Последняя докладная месье Стук-Стука

…Стоял отвратительный февральский мороз. Но это на улице. Хотя в принципе – в учительской температура воздуха отличалась от уличной ненамного(каких-то 30 градусов), но на улице то -20, а в помещении 10-11 не теплее. Почему когда наступают морозы везде лопаются трубы парового отопления, в школах НЕ отменяют занятия, в противном случае угрожая увольнением, дети готовы менять в школу(даже если придется ехать остановок 10 на метро), а директриса обзванивает все окрестные школы и гимназии с предупреждением, чтобы бунтующих учеников не брали. В некоторых из них директрису посылают лесом, в других делают вид, что примут к сведению, а в некоторых просто не отвечают на звонок, так как секретарь давно обзавелся автоматическим определителем номера… Да, началось все с совершенно дурацкого события – в школе разразился ужасный скандал – но сначала предыстория – наша завуч по расписанию Клавдия Степановна по прозвищу Психимора(прозвище ей дал один ученик, большой любитель Эрве Базена, он даже написал на информатике игру – «Убей Психимору» - суть игры – плюнуть в расписание, и плевать пока оно не размокнет из него не появится наша Психимора – и ее будет можно убить), итак, наша завуч всегда была дамочкой ленивой до ужаса – вот доказательство – расписание моих классов не менялось в течении 2-х лет. Ну а у нас в этом году выпускался великий и ужасный класс – 11-Б – дети, которые прорубали гранит наук, побеждали на невообразимом количестве олимпиад, конференций и прочей галихомордии народного образования. Эти милые, другого прилагательного не подобрать, детишки, на последнем году обучения, как раз в тот самый момент, когда родители, опустошаемые собственными комплексами неполноценности запихивают несчастных детей в разнообразные подготовительные курсы, институты дополнительного образования и прочую Шушеру-Мершуру, оказались охвачены очень острой и резкой нехваткой времени. А в нашей доблестной школе, как обычно – инфаркт от двух предметов – английского и литературы, которые, в нашей Психиморде(жаргонное название Расписания уроков), постоянно оказывались в один и тот же день – класс филологический – и поэтому оба предмета дерут, что называется, до костей – в итоге – дни литературы и языка – загружены до невозможности, а другие – разгружены до неприличия. Вторая проблема была проще – дети никак не могли въехать в своеобразность учебного плана родной школы и осознать зачем нужен такой ужас как два урока ОБЖ в неделю, поскольку класс филологов(и я был у этих гениев классруком), им не хватало двух алгебр в неделю. Вот и стали они на свою грешную голову требовать увеличения часов алгебры засчет ОБЖ.

Буря разразилась в мое отсутствие на курсах – пока я сдавал экзамен по диалектологии мой дорогой класс, почти полным составом завалился к нашей железной Светлане и доложил ей о своих требованиях. Сказать что у директрисы стряслась истерика, значит не сказать ничего.

Директриса рвала и метала искры, все в ее кабинете дымилось, все цветы высохли от резкого скачка температуры на 25 градусов, портреты великих педагогов прошлого залились красной краской и рухнули со своих гвоздиков, а по стеклам в окнах кабинета пошли трещины. Обитый дорогой тканью диван треснул в шестнадцати местах, а графин и все 15 стаканов были разбиты. Все это само собой было списано на моих подопечных.

Вечером того же дня мы собирались на классный час для решения вопросов по празднованию 23-го февраля, 8-го марта и дня самоуправления, который как раз между двумя перечисленными праздниками. Вот на этом сборище мои детишечки и поведали о случившемся утром. Они были сильно возбуждены – собирались даже все вместе школу менять, если их требования не выполнят. Я пытался их хоть как-то урезонить – менять школу в выпускном классе глупо, если не сказать больше. Убедить детей не удалось – они были слишком яростно настроены.

Что подеоаешь – мы все когда-то(хо-хо-хо, хо-хо-хо) были молоды, горячи и были способны накуралесить такого безобразия, что просто страшно становится от одной только мысли, но это так, лирическое отступление.

