2015-03-07
551
На первые места среди ценностей вышли хорошее образование, хорошие способности, трудолюбие, а также нужные знакомства. Место рождения, пол, политические убеждения, национальность высокого рейтинга не имеют. Таким образом, главными оказались характеристики, связанные с их личностными особенностями. Понятие “хороших способностей”, которое россияне считают главным фактором успеха, означает готовность и умение жить в условиях конкурентной рыночной экономики и ориентироваться на индивидуальную свободу как высшую ценность.
Если сравнить представление о факторах успеха в России и на Западе, то окажется, что россияне придают личностным факторам успеха гораздо большее значение, а факторам, связанным с образованием, трудом и социальным происхождением, меньшее значение, чем западноевропейцы.
Как показал более глубокий анализ, немалое значение для достижения успеха имеют моральные установки, точнее, готовность нарушить некоторые нравственные и юридические нормы ради достижения успеха и материального благополучия.
С суждением о том, что можно перешагнуть через некоторые нормы морали, если стремишься преуспеть, согласились 54,9% зажиточных и 13,9% бедных. А готовность поступиться материальным успехом, лишь бы не идти вразрез с совестью, проявили 45,1% зажиточных и 86,1% бедных. Таким образом, вырисовывается интересная закономерность: чем богаче человек, тем с большей готовностью он может переступить нравственные нормы, и наоборот (схема 9.2).
По мере движения вниз вдоль социальной лестницы изменяются экономические ценности. В верхнем слое среднего класса более половины выступают за либеральную модель развития экономики (свободный рынок без вмешательства государства), в среднем слое наиболее популярной является модель рыночной экономики с мягким государственным регулированием, а для низших слоев российского общества экономическим идеалом служит модель госкапитализма (современный вариант нэпа).
Российские социологи, применив методику Института демоскопии в Алленсбахе, выявили отношение среднего класса к отдельным элементам социально-экономического устройства общества (табл. 9.4).
Из таблицы видно, что россияне более позитивно, чем немцы, относятся к конкуренции. Те и другие одинаково негативно относятся к уравниловке в распределении доходов.
В тоже время представители среднего класса России выступают за более широкое участие государства в решении социальных проблем, чем граждане Германии, и убеждены в том, что благосостояние каждого может возрастать таким образом, чтобы хватало всем. В гораздо большей степени россияне являются также сторонниками более широких прав безработных и усиления роли государства в экономике.
Практически половина среднего класса однозначно уверена в том, что Россия будет иметь здоровую экономику и выйдет из кризиса, если государство даст людям свободу заниматься тем, чем они хотят, и перестанет мешать работать. Средний класс России, который в большинстве своем работает в частном секторе, в гораздо большей степени, чем основная масса населения, возлагает ответственность за решение таких проблем, как обеспечение рабочих мест, справедливая оплата труда, профессиональный рост, охрана труда и т.п., на предпринимателей и в гораздо меньшей степени - на государство.
Среди форм монетарного поведения социологи выяснили следующие особенности: треть представителей среднего и почти четверть верхнего слоя среднего класса крупные суммы в долг вообще не дают; неохотно привлекают для решения проблем долга криминальные “крышы” и слабо проявляют попытки выместить зло за свои неудачи на ближних; самым распространенным методом решения денежных проблем является поиск консенсуса; весьма незначительна роль суда в решении конфликтных денежных вопросов. Оказывается, что чаще дают в долг крупные суммы денег лица с ученой степенью, предприниматели, работники частных предприятий, инофирм и СП, молодежь до 21 года.
Важнейшей стороной мировоззрения среднего класса является характерный для всех россиян ценностный раскол, с одной стороны, ориентация на западные ценности - плюрализм, индивидуализм, либерализм и демократию, с другой - на самобытный русский путь развития. Причем, чем выше доходы, тем больше доля “западников” и, наоборот, чем ниже доходы, тем больше доля “славянофилов” (табл. 9.5).
