Шеллер М. Положение человека в Космосе

Если спросить образованного европейца, о чем он думает при слове «человек», то почти всегда в его сознании начнут сталкиваться три несовместимых между собой круга идей. Во-первых, это круг пред­ставлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о тво­рении, рае и грехопадении. Во-вторых, это греко-античный круг представлений, в котором самопознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, о чем говорит тезис, что человек является человеком благодаря тому, что у него есть разум, логос. С этим воззре­нием тесно связано учение о том, что в основе всего универсума на­ходится надчеловеческий разум, которому причастен и человек, и только он один из всех существ. Третий круг представлений — это тоже давно ставший традиционным круг представлений совре­менного естествознания и генетической психологии, согласно кото­рому человек есть достаточно поздний итог развития Земли, су­щество, которое отличается от форм, предшествующих ему в жи­вотном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природе. Между этими тремя кругами идей нет никакого единства. Таким образом, существуют теологическая, философская и естественнонаучная антропологии, кото­рые не интересуются друг другом, единой же идеи человека у нас нет. Специальные науки, занимающиеся человеком и все возрас­тающие в своем числе, скорее скрывают сущность человека, чем раскрывают ее. Поэтому я взялся за то, чтобы на самой широкой основе дать новый опыт философской антропологии. Ниже излагаются лишь некоторые моменты, касающиеся сущности человека в сравнении с животным и растением и особого метафизического положения че­ловека, и сообщается небольшая часть результатов, к которым я пришел.

Уже слово и понятие «человек» содержит коварную двусмысленность, без понимания которой даже нельзя подойти к вопросу об особом положении человека. Слово это должно, во-первых, указывать на особые морфологические признаки, которыми человек обладает как подгруппа рода позвоночных и млекопитающих. Само собой разумеется, что, как бы не выглядел результат такого образования понятия, живое существо, названное человеком не только останется подчиненным понятию животного, но и составляет сравнительную малую область животного царства. Но совершенно независимо от такого понятия, фиксирующего в качестве единства человека прямохождение, преобразо­вание позвоночника, уравновешение черепа, мощное развитие че­ловеческого мозга и преобразование органов как следствие прямохождения (например, кисть с противопоставленным большим пальцем, уменьшение челюсти и зубов и т. д.), то же самое слово «человек» обозначает в обыденном языке всех культурных народов нечто столь совершенно иное, что едва ли найдется другое сло­во человеческого языка, обладающее аналогичной двусмысленнос­тью. А именно слово «человек» должно означать совокупность ве­щей, предельно противоположную понятию «животного вообще», в том числе всем млекопитающим и позвоночным, и противопо­ложную им.

Новый принцип, делающий человека челове­ком, лежит вне всего того, что в самом широком смысле, с внутрен­не-психической или внешне-витальной стороны мы можем на­звать жизнью. То, что делает человека человеком, есть принцип, противоположный всей жизни вообще, он, как таковой, вообще несводим к «естественной эволюции жизни», и если его к чему-то и можно возвести, то только к высшей основе самих вещей — к той основе, частной манифестацией которой является и «жизнь». Уже греки отстаивали такой принцип и называли его «разумом». Мы хо­тели бы употребить для обозначения этого X более широкое по смыслу слово, слово, которое заключает в себе и понятие разума, но наряду с мышлением в идеях охватывает и определенный род созерцания, созерцание первофеноменов или сущностных содержа­ний, далее определенный класс эмоциональных и волевых актов, которые еще предстоит охарактеризовать, например, доброту, любовь, раскаяние, почитание и т. д. — слово дух. Деятельный же центр, в котором дух является внутри конечных сфер бытия, мы будем называть личностью в отличие от всех функциональных «жизненных» центров, которые при рассмотрении их с внутренней стороны, называются также «душевными» центрами.

