2015-03-27
477
I. Экономическое значение. Некоторые экономисты признают три вида хозяйственных благ: вещи, услуги и отношения. Соответственно тому различались бы объекты вещных, обязательственных и исключительных прав. Но отношения, создающие выгодное для отдельного лица положение, не составляют сами по себе благ с народно-хозяйственной точки зрения, а обеспечивают лишь отдельному лицу возможность приобретения благ, не увеличивая общественного их запаса. Эта обеспеченность достигается тем, что закон запрещает всем, кроме одного, совершать действия, притягивающие в обмен к совершающему их различные блага. Таким запрещением, поддержанным силами правового порядка, для отдельного лица создается исключительное положение. Нормы права, обеспечивающие такое положение, могут быть названы в своей совокупности исключительным правом.
Таким исключительным положением пользуются авторы, художники, композиторы, изобретатели и др. Все это лица, которые силами своего духа создают новые для общества блага. Значение их деятельности главным образом в творчестве. Если бы, однако, каждый мог свободно подражать их действиям, столь ценным для общества, то сами инициаторы не получили бы вовсе материального вознаграждения или получили бы несоответственно своим заслугам перед обществом. Если кто угодно может перепечатать книгу, ноты, скопировать картину, использовать изобретение, то творчество не принесло бы никакой материальной выгоды своим представителям.
Конечно, духовное творчество не имеет своею целью материальные выгоды, и такая постановка цели способна только подорвать ценность продуктов такого творчества. В этом отличие производителей духовных благ от производителей хозяйственных благ, которые совершенно сознательно ставят своею целью материальную для себя выгоду. Хозяйственный принцип неприменим к труду ученого, поэта или художника. Но общество считает себя обязанным доставить материальную обеспеченность представителям духовного творчества по связи с их деятельностью. Правовой порядок, построенный на началах частичной инициативы и свободной конкуренции, представляет себе эту обеспеченность в форме субъективных прав, охраняющих автора, художника, изобретателя от подражаний, отнимающих у них материальный результат их духовного творчества. Совершенно неправильно утверждать, как это делает Адольф Вагнер, будто "установление исключительного права объясняется желанием проявить справедливость в отношении квалифицированного рабочего (писателя, художника, изобретателя), и в то же время, согласно с видами общества, возбуждать его рвение к труду". Духовное творчество не возбуждается мыслью о материальном вознаграждении, но оно нуждается для своего проявления в материальной обеспеченности.
II. Юридическая природа. Конструкция исключительных прав вызывала и продолжает вызывать острые споры. Это объясняется молодостью правового института, долгим господством романистических тенденций, которые обязывали отыскать ему место в системе, установленной римскими юристами, наконец, практическими соображениями, которые побуждали подвести новое право под не оспариваемое уже никем старое право.
Исключительное право признается правом собственности. Соответственно тому говорят о литературной, художественной, музыкальной, промышленной собственности. Это был взгляд нашего законодательства до последнего времени. Экономическое оправдание для подведения исключительного права под право собственности видят в мнимом единстве основания обоих институтов – труде. Однако ошибочно полагать, будто право собственности имеет в основании труд. А если бы это и было верно, то отсюда еще не следует, что всякая трудовая деятельность охраняется одними и теми же юридическими средствами. Историческое оправдание рассматриваемого сопоставления находит себе объяснение в том, что борьба за исключительное право облегчалась с точки зрения общественной психологии ссылкою на тождество его с правом собственности, давно укрепившимся в народном сознании. Но в настоящее время, когда необходимость данной защиты не возбуждает сомнений, этот аргумент теряет свою силу. Общежитейское оправдание можно найти в словоупотреблении, которое допускает смешение собственности с принадлежностью: если стихи или изобретение принадлежат поэту или изобретателю, то они его собственность (право собственности). Дело научной критики – не поддаваться расплывчатому словоупотреблению. Юридическое оправдание состоит в том, что исключительное право, как и право собственности, защищается против всех, потому что нарушителем может быть каждый. Но указанное сходство доказывает только, что то и другое право принадлежит к одному роду – абсолютных прав, различаясь, как виды, по своему объекту. Право собственности тесно связано с материальностью своего объекта, тогда как у исключительного права материального объекта нет.
Исключительное право рассматривается как личное право. Заметим прежде всего, что само личное право является величиной довольно неопределенной. Личное право противополагается вещному праву, а с другой стороны, имущественному праву; личное право – право, неразрывно связанное с лицом, как алименты. Историческое оправдание такой конструкции заключается в возможности ссылки на священные права личности. Чтобы перенести в исключительном праве центр тяжести в личную сторону, необходимо предварительно ослабить имущественное значение института. Между тем вся история его сводилась к имущественному вопросу. Исключительное право тем менее может быть построено как личное, что оно не связано с вопросом об авторстве духовного продукта и очень легко отрывается от личности того человека, духовному творчеству которого обязан своим существованием объект права. Авторское право в руках издателя, право на промышленное изображение в руках фабриканта оставляют личность творца совершенно в стороне. Между тем наш Сенат признал, что "авторское право неразрывно связано с лицом автора" (10, 43), хотя выводом из такого представления являлась бы недопустимость отчуждения авторского права, что противоречит действительности. Стоя на своей точке зрения, Сенат сделал и другой неверный вывод: так как "по природе своей авторское право не может иметь определенной рыночной стоимости", то авторское право при переходе его по наследству не подлежит оплате наследственною пошлиною.
