели компанию, но вместо того чтобы внести в уставный капитал достаточно средств для ведения этой деятельности, оформил внесение этих средств в качестве займа корпорации (возможно, даже под залог имущества корпорации), с той целью, чтобы в случае банкротства можно было потребовать возвращения части этого займа. В деле Сотз1оск V. Сгоир оГ 1п81Ки1юпа11пуез1ог8 материнская корпорация оформляла деньги в виде займов дочерней корпорации, при этом заставляя дочернюю корпорацию вы­плачивать практически такие же суммы в виде дивидендов¹⁹⁷.

Обычно доктрина «справедливой субординации требований» применяется в отношении займов, предоставленных корпорации акционерами, когда такие займы имели место сразу или вскоре после создания корпорации, в то время как корпорация не имеет капитала, достаточного для ведения предполагаемой дея­тельности. Таким образом, путем применения доктрины справедливой суборди­нации достигается следующий эффект. То, что по сути своей было взносом в ус­тавный капитал, будет считаться таким взносом при определении приоритетов в случае банкротства¹⁹⁸.

Подобная логика применяется также, если, например, доказано, что зарплата акционера-управляющего неизмеримо выше, чем на таких же должностях в дру-

гих компаниях, а управляющий явно плохо выполнял свои обязанности. В такой ситуации его требование о зарплате отодвигается в более дальнюю очередь по сравнению с требованиями других кредиторов.

Сходное правило о субординации требований установлено также Законом ФРГ о товариществах с ограниченной ответственностью для случаев, «если член товарищества вместо того, чтобы сделать капитальный взнос, как поступили бы другие участники, действуя в качестве коммерсантов, предоставил товариществу ссуду» (ст. 32(а)).

В США даже серьезно обсуждалась возможность установления правила об автоматической субординации требований акционеров, выступающих в качестве кредиторов. В 1975 году Комиссия США по банкротству предложила для обсуж­дения в Конгрессе США проект закона, предусматривавшего такую меру, но он не был принят. Главным аргументом, обосновывающим необходимость приня­тия такого закона, было то, что когда акционер дает заем корпорации, злоупот­ребления настолько часто возникают и их так трудно доказать, что было бы бо­лее эффективно просто ввести правило об автоматической субординации.

Против введения такого положения выдвигались следующие аргументы. Во-первых, это правило было бы несправедливым по отношению к акционерам, ко­торые не были вовлечены ни в какие злоупотребления. Во-вторых, акционеры часто являются единственными, кто готов одолжить деньги небольшой корпора­ции не на грабительских условиях, и введение подобного правила привело бы к прекращению таких займов. Как выразился по этому поводу Д.Дж.Бэярд, «нет ничего изначально плохого в том, что работники корпорации или акционеры также являются кредиторами корпорации. Напротив, они являются одними из тех, кто наиболее вероятно даст ссуду корпорации. Но если они хотят сохранить свой статус в качестве кредиторов или кредиторов-залогодержателей, они должны соблюдать все установленные правила поведения»¹⁹⁹.

Итак, правило «справедливой субординации» позволяет не удовлетворять требования лиц, которые злоупотребляли возможностью осуществлять контроль над корпорацией, не прибегая к такой кардинальной мере, как отказ от прин­ципа ограниченной ответственности. В российских условиях подобное правило следовало бы установить в Законе о несостоятельности (банкротстве) предпри­ятий. В России проблема злоупотреблений со стороны акционеров, которые од­новременно являются кредиторами корпорации, даже стоит более остро, чем в США, ибо осложнена тем, что законодательство устанавливает много мер по защите прав кредиторов, которыми могут злонамеренно воспользоваться и ак­ционеры-кредиторы. Например, финский юрист Л. Лехтинен выражала справед­ливую озабоченность по поводу того, что акционеры-кредиторы могут восполь­зоваться нормой ст. 101 Гражданского кодекса, требуя уменьшения уставного капитала акционерного общества с тем, чтобы досрочно получить долг, и пра­вильно предлагала принять меры по предотвращению таких ситуаций в законе об акционерных обществах²⁰⁰.

¹⁹⁶ Гражданское и торговое право капиталистических государств / Под ред.
Е.А. Васильева. С. 152.

¹⁹⁷ СотзЮск V. Сгоир оПпзиЧии'опа! 1пуе$Юг5, 335115. 211 (1948).