Но что же также этот «дух», этот новый и столь решающий принцип? Если главным в понятии духа сделать особую познавательную функ­цию, род знания, которое может дать только он, то тогда основным определением «духовного» существа станет его — или его бытийственного центра — экзистенциальная независимость от органи­ческого, свобода, отрешенность от принуждения и давления, от «жизни» и всего, что относится к «жизни», то есть в том числе его собственного, связанного с влечениями интеллекта. Такое «духов­ное» существо больше не привязано к влечениям и окружающему миру, но «свободно от окружающего мира» и, как мы это будем на­зывать, «открыто миру». У такого существа есть «мир». Изначально данные и ему центры «сопротивления» и реакции окружающего мира, в котором экстатически растворяется животное, оно способно возвысить до «предметов», способно в принципе постигать само так-бытие этих «предметов», без тех ограничений, которые испытывает этот предметный мир или его данность из-за витальной системы влечений и ее чувственных функций и органов чувств.

Поэтому дух есть предметность, определимость так-бытием самих вещей. И носителем духа является такое существо, у которого принципиальное обращение с действительностью вне него прямо-таки перевернуто по сравнению с животным.

У животного, в отличие от растения, имеется, пожалуй, сознание, но у него, как заметил уже Лейбниц, нет самосознания. Оно не владеет собой, а потому и не сознает себя. Сосредоточение, самосознание и способность и возможность опредмечивания изначального сопротивления влечению образуют, таким образом, одну-единственную неразрывную структуру, которая как таковая, свойственна лишь человеку. Вместе с этим самосознанием, этим новым отклонением и центрированием человеческого существования, возможными благодаря духу, дан тот час же и второй сущностный признак человека: человек способен вновь опредметить собственное физиологическое и психическое состояние и даже каждое отдельное психическое переживание. Лишь поэтому он может также свободно отвергнуть жизнь.

Животное и слышит и видит — не зная, что оно слышит и видит, чтобы отчасти погрузиться в нормальное состояние животного, на­до вспомнить о весьма редких экстатических состояниях человека. Импульсы своих влечений животное переживает не как свои влечения, но как динамическую тягу и отталкивание, исходящие от самих вещей окружающего мира. Даже примитивный человек, который в ряде черт еще близок животному, не говорит: «я» испы­тываю отвращение к этой вещи, — но говорит: эта вещь — «табу». У животного нет воли, которая существовала бы независимо от им­пульсов меняющихся влечений, сохраняя непрерывность при из­менении психофизических состояний. Животное, так сказать, всегда попадает в какое-то другое место, чем оно первоначально «хотело». Глубоко и правильно говорит Ницше: «Человек — это животное, способное обещать».

Только человек, поскольку он личность — может возвысить­ся над собой как живым существом и, исходя из одного центра как бы по ту сторону пространственно-временного мира, сделать пред­метом своего познания все, в том числе и себя самого. Таким образом, человек — это су­щество, превосходящее само себя и мир. В качестве такового оно способно на иронию и юмор, которые всегда включают в себя воз­вышение над собственным существованием.

Способность к разделению существования и сущности сопоставляет основной признак человеческого духа, который только и фундирует все остальные признаки. Для человека су­щественно не то, что он обладает знанием, как говорил уже Лейб­ниц, но то, что он обладает сущностью apriori или способен овла­деть ею. Если мы захотим глубже проникнуть отсюда в сущность человека, то нужно представить себе строение актов, ведущих к акту идеализации. Сознательно и бессознательно человек поль­зуется техникой, которую можно назвать пробным устранением характера действительности. Животное целиком живет в конкретном и в действительности. Со всякой действительностью каждый раз связано место в пространстве и положение во време­ни, «теперь» и «здесь», а во-вторых, случайное так-быть (So-sein), даваемое в каком-нибудь аспекте чувственным восприяти­ем. Быть человеком значит бросить мощное «нет» этому виду действительности. Это знал Будда, говоря: прекрасно созерцать всякую вещь, но страшно быть ею.

