В гостях у Нины

Дверь открыла маленькая худенькая старушка с коротко стриженными седыми волосами и в ярко-зеленой футболке с английской надписью на груди. Казалось, наш визит ее совершенно не удивил. Хозяйка проводила нас через кухоньку в гостиную.

— Вы помните лагеря? — с места в карьер начала я.

— О, да, — с гордостью ответила старушка, разливая в маленькие чашечки крепкий чай. — Я там работала охранницей пять лет.

До этого момента я чувствовала азарт охотника. Если окажется, что в Европе в XX веке на приисках использовали рабский труд, то в моей истории самоцветов появится удивительная глава. Но сейчас, когда информация подтвердилась, мне вдруг стало грустно: ведь эту историю с гордостью рассказывала миниатюрная старушка с добрым лицом. Историк Ханна Арендт, описывая в своей книге суд над Адольфом Эйхманом. военным преступником, на совести которого смерть миллионов евреев, утверждает, что часто в нацистских лагерях работали самые обычные люди, которые, как это ни банально звучит, становились винтиками системы. И вот сейчас, сидя в маленькой уютной комнатке, попивая чай с домашним черничным вареньем и обсуждая одну из самых страшных страниц истории XX века с женщиной, некогда работавшей в сталинских лагерях, я вдруг призадумалась: а как бы я сама вела себя, случись мне жить в СССР в те времена?

Нина приехала в Калининград в 1948 году, чтобы восстанавливать разрушенный город. Однажды они с мужем отдыхали в Янтарном у друзей, которые работали в лагерях. Там требовались сотрудники, и друзья предложили Нине и ее супругу перейти к ним.

— Разумеется, мы согласились. Мы переехали сюда буквально из голой степи, а тут зеленый городок, столько деревьев, мне здесь очень понравилось.

Лагерей было два — мужской и женский. Мужчины работали в шахте, а женщины — на фабрике. Основной контингент составляли политзаключенные или же осужденные за мелкие преступления, например за кражу рыбы.

— Сегодня за такое даже в суд подавать не станут, — сказала Нина.

Я спросила, читала ли она повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

— У нас все было совсем не так. Тихое и спокойное место. Заключенным по утрам давали кашу и почти каждый день — мясо или рыбу. От голода никто не умирал. Они питались почти так же, как мы.

Нина сказала, что жестоких наказаний к заключенным не применяли, хотя в это и трудно поверить. Я очень удивилась, узнав, что Нина руководила в лагере культурной программой.

— А что, работа была интересная. У нас там среди заключенных целый джаз-банд имелся.

Дело было так. Оказавшись в оккупации, музыканты по принуждению играли для нацистов, но Сталин потом счел, что играть для врагов, пусть и не по своей воле, — преступление, и музыкантов отправили в трудовой лагерь, правда, разрешили взять с собой и инструменты.

— Они замечательно играли, даже в городе выступали, — вспоминает Нина.

В книге Солженицына заключенные не ходили по воскресеньям на танцы, так что, может, Нина права: условия в здешнем лагере были куда мягче, чем в других. Но тем не менее это был лагерь, и в течение пяти лет, начиная с 1948 года, большая часть мировой добычи янтаря осуществлялась заключенными. Когда в 1953 году умер Сталин, осужденных амнистировали. Им предложили работу и жилье в Янтарном, но неудивительно, что никто не согласился. Эти люди были словно букашки в янтарной ловушке, и как только им выпал шанс освободиться, они им воспользовались. В Янтарном остались только охранники.

Нина стала начальником отдела кадров на фабрике, где и проработала вплоть до пенсии. Я спросила, есть ли у нее украшения из янтаря.

— Есть парочка… В молодости мы думали о том, как прокормить семью, так что было не до красоты.

Хозяйка показала нам три украшения: две пары бус из овальных бусин величиной с перепелиное яйцо и симпатичную брошку в виде листочка персикового цвета, с которого свисают три янтарные ягодки. Первые бусы Нине подарил директор фабрики, сказав, что она единственный сотрудник отдела кадров, который не клянчит украшения из янтаря, поэтому бусы ей изготовили просто так, в подарок. Вторые бусы Нине тоже преподнес директор фабрики. Дело было в 1960-е годы, когда Никита Хрущев перед визитом в Индию заказал подарок, и на фабрике на всякий случай изготовили две пары бус. Вторые бусы Хрущеву не понадобились, и их предложили Нине. Она сначала отказалась, но начальник настаивал:

— Бери, они же уникальные. Такие будут только у тебя и у Индиры Ганди.

Я заинтересовалась, есть ли какая-то предыстория у третьего украшения, а хозяйка вдруг улыбнулась и протянула мне брошку:

— Дарю!

Я опешила, а Ольга сказала:

— Придется взять, отказываться нельзя. Это русское гостеприимство.