Дети были несогласны с моей позицией – они заявляли, что в случае если их требования выполнены не будут – они стройным стадом покинут школу, даже если эта школа будет находиться в Крылатском или Измайлово, даже если придется вставать в шесть утра, даже при таких условиях дети были готовы идти на крайние меры. Классный час закончился ничем. Мы разошлись по домам и остались каждый при своем.

Я открыл дверь ключом и прошел в прихожую - Зе Атилиу сразу же появился возле испуская звуки раздражения по поводу моего долгого отсутствия. Вскре мы разместились на диване и стали смотреть телевизор – параллельно закусывая жареным картофелем с грибами – запасы остались с выходного дня, который был позавчера. Мы сидели и откровенно упивались данной идиллией – иного слова не подберешь – никаких тебе там детей. Никаких траблов выше плинтуса, никаких эстонских длинноволосых созданий, в состоянии расстройства коитуса. В общем все прекрасно и великолепно. Легли спать мы поздно – долго просидели за компьютером. На светскую тусовку мы не поехали – было очень лень…

* * *

Утром по приходу в школу на меня свалилась «радостная» новость. На мой урок русского собралась припереться вся наша педагогическая гоп-стоп-маразм-компания – Психимора, Железная Светлана, англичанка – Стелла Сигизмундовна(кликуха Стэллсздовна) и наша дражайшая завуч по воспитательной работе Виктория «Мигера» Адольфовна. Я стал перебирать варианты возможного развития событий – ну что можно сказать – детей ожидает очень веселый урок русского!

Пробегав по школе сверху вниз от первого этажа до третьего – я заметил одну вещь, которая изрядно подпортила мне настроение – сегодня вернулся из отпуска самый мерзопакостный работник нашего учебного заведения – сторож Владимир Николаевич Нивонский – большей дряни в нашей школе не было – отменный стукач, пенсионер(из той компании которых не уволят – скорее вынесут вперед ногами), вдобавок ветеран – только его воинские заслуги перед Отчизной вызывали живой интерес и не менее здоровое сомнение у большей части работников и у еще большей части учащихся – от первого и до одиннадцатого класса. С виду он был неказист – невысокого роста, совершенно тупое выражение лица необезображенное интеллектом. Вам смешно…А нам от него такого натерпеться удалось – в курилку не сунуться – его нос сразу же возникнет в курилке и начнет вопить на пол-этажа. А какие он сочиняет докладные… У нас буквально до его отпуска произошел вопиющий случай – на один из кружков, уже не помню к кому из преподавательского корпуса на занятие приволокся совершенно левый ученик – из соседней школы, вдобавок под шафе. Наш дорогой Стук-Стук видел этого кадра, потом он правда еще обгадил туалет и в невменяемом состоянии ушел из школы. Стук-Стук написал директрисе докладную, о том, что на занятиях этого преподавателя дети употребляют спиртное и морально разлагаются, заявил что не раз видел собственными глазами(которые правда без очков с толстенными линзами ни хрена ни видят) то как на занятиях в поднее время устраиваются оргии.

Железную Светлану хватил удар, Стук-Стук довольный вернулся в свою конуру, а препода уволили. Правда сразу после этой истории, дети из того кружка устроили сторожу темную – а вы думали почему он из отпуска в феврале месяце вышел?

В курилке мы предусмотрительно повесили колокольчик и поставили ведро на приоткрытую дверь – наши – все курящие знали – если колокольчик висит – надо три раза в него позвонить и сказать «Аллилуйя» - нашей шифровки Стук-Стук не знал – на запах моих дорогих французских сигарет он примчался когда я уже докуривал – в колокольчик не позвонил, с криком:

- Вы что тут курите?

Он ворвался в курилку, распахнул дверь и через секунду ведро было надето на его голову. Мы затушили сигарету и решили скрыться – он нас не успел разглядеть, на сначала взял швабру и съездил со всей дури по ведру – Стук-Стук отключился, а мы сбежали.

В течении следующего урока директриса носилась по школе и изучала обувь всех учащихся, заподозрить в нападении на сторожа кого-то из работников у нее не хватило ее педагогического такта и разума. А может быть и того и другого вместе, но это к нашему повествованию имеет достаточно отдаленное отношение.