Таким образом, человек есть то живое существо, которое мо­жет от­носиться принципиально аскетически к своей жизни, вселяющей в него ужас. По сравнению с животным, которое всегда говорит «да» действительному бытию, даже если пугается и бежит, человек — это «тот, кто может сказать нет», «аскет жизни», вечный протес­тант против всякой только действительности. Человек — это вечный «Фауст», bestia cupidissima rerum novarum (зверь, алчущий нового (лат.)), никогда не ус­покаивающийся на окружающей действительности, всегда стре­мящийся прорвать пределы своего здесь-и-теперь-так-бытия и «окружающего мира, в том числе и наличную действительность собственного Я. В этом смысле и 3. Фрейд в книге «По ту сторону принципа удовольствия» усматривает в человеке «вытеснителя влечений». И лишь потому, что он таков, человек может надстроить над миром своего восприятия идеальное царство мыслей, а с другой стороны, именно благодаря этому во все большей мере доставлять живущему в нем духу дремлющую в вытесненных влечениях энергию, т. е. может сублимировать энергию своих влечений в духовную деятельность.

Задачи философской антропологии — точно показать, как из основной структуры человеческого бытия, кратко обрисованной в нашем предшествующем изложении, вытекают все специфические монополии, свершения и дела человека: язык, совесть, инструменты, оружие, идеи праведного и неправедного, государство, ру­ководство, изобразительные функции искусства, миф, религия, наука, историчность и общественность.

Шеллер М. Положение человека в Космосе //Проблема человека в западной философии. — М., 1988. — С. 31—33, 51—56, 60, 63—65, 90.

Карл Ясперс (1883-1969) — один з найбільш відомих західних мислителів. Народився в родині чиновника високого рангу. Одержавши початкову освіту в класичній гімназії, Ясперс у 1901 році поступив на юридичний факультет Гейдельбергского університету. Після трьох семестрів перевівся на медичний факультет, який закінчив у 1908 році і у 1909-у одержав ступінь доктора медицини. З 1909-го по 1915 рік Ясперс працював науковим асистентом у психоневрологічній клініці в Гейдельберзі, де написав свою першу велику працю «Общая психопатология» (1913). У 1919 році виходить у світ «Психология мировоззрений», у якій здійснюється його перехід до філософської проблематики. Ці праці принесли Ясперсу широке визнання. Він стає професором філософії Гейдельберзького університету, пізніше виходить у світ його головна праця — тритомна «Філософія».

У 1937 році настає важка і драматична пора в житті Ясперса, його відстороняють від викладання, його праці перестають видавати. Тільки в 1945 році, після розгрому нацизму, Ясперс повертається до викладацької діяльності — спочатку в Гейдельберзькому, а потім і в Базельському університетах. У післявоєнні роки виходять праці Ясперса: «Истоки истории и ее цель» (1948), «Философская вера» (1948) та інші.

Вчення Ясперса розроблялася як філософія особистості на противагу безособистісному філософствуванню про речі та предметний світ. У полеміці з позитивістським ототожненням філософії і наукового дослідження Ясперс прагне визначити специфіку філософії, її самостійність і незалежність як форми духовної діяльності. Якщо наукове знання має справу з окремими предметами, то філософія — з «буттям у цілому»; її істина спалахує в душі людини. Він підкреслює відкритий і незавершений характер філософії, сутність якої полягає не в оволодінні істиною, а у постійному шуканні її. Філософствувати — значить постійно бути в дорозі.

Завдання філософії Ясперс вбачає у тому, щоб вказати людині шлях до знаходження справжньої людської екзистенції. Знання, що несе філософія, необхідне кожній людині, але, на відміну від наукового, воно не носить примусового характеру. За Ясперсом, філософія, — це певна переконаність людини, що відповідає її єству.

Спонукальні мотиви філософствування, на думку Ясперса, знаходяться в самій людині. До них він відносить подив, сумнів, усвідомлення своєї загубленості у світі і прагнення до комунікації. В основі пізнання лежить подив. Пізнання сущого неминуче приводить до сумніву, за допомогою якого здійснюється критичне випробуваня вірогідності пізнаного. Радикальний сумнів служить методичним засобом справжнього філософствування.