Однако несмотря на то, что верхи стремятся идти по западному (общецивилизационному) пути (37,5%), а низы - по самобытному русскому (39,6%), подавляющее большинство среднего класса (80,8%) полностью или частично верит в то, что Россия может гармонично соединить оба пути - западный и русский. Тем самым еще раз подтверждается историческая роль среднего класса как стабилизатора общества. Он активно выступает за придание политике государства большей социальной ориентированности, чего не делает высший класс, и в то же время активно выступает за сохранение рынка, что не характерно для низшего класса. Нужно согласиться с мнением авторов указанного исследования о том, что “позиция среднего класса выглядит действительно наиболее компромиссной и может быть воспринята обществом как позиция социального консенсуса”. Средний класс выражает не только “срединную” мировоззренческую позицию, примеряя противоположности, но отражает также мнение подавляющего большинства населения России, о необходимости равных возможностей. Этот тезис во всех слоях имеет больше сторонников, чем противников.
Жизненный мир и жизненные ценности среднего слоя среднего класса, который чаще всего ассоциируется социологами с собственно средним классом, близки взглядам на жизнь большинства населения России (табл. 9.6).
Однако по некоторым вопросам возникают расхождения. Так, если идеалом большинства населения России является государство, базис которого составляет экономика, основанная преимущественно на государственной собственности, то для среднего класса — это экономика, в основе которой лежит частный сектор с элементами государственного регулирования. Иным, нежели у общества в целом, является и отношение средних слоев к целесообразности нового передела собственности. Если большинство населения поддерживает идею передела собственности в форме конфискации в пользу государства “неправедно нажитых состояний”, то в составе собственно среднего класса это соотношение выглядит прямо противоположным образом: 61,2% против передела собственности, а 38,8% — за. Тем самым, хотя и не все представители среднего класса удовлетворены своим материальным положением и социальным статусом, все же их стремление к сохранению стабильности в обществе и преемственности в развитии реформ перевешивает опасный соблазн нового передела собственности.
Средний класс, как оказалось, политически и идеологически нейтрален: ни коммунистическая, ни либеральная, ни националистическая доктрины не находят в нем сколь-нибудь серьезной поддержки. Во всех его слоях большинство составляют те, кто вообще себя идеологически ни с каким идейно-политическим течением не идентифицируют. Идеологическая нейтральность чаще всего оборачивается тем, что в политологии именуют политическим эскапизмом — уходом от активной общественной жизни. Данные социологических исследований подтверждают гипотезу о том, что российскому среднему классу, в отличие от западного, свойственна глубокая политическая и социальная пассивность (табл. 9.7).
Если политическая активность среднего класса невелика, то его профессиональные устремления очень значительны. Речь идет о таких необходимых для делового успеха навыках, как работа на компьютере, владение иностранным языком и вождение автомобиля. Если на компьютере умеют работать 70,5% представителей верхнего и 47,1 % представителей среднего слоя среднего класса, то у представителей нижнего слоя среднего класса и бедных эти показатели составляют соответственно 33,8 и 29,1%. По владению иностранным языком соответствующие цифры составляют 45,8% - 24,0% - 14,0% - 14,1%. Наконец, навыками вождения автомобиля владеют 78,9% представителей верхнего, 61,1% среднего, 45,9% нижнего слоев среднего класса и 50,0% бедных. Таким образом, чем выше материальное положение людей, тем выше у них профессиональные навыки и уровень образования.
Обобщая сказанное, можно заключить следующее. Если на Западе главный ресурс среднего класса - прежде всего его профессиональные опыт и знания, его “человеческий капитал”, то в России, считают отечественные социологи, логика оказалась иной: для многих, особенно в верхнем слое среднего класса, путь к успеху лежал не через накопление знаний и опыта, не через трудолюбие, а через близость к “большим деньгам” и связи. Соответствующим образом изменяется, по сравнению с западным обществом, модель поведения среднего класса. Хотя личные способности, образование и профессионализм у россиян так же высоки, как у представителей среднего класса на Западе, у нас нет главного — мотивационной пружины трудового общества, т.е. образа усердного работника, хорошего семьянина, добросовестного налогоплательщика, лояльного гражданина, который характерен для западного менталитета.
