Разновидность концептуального релятивизма, иллюстрированная моим примером, кажется вполне респектабельной. Она показывает, что истина должна быть относительной. Однако при более внимательном рассмотрении ситуация оказывается не столь ясной.
В начале данной главы я говорил, что интересной разновидностью релятивизма в вопросе об истине будет такой релятивизм, который настаивает на следующем: когда два человека или сообщества рассматривают одно и то же утверждение, то оно может быть истинным для одного человека или сообщества и ложно для другого. Между рассматриваемыми индивидами или сообществами действительно должно существовать противоречие. В противном случае мы получим только скучный релятивизм.
Теперь допустим, что мы опираемся на разные способы членения мира на «объекты» и я утверждаю, что на столе находятся три объекта, а вы утверждаете, что их только два. Есть ли между нами противоречие?
Его нет, если разница в наших оценках обусловлена просто тем, что мы по-разному употребляем слово «объект». Я могу сказать: «Вы употребляете слово «объект» для обозначения таких-то вещей. Тогда я согласен: в вашем смысле существуют только два объекта. Однако в моем употреблении слова «объект» их будет три».
|
|
Если мы по-разному употребляем слово «объект», то с философской точки зрения нет ничего удивительного в том, что, утверждая «На столе находятся три объекта», я произ-
ношу истину, а вы — ложь. Это похоже на ту ситуацию, когда один человек употребляет слово «банк» для обозначения речной отмели, а другой — для обозначения финансового учреждения, и один из них может высказывать истину, а другой — ложь, когда они произносят предложение «В Биндфорде есть банк».
В конце концов, оказывается, что этот пример концептуального релятивизма является примером скучного, бессодержательного релятивизма.