Критично аналізуючи життя людини, Ясперс звертає увагу не на тимчасові і мінливі фактори й обставини, що можуть бути змінені зусиллями і самої людини, а на ті життєві ситуації, що залишаються незмінними у своїй суті - смерть, страждання, боротьба, неспокутна провина, ненадійність світу. Їх Ясперс називає граничними ситуаціями - основними ситуаціями нашого існування. В них з особливою силою розкривається екзистенційний характер людини, зіткнення з ними отвережують нас, будять до розуміння своєї екзистенції, свого справжнього покликання, дозволяють нам хоча б на час звільнитися від буденної суєти.

Від неминучих у житті небезпек і катастроф людина шукає притулку в досягненнях науки і техніки, прагнучи утвердити своє панування над природою, будучи упевненою у підтримці з боку суспільства. Однак все це не усуває постійної загрози людському існуванню. Ні держава, ні церква, ні суспільство, говорить Ясперс, не здатні забезпечити людині абсолютного захисту і надійності. Таким чином, «граничні ситуації» вказують людині на поразку і ставлять тим самим питання про те, що ж їй робити перед лицем цієї абсолютної неминучої катастрофи. Інакше кажучи, людина шукає порятунку.

Що ж пропонує для цього філософія? Філософія, на думку Яспера, не може претендувати, та й не претендує на роль релігії, що дарує порятунок, і в той же час служить засобом подолання світу, будучи своєрідним аналогом порятунку. Справжня сила філософії, згідно з Ясперсом, не у знанні, а у філософській вірі. Тільки з її допомогою ми можемо осягти метафізичне, те, що лежить по той бік пізнаваного. Ясперс строго окреслює й обмежує компетенцію науки для того, щоб підкреслити визначальне значення філософської віри.

Значну увагу Ясперс приділяє поняттю “ екзистенційна комунікація ”. Людина не може і не повинна перебувати в абсолютній самітності. Вона живе лише своїм зв’язком з іншою людиною, але зв’язком не звичайним, а екзистенційним, тобто коли інша людина сприймається не як об’єкт, а як деяка екзистенційна самість. Уже від народження кожний з нас є частиною якоїсь спільноти — родини, роду, церкви, держави. У цьому смислі людина є цілком замінимим атомом суспільства. У такому бутті, говорить Ясперс, я роблю те, що роблять усі, вірю в те, у що вірять усі, думаю так, як думають усі. При цьому справжня самість людини залишається прихованою під цими чисто зовнішніми зв’язками буття. На відміну від суспільних комунікацій, «екзистенційні комунікації» означають внутрішній, вільно обраний зв’язок людей, в якому вони відкриваються один одному як самоцінні та неповторні особистості.Отже, центральним питанням ясперівської філософії є питання про перетворення несправжнього людського буття в справжнє.

Екзистенційна філософія К.Ясперса стала своєрідною ідейною реакцією на всі процеси дегуманізації суспільних і особистісних стосунків в умовах сучасного індустріально розвитого суспільства, протестом проти відчужених форм буття людини, поглинання її анонімними структурами громадського життя. Ясперс виступає на захист окремого індивіда, яка стала простим гвинтиком у величезній машині сучасної держави, опинився під владою несправжніх форм існування.

Ясперс К. Истоки истории и ее цель

2. Современная техника

Техника - это совокупность действий знающего человека, направленных на господство над природой, цель их - придать жизни человека такой облик, который позволил бы ему снять с себя бремя нужды и обрести нужную ему форму окружающей Среды. Как природа меняет свой облик под воздействием техники, какое обратное действие на человека оказывает его техническая деятельность, т.е. как характер его труда, организация его труда и его воздействие на среду меняют его самого, все это составляет основной фактор исторического развития.

Однако только современная техника сделала ощутимыми роковые следствия этого для человека. После относительно стабильного состояния в течение тысячелетий, в конце XVIII в. в технике и вместе с тем во всей жизни людей произошел переворот, быстрота которого все возрастает вплоть до сего дня.