Каждый рассчитывает только на себя, свои силы и на ближайшее окружение. Голос среднего класса практически не слышен ни в общественной, ни в политической жизни страны. По удачному выражению социологов, “российский средний класс — не фантом. Но на сегодня — это молчаливое меньшинство”.
В любом обществе средний класс, определяя свой политический выбор, во многом влияет на умонастроения всего общества. Он выступает в качестве своеобразного ретранслятора базовых ценностных установок, моделей поведения, идейно-политических, в том числе электоральных, ориентации.
Понятие “сервисный класс” впервые использовал М. Вебер в книге “Хозяйство и общество”. Он представляет собой сектор, сегмент или отряд среднего класса. Сервисный класс в терминах Вебера — это “интеллигенция и специалисты”, в него входят госслужащие, технические работники и высокооплачиваемые профессионалы. Именно благодаря им средний класс больше всего пополнялся в последнее время, когда Запад перешел к постиндустриальному обществу. Вебер считал, что эта часть среднего класса будет ограничивать доступ в свои ряды других членов для поддержания своей рыночной цены и дефицитности своих услуг. Такая стратегия называется “social closure”. В этом им помогает государство, которое выдает официальные лицензии на право заниматься частной практикой, как например, в медицине. Кроме того, государство выступает по отношению к ним главным работодателем, поскольку активно растет его деятельность в сфере здравоохранения, образования, социального обеспечения.
Социально-экономическими признаками сервисного класса — подотряда (секции) среднего класса — являются принадлежность к наемным работникам, занимающим господствующие позиции в системе общественного разделения труда, и отсутствие собственного капитала. Вхождение в этот класс проводится по двум критериям: образование и формальная квалификация. Члены этого класса имеют привилегированную работу и находятся в привилегированной рыночной ситуации, обладают высоким авторитетом, высоким материальным вознаграждением и относительно гарантированной карьерой. Название “сервисный” происходит от стоя щей перед этим классом задачи обслуживать потребности современного капиталистического общества. В частном секторе это означает организацию производства и эффективное управление им, а в общественном — обслуживание образования, здравоохранения и т.д.
По сравнению с США сервисный класс Великобритании стал развиваться с запозданием. Благодаря распространению идей “научного менеджмента” в 20-е годы в производстве возросло число менеджеров и обслуживающего технического персонала, что повлекло рост рядов преподавателей и госслужащих. В результате между трудом и капиталом встал мощный щит из образованных и хорошо подготовленных экспертов. Но в Великобритании эти идеи не прижились, а менеджмент остался дилетантским. Только в 60-е годы Вильсон предпринял попытку модернизировать экономику Великобритании.
В 1986 г. в Великобритании в госсекторе было занято 6,5 млн человек, т.е. 27% рабочей силы. Многие из них принадлежат к сервисному классу. Около 2 млн профессионалов занято в образовании, здравоохранении и социальном обеспечении. Напротив, во времена Вебера большинство этого класса было занято в частном секторе. Для элиты технических специалистов — программистов, специалистов по маркетингу, рыночных аналитиков, консультантов и др. — в Великобритании придумали новое слово “yuppies”.
Рост численности среднего класса в общественном секторе состоялся благодаря культурной и социальной активности государства, которое создало новые рабочие места. Занятость среднего класса с 1960 по 1980 г. в общественном секторе возросла на 22%, а в частном на 8%. К среднему классу надо отнести всех, кто принадлежит к управленческой прослойке на местном уровне, в сфере образования, здравоохранения, социального обеспечения, а также обслуживающий их персонал. Штат местных органов власти вырос с 1961 по 1975 г. на 70%, в общественной администрации на 26%, в образовании на 85%. Феноменальный рост не был вызван улучшением качества и количества предоставляемых услуг: с 60-х годов число учеников в школах увеличилось на 10%, а койко-мест в больницах на 11%, при этом администрация и медперсонал выросли на десятки процентов. Бюрократов стало больше.
