Глава 4. Майка и джинсы. Кроссовки – в точности как те, что он носил в Лабиринте

Майка и джинсы. Кроссовки – в точности как те, что он носил в Лабиринте. Чистые мягкие носки.

Вымывшись с ног до головы по крайней мере раз пять, Томас почувствовал, будто вновь на свет народился. У него возникло чувство, что вот теперь всё пойдёт как надо, что он сможет распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. Вот только зеркало напомнило – на шее у него по-прежнему чернела татуировка, которую он неведомым образом заполучил перед испытаниями в Топке. Символ пережитого ужаса. Как бы Томасу хотелось забыть о нём!

Он стоял снаружи, у двери в ванную, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Интересно, вернётся ли Крысюк, как обещал, или этот гад бросил его на произвол судьбы, инициировав тем самым очередное дурацкое испытание? Но не успел Томас додумать эту мысль, как раздались шаги – крысовидный тип в белом вывернул из-за угла коридора.

– Томас, да ты просто загляденье! – Углы Крысючьего рта поползли к ушам в деланно-радушной улыбке.

У юноши наготове имелась целая сотня саркастических комментариев, но он удержался – не стоит лезть на рожон. Сейчас ему прежде всего нужно собрать побольше информации и найти своих друзей.

– Да, со мной, вроде, всё в порядке. Спасибо. – Он тоже изобразил улыбку. – А когда я увижу остальных приютелей?

– Сейчас и увидишь. – Крысюк снова натянул деловую личину. Он кивнул в ту сторону, откуда только что появился и поманил Томаса за собой. – Каждый из вас прошёл через различные тесты в течение третьей фазы Испытаний. Мы надеялись, что сумеем создать карту убойной зоны со всеми паттернами уже в конце второй фазы, но пришлось импровизировать и продолжить эксперимент. Однако, как я сказал, мы стоим на пороге открытия. Все вы теперь будете работать вместе с нами, помогая копать глубже, проясняя тонкости и необходимые детали – пока ребус не будет решён.

Томас сощурился. «Насколько я понимаю, – подумал он, – моя третья фаза прошла в белом застенке. Но что выпало на долю остальных?» При всей ненависти к своей тюрьме он, однако, отдавал себе отчёт, что ПОРОК вполне мог бы устроить ему что-нибудь похуже. Томас малодушно надеялся, что ему никогда не придётся узнать, что было уготовано его друзьям.

Наконец они подошли к какой-то двери. Крысюк без промедления отворил её и шагнул внутрь.

Они оказались в небольшой аудитории, уставленной несколькими рядами кресел, и Томаса охватило облегчение: все его товарищи по Испытаниям – приютели и девушки из группы Б – были здесь, в целости и сохранности. Минхо. Котелок. Ньют. Арис. Соня. Харриэт. Все выглядят здоровыми и довольными – разговаривают, шутят, смеются… Или просто делают вид? Весьма возможно. Им наверняка тоже сказали, что испытания подошли к концу, но Томас сомневался, что кто-либо этому поверил. Он, во всяком случае, нет. По крайней мере пока.

Он окинул аудиторию взглядом в поисках Хорхе и Бренды. По правде сказать, ему не тепрелось увидеть Бренду. Девушка исчезла сразу же после того, как их подобрал «айсберг», и Томас всё это время места себе не находил от беспокойства за неё: а вдруг ПОРОК отправил её и Хорхе обратно в Топку? Грозились ведь! И точно – здесь их не было.

Но только он собрался задать вопрос Крысюку, как общий шум прорезал голос, при звуке которого Томас не смог сдержать счастливой улыбки.

– Нет, вы только гляньте – чтоб мне грёбнуться! Это же Томас! – заорал Минхо. Вслед за его словами раздался дружный хор приветствий, криков, ахов и восторженного рёва.

Несмотря на облегчение, душу Томаса продолжало раздирать беспокойство, и он снова и снова окидывал комнату взглядом. Слишком счастливый, слишком ошеломлённый, он не был в состоянии разговаривать и только улыбался – пока не встретился глазами с Терезой.

Она поднялась со своего кресла на конце ряда, и, повернувшись к Томасу, смотрела прямо на Томаса. Волосы, чистые и блестящие, обрамляли её бледное лицо и падали на плечи чёрной волной. Алые губы раздвинулись в широкой искренней улыбке, синие глаза засияли. Томас шагнул было к ней, но остановился – слишком живо вспыхнули воспоминания о том, как она с ним обошлась. А ещё – как могла она утверждать: «ПОРОК – это хорошо» – после всего, что с ними случилось?!