С помощью современной техники связь человека с природой проявляется по-новому. Вместе с необычайно усилившимся господством человека над природой возникает угроза того, что природа в свою очередь, в неведомой ранее степени подчинит себе человека. Под воздействием действующего в технических условиях человека природа становится подлинным его тираном. Возникает опасность того, что человек задохнется в той своей второй природе, которую он технически создает, тогда как по отношению к непокоренной природе, постоянно трудясь в поте лица, чтобы сохранить свое существование, человек представляется нам сравнительно свободным.

Техника радикально изменила повседневную жизнь человека в окружающей его среде, насильственно переместила трудовой процесс и общество в иную сферу, в сферу массового производства, превратила все существование в действие некоего технического механизма, всю планету в единую фабрику. Тем самым произошел и происходит по сей день полный отрыв человека от его почвы. Он становится жителем Земли без родины, теряет преемственность традиций. Дух сводится к способности обучаться и совершать полезные функции.

Эта эпоха преобразований носит прежде всего разрушительный характер. Человек живет либо в состоянии глубокой неудовлетворенности собой, либо отказывается от самого себя, чтобы превратиться в функциональную деталь машины, не размышляя, предаться своему витальному существованию, теряя свою индивидуальность, перспективу прошлого и будущего, и ограничиться узкой полоской настоящего, чтобы изменяя самому себе, стать легко заменяемым и пригодным для любой поставленной перед ним цели.

Определение техники. Техника как средство. Техника возникает, когда для достижения цели вводятся промежуточные средства. Непосредственная деятельность, подобно дыханию, движению, принятию пищи, еще не называется техникой.

Для техники характерно следующее: Рассудок. Техника покоится на деятельности рассудка, на исчислении в сочетании с предвидением возможностей и с догадками. Техника оперирует механизмами. Она является частью общей рационализации как таковой. Власть. Техника – это умение, методы которого являются внешними по отношению к цели. Это умение – способность делать и обладать. Применяя силу природы против силы природы, техника господствует над природой посредством самой природы. Это господство основано на знании. В этом смысле и говорят: знание – это власть.

Смысл техники. Власть над природой обретает смысл лишь при наличии целей, поставленных человеком, таких, как облегчение жизни, сокращение каждодневных усилий, затрачиваемых на условия физического существования, увеличение досуга и удобств. Смысл техники состоит в освобождении от власти природы. Ее назначение - освободить человека как животное существо от подчинения природе с ее бедствиями, угрозами и оковами. Поэтому принцип техники заключается в целенаправленном манипулировании материалами и силами для реализации назначения человека. Технический человек рассматривает вещи под углом зрения и их ценности для реализации человеческих целей и пытается приблизить формы вещей к особенности этих целей (Дессауэр). Виды техники. Мы различаем технику, производящую энергию, и технику, производящую продукты.

Техникой мы называем всякое оперирование материалами и силами природы для получения полезных вещей и эффектов. Лишь по аналогии говорят о технике при планомерных действиях другого рода. Техническими мы называем такие правила, которым можно учить, которые можно идентично передавать и применять. Техника составляет совокупность открытых человеком приемов и действий, которые можно затем повторять в любом количестве сколько угодно раз.

Великий исторический перелом в развитии техники. Техника, как умение применять орудия труда, существует с тех пор, как существуют люди. В великих культурах древности, особенно в Западном мире, высокоразвитая механика позволила перевозить огромные тяжести, воздвигать здания, строить дороги и корабли, конструировать осадные и оборонительные машины.

Однако эта техника оставалась в рамках того, что было сравнительно соразмерно человеку, доступно его обозрению. Все изменилось с конца XVIII века. Именно тогда этот скачок произошел, охватив всю техническую сторону человеческой жизни в целом. Подобное развитие техники стало возможным только на основе естественные наук на их современном уровне. Они дали нужное знание и открыли возможности, немыслимые в рамках прежней механики. Необходимой предпосылкой новой технической реальности стали в первую очередь электричество и химия. Так началось на Западе техническое и экономическое наступление предпринимателей XIX века, в ходе которого прежнее ремесло исчезло.