Таким образом, если сравнить два сектора — частный и общественный, то занятость для среднего класса во втором опережала первый. Иными словами, средний класс расширялся в основном за счет госсектора. Это имело свои политические последствия. В Великобритании госслужащие традиционно голосуют за лейбористскую, а занятые в частном секторе — за консервативную партию. Так или иначе, но на выборах в последнее время лейбористская партия одержала убедительную победу. Другая тенденция: в то время как влияние профсоюзов в целом в 80-е годы падало, членство в профсоюзах, действующих в госсекторе, увеличивалось. Возникли новые объединения: Национальный союз учителей, Национальная ассоциация местных чиновников.
Ученым всегда хотелось разобраться в том, за счет чего одни россияне оказываются в составе среднего класса, а другие нет? Каковы источники пополнения среднего класса? Изучая динамику изменения классового состава российского населения за период реформ (1991—1998 гг.), социологи выделили шесть основных групп. Первая включала тех, у кого за годы реформ материальное положение улучшилось, и была условно названа “новые богатые”. Вторая, названная “старые богатые”, включала тех, кто и до реформ жил, и в настоящее время живет лучше окружающих. Третья объединяла тех, у кого все это время было относительно стабильное среднее материальное положение, и была названа “стабильные”. Четвертая группа включала россиян, материальное положение которых по отношению к окружающим в период реформ ухудшилось, поэтому ее назвали “потерпевшие”. К пятой группе относились те, чьи жизненные стандарты в этот период катастрофически упали, в связи с чем она получила название “новые бедные”. Наконец, последняя группа (“старые бедные”) объединяла тех, чье положение и раньше, и сейчас было хуже, чем у окружающих. Из табл. 9.8 видно, каково примерное соотношение этих групп в различных слоях российского общества.
Как видим, в верхнем и среднем слоях среднего класса за период реформ наблюдалась высокая восходящая мобильность (свыше трети всей группы). Не случайно одним из главных достоинств современного российского общества, которое получило массовую положительную оценку у россиян, была возможность быстро сделать карьеру и разбогатеть. Однако если для верхнего слоя среднего класса характерна очень высокая доля тех, кто и раньше, в советские времена, считал, что живет лучше окружающих, то собственно средний класс характеризуется разнонаправленными потоками социальной мобильности. Третья часть (34,4%) в составе среднего слоя среднего класса — это те, кто сумел за годы реформ подняться по статусной лестнице вверх. Остальные две трети — это представители “дореформенного” среднего класса. Около четверти (24,5%) среднего слоя составляют люди, которые сумели сохранить свой и ранее достаточно высокий уровень благосостояния. Нижний слой среднего класса и бедные включали в себя значительную группу тех (соответственно 37,2 и 59,1%), кто проделал нисходящую социальную мобильность.
В целом социологи установили две чрезвычайно важные закономерности социальной мобильности в современной России: 1) в нынешнем среднем классе почти три четверти (72,0%) — это те, кто и в СССР входил в состав среднего класса; 2) в двух низших слоях российского общества большинство (58,2 и 55,6%) — это те, кто считал себя раньше представителями среднего класса, а в результате реформ скатился вниз. “Таким образом, процесс изменения социальных статусов за последние семь лет охватил практически все российское общество, причем у одних людей положение в обществе резко улучшилось, у других резко ухудшилось, у третьих осталось практически без изменений. Однако если улучшить его смогла относительно небольшая часть населения, то ухудшение затронуло основную массу россиян, входивших в дореформенный средний класс”.
Кризис 17 августа 1998 г., вопреки распространенному мнению, не слишком сильно изменил сложившуюся за предыдущие годы картину. В наибольшей степени он ударил по верхнему слою среднего класса — только 40,0% тех, кто относил себя к нему до кризиса, смогли после него сохранить свой социальный статус. При этом половина (49,0%) спустилась до уровня собственно среднего слоя, а 12,0% — даже до уровня нижнего слоя среднего класса или бедных. В основной массе среднего класса две трети сумели сохранить свои позиции и после осеннего кризиса. Наибольший удар по среднему классу, как и по другим слоям российского общества, нанес рост цен на фоне прежнего уровня заработков.
