Три измерения стратификации Макса Вебера 4 страница

Первое масштабное эмпирическое изучение социальной стратификации в США осуществил в 30-40-е годы американский социолог Ллойд Уорнер и его помощники. Они опросили 15 тыс. жителей общины Ньюберипорт в штате Массачусетс, которую, следуя сложившейся традиции, назвали анонимным именем Янки-сити (Yankee City).

Л. Уорнер, придерживаясь веберовской методологии, определил классы как группы, в существование которых верят члены общества и которые размещаются соответственно на высших или низших уровнях. В своей типологии классов он использовал субъективный критерий, который основывался на том, как члены данного сообщества или поселка ранжируют друг друга. С тех пор такой метод называется репутационной процедурой определения социального класса. Л. Уорнер первым вместо традиционных двух и трех классов предложил модель с шестью классами, или статусными группами. Об этой модели уже говорилось выше.

Классовая структура американского общества тесно связана со статусной иерархией городов, поселков и регионов. Места жительства сильно отличаются друг от друга по своему иерархическому статусу. В эмпирических исследованиях выявлена корреляция между статусом и занятием, между статусом и источником дохода (собственность, заработная плата, жалованье) и его размером. Л. Уорнер предпринял попытку разработать Стандартный индекс статусных характеристик (Standard Index of Status Characteristics), в котором учитывались образование, местожительства, доход и происхождение. В совокупности они должны были показать, каким престижем (репутацией) пользуются семьи из разных социальных классов.

Другой инструмент изобрел А. Холлингшид, он называется Индексом социальной позиции (Index of Social Position). Его автор использовал вид занятия, образование и место жительства для размещения людей в статусной иерархии. В этом, как и во многих других исследованиях, наибольшее значение среди прочих характеристик имеет вид занятия (occupation). В своем исследовании Холлингшид в 1951 г. обнаружил только пять классов, которые тесно коррелировали с теми, которые Уорнер выделил в Янки-сити. Отсутствовал “верхний верхний” класс, хотя он также установил “ядерную группу” высшей категории жителей, включающую “старые семьи”. В исследовании сельских поселений Гарольд Кауфман выделил 11 статусных групп. Его открытие оспаривали другие социологи, указывая на размытость в критериях классификации.

Различия в находках и интерпретации ученых объясняются рядом причин. Одна из них состоит в том, что члены одного и того же сообщества оценивают статусы по разным критериям или строят статусную иерархию по несходным основаниям. В зависимости от своего социального положения они смогут выделять разное количество статусов. То, что для представителя из низших классов кажется очень высоким, для представителя высшего класса может показаться довольно средним достатком. Кроме того, в разных местностях и сообществах строят разные статусные иерархии.

В 1947 г. была проведена перепись видов занятий и должностей, охватывающая не все население, а репрезентативную выборочную совокупность, включающую 3 тыс. взрослых людей. Интервьюируемых просили оценить 90 видов занятий по критериям “превосходная”, “хорошая”, “средняя”, “чуть ниже средней” и “плохая” работа. Для каждого вида занятия рассчитывалась одна общая величина.

В Англии активное изучение — теоретическое и эмпирическое – классовой стратификации развернулось после Второй мировой войны. Вначале критерием классового деления выступал профессиональный - распределение работников на занятых физическим (ручным) и умственным (механизированным) трудом. Профессиональный критерий, или, точнее сказать, критерий занятости, давно лежал в основе Государственной переписи занятий в Англии (Office of Population Censuses and Surveys, OPCS) выходящего с 1911 г. После многочисленных доработок в 1981 г. этот документ принял более современный вид. Все взрослое население подразделяется на шесть классов (от А до Е) с учетом профессии и статуса занятости. Первые два класса включают менеджеров, администраторов и представителей свободных профессий, третий — служащих с ограниченной трудовой автономией, а три последних — соответственно квалифицированных, мало- и неквалифицированных рабочих. В 1991 г. выработан окончательный “Стандарт классификации занятий” (“Standard Occupational Classification”), включающий уже девять профессиональных классов.