Оценка современной техники. В течение последних лет технику либо прославляли, либо взирали на нее с ужасом.

В первоначальном энтузиазме был заключен тот смысл, который сохранился до наших дней и являет собой идею формирования окружающей среды, реализованной творческой способностью человека, который, подобно Богу, открыл вечные идеи творения и осуществил их в виде второй природы. Вырастает некий самобытный мир. Техника уже не только внешнее бытие, но сфера духовной жизни. В настоящее время возникает совершенно новая среда. Быть может в технике современного типа заключена идея новой человеческой среды и развитие техники не беспредельно, а направлено на некое завершение, которое окажется материальным базисом человеческого существования.

Этой точке зрения противостоит другая: развитие техники ведет не к освобождению от власти природы посредством господства над ней, а к разрушению, и не только природы, но и человека. Не знающее преград уничтожение всего живого ведет в конечном итоге к тотальному уничтожению.

Есть и третья, отличная от двух охарактеризованных здесь крайних точек зрения. Согласно этой точке зрения, техника нейтральная. Сама по себе она не является ни благом, ни злом, но может быть использована во благо и во зло. В ней самой отсутствует какая бы то ни было идея, будь то идея завершения, будь то инфернальная идея разрушения. То и другое коренится в человеке, и только это придает технике смысл.

В данный момент характерно уже то, что в Европе почти исчез прометеевский восторг перед техникой, хотя это и не парализовало дух изобретательства. Опасность, проистекающая из детской радости по поводу успехов техники, уже относится к прошлому или стала уделом примитивных народов, которые только теперь знакомятся с техникой и учатся пользоваться ею.

Широта технических возможностей не должна вводить нас в заблуждение по поводу границ техники. Границы ее заключены в не подчиняющихся нашему господству предпосылках всех технических осуществлений.

Техника – средство, которое должно направляться определенным образом. Техника служит освобождению от нужды, которая заставляет человека посредством труда поддерживать свое физическое существование и позволяет ему, освободив его от бремени нужды, расширять свое существование до беспредельности создаваемой им Среды.

Поскольку техника сама не ставит перед собой целей, она находится по ту сторону добра и зла или предшествует им. Она может служить во благо или во зло людям. Она сама по себе нейтральна и противостоит тому и другому. Именно поэтому ее следует направлять.

Направленность техники не может быть выведена из самой техники, ее следует искать в осознанном этосе. Человек должен сам найти путь к управлению техникой. Он должен отчетливо уяснить себе свои потребности, проверить их и определить их иерархию.

Обнаружение демонического характера техники. Слово это указывает на нечто, созданное людьми, но созданное ими непреднамеренно, на нечто, подавляющее, противостоящее им, не постигнутое ими, как бы происходящее на заднем плане, нераскрытое.

Механизм техники может оказывать на людей в массе совсем иное давление, чем это было возможно прежде. Так, например, если исчерпывающие сведения вначале давали людям духовное освобождение, то теперь распространение информации обратилось в господство над людьми посредством контролируемых сведений. Воля государства может при современных средствах сообщения охватить самые отдаленные области и в любую минуту заявить о себе в каждом доме.

Несомненно одно: техника направлена на то, чтобы в ходе преобразования всей трудовой деятельности человека преобразовать и самого человека. Человек уже не может освободиться от воздействия созданной им техники. И совершенно очевидно, что в технике заключены не только безграничные возможности, но и безграничные опасности.

Техника стала ни от кого не зависимой, все за собой увлекающей силой. Человек подпал под ее власть, не заметив, что это произошло и как это произошло. И, быть может, все те беды, которые связаны с техникой, когда-нибудь будут подчинены власти человека.

Ясперс К. Истоки истории и ее цель //К. Ясперс. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 113—139.

Ясперс К. О мировой истории

Ось мировой истории следует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть; где с поразительной плодотворностью шло такое формирова­ние человеческого бытия, которое, независимо от определенного религиозного содержания, могло стать настолько убедительным, что тем самым для всех народов были бы найдены общие рамки понимания их исторической значимости. Эту ось ми­ровой истории следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 лет до н. э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 годами до н. э. Тогда произошел самый резкий поворот в исто­рии. Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день. Это время мы вкратце будем называть осевым временем.