С географической точки зрения средний класс преимущественно пополнялся за счет выходцев из республиканских и областных центров, которые дали 42% рекрутов в верхнем слое и по 38% в среднем и нижнем слоях. Только на 29% ряды верхнего слоя среднего класса пополняются за счет жителей двух столиц (Москвы и С.- Петербурга) и на столько же — за счет жителей малых городов. В нижнем же слое среднего класса и среди бедных относительно невысок удельный вес уроженцев столиц, зато почти половину составляют выходцы из малых городов и сел, т.е. мигранты первого поколения (от 42 до 46%).
Огромную роль в продвижении наверх играет родительская семья. Среди представителей верхнего слоя среднего класса на то, что их отцу удалось добиться в жизни успеха, указали 51,0%, а на его “неуспехи” — только 31,3%. В среднем слое среднего класса соответствующие показатели составили 46,2 и 29,8%. В то же время в нижнем слое среднего класса и у бедных соотношение было обратным: число “неуспешных” отцов превышало число тех, кто добился в жизни успеха, причем для бедных это превышение было весьма заметным (41,6 против 31,8%). Та же тенденция прослеживалась и при ответе на вопрос о том, добилась ли успеха в жизни мать. Таким образом, семья послужила для многих трамплином к деловому успеху.
Россия повторяет универсальную закономерность, известную в других странах с рыночной экономикой. Образование, жизненные стандарты и должностной статус детей из благополучных семей значительно выше, чему их родителей. Насчет судьбы своих детей представители среднего класса более оптимистичны, чем представители нижних слоев. Так, 41,4% представителей среднего слоя среднего класса уверены, что их дети добьются в жизни большего, чем они, — это самый высокий показатель по всем слоям российского общества. В целом тенденция преемственности в принадлежности к двум верхним слоям российского общества прослеживается достаточно отчетливо. “Это позволяет, с одной стороны, зафиксировать доминирование тенденции к самовоспроизводству среднего класса, но с другой стороны — относительную узость источников его пополнения и расширения”.
Примечательно, что от 65 до 75% нынешнего российского среднего класса занимали аналогичную ступень социальной лестницы и на старте рыночных реформ. Таким образом, обновление его происходит не столько за счет притока новых людей, сколько за счет адаптивных способностей представителей позднесоветского среднего класса.
Важными каналами вхождения в верхний и средний слои российского среднего класса являются занятие предпринимательской деятельностью, выполнение руководяще-управленческих функций (наличие “властного ресурса”) и включенность в рыночный сектор экономики хотя бы в роли наемного работника. Участвуют в управленческой деятельности и реально руководят людьми, по данным исследований, от 75 до 88% представителей среднего класса. В нижнем слое среднего класса таковых примерно половина. Выполнение руководяще-управленческих функций оказывается главным фактором вхождения в средний класс.
Гораздо меньшую роль в качестве канала пополнения среднего класса играют совместительство и вторичная занятость, поскольку они выступают источником пополнения семейного бюджета главным образом для малодоходных групп среднего класса. Доходы от вторичной занятости немало способствуют попаданию в состав среднего класса людей, работающих в госсекторе на неруководящих должностях. Именно то, что они живут преимущественно на дополнительные доходы, получаемые, как правило, в частном секторе экономики, принципиально отличает их от тех работников госпредприятий, которые никак не вовлечены в частный сектор и относятся в основном к нижнему слою среднего класса и бедным. Большинство совместителей (около 60%) свою вторичную занятость рассматривают как основной источник дохода. Источниками пополнения бюджета выступают также сдача в аренду квартир, дач, гаражей, автомобилей, которые приносят их владельцам доход, в большинстве случаев оцениваемый как основной. Не случайно операции с собственностью в 2 раза чаще проводятся москвичами, нежели жителями других российских регионов. Таким образом, активность среднего класса в выборе действий для улучшения материального положения, а следовательно, и продвижения по социальной лестнице, не только высокая, но и очень разнообразная. Причем благополучное положение большей части среднего класса связано с вполне рыночными по своей природе источниками доходов.