¹⁹⁸ НатШоп К. IV. ТЬе Ьаж оГСогрога1ют т а 1Чи15Ье11, 51. Раи1, 1987, р. 97.

¹⁹⁹ ВтгсЮ.С. ТЬе ЕЬтеШз оГВапкгир1су, МУ, 1992, р. 151.

²⁰⁰ См.: Лехтипен Л. Правовые формы предпринимательства на основе Гражданского ко­
декса России // Хозяйство и право, 1995, № 8, с. 57-58.

§ 5. Недействительность сделок, нарушающих права кредиторов

Еще один способ защиты прав кредиторов корпораций, а также кредиторов иных субъектов предпринимательской деятельности - это признание недействи­тельными сделок, нарушающих права кредиторов. Истоки этого правила восхо­дят к римскому праву, к институциям Юстиниана (п. 4.6.6).

В США эти вопросы регулируются, во-первых, федеральным Кодексом о банкротстве (Вапкгар1су Соде), который предусматривает правила о признании недействительными сделок, нарушающих права кредиторов, совершенных в пе­риод до одного года до возбуждения дела о банкротстве. Законодательство о банкротстве, однако, не является предметом рассмотрения данной работы.

Во-вторых, законы штатов предусматривают возможность признания недей­ствительными такого рода сделок вне процедуры банкротства. В этих целях в США в 30-ых годах был принят Единообразный Закон о сделках отчуждения в целях обмана (ШКотт Ргаийи1еп1 Сопуеуапсе Асг), а новая версия закона была принята в 80-ых годах (ТМГогт Ргаиаи1еп1 ТгапзГег Ас1). В той или иной версии закон был принят в большинстве штатов, но некоторые штаты имеют свои за­коны по этому вопросу. Указанный закон определяет сделки отчуждения сле­дующим образом: сделки по уплате денежных средств, уступке требования, про­щению долга, передаче и отчуждению любыми способами, аренде, залогу, созда­нию обременении в отношении любого имущества или прав. Закон предусматри­вает, что такое отчуждение может быть объявлено недействительным в следую­щих случаях²⁰¹.

Во-первых, это «отчуждение несостоятельным лицом». Отчуждение, в резуль­тате которого лицо становится несостоятельным, считается нарушающим права кредиторов, если за такое отчуждение не было дано справедливого вознагражде­ния (справедливое вознаграждение также определяется в законе). В данном слу­чае не обязательно, чтобы у должника было намерение обмануть кредиторов.

Во-вторых, это «отчуждение лицом, ведущим бизнес». Это касается случая, когда должник намеревается вести вид деятельности либо провести операцию, для осуществления которых капитал, оставшийся у должника после совершения сделки отчуждения, окажется явно недостаточным для ведения такой деятельно­сти, и отчуждение произведено без справедливого вознаграждения. В этом случае это отчуждение считается нарушающим права существующих на момент совер­шения сделки кредиторов и лиц, ставших кредиторами во время осуществления такой деятельности, вне зависимости от того, было ли у должника намерение обмануть кредиторов.

В-третьих, это «отчуждение лицом, собирающимся взять в долг». Если лицо осуществляет отчуждение без справедливого вознаграждения, при этом намере­ваясь взять долги, которые оно не будет иметь возможности оплачивать по мере наступления срока оплаты, такое отчуждение считается нарушающим права как настоящих, так и будущих кредиторов,

В-четвертых, это «отчуждение с обманными намерениями». Любое отчужде­ние, совершенное с целью обмана кредиторов, считается нарушающим права кредиторов и может быть оспорено.

В перечисленных случаях кредиторы имеют право требовать признания сделки отчуждения недействительной в той части, в которой она нарушает их права, наложить арест на переданное имущество и т.п.

По мнению Р.С. Кларка, указанный закон направлен на обеспечение следую­щих принципов поведения должников: правдивости (1ги1Ь), правильных приори­тетов (рптасу), справедливости (еуепЬапёейпезз), отказа от создания препятст­вий (попЫпйгапсе)²⁰². Автор объясняет указанные принципы следующим обра­зом.

Первый принцип - принцип правдивости - довольно прост, ибо предпола­гает, что должники не должны обманывать своих кредиторов. Любое отчужде­ние, сделанное с намерением обмануть кредиторов, признается нарушающим их права и может быть оспорено. В этом случае необходимо доказать умысел долж­ника.

