Глава 12. Всё основное время мы с Алимом старались держаться вместе, как на базарах, так и в быту

Всё основное время мы с Алимом старались держаться вместе, как на базарах, так и в быту. И вот, возвращаясь как-то под вечер с очередного промысла, на подходе к нашему жилищу я замешкался, пропустив Алима вперед. Как только он свернул за угол дома, тут же раздались его истошные крики. Алим всегда орал благим матом, когда кто-либо пытался ограничить безумно любимую им свободу. Я напрягся и осторожно выглянул из-за угла. Двое молодых инспекторов прижали моего друга к земле и вязали руки верёвкой. Нас почему-то всегда вязали именно верёвками. Наверное, в силу нашего возраста, наручники нам тогда ещё не полагались. Неподалёку стоял их УАЗ, водитель которого заметил меня и закричал, указывая пальцем в мою сторону. Я рванул с места во весь опор, и один из ментов устремился за мной в погоню. Этот молодой инспектор молча преследовал меня два квартала, и молчание его было более страшным, если бы он что-нибудь кричал мне вслед. Надо сказать, такое количество адреналина за раз моему организму приходилось вырабатывать не так уж и часто. Несмотря на преимущество в объёме его лёгких перед моими, победила юность. Перебежав через дорогу с интенсивным движением, я остановился и обернулся. Мент стоял, раком уперев ладони в колени, и тяжело дышал. Я тоже был порядком обессилен бешеной гонкой, и какое-то время мы смотрели друг на друга, переводя дух. Мент кивнул мне, приглашая подойти, а я отрицательно мотнул головой. Потом он сделал резкий шаг вперед, будто опять срывается с места. Я отпрянул назад на несколько метров, но это был лишь пугающий маневр. Сил бежать дальше у него просто не осталось. Тяжело выпрямившись, инспектор развернулся и медленно побрел во дворы, откуда мы выскочили, а я, увидев рядом бетонный забор какой-то производственной базы, перемахнул через него и легко затерялся на её огромной территории. Позднее, стоя на задней площадке троллейбуса и придя в себя после пережитого, мой мозг лихорадочно искал ответы на возникшие вдруг вопросы и, не находя их, всё глубже погружал меня в тупиковое состояние. Было очевидным одно: облава возле нашего логова не выглядела случайной. Бедолага Алим... Его наверняка сейчас лупят, как Сидорову козу в отделе... Кого еще взяли? Кто уцелел? Будучи загруженным этими мрачными мыслями, я двигался в сторону запасного жилища, в ту самую теплотрассу у аэропорта и, выпрыгнув из рогатого на конечной остановке, где необходима была пересадка, нос к носу столкнулся с Витькой Кривым. Этот пацан моего возраста частенько тусовался в нашем кругу, когда родители его уходили в длительный запой. С бельмом на глазу, несколько меланхоличный тип, он в целом был добрым парнем, хотя и туго соображал, за что спасибо генам родителей-алкоголиков. Уже неделю он жил с нами, и этот факт красноречиво говорил о положении в отчем доме.

– Ты куда?! – произнесли мы в унисон и рассмеялись. Затем я поведал ему о том, что при облаве связали Алима, и что я направляюсь в аэропорт.

– Не ходи туда! Там тоже всех повязали! – буквально ошарашил меня Кривой.

– Откуда знаешь? – я почувствовал, как адреналин начинает наполнять мою кровь.

– Так я там был. Чижа, и еще трех пацанов взяли. Я тех не знаю. В отдел привезли, по спискам пробили, и меня выпустили, а они остались. Только оттуда и еду. Поджопников надавали, козлы! – с потерянным видом Кривой чесал ягодицу и смотрел на подошедший троллейбус. Это был его маршрут.

– Ладно, ехай домой. Ты меня не видел.

В отвратительном настроении я пересек дорогу и присел на лавке незаметной трамвайной остановки. Всё смешалось в моей голове. Как же такое могло произойти, чтобы облавы прошли сразу в нескольких местах? За два года подобное произошло впервые, и было ясным, как божий день, что нас кто-то тупо сдал. Этим КТО-ТО мог быть только СВОЙ. В городе было ещё несколько мест, где мы иногда устраивались на ночлег, но переться туда при таких обстоятельствах было бы непростительной глупостью. Хотя за минувшие два года я сильно повзрослел, и уже не представлял себе того одиннадцатилетнего, беспомощного пацана, всё же, на какой-то момент меня охватила знакомая с того ещё времени, растерянность. Оставшись один, без стаи, я вновь почувствовал свою ничтожность перед опасностью окружающего мира. Подошедший к остановке трамвай № 27 быстро вывел меня из ущербного состояния. Это был единственный трамвайный маршрут, связывающий центр города с Кара-камышем. Вот то, что мне сейчас нужно! Без колебаний я запрыгнул в вагон и под скрежет стали покатил туда, где не появлялся целых два года с тех пор, как вылез из окна детской комнаты милиции. Готов ли он к встрече своего блудного сына, родной, и забытый до поры Кара-камыш?..