Глава19

Решив появиться в беседке раньше обычного, мы с Марсиком вышли из дома около одиннадцати часов, и быстро поняли, что к началу веселья порядком опоздали. Там было на редкость полно народа, и вокруг валялось приличное количество пустых бутылок из-под пива, водки и вина. Почти все парни были нам хорошо знакомы, поскольку проживали в соседних дворах. Веселье было в самом разгаре, и пьяные ребята, разбившись на пары, вели между собой какие-то понятные только им одним разговоры. Каждый был занят своей темой, и со стороны казалось, будто все совершенно забыли по какому поводу собрались здесь. Обычный итог всех пьяных посиделок. Андрей сидел на лавочке в обнимку с единственной в этой компании особью женского пола, очень напоминающей куклу блондинкой в короткой юбке и красивыми, длинными ногами. Когда мы присели напротив, он посмотрел на меня, и было заметно, как его пьяный мозг пытается подобрать нужные слова.

– Братишка! Всё... будет... как надо! – наконец выдавил он и, обращаясь уже к Марсику, добавил: – Татарин! Смотри мне... береги его...

Затем, бухая кукла перевела на себя внимание Андрея, и он быстро и окончательно потерял к нам всякий интерес. Посидев еще немного среди этой пьяной компании и выпив по бутылке пива, мы с Марсиком ушли домой, вновь почувствовав себя сопляками. На следующий день мы валялись на песчаном пляже, когда появившийся неожиданно Андрей обратился ко мне с вопросом:

– Нет желания помотаться со мной по городу? Надо кое-какие дела сделать, а одному в лом...

Ха! Он ещё спрашивал! Кто же, как не я, должен быть с ним рядом? Одевшись в мгновение ока, я оставил немного погрустневшего Марсика одного на песке, и мы с Андреем вскоре уже тряслись в душном, как адское пекло, автобусе. В центре города, я ждал его у подъезда незнакомого дома, откуда он вскоре вышел в приподнятом настроении.

– Теперь на такси поедем! – сказал он. Молчаливый узбек-водитель возил нас из одного конца Ташкента в другой, и Андрей, оставляя меня в машине постоянно куда-то выходил, с кем-то разговаривал, и каждый раз возвращался ещё более довольным. Видимо, его дела продвигались удачно. Проезжая мимо длинных рядов вечно шумной и многолюдной ярмарки, Андрей велел таксисту остановиться, и добрых полчаса мы потратили на покупку большого количества сигарет, чая, фруктов и нескольких бутылок «Столичной». Все эти бесчисленные пакеты мы выгрузили в каком-то частном доме в районе Таштюрьмы, и, наконец, Андрей удовлетворенно сказал водиле:

– Всё! Домой, в Кара-камыш...

Оказавшись в нашем квартале, мы зашли в лагманную, где утолили голод сытной узбекской кухней. Спускаясь по лестнице расположенного на втором этаже кафетерия, я зацепился пряжкой сандалии за железный парапет и выдернул хлястик ремешка с корнем. У кого случалось подобное недоразумение, тот поймет: идти в такой обуви НЕВОЗМОЖНО. Сняв сандалеты, я с привычной беспечностью зашвырнул их в кусты, оставшись босиком. У Марсика что-нибудь найдется, да и в подъездах полно обуви, стоит лишь пробежаться по ним с наступлением ночи, и подальше от своих дворов. Наблюдая за этой картиной, молчаливый Андрей повернул голову и посмотрел вверх. Там, на одной площадке с кафе, откуда мы только что вышли, располагался магазин СПОРТТОВАРЫ. Внутри его, за большим витражным стеклом сновали продавщицы в салатовых фартуках. Рабочий день закончился, о чем свидетельствовала табличка на дверях: ЗАКРЫТО. Андрей поднялся на площадку, и, постучав пальцем по стеклу, подозвал одну из сотрудниц магазина. Я стоял внизу, и наблюдал, как он жестами показывал ей на меня, и что-то объяснял. Продавщица, в свою очередь, показывала ему на табличку, но Андрей оказался упорнее. Посмотрев на мои босые ноги, девушка что-то крикнула вглубь зала, и открыла дверь. Спустя пару минут я примерял чёрные футбольные бутсы. Ах, эти бутсы! Мечта любого ташкентского пацана, они были необычайно крепкие, и их круглые резиновые шипы на подошве отлично защищали стопу от раскалённого солнцем асфальта. По сей день помню их цену: 5руб. 50коп. Это был поистине братский жест, и моя душевная благодарность Андрею была безмерной. Всю минувшую поездку по городу я понимал что Андрей делает что-то, связанное с тюрьмой, но замкнутый нрав его лишал меня даже самого желания проявить любопытство к вещам, которые были мне очень интересны. За всё время он обмолвился со мной едва ли не парой фраз, и в какой-то момент я почувствовал себя совершенно забытым. Однако теперь, шагая в новеньких бутсах, я начинал понимать для себя, что НЕМНОГОСЛОВНОСТЬ Андрея, не имеет ничего общего с НЕВНИМАТЕЛЬНОСТЬЮ. Ночью его не было в беседке. Мало ли дел у парня, только вчера неожиданно для всех, и не в последнюю очередь, для себя самого оказавшегося на свободе? Саня, обремененный отцовской заботой, выскочил из дома на пять минут, чтобы выкурить мастырку, и почти сразу же ушел домой. Доктор вообще не приходил, и какое-то время мы сидели втроем. Шухрат, Марсик и я. Далеко за полночь к беседке подошла тётя Наташа, в домашних тапочках и закутанная в халат.С материнской тревогой она спросила, видел ли кто из нас Андрея, и, убедившись в бесплодности наших ответов, подозвала меня к себе.

– Погуляй со мной немного, – сказала она уставшим голосом, обняла меня за плечо, и мы медленно пошли с ней по темному тротуару спящего двора.

– Ты опять убежал... – она не спрашивала, а как-то грустно говорила, словно сама с собой. – Куда же ты собираешься идти, когда приедут родители Марселя? – тётя Наташа знала обо мне больше, чем я предполагал. Уставившись под ноги, я пожал плечами. Кроткий и печальный характер этой женщины действовал на меня угнетающе, отчего я замкнулся и молча следовал рядом с ней.

– Ты хоть учился всё это время? – продолжала она свой ненавязчивый допрос. Я согласно кивнул. – Врешь, – спокойно сказала она. – Тебе обязательно надо учиться. Несмотря ни на что. Улица не будет для тебя вечным домом, и со временем ты это поймешь. Все родители помогают своим детям делать уроки, а ты ничего не будешь знать... Стыдно... – тётя Наташа говорила со мной так, будто я был уже взрослый. К сожалению, мое образование так и осталось на уровне четырех классов, и я точно не смогу помогать делать уроки своим будущим детям.