Глава 18. Последующие три дня прошли почти однообразно и без каких-либо существенных событий

Последующие три дня прошли почти однообразно и без каких-либо существенных событий. Днем мы с Марсиком гоняли на его старом велике по пляжам и дворам, а ночью собирались в компании больших пацанов, разница в возрасте с которыми медленно, но верно стиралась. Убойная кабульская шмаль, изрядно разбавленная табаком, быстро прикуривалась и уже не грузила так нещадно, как в первые дни. Вовка уехал на рыбалку, и во вторник его уже не было с нами. Я дал ему немного травы, по меткому выражению Шухрата, – ДЛЯ ФИЛОСОФСКИХ БЕСЕД С РЫБАМИ. В среду, сразу после обеда, мы с Марсиком устроились в беседке в ожидании новостей из зала суда. Саня, оставшийся с ребёнком на ближайшие два дня, в течение которых Светке должны были сделать какую-то незначительную операцию, регулярно выходил на балкон и смотрел в нашу сторону. Мы отрицательно мотали головами, и он опять исчезал в глубине квартиры. Время тянулось медленно и напряженно. По общим прикидкам Андрюхе должны дать не меньше трех лет, учитывая, что он ещё не достиг совершеннолетия. В те годы за подобные преступления давали символические срока, и этому способствовала идеология ОТСУТСТВИЯ В СТРАНЕ НАРКОМАНИИ. Секса не было, наркомании не было, войны в Афганистане не было, вообще, много чего НЕ БЫЛО тогда в Стране Чудес и, наверное, был в этом какой-то особенный позитив. Серое такси медленно двигалось по узкому тротуару двора, пока не остановилось у подъезда Андрея. Передняя, рядом с водителем дверца открылась, и оттуда показалась несколько суетливая тётя Наташа. Некогда красивая блондинка, она заметно постарела после гибели мужа. Она перестала пользоваться макияжем, и её лицо не скрывало морщин, однако голубые глаза, как и прежде, излучали теплоту доброй, чисто славянской души. Из задней части салона вылез Шухрат, за ним Доктор, который почему-то не торопился захлопнуть дверцу такси. Долго гадать не пришлось, и когда оттуда появился Андрей, мы с Марсиком вскочили на ноги. Неужели!!? Такси тронулось, и широко улыбающийся Андрей кричал счастливому Сашке, показавшемуся на балконе:

– Три условно, братан! – Андрей показывал три пальца, высоко занеся руку над головой. Все выглядели счастливыми, и лишь тётя Наташа, стоя у дверей подъезда, была немного озабочена предстоящими бытовыми хлопотами. Подойдя, мы поздоровались со всей компанией.

– Как сам, татарин? – Андрюха потрепал Марсика по лысой башке.

– Нормально, Андрюх! – радостно щерился тот. Обернувшись ко мне, он молча пожал протянутую мной руку, и его лицо на короткий миг стало серьезным, будто в попытке что-то припомнить.

– Ты где сейчас? – спросил он. Я кивнул в сторону Марсика:

– У него пока, – мне было приятно, что он узнал меня. Андрей повернулся к матери:

– Покурим с ребятами, мам, и поднимусь, – тётя Наташа вошла в подъезд, а мы направились к беседке.

Андрей был невысоким и коренастым парнем с прямыми волосами соломенного цвета, до середины прикрывающими уши соответственно моде тех лет. Самой выразительной частью его лица были огромные, навыкате голубые глаза, доставшиеся, видимо, от матери. Эта врожденная пучеглазость, создавала впечатление вызывающей дерзости Андрея, его решительности и способности как бы видеть собеседника насквозь. В целом же это был выглядевший много старше своих лет парень, живущий внутренними переживаниями, о чём говорила его немногословность. Андрей был из той редкой породы людей, что предпочитают больше делать, чем говорить. Внешние эмоциональные проявления были для его характера скорее исключением, нежели нормой, и стабильный образ каменной маски на его лице хорошо это отражал. Но сейчас был другой момент. Андрей радовался СВОБОДЕ и встрече с близкими ему людьми.

– Спасибо, родной! – по-братски тепло обнимал он Доктора. – Бате скажи, что век буду обязан... Громко шлепая сланцами 45-го размера, к беседке трусил Сашка. Обхватив друга огромными ручищами и оторвав Андрея от земли, словно пушинку, этот гигант так прижал его к своей груди, что у последнего хрустнули косточки.

– Ты меня с друзьями-десантниками не перепутал, будалом?!! – весело кричал Андрюха, и мы вторили ему своим смехом. Чуть позднее, когда страсти первых минут встречи улеглись, и мы уселись на лавочке, Шухрат вынул из кармана запаянный в целлофан пакетик.

– Тут пацаны тебе гревачёк сгоношили, – при этом Шухрат кивнул в нашу с Марсиком сторону. – Но раз уж ты сам здесь – держи!

– Так давайте забьем! – сказал Андрей, и тут я спохватился: –

Сейчас забьем, Андрюх, а это оставь себе, – сказал я, доставая из кармана пакет шмали.

– Хорошая? – спросил Андрей, глядя на взятую у Шухрата траву.

– Бомба! – отозвался Доктор.

– Как-нибудь приколем, что тут началось, когда первый раз хапанули... – Последовал дружный смех.

– Тогда угощу пацанов на тюряжке, – удовлетворенный ответом Андрей сунул пакетик в носок. От тюремных привычек ему ещё только предстояло отвыкать. Мастырка пошла по кругу, и вскоре разговоры приобрели беспорядочный характер. Посидев часок-полтора, мы отпустили Андрея к истосковавшейся за время его отсидки матери и, договорившись встретиться здесь же после полуночи, сами разошлись по своим делам. Андрей освободился! Я ликовал. Парни из беседки стали для меня уже привычными людьми, не вызывающими чувства восторженности, а вот Андрюха воспринимался мной именно как ЛИЧНОСТЬ. Этакий молчаливый, угрюмый, но всегда готовый к внезапному риску ЧЕЛОВЕК. Вот он, мой ЛИДЕР!