Второй принцип - принцип правильных приоритетов - предполагает, что должники должны в первую очередь заботиться об удовлетворении требований кредиторов, у которых есть законные права требования в силу обязательств, возникших из договора, правонарушения и т.п. Собственные интересы долж­ника, интересы его семьи, друзей, лиц, которые могут оказать на него экономи­ческое или иное воздействие, должны учитываться только во вторую очередь. Так, должник не должен иметь права подарить свое имение детям, чтобы избе­жать продажи его за долги, и такие действия могут быть оспорены кредиторами. Как образно выразил этот принцип Р.С. Кларк, «будьте справедливыми до того, как быть щедрыми».

Третий принцип - принцип справедливости - предполагает, что должник не должен отдавать предпочтение одному кредитору перед другим, даже если тре­бования обоих кредиторов одинаково законны. Сделки отчуждения, нарушаю­щие данный принцип, однако, могут быть оспорены только в процессе банкрот­ства в соответствии с законодательством о банкротстве. Сам Закон о сделках от­чуждения с целью обмана не дает кредиторам такой возможности.

Четвертый принцип - принцип отказа от создания препятствий - объединяет все три принципа в один, более общий. Он предполагает, что в целом должники не вправе создавать препятствия для удовлетворения кредиторами своих требо­ваний.

Следует отметить, что Закон Российской Федерации «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» содержит некоторые нормы о признании недействи­тельными сделок, совершенных должником или от его имени до признания его банкротом (ст. 28). Однако закона, позволяющего кредиторам через суд объяв­лять сделки, ущемляющие их права, недействительными без возбуждения дела о банкротстве, в России практически нет. Положение статьи 415 нового Граждан­ского кодекса, допускающее прощение долга в случае, «если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора», возможно, представляет собой зачаток законодательного регулирования этого вопроса.

В России этот вопрос лучше урегулировать не принятием отдельного закона, а внесением дополнений в Главу 9 Гражданского кодекса, которая содержит об­щие правила о недействительности сделок. Эту главу следует дополнить прави­лами о недействительности сделок отчуждения имущества, совершенных в ущерб кредиторам (вне зависимости от процедуры банкротства) во всех перечисленных выше случаях: «отчуждение несостоятельным лицом», «лицом, ведущим бизнес», «лицом, собирающимся взять в долг», а также сделок, совершенных с целью об­мана кредиторов.

ишГогт Ргаис1и1еп1 Сопуеуапсе Ас1 (Ггот: Соттегаа1 ап<1 РеЫог-СгесШог ЗШШез. Г4У, 1990).

, Зе1ес1ес1

²⁰² СЬгк К.С. 1ЫЛ, р. 42.

§ 6. Ответственность управляющих перед кредиторами корпораций

Правила об ответственности управляющих перед кредиторами корпораций разделяются на две категории, которые порой переплетаются. Первая категория - это ответственность управляющих за противозаконные действия, прежде всего за незаконную выплату дивидендов, приведшую к банкротству. Вторая катего­рия - это ответственность управляющих за нарушение их обязанностей доверен­ных лиц перед кредиторами.

Примером первой категории служит, например, Закон о предприниматель­ских корпорациях штата Нью-Йорк, который предусматривает, в каких случаях «директора корпорации, которые голосовали или воздержались при голосова­нии, солидарно отвечают перед корпорацией в пользу кредиторов или акционе­ров корпорации, соответственно, в той мере, в какой им был причинен ущерб та­кими действиями» (ст. 719). Эти случаи включают незаконную выплату дивиден­дов и осуществление иных выплат, незаконную покупку корпорацией собствен­ных акций, выдачу ссуд незаконным образом (в основном здесь имеются в виду ссуды директорам) и т.п. Другая норма закона предусматривает ответственность директоров перед кредиторами в случае растраты имущества корпорации (ст. 720). В этих случаях кредиторы могут предъявить иск, только если они ис­черпали все средства против корпорации, но не смогли получить долг.

В отношении второй категории, как уже указывалось, по американскому праву управляющие корпорациями несут обязанности доверенного лица перед акционерами и, соответственно, отвечают за нарушение этих обязанностей. В правовой литературе и законодательстве разных штатов США существуют три взгляду на обязанности управляющих корпораций по отношению к кредиторам корпораций.

Первый взгляд - это' традиционная точка зрения о том, что управляющие корпораций представляют интересы исключительно корпорации и ее акционе­ров, и права кредиторов регулируются только их контрактами с корпорацией. Поэтому кредиторы не могут предъявлять иски против управляющих корпора­ции ни от своего имени, ни от имени корпорации за нарушение управляющими своих обязанностей.