Недостаток того и другого состоит в том, что ими не охвачены, с одной стороны, высший класс, не имеющий фиксированного заработка и живущий на проценты с капитала, с другой — домохозяйки, безработные, пенсионеры, студенты, нищие.

В 50-е годы Дэвид Локвуд провел исследование, посвященное судьбам служащих-клерков. Применяя веберовскую концепцию к специфическим условиям Англии, он выделил три критерия социального положения индивида: рыночную ситуацию (доход, премию, гарантию занятости), трудовую ситуацию (автономия и надзор, контакты с руководителем), статусную ситуацию (угрозу профессиональному положению в случае деквалификации). Первые два определяют классовые, третий — стратификационные позиции группы. Рыночная ситуация включает не только размеры собственности и получаемых доходов, но также социальную защищенность и шансы на социальное продвижение, зависящие, в свою очередь, во многом от квалификации работников.

В ходе эмпирического исследования Д. Локвуд обнаружил, что служащие, которых он именовал “рабочими, одетыми в черные пальто” оказываются незащищенными от безработицы и зависимыми от экономической ситуации, почти так же как рабочие. Однако это не сближает их с рабочим классом потому, что мелкие служащие всё же сохраняют иные карьерные ориентации и обладают лучшими шансами на продвижение (около 30% продвигается до уровня менеджеров). Кроме того, они имеют более высокую квалификацию и у них больше власти внутри организации. Помимо того, что условия работы служащих менее “пыльные”, они физически отделены конторской стеной от “синих воротничков”, что дополняется сохранением между ними социальной отчужденности. Работа клерков скорее сближает их с менеджерами, их отношения менее формальны, строятся на основе патернализма. В результате их позиции ассоциируются с властью, хотя реальной власти в их распоряжении вовсе и нет. Отсюда следует, что социальное положение клерков сильнее определяет трудовая, внутриорганизационная ситуация, а не внешняя рыночная.

Служащие образуют многочисленные слои, размещенные по разным ступеням служебной и социальной иерархии. На верхних ступеньках расположена “аристократия” (банковские клерки), а низы заполняют железнодорожные служащие. Для средних и низших позиций характерны рутинизация и стандартизация конторских операций, нередко оборачивающиеся деквалификацией труда. По причине низкой квалификации их услуги на рынке труда пользуются незначительным спросом. В условиях, когда предложение превышает спрос, служащие, во-первых, оказываются в более уязвимой рыночной ситуации, во-вторых, становятся более зависимыми от начальства и привязанными к своей фирме. Иначе говоря, они оказываются в более уязвимой статусной и должностной ситуации.

Внешняя статусная ситуация не менее противоречива. С одной стороны, клерки всеми силами стремятся походить на “джентльменов” и сблизиться со средним классом. Не случайно до трех четвертей из них сами происходят и выбирают жен и мужей из различных средних слоев. С другой стороны, статусные претензии служащих все меньше и меньше признаются другими группами. В середине XX в. произошло ухудшение статусной ситуации для служащих по сравнению с началом века. Ухудшение происходило в двух направлениях:

а) снижения престижа, чему способствовала “феминизация” канцелярской работы, признание ее женской, а это могло случиться на самых низших, неквалифицированных должностях; б) “обуржуазивания” верхних слоев служащих, в ходе которого наиболее квалифицированные группы усвоили культурные ценности и образ жизни средних классов.