Так прошел день. Шестой урок приближался неумолимо…

И он пришел. Я как обычно перед проверкой дал детям совершенно безобидное задание – сочинение на тему – мое самое острое ощущение от прошедших каникул – задание только выглядело безобидным – что могли накатать мои дорогие ученики – а тут еще и наша торсида приперлась – на всех их невинных рожах была написана одна и та же фраза – Дайте мне повод устроить здесь скандал. Правда повод у наших педагогических фурий имелся – вчерашний разговор класса о том, что литературу и английский следует развести по разным дням. Я заранее собрался занять нейтралитет в данном вопросе. В наступление пошла директриса:

- Вчера произошел совершенно отвратительнейший инцидент, я считаю что в нашем учебном заведении, в нашей семье, - Светлана лицемерила по черному – ее лицо – поджатые по-пуртиански губки, дергающийся глаз, дырка в чулках чуть выше голение – все выдавало ее мерзостную лицемерную сущность, - то что произошло вчера, я даже не знаю как и назвать. Клавдия Степановна, - Психимора встрепенулась, - она работает до поздней ночи, - помню, помню – постоянно эта дура убегает часа в три, говорит что в комитет, а сама спешит на рынок за покупками, - и при этом заботится о муже и трех детях, - хе-хе, а ребенок то у нее один, и учится не в нашей зачуханной школе, а в колледже при МГТУ имени Баумана, куда просто так детей не берут.

Далее директриса стала вкратце минут так на сорок распространяться о том, как гадко поступили дети поставив под сомнение учебный план, - которым правда их ткнули вчера в кабинете директора, и сегодня в присутствии классного руководителя. Значит вчера репетировали.

Потом запела вторая скрипка – Психимора – она долго вдалбывала в детские умы то, что кроме их класса существует еще n-е число классов – у которых….(да у которых тоже есть предметы которые надо разводить по разным дням, но они…не такие хамливые сволочи как мой класс). Прелестная тетушка, ничего не скажешь.

Хорошего…

Препирательство закончилось ничем. Педагоггическая торсида свалила в туман – они считали что одержана крупная педагогическая победа, а класс(и я про себя) считал, что победу одержали они. Иными словами обе стороны остались удволетворены.

После безумного урока, растянувшегося на 2.5 часа мы с классом отправились вниз. Внизу я разрешил себе реплику, стоившую в дальнейшем достаточно жутких последствий. Стук-Стук сидел в углу в стороне от раздевалки, что он делал на первом этаже непонятно. Для начала он узнал мои ботинки. Вот сволочь, а я думал что он слепой почти как крот. А вдобавок ко всему я добавил жару в печку раздражения и злобы за собственное унижение совершенно мелкого человека, коим являлся наш Стук-Стук – репликой:

- Директор препирательство проиграла, и думаю, она как человек умный одна это поняла.

Класс довольный этим удалился по домам, а я собрался к лифту и тут увидел – как Стук-Стук медленно идет к директорскому кабинету. Вот сука, подумал я и пошел к себе. На следующей же перемене меня вызвала Светлана:

- Я и не подозревала, что вы позволяете себе при детях высказывать свои домыслы относительно педагогических приемов, применяемых в нашем учебном заведении.

Ссориться с директрисой не очень хотелось, но я предпочел перейти в наступление – директриса такую атаку не привыкла видеть.

- А что тут странного – вы собираетесь прикрывать полное бездействие Клавдии – мое расписание 6-7-х классов во второй смене не менялось уже три года. Это вам странным не кажется.

- Но у нее семья, дети…

- Простите, но у вас тоже, к тому же вы сидите до шести каждый день, а она – до четырех, а то и до трех. Ее же после обеда не поймать в школе, - продолжал гнуть я.

- Не забывайте, что мне как и вам до дома от школы два шага, а Клавдия…

- Живет в Бирюлево – не так уж и далеко. Послушайте, вам не надоело доносы Стук-Стука слушать?

Директриса опешила.

- Я так и понял, - отрезал я и вылетел из кабинета. Я пошел в подвал. Стук-Стук был на своем месте.

