Агония Нерила

Когда Нерил (Neryl) обрел дух, он едва ли мог дышать. Громадная тяжесть давила на его спину. Вскоре он снова потерял сознание. Он почувствовал вспышку боли в ноге, которая привела его вновь в полное сознание, когда он решил высвободиться.

Поворачивая головой, он мог увидеть сверху лежащее тело одного из соратников по оружию. Он видел трудности с его дыханием. Он вообще больше не дышал. И судя по весу, другие трупы тоже были сверху нагромождены.

Он едва мог двигаться. Он мог только неясно различать обстановку. Он мог видеть край темных деревьев при медленном передвижении. Как-то случайно он услышал несколько слов, произнесенных на языке, напоминающий Кельтский (Kelts) диалект. И тут он вспомнил.

Это было днем ранее. Он направлялся по дороге на юг, возвращаясь в Алахан (Alahan). Фаланга из лучников и копейщиков Льва (Lion) сопровождала посла Вохеля (Vohel), который возвращался из путешествия в Тир-На-Бор (Tir-Na-Bor). Несмотря на то, что они позаботились о походе по устью реки Мигол (Migol), чтобы избежать переход леса Каэр Маэд, Дрюны тем не менее их засекли. Во время третьей смены стражи, когда луна была скрыта густой облачностью, они напали на лагерь Бархана (Barchan).

Готовые к такому случаю, Львы не поддались панике и быстро организовали свою защиту. В этой непроницаемой тьме лучники показали свою полную бесполезность, а гордые убывающие копьеносцы были сокрушены. Нерил мог только вспомнить крики боли и гнева, которые звучали вокруг него. Потом он почувствовал ужасную боль в бедре. Пустота.

Сейчас он погружался в банальное наркотическое опьянение. Каждое движение все больше тревожило его ногу.

Деревья сменились скалистой стеной. Холод и влажный воздух заставили его подумать, что теперь он находится в подземном проходе. Стены, казалось, отзывались эхом странного шума, который становился более громким, словно ужасное сопровождение, погружаемое в глубь земли.

Нерил не мог понять значения слов, которые он слышал. Интонация этих голосов и их низкий диапазон казались ему вызывающими воспоминания о жестокости. Эти голоса были тех голодающих существ. На много больше, чем необходимо прокормиться, они показывали дикий и неудержимый голод, похожий на страдание. Он ощущал себя во власти чувства паники от мысли, что он скоро предстанет перед этими существами. Он все еще не мог двигаться.

Крики приближались. Неожиданно они превратились в свирепые овации. Теперь он мог увидеть факелы, которые освещали высокий свод зала естественного происхождения. Громадные сталагмиты, похожие на свечи, поднимались к потолку. Он все еще не мог видеть лиц хозяев. Теперь шум стал оглушающим и ужасающим. Звуки напоминали прожорливость, которая может быть только у диких зверей.

Нерил почувствовал, что давление на его спину уменьшалось. Это облегчение не долго длилось. Крики стали все более дикими, и другие отвратительные звуки смешивались в этом ужасающем представлении. Треск костей и звук жевания не оставляли сомнений в происходящем.

Его сердце стучалось так сильно, что оно было близко к разрыву. Адреналин приливал в мозг, заставляя его искать путь к спасению. Несомненно, Дрюны считали его мертвым. Он был уверен в этом, так как знал ужасную

"

Пресмыкайтесь перед

отпрысками

Тени!

"

участь, уготованную их пленникам. Что он может сделать сейчас? Если он покажет, что он жив, то он будет замучен и падет от более худшей смерти. Со сломанной ногой у него не было шанца на побег.

У него не было надежды уцелеть. Он знал об этом и отчаянно искал способ быстро покончить с собой. В поиске, он пытался вокруг себя нащупать спасительный кинжал, но его рука наталкивалась на останки его соратников. Вот что он почувствовал, когда приподняли тело над ним. Он быстро закрыл глаза и прошептал молитву Арине (Arin), чтобы она защитила его. Но в пещерах Дрюн боги бесправны. Нерил не смог сдержать крик ужаса, когда десять пар жадных рук схватили его.

(c) Перевод Chaotic февраль-март 2006.

Заключенный равнин.