Д. Локвуд, проведший эмпирическое исследование в 50-е годы, отметил, что работники исполнительского умственного труда, прежде всего канцелярского, с точки зрения его характера и содержания, а также рыночной ситуации несколько отличаются от представителей традиционного рабочего класса, в то время как Гарри Браверман в 1974 г. зафиксировал стирание грани между двумя стратами и констатировал, что клерки стали частью современного рабочего класса. Их доход меньше дохода рабочих. У них такой же рутинный труд, как у рабочих на конвейере. Клерки даже вступали в те же профсоюзы, что и рабочие. Внедрение компьютеров привело к деквалификации труда клерков, превращению их в операторов, вводящих данные в машину. От 80 до 90% обследованных клерков никак не связаны с управленческим или творческим трудом. Однако другие данные, в частности Г. Маршалла, не подтверждают выводы Бравермана. Оказалось, что “белые воротнички” не испытывают деквалификации, довольны автономией, которую им предоставляют на рабочем месте, и гораздо чаще рабочих относят себя к среднему классу. Маршалл и его коллеги считают, что ни по объективным, ни по субъективным критериям клерки не относятся к рабочему классу. Это промежуточная, пограничная страта.

Сегодня клерки, как считает П. Саундерс, это часть нижнего среднего класса, куда входят малоквалифицированные служащие, технические работники и клерки, занятые исполнительским канцелярским трудом, а также мастера в цехах. Самой крупной прослойкой здесь является “секретарская” (клерки). С 1851 по 1981 г. их доля в общем объеме рабочей силы выросла с 1 до 16%, а доля женщин среди них — с 10 до 74%. Это явление социологи окрестили “феминизацией конторского труда”. В XIX в. клерк пользовался большим уважением, высоко оплачивался и выполнял ряд управленческих функций. Тогдашний клерк выглядел скорее как сегодняшний “яппи”, нежели как предшественник канцелярского служащего 90-х годов. Сегодня все показатели снизились, мужчин сменили женщины. Можно заключить, что страта канцелярских служащих за столетие характеризовалась в социальной иерархии нисходящей мобильностью. Эту тенденцию социологи называют “пролетаризацией канцелярского труда”.

К неовеберианскому подходу относят также исследование социальной мобильности в Англии, проведенное Джоном Голдторпом. Он использовал два критерия для выделения 11 классов — трудовую ситуацию (авторитет и автономию) и рыночную ситуацию (жизненные шансы и экономические интересы). В дальнейшем английские социологи укрупнили 11 классов Голдторпа вначале до 7, а затем до 5 основных классов: 1) сервисный класс, включающий тех, кто получает твердый оклад (представители свободных профессий, госслужащие, менеджеры, мастера и высококвалифицированные техники); 2) рабочие, занятые ручным рутинным трудом (ассистенты и секретари); 3) мелкая буржуазия (мелкие предприниматели, самонанятые в сфере ручного труда, фермеры); 4) малоквалифицированные техники и супервайзеры (мастера, прорабы, начальники цехов); 5) рабочий класс (квалифицированные, мало- и неквалифицированные рабочие, занятые ручным трудом, а также сельхозрабочие). Модифицированная схема классов Голдторпа считается наиболее удачной в британской социологии и функционирует под названием неовеберианской модели Голдторпа.

В середине 60-х годов так называемая “кембриджская группа” (Джон Голдторп, Дэвид Локвуд, Фрэнк Бечхофер и Дженнифер Платт) подвергла эмпирической проверке тезис о якобы происходящем в среде рабочего класса процессе “обуржуазивания”, т.е. о его сближении со средними слоями по доходам, месту в системе разделения труда, по культурным нормам и ценностным ориентациям. В качестве объекта исследования выступили рабочие автомобильной и химической промышленности Льютона. Три тома эмпирических данных, составивших коллективную монографию “Преуспевающий рабочий”, стали классикой британской эмпирической социологии. Выяснилось, что положение служащих на производстве с точки зрения предоставляемых льгот, перспективы продвижения и уровня доходов лучше, чем у рабочих, занятых физическим трудом. У двух групп обследованных оказались разными не только условия и режим труда, но и трудовая мотивация: у рабочих были более выражены материальные, а у служащих моральные мотивы.