Неожиданным и весьма значительным источником пополнения средних слоев российского общества, прежде всего традиционных, стали беженцы и вынужденные переселенцы из других республик бывшего Союза. Для этого контингента характерен высокий уровень специального (высшего и среднего) образования. Так, данные государственного учета по Белгородской и Липецкой областям показывают, что среди лиц старше 15 лет люди со средним и высшим специальным образованием составляют свыше 50%. Если же взять возрастную группу от 25 до 55 лет, то, по оценкам работников миграционной службы, число специалистов приближается к 80%. Как правило, эти люди имеют городские специальности, нередко работали в научных учреждениях, военно-промышленном комплексе, на промышленных предприятиях. Они или были посланы в национальные республики по распределению после окончания учебных заведений, или являются детьми посланных туда ранее специалистов и окончили вузы и техникумы уже в республиках. В любом случае приезд на историческую родину заставляет их менять образ жизни, почти всегда осваивать другую сферу деятельности. Хотя почти все они бывшие жители городов, в том числе столичных, сейчас подавляющее большинство из них устраиваются в сельской местности или небольших городах.
“Челночное движение” граждан бывшего СССР началось в 1990— 1991 гг. Русское слово “челнок” с тех пор распространилось по всему миру и появилось во всех языках — от китайского и арабского до западнославянских.
“Челноки” составляют массовую основу нового предпринимательского класса России. Правда, скорее его нижний этаж. Некоторые специалисты считают, что “новый класс” предпринимателей себя уже утвердил, причем он появился в России как бы из ничего и в ничтожно короткие сроки. Этот вывод находит подтверждение в официальной статистике: если в 1992 г. слой предпринимателей в России составлял 6—8% самодеятельного населения, т.е. порядка 4,2—5,8 млн человек, а на 1 января 1993 г. на предприятиях “нового бизнеса” трудилось 16 млн человек, или 22% от общей численности занятых в экономике, то к 1995 г., согласно данным Института экономического анализа, число россиян, работающих в частном секторе, составило 36% (более 26 млн) от общего числа занятых, что в 3 раза больше, чем в 1992 г. Из 73 млн человек экономически активного (т.е. трудоспособного) населения страны в “челночном” бизнесе и сформировавшейся вокруг него инфраструктуре (водители, продавцы и т.д.) в 1997 г. было занято 30 млн, или 41%. В 1996 г. 75% закупок промышленных товаров народного потребления по импорту были осуществлены 10 млн “челноков”. Общий подъем неорганизованной торговли составил 15,6 млрд долл. (в том числе импорт — 14,5 млрд долл.).
“Челночным” бизнесом занимаются семьями или компаниями друзей; в одиночку, как правило, ездят лишь новички. Гораздо удобнее действовать группами по следующей системе: “скупщик” постоянно находится на “толчке” где-нибудь в Пекине, Шанхае или в провинции. “Курьер” доставляет ему необходимую валюту, а также помогает при отсылке авиапосылок в Россию. Двое встречают груз в Москве и занимаются его сбытом. Это — “толкачи”. В среднем 150 долл., затраченные на отправку посылки (содержимое — пуховики, кроссовки, трикотаж, кожа), плюс плата авиакомпании, приносят от 300 до 350 тыс. руб.
В пути “челноков” подстерегают многочисленные неприятности: то пограничник задержит за обилие золотых колец на пальцах, то обнаружит за подкладкой чемодана пару-тройку часов. Но гораздо хуже, если “челнок” сталкивается где-нибудь в Европе с безжалостными отечественными рэкетирами или зарвавшимся от собственной безнаказанности местным полицейским, который может запросто арестовать незадачливого торговца, подбросив ему пакетик с наркотиками. Бывает, что путь “челнока” кончается и так: где-нибудь в районе границы он бесследно исчезает. Ведь за ним всегда охотятся любители еще более легкой наживы, а “вычислить” его среди туристов и местных жителей легко.
Фактически “челноки” — порождение перестройки, исторически они возникли гораздо раньше. Среди первых были наш Афанасий Никитин, ходивший за три моря, и знаменитый Синдбад-мореход. Все они были самыми настоящими “челноками”. Как и вообще любой купец того времени. Их работа — это не профессия, а скорее образ жизни. По своей первоначальной профессии это инженеры, учителя, врачи, отставные офицеры, домохозяйки и многие другие, кого экономическая реформа 90-х годов сделала безработными.