Я вспоминаю о тех трагических днях, которые видели конец моего племени. Я не был еще Шаманом, в то время, я заканчивал своё обучение у Галенда(Galendh) Мудреца. Я вспоминаю, каким он был хорошими терпеливым человеком, и каким мечтателем и недисциплинированным учеником, был я. Именно с ним я изучал силу, скрытую в растениях и силу четырех элементов. Мой хозяин обучал меня ощущать знаки, что Дану(Danu) оставила своим детям в равнинах Авагду(Avagddu). Мне было двадцать пять лет, и я хотел овладеть энергией Воды, Огня, Ветра и Земли, чтобы раздавить врагов клана. Я его мучил своими вопросами, чтобы он мне показал, как поглощать моих противников потопом огня или как открывать землю под их ногами, чтобы хоронить в глубинах равнины. Но получить эти знания я мог только путём долгого обучения.

Я вспоминаю о жизни племени, подчиненной ритму перехода сезонов, смертями и рождением зверей. Мы вели простую, но счастливую жизнь. Наши потребности были скромны, охота, сбор и разведение, были достаточны для нашего существования. Наши отношения с соседними племенами были сердечны, мы обменивали драгоценности и меха. Наши наиболее смертельные враги были ужасный холод зимы и голод хищников, которые бродили вокруг деревни и убивали наших животных.

Я вспоминаю девушку Гвинлэйн(Gwenlaen), дочь кузнеца и ее красоту. Ей было пятнадцать лет, ее светлые волосы и ее яркая улыбка привлекали многих претендентов на её сердце. Надо было видеть как все молодые воины деревни, играя, сталкивались в кулачных боях, чтобы привлечь внимание девушки. Но отец наблюдал и оберегал её от тех, кто приблизился бы к ней чересчур близко. Правда она, казалось, не интересовалась мальчиками. Она собиралась стать жрицей Сайобан(Siobhan). Священники были соблазнены её свежестью, живым умом и интересом, который она показывала по отношению к любому человеку и любой вещи. Отец сиял от гордости и защищал дочь как мать волчица. Надо сказать, что он перенес на нё всю свою любовь, с тех пор как болезнь унесла Маегу(Maehga), его жену и мать девушки. Средства Галенда Мудреца, не дали результатов, и женщина умерла через несколько недель, оставляя безутешную Гвинлэйн одну.

Я вспоминаю также о больших облавах, когда все воины из племени присоединялись к Охотникам чтобы набрать пищи, предвидя зиму. В качестве Ученика Шамана я не должен был в этом принимать участие, но мой хозяин знал о моей силе и ловкости, и позволял мне уходить с воинами. Я любил молча ожидать переход зверей, посреди высоких трав, искать их следы. Я любил бросаться на стадо, выкрикивая, боевой кличь, чтобы добавить себе мужество и вонзать свою рогатину в бок слишком медленного животного. Я любил вкус необработанного мяса, разделанного воинами. Тогда я и получил своё прозвище Охотника, которое ношу до сегодняшнего дня.

Именно во время одной из таких облав, случилась эта трагедия. Все люди ушли на охоту, оставляя в деревне женщин, стариков и детей. Весь день мы травили стадо зубров и дошли до того, что уничтожили трех молодых и старого самца. Племя не хотело испытывать нехватку пищи в эту зиму. Мы возвратились в деревню позднее, чем предполагали, уставшие плечи ломило под тяжёлой ношей. Мы были веселыми, каждый вспоминал свои подвиги на охоте. Никто не мог даже предположить, того, что произошло.

Подойдя к деревне, жестокий запах праха и крови взял меня за горло, выворачивая на изнанку. Я не сумел запомнить тот гнусный спектакль, который разыгрался перед нашими глазами. Мой разум отказывался принять весь смысл случившегося.

Вся деревня была разрушена, стерта, и сожженная дотла. Несколько обожженных балок свидетельствовали о присутствии того, что раньше было жилищами. Но наиболее ужасное зрелище представляли расчленённые, разорванные в клочья, разбросанные по всей деревне тела. Наших женщин и наших детей, не просто убили, их пытали, и растерзали с наиболее ужасным садизмом. Дрюны(Drunes)... Только эти кровожадные варвары могли выплеснуть столько жестокости. Даже свора Вольфенов не проявляла этой дикой радости в убийстве, этого ужасного сумасшествия в резне. По этим четвертованным телам, этим изуродованным лицам, было трудно признать сестру, сына, жену.

