Осевая» философия и исторический материализм

Д.Белл делает несомненный шаг вперед, к марксизму, отвергая концепцию «технологического детерминизма», которая в свою очередь была шагом вперед от чисто идеалистического понимания общества к материалистическому, апеллируя к важному материальному фактору общественной жизни – технике, технологии. Своей концептуальной основой Белл выбирает «осевой принцип», который, по его мнению, позволяет «избежать одностороннего детерминизма, как экономи­ческого, так и технологического».[257] Марксова детерминистическая теория подверглась в социологии атаке, которая завершилась «отрицанием любой общей концепции социальной причинности».[258]

Идея осевых принципов и структур является попыткой выявить не причинность, но лишь центральность. [259] Она заключается в стремлении выяснить организующий остов общества, вокруг которого группируются прочие институты, или «энергизирующий принцип, логически обусловливающий все остальные».[260]

Можно выделить осевой принцип собственности, по которому различаются феодализм, капитализм, социализм; по осевому принципу производства и типа используемого знания – доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общество.

Белл различает в обществе три части: социальную структуру, политическую систему и сферу культуры. Первая включает эконо­мику, технологию и систему занятости. Политический строй регулирует распределение власти и разрешает конфликты между отдельными лицами и группами. Культура есть «царство экспрес­сивного символизма и выразительности». Осевым принципом социаль­ной структуры современного западного общества является эконо­мизация – способ выделения ресурсов в соответствии с прин­ципом наименьших затрат, заменяемости, оптимизации, максимизации и т.д.

Осевой принцип политической системы – участие, «подчас мобилизируемое или контролируемое, подчас исходящее снизу». Осевой принцип культуры – «воплощение и совершенствование собственной личности».

Методология «осевого анализа», по мнению Белла, позволяет «избежать одностороннего детерминизма, как экономического, так и технологического, в объяснении общественных перемен…Отвер­гается причинность, но акцентируется внимание на значимости (или, в дильтеевском смысле, на значении). Таким образом можно создать и принцип дополнительности в социальной теории».[261] Осевой принцип социальной структуры – «центральное место теоретических знаний как источника нововведений и формулирования политики».[262] Однако нельзя считать, что вызванные новых уровнем знаний изменения в социальной структуре «определяют соответствующие перемены в политике или культуре».[263] Эти изменения скорее «ставят вопросы» перед остальными элементами общества, а реальные изменения в политике и культуре зависят от выбора людей.

Постиндустриальное общество «складывается вокруг знаний, что, в свою очередь, порождает (выделено нами. – В.О., Т.В.) новые общественные отношения и новые структуры, которые должны управляться политическими методами».[264]

Отвергая социальный детерминизм Маркса, Белл, как и Кастельс, совершенно явно упрощает материалистическое понимание истории, свойственную последнему трактовку детерминизма, причин­ности вообще, социального детерминизма в частности. Марксово понимание социального детерминизма означает прежде всего приз­нание определяющей роли материального общественного бытия (экономической деятельности в Марксовом понимании экономики) по отношению к общественному сознанию. Важным составным моментом этой концепции является понимание материального труда как определяющего экономические отношения и базирующиеся на них идеологические отношения, духовную культуру. При этом опреде­ление, опричинивание понимается отнюдь не в том прямолинейном, упрощенном смысле, который фактически приписывается марксизму Беллом и Кастельсом. С позиций материалистической диалектики содержание следствия не является «механическим слепком» с содержания причины. Действие причины опосредуется содержанием, спецификой явления, испытывающего причинное воздействие. Такое понимание детерминации совершенно явно и прозрачно выражено в «Капитале», в выстроенной Марксом цепочке причинно-следственных связей: труд – экономические отношения, в трудовой парадигме Маркса.

Рассматривая проблему детерминации общественного сознания в ее принципиальной теоретической форме, классики марксизма в серии писем, получивших название «Письма об историческом материализме», специально подчеркнули один из важнейших элемен­тов социального детерминизма – активность общественного сознания, его обратное влияние на материальное бытие. В письме к В.Боргиусу Энгельс отмечал: «Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т.д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное – лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конеч­ном счете всегда прокладывающей себе путь».[265]

С позиций марксизма общественное бытие, материальный труд лишь в конечном счете определяет общественное сознание, духовную культуру. В ближайшем плане, как известно, с позиций марксизма первичным, определяющим фактором человеческих действий могут быть идейные побудительные мотивы, идеи (которые становятся «материальной силой»). В непосредственном плане «политика не может не иметь первенства над экономикой» (В.И.Ленин). Рассмат­ривая в принципиальном виде сложно структурированное отношение: материальное бытие – духовная культура, Энгельс в брошюре «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» отмечал, что зависимость форм общественного сознания от материального бытия различна. В наиболее близкой зависимости от бытия находятся правовое и политическое сознание, философия и религия образуют идеологии более высокого порядка, т.е. наиболее удалены от материальной экономической основы. В них «связь представлений с их материальными условиями существования все более запутывается, все более затемняется промежуточными звеньями. Но все-таки она существует».[266] В области философии и религии новые экономические отношения не создают ничего заново, но определяют направления изменения представлений.

Марксова концепция и методология социального детерминизма имеет несравненно более основательный и содержательный характер, чем «осевой принцип», или методология, Белла. Коренная особенность этой методологии заключается в том, что она не доходит до субстан­ции общественной жизни, в отличие от теории и методологии мате­риалистического понимания общества, опосредованного богатейшим опытом истории философии, в особенности логики Гегеля. Вместе с тем, как нам представляется, фактически «осевой» подход Белла, как и близкая к нему методология Кастельса, фактически приближаются к Марксову социальному детерминизму, не делая, впрочем, решающего теоретического шага к нему. Главное различие социального детер­минизма и «осевой» методологии связано с тем, что последней, концепции постиндустриального общества в целом, присуще идеалистическое понимание общества, выраженное в фактически проведенной идее решающей роли знания в развитии постиндустриального общества, знания как главном ресурсе и продукте этого общества. Между тем, как мы намерены показать, теория постиндустриального общества фактически дает новые убедительные аргументы в пользу материалистического пони­мания истории.