Глава 15. Трёхкомнатная квартира Марсика была обставлена богато и со вкусом

Трёхкомнатная квартира Марсика была обставлена богато и со вкусом. Мебель из хороших материалов, ковры и огромный цветной телевизор (необычайная редкость тех лет) производили на меня сильное впечатление, особенно после жизни в подвалах и теплотрассах, а домашняя пища, приготовленная Гулькой, казалась изысканнейшим деликатесом. Ближе к полуночи я вытянул Марсика на улицу. В беседке, куда машинально вели меня ноги, находились все четверо вчерашних парней и, поздоровавшись с ними, мы с Марсиком присели рядом. Разговор был скучным, и очень скоро стало понятно, что сегодня никому не удалось раздобыть травы.

– У Андрюхи приговор в среду. Кто поедет? – спросил Шухрат.

– Если Светка в больницу не ляжет, то поеду. А если ляжет, то придется с ребенком сидеть, – задумчиво ответил Саня, разглядывая свои шлёпанцы сорок пятого размера.

– Я обязательно буду на суде. Батя сказал, что переговорил с кем надо. Посмотрим, – откликнулся на вопрос Доктор.

– Мы с зятьком договорились на рыбалку ехать, так что у меня не получится, – сказал Вовка и добавил, обращаясь к Доктору. – Батя-то твой, чё конкретно говорит?

– Да ничего он не говорит, – ответил Доктор с некоторым раздражением. – Сказал, что переговорил с кем надо, и всё. Не буду же я задавать лишних вопросов. Там, на их уровне, много слов не говорят. По результатам и видно будет, что да как.

По всему было видно, что речь шла об имеющем хорошие связи отце Доктора, который по просьбе сына хлопотал за Андрея. Мы молча курили с Марсиком и внимали словам старших.

– Сегодня Кабула встретил на мосту, – говорил Шухрат. – Глаза, как у корейца, хоть спички вставляй. Спросил его, где чего купить можно, так он дурака включил, будто не понимает о чём речь, – Шухрат зло сплюнул под ноги.

– Да он вечно обшампуренный, змей! Семенчик же над ним живет, рассказывал, что в огороде куст культурки стоит под два метра, – отозвался Вовка. – Семён говорит, хотел крючком пару головок зацепить, уже и проволоку приготовил, да как увидел внизу на балконе Кабула карабин, так и передумал.

Все вяло засмеялись, после чего возникла пауза. Настроение было явно не на высоте.

– Это не тот Кабул, что змеев продавал? – вступил наконец я в общий разговор.

– Тот самый. Он их и сейчас продает, – лениво ответил Шухрат.

Кто же не знал Кабула в нашем квартале?! Невысокий, с большим как арбуз животом, этот киргиз на протяжении многих лет был для всей малышни в округе величайшей знаменитостью. Всё его большое семейство занималось на дому изготовлением и продажей воздушных змеев. Я помню, как мама давала мне 25 копеек, и через некоторое время я уже стучал в дверь квартиры на первом этаже, пока её не открывал кто-нибудь из отпрысков Кабула, молча принимая деньги, и так же молча отдавая волшебного змея. На обратном пути, прижав это чудо из кальки и веника к груди, хотелось бежать скорее домой, но боязнь сломать хрупкую драгоценность побеждало чувство нетерпеливости поскорее запустить его в небо. Красивых воздушных змеев делал этот волшебник-Кабул. Общие и на три четверти пустые разговоры вскоре всех утомили, и компания начала расходиться по домам. Когда мы с Марсиком остались вдвоем в беседке, я спросил его:

– Ты со мной пойдешь, или домой?

– А ты куда??? – удивился тот.

– К Кабулу, – какое-то мгновение я смотрел, как друг детства в нерешительности чесал свой бритый затылок, и добавил:

– Ладно, вали домой. Я скоро приду.

Развернувшись, я быстрым шагом направился в противоположную от двора сторону.

– Погоди! Я с тобой...

Он нагнал меня через несколько метров. Надо сказать, по своей натуре Марсик не был склонен к авантюризму и всегда старался обходить острые углы. Не был,.. пока не встретил меня... Молча и быстро мы пересекали границу кварталов. Сегодня воздушные змеи уже не вызывали в наших сердцах щенячьего восторга, и Кабул перестал быть волшебником. Мы выросли из тех штанишек. Мы стали взрослыми. Огород Короля Змеев примыкал к балкону первого этажа и являл собой обнесённый со всех сторон высокой стеной живой изгороди палисадник. Узкая, из толстых железных прутьев калитка была опутана поверху егозой, а в скобах болтался массивный замок. Окна балкона были открыты, и оттуда раздавался нечеловеческий храп. Не мудрено, что Кабул спал на балконе, поскольку внутри квартиры такие звуки легко и быстро свели бы с ума всё его семейство. Двадцати минут осторожного ковыряния гвоздем в замке хватило, чтобы осознать бесплодность этого занятия. Настроение заметно понижалось. Сидя возле ненавистной калитки на корточках, мы с Марсиком напряженно размышляли над тупиковой ситуацией, и лишь доносящийся с балкона зверский храп время от времени вторгался в наше сознание, повышая адреналин.