В нерабочее время “синие воротнички” замыкаются целиком на семью, имеют разный круг друзей на работе и досуге, меньше посещают культурные учреждения. Напротив, у “белых воротничков” творческий характер труда продолжается в более творческом досуге. Они чаще посещают клубы и культурные учреждения, более активно отдыхают и занимаются всевозможными видами хобби. У них меньше семья, более образованные и воспитанные дети, острее развито чувство и понимание социальной иерархии, меньшее отчуждение от политической и деловой жизни. Служащие в отличие от рабочих, живущих одним днем, занимаются долговременным планированием жизненной судьбы и должностной карьеры, лучше планируют и тратят семейный доход, откладывают деньги под долгосрочные траты, на гуманитарные нужды, например хорошее образование для детей.

Анализ эмпирических данных позволил заключить, что в нынешней Британии обуржуазивания рабочих не наблюдается. А это означает, что рабочий класс в обществе не исчезает. Если и происходит сближение двух классов, то скорее нижние средние слои служащих по своим позициям сдвигаются к позициям рабочего класса, нежели наоборот. Голдторп, Локвуд и другие социологи в Британии отвергают тезис о том, что идентификация рабочих со своим классом стала меньше, чем сто лет назад.

Казалось бы, вопрос был исчерпан. Однако в 80-е годы социологи вновь вернулись к нему. В 1984 г. вышла монография Рэя Пахла (Ray Pahl) “Разделение труда”, где автор показал, что нынешние рабочие стали жить гораздо лучше, их образ жизни стал домоцентристским, они могут теперь накапливать деньги и обустраивать свою жизнь. Рабочий класс поделился на “рабочих-богачей” (ядро класса) и “рабочих-бедняков” (его периферия). Первые сближаются со средним классом, а вторые превращаются в маргинальные слои.

Эндре Горц в исследовании рабочего класса показал, что он исчезает как класс. Большинство респондентов-рабочих не отождествляют себя с рабочим классом, они не интересуются политической борьбой в защиту своих интересов и не стремятся к идеалам плановой экономики. Рабочие не чувствуют себя свободными на работе. Они чувствуют себя таковыми вне работы. Центральным жизненным интересом для них является не работа, а семья, частная жизнь и садик под окном. Частная ниша защищает человека от внешнего давления. Настоящая жизнь начинается после работы. Труд становится средством расширения сферы не-труда.

В споре о том, что происходит с рабочим классом сегодня — он обуржуазивается или пролетаризируется, правы обе стороны. Современный рабочий класс неоднороден, и в нем наблюдаются обе тенденции - богатые богатеют, бедные беднеют. Причиной пролетаризации являются новые технологии, фрагментизирующие и обедняющие труд, а причиной обуржуазивания - экономический рост и подъем благосостояния. Внедрение микропроцессоров упрощает труд, делает его более дешевым, на место мужчин приходят женщины. Хотя численность рабочего класса сокращается, с ним еще рано прощаться, как сказал Горц.

В литературе эта тема остро дискутируется, до сих не прекращаются споры о том, что такое классы. Существуют две главные традиции в понимании классов: европейская и американская. Европейцы считают, что классы — это реальные группы, а американцы утверждают, что класс — номинальная группа.

В Европе классовая система долго и мучительно вырастала из недр сословной иерархии. Сословия - это действительно реальные группы, принадлежность к которым фиксировалась юридически. Выросшая на этой основе классовая система во многом унаследовала сословные пережитки.

В отличие от других европейских стран, Англия перешла от феодализма к капитализму без социальной революции, которая разрушила старые институты. В обществе сохранилась весьма запутанная система престижного вознаграждения — графство, рыцарство, сословие пэров. Парламентская система до сих пор хранит черты феодальной организации власти и привилегий. В повседневной жизни, чтобы отличить представителей высшего класса, к имени добавляют титулы “сэр”, “лорд” или “леди”.

Классовые различия в стиле и образе жизни выражены в Англии ярче, чем в Америке, именно потому, что там остались сословные пережитки. Представители низшего класса носят обычные кепки, а высшего—котелки. Первые чаще всего играют в покер, а вторые — в крикет. Те и другие разговаривают на разных языках, учатся в разных школах. Только 5% английских детей посещают привилегированные школы, 50% студентов двух престижных университетов Оксфорда и Кембриджа — выпускники этих школ. Из их числа формируется кабинет министров, они составляют ядро высшего класса британского общества, заправляют экономической, политической и религиозной жизнью страны. Такую систему именуют смешанным типом стратификации.