«Ты слышишь меня?» – мысленно позвал он, исключительно только затем, чтобы проверить, не вернулась ли их способность.

Но Тереза не отвечала, да и он не ощущал её присутствия у себя в душе – там по-прежнему была пустота. Так они стояли, не сводя друг с друга глаз, минуту или больше… а может, только несколько секунд? Но тут около Томаса возникли Минхо с Ньютом и принялись выражать свои восторги: хлопать его по спине, трясти руку, а потом потащили за собой вглубь комнаты.

– Ну, мля, уже то хорошо, Томми, что ты не свалился кверху лапами и не сдох, – сказал Ньют, стискивая ладонь Томаса. В тоне его, однако, особой радости не ощущалось. Странно, особенно если принять во внимание, что они так давно не виделись. Но парень, во всяком случае, был цел и невредим, а это уже само по себе подарок судьбы.

На лице Минхо играла его обычная бесшабашная ухмылка, но в глазах друга светилось что-то такое жёсткое, страшное, что Томасу стало ясно – Минхо в последнее время пришлось несладко. Он ещё не не стал собой прежним – отважным и мужественным Минхо, только изо всех сил старался выглядеть таковым.

– Ну вот, великолепные приютели снова в сборе. Жив, образина! Здoрово. А то я уже воображал себе сотни разных способов, какими эти подонки тебя укокошили. Ручаюсь, ты ревел по мне каждую ночь.

– Да уж, – пробормотал Томас. Он и в самом деле был страшно рад увидеть всех своих друзей, но ему просто не хватало слов, чтобы выразить свою радость.

Он отошёл от Минхо с Ньютом и направился к Терезе. Ему непременно надо было поговорить с ней, как-то замириться, прежде чем решить, что делать дальше.

– Привет.

– Привет, – ответила она. – Ты как?

Томас неопределённо кивнул.

– Да вроде ничего. Слегка потрёпан. Уж больно последние недели были тяжёлые. Ты не… – Он оборвал себя. Чуть не спросил, слышала ли она, как он пытался мысленно дотянуться до неё. Тереза наверняка обрадовалась бы, узнав, что он это делал, а ему не хотелось доставлять ей этого удовольствия.

– Да, я пыталась, Том. Каждый день пробовала говорить с тобой. Они оборвали связь между нами, но, я думаю, так правильно.

Она взяла его за руку. Приютели разразились свистами насмешками.

Томас почувствовал, что краснеет и поспешил выдернуть свою кисть из её пальцев. Неизвестно почему слова Терезы вывели его из себя – вот почему он выдернул руку – но другие посчитали это признаком смущения.

– Оу-у-у, – издевательски взвыл Минхо. – Какая встреча! Почти такая же сердечная, как и тогда, когда она ввалила копьём в твою безобразную рожу.

– Какая любовь, гы-ы-ы!- Ржач Котелка был больше похож на низкий звериный рык. – Не хотелось бы мне быть поблизости, когда эта сладкая парочка поссорится по-настоящему.

Томасу было по барабану, что они там себе думают; для него важно было показать Терезе, что её выходки ей даром не пройдут. Да, до Испытаний они были близки, питали друг к другу безграничное доверие, но это было давно и теперь не значило абсолютно ничего. Он не прочь был наладить с нею какие-никакие отношения, но в тот же момент бесповоротно решил, что единственные, на кого он может положиться – это Минхо и Ньют. Больше никто.

Он как раз собирался что-то ответить Терезе, но в это время в аудиторию вошёл Крысюк и зашагал по проходу, хлопая в ладоши.

– Внимание все! Займите места. Нам нужно кое-что прояснить, прежде чем мы удалим Барьер.

Он выговорил это так невзначай, что до юноши не сразу дошёл смысл его объявления. А когда дошёл – «удалим Барьер» – Томас застыл.

Шум стих, и Крысюк взошёл на подиум у передней стены аудитории и стал за кафедру. Он ухватился за её края и снова выдавил из себя улыбку – такую же притворную, как раньше.

– Да-да, леди и джентльмены. Скоро вам вернут память. Всю. До малейших подробностей.