Характеристика осевого времени

В это время происходит много необычайного. В Китае жили то­гда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской фи­лософии, мыслили Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в фи­лософии – в Индии, как и в Китае, – были рассмотрены все возмож­ности философского постижения действительности, вплоть до скеп­тицизма, до материализма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине высту­пали пророки – Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции – это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, воз­никло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга.

Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная бес­помощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ста­вит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах са­мосознания и в ясности трансцендентного мира.

Все это происходило посредством рефлексии. Сознание осозна­вало сознание, мышление делало своим объектом мышление. Нача­лась духовная борьба, в ходе которой каждый пытался убедить дру­гого, сообщая ему свои идеи, обоснования, свой опыт. Испытыва­лись самые противоречивые возможности. Дискуссии, образование различных партий, расщепление духовной сферы, которая и в про­тиворечивости своих частей сохраняла их взаимообусловленность, – все это породило беспокойство и движение, граничащее с духовным хаосом.

В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сего­дня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности.

Мифологической эпохе с ее спокойной устойчивостью пришел ко­нец. Основные идеи греческих, индийских, китайских философов и Будды, мысли пророков о Боге были далеки от мифа. Началась борьба рациональности и рационально проверенного опыта против мифа (ло­госа против мифа), затем борьба за трансцендентного Бога, против де­монов, которых нет, и вызванная этическим возмущением борьба про­тив ложных образов Бога. Божество неизмеримо возвысилось посред­ством усиления этической стороны религии. Миф же стал материалом для языка, который теперь уже выражал не его исконное содержание, а нечто совсем иное, превратив его в символ.

Все эти изменения в человеческом бытии можно назвать одухотворением: твердые изначальные устои жизни начинают колебаться, покой полярностей сменяется беспокойством противоречий и антиномий. Человек уже не замкнут в себе. Он не уверен в том, что знает самого себя, и поэтому открыт для новых безграничных возможностей. Он способен теперь слышать и понимать то, о чем до этого момента никто не спрашивал и что никто не возвещал.

Впервые появились философы. Человек в качестве отдельного индивидуума отважился на то, чтобы искать опору в самом себе. Человек может теперь внутренне противопоставить себя всему миру. Он открыл в себе истоки, позволяющие ему возвыситься над миром и над самим собой. Человек выходит за пределы своего индивидуального существования, сознавая свое место в целостности бытия, он вступает на путь, пройти который он должен в качестве данной индивидуальности. Он может отказаться от всех мирских благ, уйти в пустыню, в лес, в горы; став отшельником, познать творческую силу одиночества и вернуться в мир обладателем знания, мудрецом, пророком. В осевое время произошло открытие того, что позже стало называться разумом и личностью.

То, что достигается отдельным человеком, отнюдь не становится общим достоянием. В те времена дистанция между вершинами человеческих возможностей и массой была чрезвычайно велика. Однако то, чем становится единичный человек, косвенным образом изменяет всех людей. Человечество в целом совершает скачок.

Еще раз: схема мировой истории

Вся история человечества делится на три последова­тельно сменяющие друг друга фазы: доисторию, историю и мировую историю.

1. Длительный период доистории охватывает время становле­ния человека – от возникновения языка и рас до начала историче­ских культур. Здесь мы соприкасаемся с тайной человеческой сущ­ности, осознаем неповторимость существования человека на Земле, перед нами встает вопрос о нашей свободе.

2. История охватывает события приблизительно пятитысяче­летней давности в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и в Европе. Здесь складываются сначала великие культуры древности: шумерийская, египетская, эгейская, культура доарийской Индии, куль­тура долины Хуанхэ.

Затем в результате завоеваний возникали новые культуры. Они формировались во взаимодействии победителей и побежденных, в ходе восприятия победителями преднайденных исконно существо­вавших было в Китае, в арийской Индии; так восприняли культуру побежденных вавилоняне, персы, греки и римляне.