Европейская традиция в понимании класса как реальной группы восходит к идеям К. Маркса. У него класс представлял собой объективно существующую группу, солидарную внутри себя, т.е. совокупность людей, напоминающую коллектив, в котором целое не равняется механической сумме частей. Поведение представителей данного класса подчиняется объективной логике, в основе которой лежат их роль в общественной организации труда и способы получения доходов. Капиталисты, независимо от личных качеств, подчинены необходимости выкачивания максимальной прибыли, увеличения эффективности производства и снижения его затрат, включая выплаты заработной платы рабочим. Рабочие вынуждены продавать свой труд по рыночной цене и обогащать своего работодателя ради того, чтобы заработать средства на жизнь.

Когда вторые осознают, что их эксплуатируют, безвозмездно присваивая часть заработанной ими прибыли, они организуются для коллективного протеста и ведут себя как реальная группа. Классовое самосознание превращает пролетариат из “класса-в-себе” в “класс-для-себя”. Маркс рассматривал классыкак реальные коллективы, способные изменять общество. Классовое сознание формируется наиболее активно в условиях пауперизации (обнищания) пролетариата. Постепенно пролетариат трансформируется из “класса-в-себе”, т.е. чисто экономической категории, не обладающей самосознанием, в “класс-для-себя”, т.е. в социальную группу, представляющую солидарную или сплоченную общность людей, обладающую собственной субкультурой и взглядом на мир.

В XX в. марксизм породил немало теоретических последователей:

1) теоретико-методологические направления, каждое из которых предлагало собственное истолкование классов как реальных актеров исторического процесса (ленинизм, сталинизм, маоизм, и социал-демократизм, югославский и польский ревизионизм, австромарксизм с двумя поколениями Франкфуртской школы, экзистенциальный марксизм во Франции); 2) выдающиеся исследователи и социальные мыслители, либо примыкавшие к одному из течений, либо стоявшие особняком, как-то: Д. Лукач, А. Грамши, М. Хоркмайер, Т. Адорно, Г. Маркузе и Э. Фромм, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти и др.

Класс как реальную социальную группу истолковывали и те зарубежные ученые, кто не занимал ортодоксальных или ревизионистских промарксистских позиций, но стоявших на независимой идеологической платформе. В середине 60-х годов против экономического детерминизма выступает представитель “исторического марксизма” Э.П. Томпсон. Вслед за Марксом П. Томпсон в книге “Становление английского рабочего класса” определил класс как реальную группу. Для него класс представляет социокультурное образование, т.е. совокупность людей, имеющих общие интересы, социальный опыт, традиции и системы ценностей, а также предрасположенных вести себя как класс, определять себя в своих действиях и в своем сознании как класс по отношению к другим группам людей.

Последователи Маркса считают, что классы есть нечто большее, нежели номинальные статистические группы. Класс — это отношение. Поскольку собственность распределена крайне неравномерно и производители отчуждены как от нее, так и от получаемого продукта, классовые отношения суть отношения эксплуатации. Они утверждают, что в основе классовой системы лежит разделение людей на реальные группы, т.е. такие множества людей, которые осознают свою принадлежность к данному классу, оценивают свое место в обществе как представители данного класса и отличают себя от других групп (классов) в терминах образа и стиля жизни, ценностей и верований, норм и манер поведения. Иначе говоря, под социальным классом понимается часть населения, которая отличает себя от других категорий в терминах престижа, характерных форм социальных контактов, типов занятий, форм досуговой деятельности, вел и чины дохода, имущественных прав и ценностных ориентации.

Класс как реальную группу характеризуют несколько признаков, в их числе — классовое сознание, классовый конфликт, классовая идентификация.