Я не знаю, как мы нашли силы, чтобы уложить тела на похоронном костре. Я обнаружил труп Галенда, у него недоставало половины лица, без сомнения снесенного ударом топора. Я сдержал свои слезы, когда у огня положили его тело, ещё не пришло время для печали и траура. Мы не обнаружили трупов пяти из наших, но ни у кого не было сомнения, что они были захвачены Дрюнами. И единственная Дану знала, что они для них приготовили. Девушка Gwenlaen являлась частью захваченных. Кузнец был как бешеный, он призывал воинов к бою, и в его глазах можно было увидеть отблеск сумасшествия. Но люди племени не нуждались в призывах кузнеца, чтобы почувствовать, как ненависть захватывает их души. Они жаждали только одного, мести.

Всю ночь мы шли по следам Дрюнов. Перед рассветом мы обнаружили их лагерь. Их было мало, дюжина самое большее, они не нуждались в том, чтобы быть многочисленней для того чтобы истреблять женщин и детей. В предрассветной мгле мелькали их тёмные силуэты, одетые в доспехи и огромные рогатые шлемы. Они смеялись, стоя вокруг огня, наслаждаясь страданием трех молодых людей, которых они захватили. Дрюны пытали их и насмехаясь над слезливыми прошениями.

Мы им не оставили никаких шансов. Крича, как сумасшедшие, мы бросились на них. Это была настоящая резня. Боль и печаль превратилась в настоящее неистовство. Я не могу вспомнить детали боя, всё было как во сне. Дрюны, были настолько ошеломлены, что не смогли нам ни чего противопоставить, и были истреблены до последнего человека. Но, даже погружая в их тела оружие, я не чувствовал утешения. Когда все были убиты, мы осмотрелись, наполненные нашей собственной яростью, мы походили на этих диких, съеденных бешенством зверей.

К несчастью мы не сумели спасти трех молодых людей, Нирэйд(Neraidh) унес их души с другими погибшими. Единственная Гвинлэйн, дочь кузнеца, была ещё живой. Ее тело было покрыто кровью и ушибами, взгляд был взволнован, и казалось, она не видела нас, даже когда отец заворачивал её в меха.

Мы не знали больше, куда нам идти. Соседнее племя нас рассмотрело как свою родню. Некоторые закончили тем что остались там, и основали новую семью. Но на их лицах иногда украдкой появлялся след этой боли, поставленной на якорь в самой глубине их души. Многие как я, которые все потеряли, стали бродягами, бродягами без племени, наемниками. Я стал Шаманом. Не имея время вести обучение, я должен был многое узнать сам.

Гвинлэйн находилась в прострации несколько дней; ни средства Друидов, ни слова священников Дану не смогли ее вытащить из молчания. Многие полагали, что она окончательно сошла с ума. Как-то средь бела дня она встала с того места, где покоилась. Ее лицо изменилось, появилось что-то резкое в его чертах, более жестокое. Взгляд также стал более крепким, голубые глаза несли в себе металлический отблеск. Она стала отшельником, агрессивной, даже по отношению к своему отцу. Она больше не говорила никогда, что станет жрицей.

Через несколько месяцев после драмы, она оставила племя, не предупреждая кого бы то ни было. Я слышал, что она присоединилась к касте Фиан(Fianna) в племени, где никто не знал о её истории, и что она стала известным воином. Я ее больше не видел с тех пор, но не думаю, что мы вспоминали бы прошлое, если бы встретились. Но знаю, что она должна была научиться жить со своими воспоминаниями.

_________________

Всё равно кого убивать.

Лишь бы лилась кровь.

(из наставлений старого орка)

ВСЕЛЕННАЯ: Кельты Дрюн

Орда Дюн-Скэт (Орда Сумрачной тени)

Орда Дюн-Скэт появилась благодаря объединению стаи Волков Пожирателей (Wolfen Devourers) под предводительством вожака Рангора (Ranghor) и группой Дрюн, ведомой формором Тирамоном (Tyramon).