В 1995 г. ежеквартально “челноки” ввозили в страну товара на 2,7 млрд долл., что составляло примерно четвертую часть российского импорта. А в 1996 г. их доля достигла почти половины. По оценкам общественной организации “Туризм и предпринимательство”, примерно 60% “челноков” оперируют в своих закупках суммами в 1,5— 5 тыс. долл. Экономические кризисы, периодически сотрясающие нашу страну, больно бьют не только по рядовым покупателям, но и по мелким продавцам. Кому-то из них в это время приходится сокращать закупки, кому-то и вовсе свертывать торговлю, пополняя ряды наемных работников. Выживают сильнейшие, лучше всего постигшие нелегкое искусство челночного бизнеса. У таких в распоряжении находятся суммы в сотни тысяч долларов. У крупных дельцов давно отработан механизм доставки товара и его “растаможки” с наименьшими потерями для собственного кошелька.
“Челночный” бизнес, поставляющий в страну дешевый импорт, возник не случайно. Покупательный потенциал среднего россиянина в 90-е годы был очень скромным. По карману среднему классу оказались недорогие магазины и даже не супермаркеты, а оптовые и вещевые рынки. Это значит, что в магазинах цена предложения (та сумма, которую желает получить за товар продавец) значительно превышает цену спроса (сумму, которую покупатель готов заплатить за товар), а на рынках разрыв между ценой спроса и ценой предложения минимален. Известно, что цены на оптовых, вещевых и смешанных рынках (таково их официальное название) на 20—50% ниже, чем в магазинах. Оборот рынков в целом по России составляет 28% общего объема розничного товарооборота. В частности, здесь покупается порядка 70% одежды и 60% обуви и трикотажа.
Китай, Турция и Польша — три страны, куда российские “челноки” проложили самые оживленные маршруты. Иногда их именуют “великими “шмотковыми” и “тряпичными” путями” (видимо, по аналогии с Великим шелковым путем древности).
Из Китая везли пуховики и кожаные куртки, кроссовки и майки, обувь, хлопок, шелк. “Челноки-ветераны” с умилением вспоминают свой Великий шелковый путь — поезд Пекин—Москва: жестокие сражения за обратный билет; сумасшедшие посадки на поезд в Пекине, когда было трудно предположить, что все тюки с перрона могут быть загружены, а поезд всем на удивление трогался с места и доходил до Москвы; поборы сначала китайских, а затем российских таможенников; проститутки с валютчиками на всем пути следования; криминальные истории; и, конечно, пьянки с мордобоем. Положение изменилось в 1992 г., когда китайцы ввели строгий контроль на железной дороге — не более 35 кг на одного пассажира, и “челнокам” пришлось забыть о Транссибирской магистрали.
С тех пор основным средством передвижения стал самолет. На глазах расцвел аэропорт г. Тяньцзиня — именно сюда стали приземляться пассажирские и грузовые чартеры: до 8—10 рейсов в день из стран СНГ. Провинциальный аэропорт превратился в грандиозный накопитель и распределитель пассажиров и грузов; вместо пустовавших 1—2 харчевен образовался целый квартал многолюдных ресторанчиков с магнитофонными записями и меню на русском языке. Шум, гам, сквернословие, стычки с работниками аэропорта и полицейскими, разборки между собой.
Вообще, “челнок” — профессия нелегкая: в зарубежной стране, где он отоваривается, скажем в Турции, нужно обежать тысячи лавчонок (плюс мелкие магазинчики на примыкающих улочках), просмотреть и запомнить, где какой товар, и выбрать подешевле, поторговаться с каждым продавцом, а потом навьючить на себя тяжеленные сумки. Если раньше таскали баулы на себе, то теперь действуют по схеме “переговоры — оплата — фабрика — склад — самолет”, и никакого поднятия тяжестей. “Челноки”, многие из которых имеют с собой на одну поездку до 20—30 тыс. долл., могут себе это позволить. Как правило, деньги эти заработаны относительно честным и очень тяжелым трудом. Начинали с кредитов под большие проценты, приобретали и приобретают товар на свой страх и риск, терпят бесконечные поборы и мздоимство чиновников, рэкет и т.п.