Всем этим географически сравнительно небольшим областям противостояли изолированные культуры Мексики и Перу, а также разбросанные по всему земному шару первобытные народы, сохра­нявшие до соприкосновения с европейцами в эпоху великих геогра­фических открытий все многообразие своих примитивных культур.

3. С возникающего в наши дни глобального единства мира и че­ловечества фактически начинается универсальная история земного шара, мировая история. Ее подготовила эпоха великих географиче­ских открытий, начало ее относится к нашему веку.

В первой фазе все происходящее близко тому, что бессозна­тельно происходит в природе. Доисторические или неисторические народы жи­вут в сфере фактической общности языка и культуры. Непосредственный и сознательный кон­такт между людьми ограничивается обычно самой узкой сферой при абсолютной разбросанности их существования. Фактический же контакт, происходящий посредством распространения достижений цивилизации, охватывает обширные пространства, иногда даже весь земной шар, но без ведома людей. Культуры первобытных народов были распространены по всему земному шару.

Во второй фазе развертывание немногих великих культур идет параллельно. Это – отдельные истории. Единство этих исторических процессов не более чем идея; ни в коей степени нельзя считать, что все становится повсюду известным и повсюду оказывает свое воздействие. Напротив: самое высокое и значительное остается ограниченным рамками узкого пространства и времени. Оно расцветает, погибает и как будто надолго, быть может навсегда, забывается. Здесь нет никакой уверенности в том, что оно будет сохранено и передано другим поколениям. Правда, в сфе­ре каждой данной культуры как будто сохраняется последователь­ность традиций. Культура распространяется и живет, но вскоре дос­тигает той границы, за которой следует упадок и гибель.

В третьей фазе выступает единство целого, за пределы которого вследствие его окончательной пространственной замкнутости выйти уже невозможно. Предпосылкой здесь служит реализованная возможность всемирного общения. Это фаза – еще не историческая реальность, но предвосхищение грядущих возможностей.

Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 32-35, 92-95.

Зміст:

		Передмова	3
	Аббаньяно Николо	Мудрость жизни	5
	Бердяев Н.А.	Воля к жизни и воля к культуре	11
	Бердяев Н.А.	О культуре	13
	Вайнштейн О.Б.	Постмодернизм: история или язык?	15
	Вебер М.	«Объективность» познания в области социальных наук и социальной политики	20
	Вебер М.	Протестантская этика и дух капитализма	22
	Гадамер Г.-Г.	Истина и метод	27
	Гадамер Г.-Г.	Актуальность прекрасного	29
	Дерида Ж.	Призраки Маркса	37
	Жижек С.	13 опытов о Ленине	47
	Камю А.	Миф о Сизифе	59
	Козловський П	Современность постмодерна	63
	Ортега-і-Гасет Х.	О ценностях культуры	72
	Ортега-і-Гасет Х.	О спортивно-праздничном чувстве жизни	74
	Ортега-і-Гасет Х.	Восстание масс	76
	Парсонс Г.	Философия удивления	78
	Печчеї А.	О человеческих качествах	82
	Поппер К.	Открытое общество и его враги	87
	Поппер К.	Что такое диалектика?	94
	Сартр Ж.-П.	Экзистенциализм – это гуманизм	96
	Тоффлер О.	Футурошок	103
	Тоффлер О.	Третья волна	106
	Фейєрабенд П	Наука и методология	112
	Фромм Э.	Бегство от свободы	115
	Фромм Э.	Пути из больного общества	121
	Фромм Э.	Иметь или быть? Значение различия между обладанием и бытием	125
	Фукуяма Ф.	Великий разрыв. Человеческая природа и воспроизводство социального порядка	129
	Хайек Ф.фон	Познание, конкуренция и свобода	143
	Швейцер А.	Культура и этика	153
	Шелер М.	Положение человека в космосе	157
	Ясперс К.	Истоки истории и ее цель	163
	Ясперс К.	О мировой истории	166