Классовым сознанием называется осознание себя членом конкретного класса как сплоченной группы. Чем большая общность интересов возникает между людьми (дополнительно к общему социальному статусу), тем выше уровень классового сознания. Отождествление себя сданным классом уменьшается, когда человек переходит из одного класса в другой. Но классовое сознание усиливается, если налицо высокое сходство интересов и человек долгое время чувствовал свою принадлежность к данному классу. Согласно марксистам, осознание своих социально-экономических интересов пролетариатом как наиболее продвинутым из эксплуатируемых классов превращает его из “класса-в-себе” в “класс-для-себя”. Осознание интересов приводит к мобилизации пролетариата и руководимых им нижних слоев к радикальным коллективным действиям, направленным на революционное преобразование общества. Вертикальная мобильность затрудняется тем больше, чем выше межклассовые барьеры. Противоречие интересов порождает классовый конфликт.

Классовым конфликтом называется борьба между классами за присвоение богатства, власти и престижа. Различие классов, расположенных на разных уровнях превосходства и непревосходства, управления и подчинения, преимуществ и непреимуществ, представляет собой тип антагонистической кооперации. Как только менее привилегированные классы овладевают классовым сознанием и не соглашаются со своим подчиненным положением, возникает классовый конфликт. У Маркса классовая борьба выступала движущей силой истории.

Мысленное отождествление себя с конкретным классом, т.е. идентификация, и реальная принадлежность к тому или иному классу, т.е. членство в нем, представляют собой два важнейших процесса, благодаря которым в обществе поддерживается стабильность и определяется социальный статус индивида. Установление социального статуса человека в кастовой системе происходит гораздо легче, поскольку границы между кастами четко обозначены и закреплены. Намного сложнее это сделать в классовой системе. Границы между классами размыты, а люди не всегда имеют ясное представление о том, где их место.

Для американских социологов класс является всего лишь способом описания экономического положения различных групп, различающихся доходом, занятием, образом жизни и местом жительства. Многие социологи в США уверены, что в современном обществе класс в прежнем понимании, как реальная группа, исчез. Современные классы — это статистические категории, или номинальные группы.

В современном обществе, где люди постоянно перемещаются из одной страты в другую, заявляют сторонники этой точки зрения, понятие “стратификация” утратило свой смысл. Социальный класс — скорее статистическая категория, для удобства используемая учеными, нежели объективная организация или единство людей, которые осознают принадлежность к нему.

Некоторые социологи США полагают, что понятие “класс” уже не отражает реальность постиндустриального общества. В литературе постиндустриальное общество называют не только информационным, но и постклассовым, подчеркивая не исчезновение классов вообще, а исчезновение классов в прежнем их понимании.

Объективной основой для “отмирания” классов служило отсутствие сословного деление в Новом Свете. Америку заселяли выходцы из всех слоев и сословий, часто пионерами освоения Дикого Запада выступали люди беглые, безземельные, преследуемые законом либо просто бродяги. Новое общество, в смысле его стратификации, начиналось здесь как бы с чистого листа. К тому же благоприятные возможности для вертикальной мобильности позволяли любому американцу совершить небывалое восхождение из низов общества в высший класс. Многим счастливчикам такое действительно удавалось. И хотя реально вертикальное восхождение удается далеко не всем (на вершине пирамиды свободных вакансий намного меньше, чем желающих их занять, находящихся у ее подножия), теоретическая вероятность выиграть гонку сохраняется для любого американца. Отсюда и рождение великой американской мечты.

Сторонники исчезновения классов в старом понимании слова, называющие себя “реалистами”, определяют класс как группу, имеющую общие экономические интересы и осознающую себя как класс. Поскольку реальной группы нельзя найти в постиндустриальном обществе, стало быть, классы как таковые исчезли.