- О! А я говорю что будешь скоро в бауманском колледже работать, - это его фирменная фраза, Стук-Стук периодически намекает мне, что я скоро в Америке работать буду. У нашего нациста есть свои странные приоритеты – но вот почему Америка…

Меня достала его фальшивая приветливость, меня достал этот паразит на дрыгающемся трупе народного образования. И я снова вернулся к своей непробивной циничности, с которой я разделался с несколькими строителями, разбившими мою люстру.

- Послушайте, Вам стучать на всех в школе не надоело? Вы на фронте случайно не стукачом были?

Стук-Стук офигел от такой наглости. Но ничего не ответил.

- Ваша проблема в том, что договориться с Светланой мне лично ничего не стоит. Вы слава богу в той истории никак не фигурировали.

Я говорил, а сам одевал перчатки. Я уже созрел. В углу сзади меня стоял большой топор – я развернулся, схватил топор и начал бить Стук-Стука по грудине обухом топора. Двумя ударами я свалил его на топчан, стоявший посреди каморки. Каждый удар вызывал в его груди булькающие звуки, голова каждый раз откидывалась назад, изо рта вместе с отвратной вонью нечищенных гниющих зубов вырывались грубоватые стоны, омерзительные не менее чем этот запах.

Стук-Стук отключился. Я стал думать что делать с ним дальше. Решил подождать вечера – сгонял в медкабинет, слямзил там шприц, а снотворное с собой у меня было всегда.

Укол снотворного – его хватит часов на семь-десять. Можно успеть домой сходить, кота покормить. Для того, чтобы обезопасить себя от бегства сторожа, я раздел его догола – на его теле я обнаружил занятную татуировку – свастику – татуировка располагалась чуть ниже ладони правой руки – сантиметров на семь – из-за этого когда человек в костюме ее просто не заметить, значит все таки подозрения в нацизме оправдываются, одежду сжег в печи, а каморку запер и подпер ломом снаружи. И пошел домой. Довольный до истерии.

* * *

Этим вечером ко мне в гости завалилась наша Железная Светлана. Она была какая-то озадаченная. Мы долго беседовали на кухне. Наша директриса курила редко, но сегодня она сделала себе поблажку – в итоге мы обкурили всю кухню так, что в ней стоял белый дым под потолком. Даже я себе таких штук не позволял. Директриса неожиданно вспомнила своего брата и отца, погибших на войне из-за того, что их сдал один из наших. Директриса все страдала, а я курил и подливал ей мартини. И тут открылся занятный факт – у человека продавшего ее родственников была татуировка – свастика на правой руке…Вот это совпадение – ведь это единственная черта человека, которого она желала найти много лет.

* * *

Когда я отпер дверь и директриса увидела Стук-Стука она пришла в ужас:

- Что это такое? Вам мало старой истории про труп?

- А вы на это взгляните, - сказал я и показал ей его правую руку.

- Так это…

- Скажем так, это не исключено.

Тут наш Стук-Стук пришел в себя, первой он увидел Светлану и его язык сразу же начал работать:

- А это вы, ваш работник, про которого я говорил…

Но договорить он не успел – директриса со всей дури треснула ему обухом топора по лицу и он снова отключился. Она схватила его в охапку и начала бить со всей силы по щекам:

- Приди в себя сволочь!

Сначала я посчитал логичным осадить директрису, но потом одумался.

Стук-Стук пришел в себя, директриса набросилась на него с вопросом:

- Признайся паскуда, это ведь ты заложил их, вспомни, 16-е марта 1945-го…

Стук-Стук не дрогнул, но я понял по его взгляду, что это ОН. Похоже директриса тоже это поняла. Но теперь ее волновало чтобы этот, не поднимается язык назвать его человеком, ПРИЗНАЛСЯ в содеянном. Она взяла вилку со стола:

- Признайся немедленно.

Молчание в ответ.

- Признавайся!

Директриса выходила из себя на глазах.

- Признавайся!

Снова молчание. В ответ директриса всадила вилку в его глаз и четыре раза повернула ее по часовой стрелке. Раздалось мычание – Стук-Стук начал сопротивляться. И тут вмешался я.

- А давайте его как генерала Карбышева, только с дополнением.

- Валяй, - только и ответила директриса, продолжая измываться над Стук-Стуком.