Второй взгляд - это недавно ставшая популярной теория «доверительного управления» (1ш$1 Гип<11пеогу). Она заключается в том, что в тот момент, когда корпорация близка к банкротству, у управляющих возникают обязанности дове­ренного лица (подобные обязанностям лояльности и должной степени заботли­вости, установленным по отношению к самой корпорации и акционерам) по от­ношению к кредиторам корпорации. Эта теория не нашла отражения в законе, но прослеживается в некоторых решениях американских судов. Обоснованием этой теории служит то, что в тот момент, когда корпорация находится на грани банкротства, акционеры уже практически ничем не владеют в корпорации (так как при распределении имущества до них очередь вряд ли дойдет), и в этот мо­мент имущество корпорации фактически принадлежит кредиторам.

Между интересами акционеров и интересами кредиторов есть глубокие про­тиворечия, которые усугубляются в тот момент, когда корпорация находится на грани банкротства. Дело в том, что акционерам уже нечего терять, ибо при лик­видации корпорации доли в ликвидационном имуществе им не достанется, либо эта доля будет ничтожна. Поэтому в интересах акционеров вступать в рискован­ные проекты, которые сулят значительную прибыль в случае успеха. Кредиторы корпорации, напротив, заинтересованы в том, чтобы корпорация не вкладывала

имущество в такие проекты, ибо в настоящее время кредиторам обеспечено по­лучение значительной части или всех долгов за счет ликвидационного имуще­ства, а при неудачном вовлечении корпораций в рискованный проект у корпора­ции не окажется имущества, чтобы удовлетворить их требования. Этот феномен поведения акционеров, когда они готовы рисковать практически за счет креди­торов, был назван в американской правовой литературе «порочными стиму­лами» (регуегзе щеепйуез)².

Чтобы управляющие корпорациями не руководствовались такого рода «порочными стимулами» и не вовлекали корпорацию на грани банкротства в чрезмерно рискованные проекты, некоторые суды применяют теорию «доверительного управления». В одном из первых дел такого рода Реррег V. Г-ЛПоп суд установил, что обязанности доверенного лица, возложенные на управ­ляющих, существуют в отношении «самой корпорации, ее акционеров и креди­торов, и созданы с целью защиты всей совокупности прав и интересов в корпо­рации - как акционеров, так и кредиторов»²⁰⁴. Ранее суды штата Делавэр не придерживались этой теории, но недавнее решение по делу СгесШ Ьуоппа1з Вапк НейеНапс! М.У. V. Ра1пе Соттигпсаиош Со. свидетельствует о том, что и в этом штате стали следовать этой доктрине²⁰⁵.

В соответствии с теорией «доверительного управления» управляющие корпо­раций обязаны применять меры по сохранению имущества корпорации для кре­диторов. Признание обязанности доверенного лица за управляющими по отно­шению к кредиторам дает возможность кредиторам предъявить иск к управляю­щим за нарушение этой обязанности и неправильное управление корпорацией.

Существуют различные взгляды по поводу того, в какой момент такая обя­занность по отношению к кредиторам возникает, то есть что считать «гранью банкротства». Оказывается, точную «грань банкротства» определить довольно сложно. В. Елисавчик предлагает, например, следующую формулу, выдвигая в качестве преимущества этой формулы ее простоту:

2 = 1,2(Х1) + 1,4(Х2) + 3,3(ХЗ) + 6,0(Х4) + 1,0(Х5)²⁰⁶.

Из этого примера следует, что введение описанного выше принципа довери­тельного управления таким образом, чтобы исключить неоднозначность пони­мания и применения, не очень просто, а в стране с континентальной системой права это будет даже сложнее, чем в стране с системой общего права.

Третий взгляд на проблему ответственности управляющих перед кредито­рами корпораций предусматривает, что при принятии решений (не только на грани банкротства, но и в процессе обычной деятельности) управляющие должны учитывать интересы не только акционеров, но и кредиторов, поставщи­ков, работников, местного населения в целом, и т.д. Например, Закон о корпора­циях штата Коннектикут предусматривает, что директора должны действовать в наилучших интересах корпорации, но при определении того, что будет в наи­лучших интересах корпорации, они обязаны учитывать интересы не только ак­ционеров, но и работников, кредиторов, потребителей и т.д.

²⁰³ АЛег В.Е. Вапкшр(су апй Клак АИосапоп // СогпеП Ьа^ КеУ1еж, 1992, № 77, р. 473.