Их противники “номиналисты” считают класс удобным классификационным понятием, которое выделяет совокупность индивидов, обладающих общими чертами независимо от того, осознают они свое единство или нет. Поскольку стратификация и социальная структура — это выдуманные социологами теоретические конструкты, помогающие им лучше сгруппировать эмпирические данные, то в современном обществе должна существовать не одна, а несколько классовых, или стратификационных, систем, полагает Д. Вронг. При этом американцы цитируют М. Вебера, у которого в обществе было три независимые иерархии — богатства, престижа и власти. Он призывал рассматривать статусное ранжирование занятий как синоним слову “социальная структура”.

Отрицание классов вовсе не означает отрицания “реалистами” необходимости социального неравенства. Неравенство в распределении доходов, ранжирование занятий по престижу, или статусу, функциональная иерархия власти могут существовать и там, где нет классов. Классом следует считать лишь такую группу людей, которые осознают себя самостоятельным коллективом, имеющим общие, а не просто похожие интересы, цели и ценности.

Дихотомия “реализм против номинализма” стала общим местом в многочисленных дискуссиях по поводу стратификации. И никто не догадывается, пишет Д. Вронг, что все крупнейшие социологи XIX— XX вв. являлись “реалистами”. У К. Маркса социальная группа превращалась из “класса-в-себе” в “класс-для-себя” по мере того, как потенциальное членство становилось реально осознаваемой солидарностью, покоящейся на признании своих классовых интересов в противоположность интересам другого класса. По И. Шумпетеру, класс представляет собой нечто большее, нежели сборище членов класса, ибо он осознает свое единство как класс, обладает сходным образом жизни и мышлением. Классы становятся классами, согласно Р. Дарендорфу, только в тот момент, когда они вступают в политическую борьбу.

Если класс - статистическая категория, т.е. номинальная группа, то вход в нее открыт для всех. Вы накопили огромное количество денег и благодаря им поднялись на одну, две, а то и три ступеньки вверх. В открытом обществе нет жестких барьеров или непреодолимых препятствий в виде сословных титулов и званий. Таково американское общество. Вчера вы были сапожником, а сегодня вы стали премьером. Ваш успех зависит только от ваших усилия и таланта. Но и путь вниз открыт для всех. Разориться в бизнесе или потерпеть жизненный неуспех — для американца не трагедия, а остановка в пути. Если он не отчаялся, нашел в себе силы побороться с трудностями, то завтра он снова оказывается на коне. Постоянное движение вверх и вниз составляет обычную линию социальной карьеры в США.

Послевоенные американские социологи рассматривали свое общество как бесклассовое. Они полагали, будто нет уже резких перепадов в распределении материального богатства. Кроме того, экономические критерии могут оттеснить на второй план неэкономические: род занятий, религия, образование, этническая принадлежность. Они приняли точку зрения Вебера относительно статуса и разработали многомерный подход, где социальный статус и престиж были независимыми факторами. В исследованиях неравенства предполагалось, что профессии могут ранжироваться на “лучшие” или “худшие”, а не на высоко- и низкодоходные.

Следует заметить, что и нынешние европейские социологи отходят от признания классов в качестве реальных групп. В частности, известный французский социолог П. Бурдье не считает возникающие в социальном пространстве группы “реальными классами”. По его словам, это лишь “возможные классы”. Вероятность же мобилизации класса, превращения его в “класс-для-себя” зависит от дистанции между агентами в социальном пространстве и способов восприятия этого пространства.

Глава 9

Средний класс

Америку называют обществом среднего класса. Действительно, когда ученые хотят привести пример общества, где наиболее полно реализовались принципы классовой стратификации, обычно вспоминают Соединенные Штаты. Если в Европе к началуXX в. еще сохранялись значительные пережитки сословной организации, в разных странах в разной степени, и формирование классов происходило там медленно и противоречиво, то в Америке становление классового общества начиналось как бы с чистого листа. Ведь ее создавали эмигранты из самых разных стран, они могли привезти с собой деньги, домашний скарб, умения и знания, наконец, культурные привычки и традиции, но они никак не могли захватить с собой систему стратификации. Она формировалась заново.