Б. 22. В. 2. Иерусалимский устав или Саввы

Этот Типик есть изображение богослужебной жизни и монастырской традиции палестинских монастырей в классическую эпоху их жизни. Он связывается с именем св. Саввы и знаменитою его Лаврою в 18 км от Иерусалима в направлении к Мертвому морю, в долине Кедронского потока. Если он и не является произведением самого знаменитого подвижника, то, во всяком случае, отображает быт его Лавры и дух его преданий и наставлений. Сам св. Савва умер в 532 г. Нравственный авторитет его был очень высок. Его вызывали к себе патр. Иерусалимский и патр. Константинопольский в тревожное время оригенистских споров в монашеской среде. С ним предание связывает также имя Леонтия Византийского, одного из видных писателей того времени. Что св. Савва ввел какой-то устав в свои обители (Их было три лавры и четыре киновии на небольшом отдалении одна от другой) не подлежит сомнению. Под влиянием каких монастырских традиций был этот устав составлен, неизвестно. Вероятно, на него влияли устав преп. Пахомия и св. Василия Великого. Но никаких следов от того первоначального списка его типика до нас не дошло. Все то, что мы имеем - продукт гораздо более позднего времени. Судя по преданию, которое печатается в виде предисловия к теперешнему Уставу св. Саввы, устав был Саввою принят от преп. Евфимия Великого и Феоктиста, а ими от преп. Харитона, славных палестинских сподвижников. После разорения Лавры свт Саввы, устав был восстановлен по памяти патр. Иерусалимским св. Софронием, а потом Иоанном Дамаскиным, который сам долго в Лавре подвизался.

Первоначальная редакция устава св. Саввы была весьма краткой. В ней преобладали, как и вообще в уставах того времени, дисциплинарные правила для монахов над богослужебной частью. О более поздней редакции устава св. Саввы можно судить по «Тактикону» Никона Черногорца, монаха на Черной Горе близ Антиохии, из второй половины XI и первой XII в. Никон знал хорошо современные ему уставы, — студийский, иерусалимский, афонский и др., сравнил их и, благодаря этим его записям, можно себе составить представление о не дошедших до нас редакциях уставов того времени. У Никона было тяготение к общежитию; он его предпочитал келлиотскому типу жизни. Во времена Никона устав св. Саввы еще не был так разработан, как впоследствии, в частности в нем еще не было так наз. «Марковых глав».

Если сравнить оба устава, так долго между собою конкурировавших — Студийский и Иерусалимский — то можно ясно представить себе их разности и особенности. Надо иметь в виду сказанное о характере жизни в одном и другом. Если Студийский устав написан для монахов, живущих в одной ограде, в городе, под непосредственным наблюдением одного игумена и разработанного иерархического начала, то в Лавре св. Саввы пустынники были разбросаны по своим пещерам и соединялись в Великую Церковь только под большие праздники или для причастия в воскресный день, и были больше предоставлены себе самим. Кроме того, конечно, местные студийские или иерусалимские воспоминания налагали свой отпечаток на структуру этих уставов.

Да и в отношении оглавления эти типики тоже различны:

Кроме того, конечно, различны были и расписания апостольских и евангельских чтений по тому и другому уставам.

В области Константиноп. патриархата долгое время Студийск. Типик имел первенствующее значение. Но он не мог быть единств. регулятором богослужеб. жизни. Наряду с ним действовал устав Великой Церкви. В непосредственной близости от Константинополя находилась и св. Гора Афон со своим уставом, и авторитет ее не мог не влиять на уклад богослужеб. быта всего патриархата. Но особенное значение для истории богослужения имело распространение Устава св. Саввы Иерусалимского.

Причины влияния последнего:

1. распространение иерусалим. гимнографического материала и иерусалим. памятей;

2. устройства метоха иерусалим. Лавры в Константинополе;

3. приезды иерусалим. патриархов в Константинополь за сборами;

4. занесение св. Саввою Сербским устава св. Саввы Иерусалим. в Афон. монастырь Хиландарь, Сербию, а оттуда и в др. области.

После 4 крестового похода и разрушения Константинополя полчищами латинян, значение Студийск. Лавры было поколеблено. В восстановленном имп. Константином Палеологом Студийском монастыре в 1293 г. был введен уже не чисто студийский типик, а сводный из уставов иерусалимского, студийского и устава Велик. Церкви.

В России 1-е время было распространено влияние типика студийского, но постепенно оно уступило место уставу иерусалим. Лавры св. Саввы. По мнению Мансветова в России было до 6 редакций иерусалим. устава: 1-я была редакция сербская, потом было влияние нек-рых др. редакций, в частности и устава патр. Алексия. Введение к нам устава иерусалимского не было актом административным, а приходило постепенно. Но все же большое значение в этом отношении имеет деятельность митр. Киприана Киевск., введшего к нам Филофеевские служебники распространившего иерусалим. устав. Это было вначале в виде сербск. переводов этого типика. Если до 13 в. было в России преобладание студийского типика, а от Фотия и Киприана началось тяготение к иерусалимскому, то к 15 в. у нас было почти повсеместное распространение устава и богослужебн. книг иерусалимских.