²⁰⁴ Реррег V. Шоп, 308 1X3. 295 (1939).

²⁰⁵ СгесЖ Ьуопгшв Вапк Ые<кг!апа Т4.У V. Ра1Ье Соттишса1юп8 Со., ЬЕХ15 215 (Бе1. СН.
рее. 30, 1991).

²⁰⁶ Мшуск V. Согрога1е Ьа\у - А ЗаГе НагЬог Ргороза! 1о ОеГте 1Ье Ьлтйз оГ О1гесЮг5' РЫиаагу Эи1у 1о СгесШог$ т 1Ье «Уютйу оГ 1пзо1уепсу»: СгесН1 Ьуоппа15 V. Ра1Ье // ТЬе 1оигпа1 оГСогрогаНоп 1лш, 1992, Уо1. 18, № 1, р. 170-172.

Хотя это может показаться парадоксальным, но подобные нормы появились в законодательстве значительного числа штатов вовсе не в целях защиты прав кредиторов, а в целях защиты управляющих. В 80-ых годах были распростра­нены слияния, покупки одними корпорациями других. В этих случаях корпора­ция-покупатель делала предложение о слиянии управляющим корпорации, кото­рую она намеревалась купить, причем акционерам предлагались при этом вы­годные условия. Управляющие, однако, обычно не желают расставаться со своими должностями, и, чтобы дать им возможность отказаться от выгодного акционерам предложения, законы некоторых штатов стали позволять им учиты­вать интересы других различных групп²"⁷. Большинство таких законов не пре­доставляет возможности кредиторам предъявлять иск против управляющих при нарушении такой обязанности.

Законы штатов, которые позволяют управляющим учитывать интересы кре­диторов и иных групп в той же мере, как и интересы акционеров, критикуются в американской литературе в основном за то, что если директора «служат несколь­ким хозяевам», становится все труднее привлечь их к ответственности за дея­тельность в ущерб интересам какой-либо одной группы. Комитет по корпора­тивному праву Американской ассоциации юристов провел исследование по дан­ному вопросу и в своем отчете, опубликованном в 1990 году, пришел к такому выводу: «Комитет заключил, что разрешение (а тем более требование), чтобы директора учитывали, эти интересы без сформулированной приемлемым образом привязки к интересам акционеров (как это сделали, например, суды штата Дела­вэр), войдет в конфликт с правилами об ответственности директоров перед ак­ционерами и может уменьшить эффективность системы, которая сделала корпо­рацию успешным механизмом для создания рабочих мест и богатства»²⁰⁸. Во­прос о том, в чьих интересах должны действовать управляющие, является пред­метом бурных дискуссий не только в США, но и в Европейском Союзе²⁰⁹.

Российское Положение об акционерных обществах 1927 года шло в этом плане даже дальше американского законодательства, предусматривая, что в слу­чае несостоятельности общества управляющие отвечают не только перед акцио­нерами, но и перед кредиторами общества за убытки, «причиненные упущениями и неправильными действиями». Эта формулировка вызывает много вопросов, в частности, что включается в понятие «неправильные действия» и каков механизм ответственности перед кредиторами в случае несостоятельности.

В России, очевидно, следует ввести нормы об ответственности управляющих перед кредиторами корпораций в некоторых случаях. Главным из таких случаев должна быть ответственность управляющих за совершение заведомо незаконных действий в ущерб кредиторам, прежде всего незаконная выплата дивидендов и умышленная растрата имущества корпорации. Одним из вариантов такого ре­шения может стать предоставление право арбитражному и конкурсному управ­ляющему в процедуре банкротства предъявлять такие иски против управляю­щих, хотя следует рассмотреть возможность предъявления таких исков и вне процедуры банкротства.

²⁰⁷ СНорег З.Н., Со//ее /С, Могт С.Я. Савез йпб Ма1епаЬ оп Согрога*юп5, Зга ее!, 1993 Зирр1етеп1., р. 2.

^г" Атепсап Ваг АвяоааНоп СогшшНее оп Согрога1е Ьа»5, ЯероП: О1Нег СопяйШепаез 54аШ1е8: Ро1епИа1 Гог СопЛшоп (сИей Ггот /Я. СНорег, /С Со//ее, С.К. Могт. Савез апд Ма1епа15 оп СогрогаНопв, Зги Ы., 1993 5ирр1етеп1., р. 37).