– Смотри! – возбужденно прошептал Марсик, указывая рукой в тёмную пустоту под балконом. Приглядевшись внимательно, я заметил чёрный квадрат вентиляционного отверстия подвала прямо под балконом. Эта дыра была способна пропустить сквозь себя моё тело, отчего настроение мгновенно поднялось.

Дома наших кварталов были однотипной планировки, и мы отлично знали, что входы в повал ведут из второго и предпоследнего подъездов. Поднявшись на ноги, мы без слов двинулись ко второму, где с сожалением обнаружили глухую железную дверь с английским замком, проникнуть через которую в подвал не было никаких шансов. Следующий вход имел решётчатую дверь и навесной замок, безуспешно покопавшись в котором, мы в итоге отогнули прутья и пролезли в подвал, ободрав на рубашках все пуговицы. В полной темноте мы продвигались к середине дома, пока наконец не оказались перед огородом, где между двух вишен, прямо против нас росла великолепной красоты ёлка конопли. Киргизы в то время считались самыми продвинутыми специалистами по культивированию конопли, поливая почву какими-то известными только им присадками. Вот и растущая перед нашим взором красавица имела около двух метров в высоту и головки размером с кулак. Обернувшись назад, я заметил точно такой же синеющий квадрат вентиляции, выходящий на заднюю часть дома.

– Уходим через нее. Жди здесь, я подам, – сказал я Марсику и вылез в огород. Храп с балкона обрёл эффект близости, и моё сердце заметно ускорило свой ритм. Осторожно ступая, я приблизился к ёлке и развернулся лицом к окнам. Три верхних этажа зияли черной пустотой, и лишь балкон Кабула имел остеклённую раму, открытые окна которой, вкупе с чудовищным храпом отнюдь не внушали мне спокойствие. Впрочем, я уже стоял возле ёлки и сожалел, что не подумал об остром предмете в виде осколка стекла. Придётся ломать. Из темноты подвала белели оттопыренные уши Марсика, который с замиранием сердца наблюдал за моими действиями. Пора! Я взялся за ствол и потянул ёлку книзу. Раздался громкий треск, и я затаился, прижав куст к земле. Храп прекратился. Я боялся даже вздохнуть. Прошло полминуты, и Кабул вновь захрапел. Ствол не ломался. Откуда мне тогда было знать, что пенька вообще НЕ ЛОМАЕТСЯ! Следуя закону физики, я начал сгибать елку в обратном направлении, однако там была изгородь, и куст уперся в нее. Я начал тянуть её к земле, и тут раздался такой громкий треск, от которого меня охватила паника. Я прыгнул обеими ногами на место предполагаемого излома, но ствол не ломался. Я прыгнул ещё раз и, скользнув по нему пятками, сильно грохнулся на спину. В этот момент я буквально сошел с ума! Мне было плевать на Кабула, который наверняка уже проснулся, и какие-то мгновения собирал в кучу сонные мозги, но раздавшийся следом грохот падающей на балконе посуды резко привел меня в чувство: Кабул вскочил на ноги! Схватив ёлку за макушку, я рыбкой нырнул под балкон, и в это же мгновение за моей спиной один за другим прогремели два выстрела. Вместо того, чтобы передать как было оговорено ёлку другу, я сжимая её мёртвой хваткой, словно пуля вылетел через подвал на другую сторону дома. Только здесь, переведя дух, я заметил стоящего рядом Марсика, у которого были огромные, словно блюдца, испуганные глаза. Подхватив елку, мы понеслись прочь. – Вот черт! – соображал я на бегу. – Ёлка то, легко выходит с корнем! Чуть потяни кверху, и готово! Спустя пятнадцать минут мы сидели под мостом через речку, на нашей территории, и дико хохотали, вспоминая минувшие события. Единственно правильная реакция, чтобы выгнать пережитый накануне страх. Марсик говорил, что Кабул орал, как раненый ишак. Надо же, а я кроме выстрелов ничего и не слышал. Забросив наш трофей на крышу железного гаража, я взял с Марсика слово, никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать об этой истории. Он был крайне воодушевлён. Ещё бы! Такого экстрима мой друг никогда не испытывал. Вот теперь можно было идти домой и уснуть в мягкой постели с чувством проведённого не напрасно времени.