Она запрокинула его руки назад, перевязала ладони и бросила на топчан, потом достала щипцами из печи тлеющую головешку и приложила ее к татуировке. Вопли на этот раз раздались более дикие. Тем временем я принес два ведра воды – одно поставил на печь и подбросил дров.

- Что ты задумал? – спросила директриса.

Давайте его выбросим на улицу, а потом обдадим водичкой.

- Можешь здесь не греть – у меня в кабинете есть плитка.

Она схватила тело Стук-Стука, который еще дрыгался, но на каждую попытку вывернуться он получал еще один поворот вилки в глазнице. Пока мы добрались до директорского кабинета он получил уже восемь наказаний, а его глаз уже был накручен на вилку как пучок спагетти.

Светлана открыла дверь и толкнула Стук-Стука вперед. Он рухнул на диван, вилка вывалилась из глазницы вместе с глазом. Директриса вытащила из тумбочки дамский пистолет и навела его на Стук-Стука:

- Моего отца сначала ранили в колено.

Она выстрелила – точно в колено.

Тем временем я поставил ведро на плиту. Ждать в любом случае ожидалось достаточно.

- А брату нанесли два огнестрельных ранения руки, - продолжала садировать директриса, она подошла к нему, и в упор прострелила его руку в двух местах. Удобство кабинета дополнялось тем, что вся мебель была темных оттенков и немножечко красного им никак повредить не могли – тем более черному как задница негра дивану.

Ведро закипело только через три часа. За это время директриса разрядила в Стук-Стука весь запас патронов из своего пистолета, нанесла ему четыре колотые раны вязальной спицей, его левое ухо она удалила и бросила в кипящую воду, а правое ухо поджарила при помощи паяльника. Ей показалось, что у него слишком много серных пробок в ушах, да и вообще он и так много слышит. Слишком много. Она развела канифоль и олово, сначала обработала ухо раскаленной канифолью, а потом равномерно покрыла оловом. Как раз по окончанию этой процедуры вода закипела и достигла нужной температуры. В следующий момент мы открыли окно директорского кабинета, находящегося на втором этаже – прямо под окном – палисадник – засыпанный снегом. Тело Стук-Стука было выброшено в сугроб и прямо на него было вылито первое ведро – холодной воды – Стук-Стук волшебным образом посинел, потом я вылил на него ведро кипятка(сам чуть не обжегся) – отчего его синева обрела близкий к фиолетовому оттенок, а потом еще одно ведро холодной воды настигло его тело, в довершении всего я запустил ведром ему по башке и он отрубился. Далее мы спустились на улицу, предварительно одевшись. Я достал специально припасенную на сегодня шашку динамита, с заранее удлиненным детонатором. Светлана засунула шашку глубоко в горло Стук-Стука, закурила, а потом от сигареты подожгла детонатор, и бросилась ко мне в укрытие.

Стук-Стука разорвало на несколько частей – весь снег потерял свое зимнее очарование. Это конечно очень обидно…

Труп мы бросили там же – его все равно не скоро опознают. Я решил проводить Светлану до дома, но в этот вечер ей было не суждено попасть домой, прямо у своего подъезда наша Железная Светлана схватилась за сердце и свалилась на скамейку…

* * *

Я вернулся домой в половине четвертого утра уставший как собака. Завтра работать мы будем вряд ли. Мне предстоит сдерживать ликование моего класса, и в частности, Кристины Чесноковой, бывшей инициаторшей все этой истории.

Закончилась прекрасная, а может быть и нет, эпоха. В нашей школе случилась большая трагедия – Железная Светлана, стоявшая у руля в школе почти сорок лет умерла, но она успела сделать главное – она нашла человека, который стал причиной гибели ее отца и брата. А я опять… стал лишь пассивным участником. Почему когда все что касается моей школы – я только наблюдатель, уволиться что ли?

Но по радио я услышал о том, что набег амазонок-журналисток на город Череповец повлек за собой смерть от различных извращенных вариантов издевательств почти двух сотен наркокурьеров и примерно тысячи наркоманов и токсикоманов. О смерти Стук-Стука радио еще не подозревало…