Если не стремиться втиснуть во что бы то ни стало исключительное право в систему гражданского права, сложившуюся на почве римских источников, то необходимо признать за ним самостоятельный характер. Это право sui generis. В германской литературе под влиянием Колера распространена идея права на нематериальные блага (Immateriellgüterrecht), обнимающего защиту интересов автора, художника, композитора, фотографа и др. Против этого взгляда можно выставить то, что услуги других лиц, составляющие объект обязательственных прав, относятся также к нематериальным благам, а следовательно, обязательственные права слились бы с исключительными. Другие, как Рогэн, выдвигают теорию частноправовой монополии, под которую и подводят исключительные права.
В определении юридической природы прав, сейчас рассматриваемых, следует прежде всего отметить то обстоятельство, что эти права охраняют имущественные интересы, но не личные, связанные с авторством и обеспечиваемые более всего свободою слова и печати. Если личные интересы и могут косвенно защищаться путем авторского, художественного и других прав, то это лишь рефлективное их действие. Таким образом, рассматриваемые права входят в категорию имущественных прав. Но, отыскивая для них здесь помещение, мы должны признать, что в системе права, выработанной на почве римских источников, им места нет. Необходимо несколько расширить здание. Анализ этих прав показывает, что они защищаются не против определенных лиц, а против всех, и по этому абсолютному моменту они ближе всего стоят к вещному праву. В то же время они отличаются от него по нематериальности объекта – право художника на написанную им картину далеко не то же самое, что право собственника, купившего ее. Так как эти права обеспечивают субъектам их исключительную возможность совершения некоторых действий, запрещенных другим, то они могут быть названы исключительными правами. Исключительные права распадаются на два отдела: 1) авторские права, как права на литературные произведения, на художественные произведения, на музыкальные произведения, и 2) промышленные права, как права на изобретения, на торговые знаки, на фабричные рисунки и модели, на фирму, на фотографию и т.п.
III. Историческое развитие. Древнему миру, несмотря на его богатую литературу и скульптуру, идея исключительного права на распространение продукта своего духовного творчества была совершенно чужда. Это объясняется, с одной стороны, низким социальным положением представителей интеллектуального труда, особенно в Риме, а с другой – отсутствием технических способов воспроизведения, а вместе с тем и конкуренции в распространении. Положение авторов или художников не обеспечивалось продуктами их творчества. Материальная обеспеченность достигалась покровительством богатых людей наподобие Мецената. То же явление наблюдается в средние века и даже в новое время, когда писатели, художники вращались в придворной сфере, которая одна доставляла им и славу, и деньги.
Между тем с изобретением книгопечатания открылся новый промысел – издательство. Затрачивая капитал на подготовительные работы, на размножение сочинения в книгах, на вознаграждение автора, издатель не был обеспечен против тех, кто перепечатывал книгу и распространял ее по более дешевой цене. Столкновение интересов на этой почве привело к ходатайствам издателей перед королевской властью как о милости о запрещении всем другим печатать и распространять ту же книгу. Издателю выдавалась привилегия, которая ставила его в исключительное положение по усмотрению и доброй воле монарха. Несколько иначе ставился вопрос в промышленности. Цеховая система запрещала кому-либо из промышленников пользоваться своим изобретением отдельно от других. На этот раз изобретатели или поддерживавшие их капиталисты ходатайствовали как о милости об освобождении их лично от цехового запрета – чем опять-таки создавалось исключительное положение.
В XVIII веке во Франции нарождается буржуазное общество, богатое интеллектуальными силами, которое само дает оценку писателям и художникам, требует от них самостоятельности, которая мало согласовалась с покровительством, и политической независимости, которая не мирилась с представлением о милости. Впервые встал вопрос, что духовная деятельность дает право на свои продукты, как всякая собственность, существующая по естественному праву, а не по милости королей. Так, в 1793 г. авторам, а не издателям дана была защита их интересов, и не в виде привилегии, а в виде общего правила. Из Франции эта идея переносится в течение XIX века по всему свету. Начавшись с писателей, защита переходит на все другие виды духовного творчества. А рядом с тем развивающийся капитализм выдвигает все новые виды защиты интересов, связанных с теми средствами экономической борьбы, которые являются продуктом человеческой изобретательности.
В России интересы авторов впервые обращают на себя внимание в 1828 и 1830 гг., когда издаются законы о правах сочинителей, причем авторское право признается правом собственности. Законами 1845 и 1848 гг. авторское право расширяется включением в себя музыкальной и художественной собственности. Взгляд законодателя на авторское право сказался в том месте, какое отведено ему было в Своде Законов, – оно было помещено в цензурном уставе. Только издание 1887 г. перенесло эти нормы в гражданские законы, в приложение к ст. 420 т. Х, ч. 1, определяющей, что такое право собственности. Неудовлетворительность этой части русского законодательства была вне всякого сомнения, но едва ли можно согласится с мнением министра юстиции, что "дальнейшее оставление его в силе грозило бы серьезною опасностью для всего нашего просвещения и культуры". Во всяком случае, новые законодательные учреждения признали безотлагательность этого вопроса, и 20 марта 1911 г. появилось положение об авторском праве [ныне вошедшее в кн. II, разд. II, т. Х, ч. 1 (ст. 6951–69575) и составившее там гл. VIII с семью отделениями (после гл. VII – о праве судебной защиты по имуществу)].