Появление Иерусалим. устава в Рус. Церкви относится к концу 14 в.: именно этому времени принадлежат 1-е славян. списки устава и труд митроп. Киприана по редактированию Псалтири следованной применительно к богослужебн. особенностям Иерусалим. устава. Центром распространения устава была Москва, стоявшая в рассматриваемое время впереди церковн. жизни всей страны и имевшая постоянные сношения с Правосл. Востоком. Из Москвы устав распространялся по всей Рус. Церкви, достигнув в 15 в. сев. окраин Моск. царства. Так, в 1428 г. устав был введен в Саввином Сторожевском монастыре, в 1429 г. - в Троице-Серг. Лавре, в 1438 г - в Твери, в 1441 г, при архиеп. Евфимии, - в Новгороде и в 1494 г - в Соловецк. монастыре. Отсюда история чина всенощн. бдения в Рус. Церкви восходит к рубежу 14 и 15 в. Это время как отправное в истории рассматриваемого чина находит свое подтверждение, помимо приведенных данных из истории Иерусалим. устава в России, еще в содержании рус. служебников. Только в служебниках 15 в. появл-ся изложение вечерни применительно к отправлению ее на всен. бдении, тогда как в служебниках 14 в. и более раннего времени приноровления вечерни к чину всен. бдения не видно. Если Москва была центром проникновения в Рус. Церковь Иерусалим. устава, то источником, откуда проникал к нам этот устав, был прежде всего Константинополь, с к-рым Москва вела политич., торговые и церковн. сношения. Столица Византии в это время стояла в центре всей церковн. жизни Правосл. Востока.

Одни из самых ранних славян. списков Иерусалим. устава - Севастьяновский (Москва), датированный 1372 г, и Ленинград. гос. публичной библиотеки - представляют собой списки с сербского, введенного в Сербии архиеп. Никодимом. Последний же сделал свой список в 1319 г в Константинополе, в монастыре Иоанна Предтечи. Устав 1401 г, составленный нашим соотечественником, архим. Высоцкого монастыря Афанасием, названный им «Оком церковным» и лежащий в основе всех последующих рус. списков Иерусалим. устава до печатных моск. изданий его включительно, был написан этим архимандритом опять же в Константинополе, в монастыре Богородицы Пе–ривлепто.

Для судьбы чина всен. бдения в Рус. Церкви весьма важное значение имело то обстоятельство, что она приняла Иерусалим. устав спустя почти пол1000 лет со времени крещения Руси.

За период 500летнего существования Рус. Церкви до появления в ней Иерусалим. устава в ней достаточно укрепились устав Велик. константиноп. церкви, занесенный крестившим Русь греч. духовенством, а также студийские порядки, появившиеся у нас с введением в Киево–Печер. Лавре Студийско–Алексиевск. устава (11 в.). Многие из этих обрядов и порядков на рус. почве получили новое идейное переосмысление и значение самобытных явлений рус. религиозной жизни. Так, напр., обычай Велик. константиноп. церкви выносить в притвор в начале утрени запрестольн. крест и зажигать пред ним 3 свечи и затем вносить его иерею в храм вызвал в Рус. Церкви обычай начинать пасхальн. утреню в притворе.

При этом предстоятель держит в правой руке кадило, а в левой - крест с 3хсвечником. Предстоятель же крестом открывал врата, ведущие из притвора в храм.

Иерусалим. устав, таким образом, приходит к нам в период прочно сложившихся богослужебн. традиций. Особенной устойчивостью эти традиции отличались в стоявших впереди всей рус. жизни (политической, социально–экономической и религиозной) городах - Москве и Новгороде, а также в монастырях, по своему значению в истории нашего отечества выходивших из ряда «прочих честных обителей», каковы Троице-Серг. Лавра, монастыри Соловецкий, Кирилло-Белозерский, Иосифо-Волоколамский, Валаамский. Иерусалим. устав, лишенный в его константиноп. редакции тех самобытных богослужебн. особенностей, какие свойственны были ему в период расцвета его в Палестине, при общем уважении к нему за его строгость и повсеместную распространенность на Правосл. Востоке, все же не в силах был вытеснить собой установившиеся у нас веками богослужебн. порядки. По словам проф. И. Мансветова, «противоречие между действовавшим на Востоке уставом и нашей практикой, между только что входившим у нас в употребление Иерусалим. типиконом и прежними служебн. порядками» принимало в 15 в. «острую форму» и существовала «рознь, к-рая происходила от столкновения прежних порядков с новыми». В итоге этой борьбы старых рус. богослужебн. традиций с новым Иерусалим. уставом в последующих 100летиях в Рус. Церкви уживаются и существуют одновременно как старые, так и новые порядки. Немыми свидетелями такого положения вещей явл-ся богослужебн. памятники того времени - соборные чиновники и монастыр. обиходники, в изложении службы на тот или иной праздник или память святого, с одной стороны, постоянно говорящие о том, что данная служба, в частности чин всен. бдения, совершается «по уставу», с др. - тут же указывающие совершение обрядов и чинопоследований, коих чин всен. бдения ни в одной из греч. редакций Иерусалим. устава не знает и к-рые, как, напр., отдельное служение велик. вечерни и полиелейной утрени, составляли особенность Студийско–Алексиевск. устава. По–видимому, в ту пору выражение «по уставу» понималось как означающее все то, что установилось в практике рус. богослужения вне зависимости от того, будет ли это иерусалимским или студийским по происхождению.